Неугомонный

– У меня тоже. Раздадим владельцам, – беря в руки тетрадь в твердом переплете, произнесла она. – Ага. Расходная книга жалованья команды. Нужно будет разобраться и отдать морячкам их деньги. А вот судовую кассу – уж извините. Хм. Как раз та самая тысяча фунтов. Так. Что тут с грузом? – беря в руки бухгалтерскую книгу уже куда более солидного объема, произнесла она. – Тэк-с. Груз различный. Но итоговая сумма – в двенадцать тысяч фунтов с мелочью. Итак, подобьем бабки. Премия за корабль – порядка полутора тысяч фунтов, за груз – три, в судовой кассе – еще тысяча, на круг – пять с половиной. Неслабо так нас хотели надуть, а?

– Эдак раз в пять, – хмыкнул Борис.

– Вот именно.

– Слушай, а ведь положение у нас неустойчивое, – почесав кончик носа, заметил он. – Предлагаю задобрить капитана, чтобы ему было не так больно, и отказаться от премии за груз.

– Вообще-то именно она составляет львиную долю вознаграждения.

– Я умею считать. Но есть такая поговорка – бери ношу по себе, чтобы не падать при ходьбе. И потом, когда ты собиралась влезть в эту авантюру, ты думала о трофеях?

– С этим решили, – согласилась она. – Значит, так. Ключик я оставляю у себя. Капитана из этой каюты временно выселяем. Отдыхаем по очереди. Ну и ушки на макушке.

– Слушаюсь, – вскинув ладонь к виску, выдал он.

– В российском флоте руку к непокрытой голове не прикладывают, – назидательным тоном произнесла она. – И вот еще. Катер на борт не поднимаем. Пусть идет на буксире. Наши вещи из него не забираем. Так, на всякий случай.

– Ясно.

Хваткая девушка, если не сказать больше. По возвращении на борт шкипера Алина быстро расставила все точки над «и», определившись по порядку расчетов и обязанностей сторон до прибытия в британский порт. Н-да. При этом в воздухе так и витали взаимные неприязнь и недоверие.

И стоило ли спасать этих ребяток, которые оказались не столько благодарными, сколько обиженными? Вообще-то вопрос риторический. Да, стоило, в этом Борис был убежден хотя бы потому, что мысли о неблагодарности имели налет обиды, но не сожаления о содеянном. А уж о пассажирах и говорить нечего. Кстати, эти-то как раз ничуть не лукавили в своей признательности.

Алина переговорила с главой семейства Николасом Кларком и его товарищем доктором Этаном Флауэрсом, заручившись их поддержкой. Разумеется, полностью доверяться им они не собирались, но, в отличие от команды, эти получили по револьверу. Все остальное оружие перекочевало в оружейку, ключи от которой также приватизировала Бочкарева.

Женщины заперлись в каютах. Мать пыталась хоть как-то помочь дочери, и на этом фоне ей самой было куда легче перенести случившееся с ней. Отец попробовал было принять участие в судьбе дочери, но супруга попросила его оставить их.

Мисс Эбигейл Уилкокс же осталась предоставлена сама себе. Причем в двойном горе. Ее супруг пал от рук пиратов, и так уж случилось, что это была его вторая жизнь. Больше возрождений в запасе не было. Впрочем, тридцатилетняя вдова заявила, что с ней все в порядке, запершись в каюте с большой бутылкой отличного коньяку.

Как выяснилось, причина, по которой шхуна оказалась захвачена пиратами, а большинство команды погибло, была в беспечности лейтенанта Питера Джеймса, возродившегося через пару часов после того, как с пиратами было покончено. Молодой человек тут же был определен под арест. Его ожидал трибунал.

«Мерилин» вошла в бухту заблаговременно, сутки назад, когда шторм только начался. Шкипер счел разумным переждать непогоду в тихой гавани, а не бороться со стихией, доказывая свой профессионализм. Верное решение, что тут еще сказать.

Вот только он и предположить не мог, что лейтенант Джеймс будет столь беспечен и позволит себе сон на вахте. Что же до низших чинов, то мало кто из них станет проявлять рвение в службе, если над ними нет начальства. Как результат, ночной абордаж, сразу же перешедший в бойню.

Пираты, скорее всего, укрылись здесь еще раньше. Только стоянка не совсем тихая, какое-то волнение во время прилива все же будет непременно. Вот они и прошли дальше по заливу, углубившись в мангровые заросли.

Глупо, избегнув одной беды, оказаться в другой. Здесь ведь пиратствуют далеко не только сомалийцы на своих юрких и быстроходных лодках, но и европейские джентльмены удачи с полноценной артиллерией на борту. Опять же, сомнительно, чтобы кто-то из оставшихся членов экипажа был способен на такую результативность, как Борис. Поэтому Измайлов решил опробовать орудия.

