Неправильный самурай

При этих словах Наката посмотрел на меня, как на назойливого комара, покачал головой и со вздохом пояснил:

– Гарнизон стоит у входа в ущелье и защищает провинцию от набегов моголов. Называется он Торидэ, а кочевников там не видели больше пяти лет.

– А Кимура – наши соседи? Сато-сан говорил, что отношения с ними сейчас напряженные.

– Кимура – вассалы клана Хаяси, – мгновение поколебавшись, пояснил самурай. – Сато-сан приносил клятву Ясудо. У Хояси с Ясудо сейчас вражда. До войны пока не дошло, но все к этому движется. Война спишет многое, а нашим соседям не дают покоя залежи серебра, которые были обнаружены год назад на западном склоне горы Ваши. Разработки находятся всего в десяти тё[2] от границы провинций и, воспользовавшись враждой даймё, Кимура могут попытаться отвоевать часть нашей территории. Так понятно?

– Да, – кивнул я, – но вы не ответили на мой вопрос. Почему в гарнизоне ожидают только кочевников? Соседи там не могут пройти?

– Могут, но им это незачем, – пожал плечами Наката. – Зачем идти в укреплённое ущелье, если между провинциями есть четыре ри ровной границы? На месте ты сам все увидишь, – буркнул под конец самурай и, отвернувшись, показал, что разговаривать больше не хочет.

Ну да, ему хорошо: он-то знает тут все, но спасибо, как говорится, и на этом.

Получается, место, куда мы идём, это что-то вроде летнего лагеря? Кочевников там не видели пять лет, соседи тоже вряд ли появятся. Что мне это даёт? Ничего особенного, кроме возможности спокойно тренироваться. Наката идёт туда сменить командира сроком на полмесяца, а две недели – достаточный срок для того, чтобы разобраться, с какой стороны лучше брать в руки копье.

Меч я оставил в замковой оружейной, поскольку носить его разрешалось только младшим командирам, начиная с десятника. Взамен мне выдали двухметровое копье с длинным мечевидным наконечником и ношеную кирасу, склеенную из пары десятков слоев специальной бумаги. В качестве поддоспешника вручили короткую ватную безрукавку. Шлем заменила деревянная дзингаса с амортизирующей подкладкой из войлока, но в целом, если смотреть со стороны, выглядел я не очень-то грозно. Нет, если отрядить меня на огород вместо пугала, то ворон я, наверное, пугать смогу, особенно если буду бегать за ними с копьем.

Доспех оказался впору в плечах, но в талии болтался, как колокол. Шапка, наоборот, была велика и постоянно сползала. Поддоспешник кололся, вонял потом и выглядел так, словно его погрызли собаки. Наконечник копья затупился, его рубящие кромки, по ощущениям, никто и никогда не точил, однако, несмотря ни на что, расстраиваться я не видел повода. Особенно если вспомнить, как я выглядел, впервые надев на себя военную форму… Копье ведь можно наточить, кирасу закрепить на теле ремнями, поддоспешник отстирать, а в шапку напихать больше войлока. Да, это займёт какое-то время, но у меня его целый вагон. Главное – поначалу разобраться со службой.



К Лисьему Хвосту мы добрались за пару часов, когда солнце начало заползать за горы. Как и сказал Наката, гарнизон находился у входа в ущелье. Десяток деревянных построек располагался на территории размером с усадьбу и был обнесен хлипким бамбуковым забором.

Проход в ущелье наглухо перекрывала каменная стена высотой около пяти метров, и теперь хоть стало понятно, почему кочевники обходят Лисий Хвост стороной. Сюго принял грамотное решение, а природа очень ему помогла. Ширина ущелья на входе – что-то около пятидесяти метров, скалы обрываются над стеной, и миновать поверху этот заслон не получится.

Нет, конечно, имея под рукой нормальное вооружение, прорваться через такой заборчик можно на раз-два. Как вариант – закидать лагерь сверху гранатами или ещё проще – вызвать на помощь вертушку[3], но, поскольку вертолетов не изобрели, вероятному противнику придётся штурмовать стену в лоб. Готов биться об заклад, что там впереди, на подступах, защитники накидали острых камней, чтобы атака не казалась врагам легкой прогулкой.

В общем, с моей дилетантской точки зрения укрепление возвели в правильном месте, но главной защитой любой крепости являются все-таки люди. И я даже не моральный дух имею в виду, а просто элементарные вещи. В любой армии солдаты должны быть сыты, дисциплинированны и нормально вооружены, но если по первым двум пунктам судить пока еще рано, то вот с последним – просто беда!

Примерно в километре от конечной точки маршрута мы с самураем обогнали гарнизонный обоз, который сопровождало десять солдат, при виде которых я ощутил легкое недоумение.

Было от чего… Ведь назвать эту пеструю толпу отрядом у меня бы не повернулся язык. Нет, я, конечно, понимаю, что до унификации этот мир ещё не дорос, но хотя бы оружие могли подобрать одинаковое? У одних солдат – нагинаты, другие вооружены копьями. Длина и форма наконечников отличаются, и непонятно, как с таким оружием можно драться в едином строю? Лучше всех в отряде смотрелись лучники, да и то только потому, что им боевое построение не настолько критично.



