Неприятности в старшей школе

Звонок обрывается.

– И что, мать его, все это значит? – Ройс откидывается на спинку сиденья.

– Не знаю. – Кэптен заводит внедорожник, и несколько секунд спустя мы едем дальше. – Полагаю, нам придется это выяснить.

Я отворачиваюсь к окну.

Если она думает, что ей удастся нас поиметь, ей лучше подготовиться кое к чему другому. Им обоим.

Она хочет трахнуть мой мозг? Это сработало.

Она хочет что-то доказать? Она это сделала.

Она думает, мы отступим? Она, мать его, ошибается.

Мои челюсти сжимаются, и яд прожигает мне вены от одной только мысли, что сейчас она с ним.

«Не дайте им ее увести», – сказал он.

Я никому не дам ее увести.

Рэйвен Карвер моя, хочет она этого теперь или нет. Точка.

Ей нравится притворяться, будто она больше не смотрит на меня так, как раньше, но я заставлю ее раскрыть свои чертовы карты. Проблема в том, что меня сложно назвать терпеливым.

Давай, играй в свои игры, детка. У меня больше ходов, чем ты сможешь выдержать.





Глава 5




Рэйвен




– Ну не хмурься, Рэй.

– Иди в задницу, Коллинз.

– Ты снова меня умоляешь? Так скоро? – Он сует телефон в карман. – Всего два дня прошло, как ты нагадила на их собственной территории, сладкая.

– Ты гребаный придурок.

– Да, но я твой придурок, так ведь? – Он смеется и плюхается на кресло напротив меня. – Ты молодчина, кстати, если я еще не говорил. Если честно, я не был уверен, что ты доведешь это дело до конца.

– Я же сказала, что все сделаю.

– Люди много чего говорят, тебе ли не знать. – Он ухмыляется, и я еле сдерживаюсь, чтобы не влепить ему пощечину. – Ты заметила, как быстро они на тебя забили? Могу поспорить, ты этого не ожидала. Тебе наверняка казалось, что они заберут тебя обратно прям сразу же. Но ты все еще сидишь тут, и на тебе то же шмотье, что было два дня назад, и… никто из Брейшо тебя не спасает. Ни один из троих.

Я стискиваю зубы – максимально незаметно.

Я не знаю, что мне казалось, но этот чмошник не увидит ни моего сожаления, ни душевной боли, которую причинили его слова. Не то чтобы он оказался прав. Он ослеплен необходимостью выиграть войну. Но у него нет ни единого шанса. Мне даже любопытно, действительно ли он хочет победить или же жаждет славы, любой.

А может, просто принятия?

Хотелось бы мне знать, какое у него было детство.

Я оглядываю комнату.

Этот огромный претенциозный дом, пустой и холодный, больше похож на выставочный зал. Здесь нет жизни – ни в цвете, ни во всем остальном, за исключением ободка подноса на кофейном столике. Все пространство заполнено каменными статуями и уродливыми предметами искусства.

Прислуга наверняка приходит каждый день и уходит вечером, прибираясь после вечеринок, которые он закатывает почти ежедневно – ему необходимо, чтобы рядом были люди, – и оставляя ему еду для разогрева в холодильнике.

Мэддок как-то говорил, что, кроме Коллинза, остались еще его мама и дедушка – последние из Грейвенов, если не считать их людей в городе, но их нигде не видно.

– Твой отец и вправду умер?

Он застывает со стеклянным бокалом в руке, уже поднесенным к губам. Да, он из тех парней, которые страдают всей этой пафосной херней типа виски со льдом, – типичный богатенький сыночек, пытающийся быть похожим на своего папочку. Потягивающий алкоголь, как мудак.


Он не может пить шоты залпом, как мои.

Очередной приступ боли сковывает мою грудь при этой мысли, и я тут же меняю положение тела, чтобы скрыть его.

Коллинз ставит бокал рядом с собой и наклоняется вперед, упираясь локтями в колени, чтобы заглянуть мне в глаза.