Как уже говорилось, пушки были старыми стальными трехфунтовками. В современной терминологии – трехдюймовками или семидесятишестимиллиметровыми. Лафет – и вовсе древней конструкции. Из механизмов – только винт вертикальной наводки. Горизонтальная производится с помощью наклонной поворотной платформы, к которой пушка прикреплена канатом для удержания при отдаче.

Ввиду использования порта в фальшборте сектор не больше шестидесяти градусов. Вообще-то доски фальшборта не обеспечивают защиты даже от ружейной пули, о крупной дальней картечи и говорить не приходится. Это обусловлено, скорее, низкой конструкцией самого лафета и орудия, едва дотягивающих Борису до середины бедра.

Поднимающийся рамочный прицел и мушка. Ну ни дать ни взять большое такое ружье. Благодаря оперенным цилиндросферическим снарядам в сравнении с прежними гладкоствольными пушками точность огня удалось увеличить втрое, что все равно серьезно уступит нарезным стволам. Мощность заряда гранаты вполне соответствует современным образцам, где все так же используется черный порох. Правда, дальность не больше пары километров.

Затвор – эдакая навинчивающаяся заглушка с внутренней резьбой, рукоятями для вращения и поворотной штангой. Скорострельность аховая, но на момент создания три выстрела в минуту для корабельной артиллерии результат очень даже серьезный. А уж вкупе с точностью, дальностью и мощной гранатой – так и подавно.

– Господин капитан, сэр, могу я попросить таблицы для стрельбы пушек? И выделить мне в помощь матросов, чтобы доставить на палубу двенадцать зарядов?

Вообще-то у каждого орудия имеется герметичный железный короб с пятью снарядами первой подачи. Итого на палубе в наличии двенадцать гранат и восемь картечных зарядов. Это на всякий непредвиденный случай. А там поднесут из крюйт-камеры. Но трогать их Борис не хотел.

– Зачем вам это? – поинтересовался Дэниэл Кроуфорд.

– Я наводчик. И смею заверить, хороший. Нужно пристрелять пушки.

– Они пристреляны.

– Не мною. Каждое орудие имеет свой характер и норов, которые неплохо бы изучить.

– У нас… Кхм. В крюйт-камере только сто шестьдесят снарядов, – поправился шкипер.

– Лучше мне сейчас израсходовать дюжину, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.

– Что, простите?

– Я говорю…

– Я понял. Просто никогда не слышал подобного выражения. Кстати, а отчего бы вам не заключить с матросами контракт, как, впрочем, и со мной? Тогда не нужно было бы ничего придумывать.

– К чему плодить сущности, мистер Кроуфорд? Командуйте, как и командовали, сэр. По прибытии в Аден уладим формальности, и все вернется на круги своя. Кстати, если все пройдет гладко, то мы с госпожой Бочкаревой решили отказаться от премии за груз.

– Вы серьезно?

– Абсолютно. Можете составить договор, согласно которому вы выплатите нам премию в размере полутора тысяч фунтов. Но ваша судовая касса останется у нас. Матросам можете передать, что по прибытии все жалованье будет им выдано.


– Щедро.

– Только не сочтите это за проявление слабости, сэр. У нас нет никакого желания лишать жизни тех, кого сами же и спасли.

– Хорошо, я отдам распоряжение боцману, – словно и не было никакого предупреждения, произнес шкипер.

Вот и ладно. Видно же, что капитан все прекрасно понял. Ну а чем все это закончится, покажет время. Во всяком случае нет никакого повода для того, чтобы расслаблять булки.

Снаряды доставили на палубу в несколько приемов, после чего приступили к стрельбе. Н-да. Тот еще геморрой. Раскрутить затвор-заглушку. Пробанить ствол, сейчас не из-за необходимости, а чтобы не появилась привычка пропускать этот момент. Останется какой тлеющий кусочек картуза да рванет во время заряжания. Поэтому лучше не расслабляться. Снаряд. Картуз с порохом. Завинтить затвор. В запальное отверстие вставить капсюль-воспламенитель. Нацепить на чеку карабин шнура. Прицелиться в отдельно стоящее дерево, до которого порядка километра. Отойти в сторону и дернуть шнур.

Если нарезные орудия рявкают, то это, скорее, грохнуло. Однако, вопреки ожиданиям Бориса, пушка не лягнулась и не отскочила, а мягко откатилась назад, натянув стопорный канат и уткнувшись колесами в упоры платформы, после чего так же мягко вернулась назад. Вдали вспухло белое облако и вздыбился темный фонтан песчаного грунта. В дерево не попали, но снаряд положили близко. Вполне приличный результат. А если еще и внести поправки в прицел, то, возможно, получится добиться и лучшего.

Зарядили орудие, повторив весь цикл. Заодно и тренировка для расчета. Вообще-то народу – кот наплакал. Если случится драться, то обслуга из трех матросов – это ни о чем. Тем более на паруснике, где необходимо управляться еще и с такелажем.