У входа в лагерь дежурил тощий солдат в железной шапке, с длинными нечесаными волосами. Когда мы подошли ближе, он выпятил грудь и, приставив к подошве пятку копья, громко проорал:

– Здравствуйте, Наката-сан! Господин Кобаяси вас ожидает в офицерском доме!

Приветствуя самурая, он изумленно посмотрел на меня и даже хотел что-то сказать, но, видимо, передумал. Оно и понятно… Кайоши в деревнях знали, но увидеть дурака в доспехах, да ещё и с настоящим копьем...

На крик часового из глубины лагеря прибежал лысый коренастый тип с узко посаженными глазами и заложенным за пояс мечом. Коротко доложив самураю о делах в гарнизоне, он отступил в сторону, пропуская нас в лагерь, и вопросительно посмотрел на меня.

– Новый боец, – в ответ на его взгляд пояснил Наката. – Поставь на довольствие и определи в пятый десяток. Там ему будет с кем пообщаться.

– Да, – кивнул лысый и, проводив самурая взглядом, снова посмотрел на меня.

Роста он был невысокого, с густыми усами и кривым шрамом на правой щеке. Из-за широких плеч, близкой посадки глаз и мясистого крючковатого носа мужик напоминал гнома из «Властелина колец» – в японском, конечно же, варианте.

– А ты, дурак, никак поумнел? – видимо, насмотревшись на меня, сквозь зубы процедил он.

– Выходит, что так, – глядя ему в глаза, спокойно пояснил я. – Только с памятью у меня проблемы. Не помню, что было до вчерашнего дня.

– Не помнишь, значит... Интересно... – лысый смерил меня презрительным взглядом и, положив ладонь на рукоять меча, холодно произнёс: – Меня зовут Икэда Озэму, и я тут отвечаю за все! Мои команды и приказы десятника ты исполняешь бегом. Обращаться ко мне «господин полусотник»! Ясно?!

– Так точно! – вытянувшись в струнку, проорал я.

– Что «точно»? – поморщился лысый. – Ты должен отвечать: «Да»!

– Да! – тут же исправился я, пожирая взглядом Икэду и стараясь сдержать рвущийся наружу смех.

Нет, все правильно – молодых надо учить, но откуда этому мужику знать, что свой КМБ[4] я прошёл лет пятнадцать назад и учителя у меня были такие, что местным даже не снилось. Впрочем, умничать – тоже не стоит. Кто я такой, чтобы нарушать существующие порядки? Все происходящее можно расценивать как игру – с меня-то все равно не убудет. Это дедовщину я не потерплю, а командиры – они на то и есть, чтобы приказывать.

– Хорошо, если понял, – полусотник секунд десять сверлил меня подозрительным взглядом, затем кивнул и сделал приглашающий жест. – Пойдём, поставишь копье, и я представлю тебя твоему десятку.

Казармой гарнизона назывался тут длинный барак с просторным крыльцом и рядом квадратных окон. Внутри, как и положено, вдоль широкого коридора тянулись четыре ряда лежаков с полками. Возле стоек с оружием скучал заспанный часовой, а на левой стене от входа какой-то умелец вырезал голую девчонку с лисьим хвостом. Казарма как казарма, а с учетом местных условий так и вообще – замечательно. Еще бы кормили нормально…

По дороге старшина рассказал мне о местных порядках, но ничего особо нового я для себя не узнал. Оно же везде одинаково… Утренние построения, наряды, дежурства, караулы. Называются только не так, но мне-то какая разница?

Закончив инструктаж, Икэда провёл меня на другую сторону лагеря к небольшому дереву, возле которого на земле сидело восемь мужчин, возрастом от двадцати до тридцати пяти лет. При нашем приближении разговоры оборвались, и все восьмеро поднялись со своих мест.

Ребята совсем не простые... Двое лысых, у троих волосы заплетены в косы. Брони ни у кого нет, на поясах висят короткие ножи – когатана[5]. Лица в шрамах, взгляды уверенные, спокойные, как у старослужащих в любой армии.


Выдержав короткую паузу, десятник шагнул нам навстречу и открыл было рот, но Икэда оборвал его жестом.

– Вот, привёл вам нового бойца, – медленно оглядев солдат, пояснил он. – Парень излечился от слабоумия, но потерял память, и ему нужно будет все показать. Основы он уже знает. – Скосив взгляд на меня, Икэда кивнул на десятника и добавил: – Это Абэ Нобу – твой командир. Слушаться его беспрекословно.

– Да, господин полусотник, – кивнул я и еще раз внимательно оглядел стоящих передо мной солдат.

Уж не знаю, по какой причине Наката решил отправить меня в этот десяток. Ведь, судя по виду этих ребят, таких, как я, они пожирают на завтрак. Тут одних только шрамов на лицах не сосчитать. Нет, понятно, что я тоже что-то умею, но без знания местных реалий боец из меня пока никудышный.