Его нельзя назвать уродом, как я уже говорила. Даже самые разборчивые девушки наверняка сочли бы его привлекательным, я в этом уверена, ведь у него внешность типичного ученика частной школы – слишком идеальные волосы и белоснежные зубы. Черты лица правильные, кожа чистая и гладкая, без единого намека на вчерашнюю щетину. На нем нет ни мелких порезов, ни шрамов – могу поспорить, он уже даже пользуется кремом от морщин. Конечно же, он накачанный, как любой игрок в баскетбол, подтянутый и достаточно высокий – его фигура выточена безупречно, в самый раз, чтобы тешить этим свое эго.

– Полагаю, ты уже знаешь историю, как Ролланд и его сыновья стали Брейшо, что их семьи были приняты в клан за много лет до их рождения?

Я знаю, что ни один из парней не Брейшо по крови и что Ролланда, биологического отца Мэддока, приняли в семью, когда тот был еще совсем молод. Потом лучших друзей Ролланда убили, и он усыновил их детей, чтобы растить как своих и дать каждому заслуженное им имя Брейшо.

Три мальчика – три брата, не связанные кровью, но выбравшие друг друга.

Я, мать его, знаю, кто они.

– Да, ты наверняка знаешь, – продолжает он, потому что я молчу. – Но что, как тебе кажется, ты знаешь о моей семье? – Он пристально вглядывается в меня. – О моем имени?

У меня тут же вырывается смешок, и я закатываю глаза.

– Пожалуйста, прелестный мальчик. Скажи, что ты не настолько тупой, чтобы думать, что я на это отвечу? – Я наклоняюсь вперед, чтобы встретиться с ним взглядом. – Может, я и сижу сейчас на твоем диване, но не будь идиотом, думая, что я там, где хочу быть.

– Советую тебе поработать над тем, чтобы это поменять – ты там, где должна быть.

– Обойдусь как-нибудь.

Он издает тихий смешок, опуская подбородок.

– А ты знала, что именно юрист Грейвенов отправил Ролланда Брейшо за решетку?

Я не отвечаю ему ни единым словом или движением, и он кивает:

– Да, ты знала. Но знала ли ты, что этим юристом был мой отец?

Мне стоит невероятных усилий сохранить невозмутимое выражение на лице, в то время как каждый мой мускул напрягается.

– Не-а.

Вот же дерьмо. То есть это не какой-то Грейвен засадил их отца, а отец Коллинза?

– Дело даже не дошло до суда. – Он ухмыляется, увидев, что я хмурюсь – от моего безразличия на лице не осталось и следа. – Папаша Брейшо отрицал все-все-все, до самой последней секунды. Но прямо перед заседанием суда он вдруг запел другую песню, признал вину и пошел на сделку.

– Может, у него проснулась совесть.

– Или, может, у него появилась реальная причина признаться в преступлении, которое, как он клялся, он не совершал. – Он приподнимает бровь.

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не сглотнуть, и вместо этого делаю вид, что он меня заинтриговал.

– И что же это могло быть?

Он самодовольно ухмыляется, словно посвящен во что-то, что мне недоступно, поднимает бокал и опрокидывает в себя его содержимое. Потом встает.

– Ну, теперь если кто здесь и тупой, так это ты, если ты и вправду думаешь, что я тебе все расскажу. Хотя кто знает, Рэй, может, со временем… Все зависит только от тебя. Вставай, нам пора ехать.

– И куда же это? – раздраженно спрашиваю я.

– По магазинам. – Он окидывает взглядом мою одежду. – Я не могу позволить своей женщине выглядеть так, словно она вышла из низкобюджетного музыкального клипа.

– А почему бы и нет? Мне же приходится ходить рядом с парнем, который одет так, словно в любой момент готов сыграть в гольф.

Он улыбается, а я хмурюсь.

– Отребью не место рядом с породой, Рэй.

– И все же ты был готов платить мне за мое время, Коллинз. Так странно, правда?

– Вставай и иди к чертовой машине, это не обсуждается.

– Я не стану наряжаться, как принцессочка из частной школы.

– Ты будешь одеваться так, как я скажу, – огрызается он, вперивая в меня взгляд. – Не забывай, ты согласилась на все это, так что вставай.

Я неторопливо поднимаюсь на ноги и оказываюсь прямо перед ним.