Следующий снаряд лег хуже предыдущего, явно указывая на то, что Борис был не прав, когда менял точку прицеливания. И это не замедлил подтвердить следующий выстрел. Н-да. Если этот результат в разы лучше, чем у прежних гладкоствольных пушек, то остается только хвататься за голову. А еще надеяться, что драться все же ни с кем не придется. Ах да. И продолжить пристрелку этих раритетов. Еще и развернуть шхуну придется, чтобы навести орудия правого борта. Хорошо хоть у них есть паровой катер, и подобный маневр не составит труда.





Глава 8

Старый знакомый




Шторм окончательно утих только к рассвету, зато на смену непогоде пришел ровный попутный северо-восточный ветер. Что на руку, учитывая отсутствие у «Мерилин» машины. Команда, конечно, в сильно усеченном составе, но ее вполне достаточно, чтобы управиться с гафельными парусами шхуны.

Волнение на море никуда не делось. Не сказать, что оно доставляет неудобства, но качка все же присутствует. Чтобы не заливало катер, идущий на буксире, его накрыли тентом. Капитан предложил было поднять его на борт, но Борис отказался.

Несмотря на качку, шхуна уверенно выдавала одиннадцать узлов, пусть и под попутным ветром, но это все же не может не впечатлить. Для косого парусного вооружения и полной загрузки – превосходный результат, что свидетельствует о хорошем состоянии судна. И если ничего не изменится, то до британской колонии доберутся еще до захода солнца.

Несколько часов шли бодро, не меняя галсы. Как говорится, перли по прямой. Но к полудню ситуация изменилась. Из-за одного из островов появились паруса. Неизвестное судно сменило курс и резво начало их нагонять. Вдобавок к парусам появился дым, что свидетельствовало о запуске машины. Сразу преследователи ее, конечно, не задействуют. На разведение паров потребуется не менее часа.

Впрочем, судя по всему, судно небольшое, паруса прямые, что при попутном ветре дает значительное преимущество в ходе. Так что если ничего не изменится, то нагонят они «Мерилин» куда раньше, чем котлы наберут необходимое давление. Машина – это так, на всякий случай. Стоит шхуне заложить разворот, меняя положение ветра даже на боковой, и преследователь начнет отставать. А уж если пойти против ветра, так и подавно. Потому и страхуются, готовя машину к запуску.

Борис поднялся в ходовую рубку, расположенную на корме чуть выше надстроек. Попросил у шкипера бинокль и взглянул на преследователя. Недовольно дернул уголком губ и произнес:

– Сэр, нам нужно сменить курс.

– Зачем?

– Я знаю это судно. Это итальянский капер, большая яхта «Роза». Командир – капитан Бэнтли.

Еще бы ему не узнать корабль, который неоднократно рисовал, а также имел возможность наблюдать как с близкого, так и с далекого расстояния. Так что ошибки быть не может.

– Вы уверены, молодой человек?

– Абсолютно.

– Британец, – скорее удовлетворенно, чем вопрошая, произнес Кроуфорд.

– На службе у итальянской короны.

– Ну что же, ничего страшного. Наши судовые документы в порядке, судно направляется в британский порт, а значит, контрабанды нет. Не вижу причин для волнения.

– Не хотел бы вас разочаровывать, но в этом деле есть один нюанс. Я служил на «Розе». Но когда господин Бэнтли решил преступить закон, предпочел оставить службу в нарушение контракта.

– То есть вы дезертир?

– По законам Италии, – подтвердил Борис. – В отношении Бэнтли Россией инициировано международное расследование по обвинению в пиратстве.

Борис подошел к рынде и отбил сигнал тревоги. Вслед за этим выдал трель из боцманской трубки, сзывая команду по большому сбору. Н-да. Команда. Боцман, три матроса и капитан. Лейтенант Джеймс под замком. И, учитывая, что его ждет трибунал, так как из-за его халатности погибла часть пассажиров и практически весь экипаж, выпускать его из-под замка не лучшая идея.

– По Сути «Мерилин» является моим трофеем, – сразу взял быка за рога Измайлов. – Нас догоняет итальянский капер, по законам королевства я дезертир. А значит, он имеет полное право взять шхуну в качестве приза до окончания разбирательства. Комиссия по призовому праву, конечно, даст разрешение мистеру Кроуфорду выкупить свою собственность, но при этом достигнутые нами договоренности будут аннулированы. Ваше жалованье, а это более чем по сотне фунтов на брата, и судовая касса перейдут в руки капера на правах трофеев. Корабль и груз выкупить можно будет на общих основаниях. Со мной иметь дело куда выгоднее, – пожав плечами, закончил Борис.

– И что ты предлагаешь? – поинтересовался боцман.

– Отвадить пирата, прикрывающегося каперским патентом. Что же еще?

– То есть драться? – под одобрительное ворчание троих матросов с явным сомнением произнес боцман.

– Это капер. Они сражаются не за родину, а за деньги. Я знаю команду «Розы». Несколько попаданий, и они отстанут в поисках менее зубастой добычи.