Вообще, по дороге сюда Наката говорил, что войны давно не было, но десяток выглядит достаточно подготовленным. Бойцы с виду спокойные и со стороны похожи на свору цепных псов. Самый здоровый – ростом повыше меня и выглядит натуральным неандертальцем. Да и все остальные, впрочем, ему под стать. В глазах солдат – недоуменные и ирония. Не, ну а кого бы не позабавило явление деревенского дурака?

Наката решил понаблюдать за тем, как я уживусь в отделении с «дедушками»[6]? Ну ладно, пусть наблюдает.

Как только Икэда ушел, десятник разрешил остальным садиться и переглянулся с самым здоровым солдатом. Тот усмехнулся, кивнул и направился в сторону небольшого сарая. Проводив его взглядом, Абэ посмотрел на меня и холодно поинтересовался:

– И как тебя теперь звать?

– Таро, – представился я. – Пока только так. Родовое имя не помню.

– А почему ты решил стать солдатом? Тебя Кенджи-сан выгнал из святилища Милосердной?

– Нет, – покачал головой я. – Просто считаю, что так могу принести больше пользы.

– Какая польза от дурака? – весело оскалился молодой парень с неровным шрамом на правой щеке.

– Согласен. От дураков пользы нет, – переведя на него взгляд, покачал головой я. – Они ж могут только болтать...

– Ля, ты борзый! – восхищенно усмехнулся солдат. – Это ты теперь всех нас жизни учить будешь?

– Разговоры! – хмуро буркнул десятник и, не сводя с меня взгляда, уселся на один из камней.

Я остался стоять, понимая, что сейчас будет проверка на «вшивость»… ну или какой-то концерт с издевательствами. Не зря же Абэ отправил «неандертальца» в сарай?

Нет, я прекрасно понимаю, кем выгляжу в их глазах. Это как девочке с бантиками заявиться в бригаду шпалоукладчиц. То есть она ведь тоже вроде бы женщина, но есть некоторые нюансы...

Все произошло так, как я и предполагал. Неандерталец вернулся из сарая с грязным кожаным бурдюком[7]и, швырнув его мне под ноги, приказал:

– Давай-ка сходи за водой на колодец. Бегом! Мы все тут просто умираем от жажды.

Ожидая чего-то подобного, я даже не повернул головы и просто продолжил смотреть на десятника. И не то чтобы мне сложно сходить за водой, но этот мешок гарантированно дырявый, а такие вот наезды нужно пресекать в корне.

– Э, кохай[8], ты оглох? – солдат недобро сощурился. – Тебе сказали сходить за водой!

– Так это ты у нас тут десятник?! – состроив невинную физиономию, удивленно произнёс я. – Если «да», то, конечно, схожу, но мне почему-то кажется, что идти придётся все же тебе. И не к колодцу, а сам знаешь куда...

– Ах ты ж! – рявкнул солдат в тот момент, когда до него дошёл смысл сказанного.

Не говоря больше ни слова, он шагнул вперед и, оскалившись, ударил меня кулаком в грудь.

Ожидая чего-то подобного, я перенес вес на левую ногу и, сбив кулак, пробил голенью в пах. Несильно – чисто чтобы остановить и остудить пыл.

Неприятный удар согнул солдата пополам, воздух со свистом покинул легкие. Мужик покачнулся и на удивление устоял – яйца оказались натурально железными!

Конечно, стоило его добить, но делать этого я не стал, поскольку со стороны это выглядело бы погано.

Придя в себя и отскочив назад, мужик набычился и снова бросился на меня, целя на этот раз в голову.

Уклонившись от летящего в лицо кулака, я резко пробил правой под дых и, когда солдат снова согнулся, нанес удар коленом ему под глаз. Калечить парня не было смысла, а так – даже челюсть осталась цела.

Нелепо взмахнув руками, солдат завалился на траву, и над площадкой на мгновение повисла мертвая тишина.

Драка длилась всего секунд десять-пятнадцать. Поначалу никто не сообразил, что, собственно, произошло, и лишь когда мой противник упал, трое бойцов вскочили на ноги. Спустя мгновение очнулся десятник.

– А ну прекратить! – рявкнул он, положив ладонь на рукоять меча. – Разведите их в стороны!

Двое солдат тут же повисли на поднимающемся с земли товарище, у которого в глазах читалось только одно желание – убивать. Нет, в целом мужик выглядел неплохо, а его стойкости позавидовал бы любой профессиональный боец. Ведь пропустить удар в пах и после этого снова броситься в драку – на такое способен не каждый. Жаль, конечно, что все так закончилось, но по-другому ведь быть не могло.

– Ты что же, ублюдок, такое творишь? – подойдя вплотную ко мне, сквозь зубы процедил Абэ. – Совсем разум потерял?!

Отвечать я ничего не стал – просто стоял и смотрел на него сверху вниз. Не, ну а что в таких случаях говорить? Он же и сам видел все в мельчайших подробностях.

Видя, что я никак не реагирую на его слова, десятник обернулся к двум стоящим рядом бойцам и, кивнув на меня, приказал:

– Этого в яму, за нападение на товарища! Утром, перед строем, выдать ему десять палок!

– Но, командир... – поморщился один из солдат. – Он же...