Непорочная куртизанка

— Сейчас, сэр.

Через полчаса, когда он завтракал, слуга привел в столовую Эда.

— Вы звали меня, сэр?

— Звал, — кивнул Люк, намазывая маслом хлеб. — Налей себе эля.

— Спасибо, сэр.

Эд наполнил кружку и стал пить. Он был еще довольно молод, с широченными плечами и мускулистыми ручищами профессионального боксера. Мышцы ног распирали кожаные штаны, а пуговицы кожаной безрукавки готовы были разлететься под напором мощной груди.

— Иди в тот дом в Уоппинге... Проверь, на месте ли мальчишка. Узнай, как он там. Ты сказал, что он и месяца не протянет. Хочу знать, сколько ему осталось.

Конюх медленно кивнул и небрежно сказал:

— Если он проживет слишком долго, всегда можно отдать его в учение трубочисту.

Люк покачал головой. Этого он не мог сделать — риск был слишком велик. Мальчишки-трубочисты часто погибали, это верно, но всегда есть вероятность, что смерть ребенка приведет к расследованию, особенно если произойдет в доме какого-нибудь бездельника, любящего совать нос не в свои дела. А вдруг след приведет к нему? Вряд ли, конечно, но и рисковать не стоит. А вот тихая смерть от какой-то болезни и недоедания не вызовет толков и подозрений. Он похоронит мальчишку в закрытом гробу, прежде чем кому-то придет в голову справиться о причине смерти. Устроит пышные похороны, и все будет кончено.

Но где же все-таки Кларисса? Это необходимо узнать. Снова приложившись к кружке с элем, он набил рот говядиной и, не прожевав, приказал:

— Поспрашивай там, не было ли чего необычного... Никто не разнюхивал насчет мальчишки? Ясно?

— Да, сэр, более чем.

Эд отставил кружку.

— Но мне нужны деньги. Сами знаете, путь до Уоппинга неблизкий, и даже проезд по реке стоит немало. Шиллинга вполне достаточно!

— Шиллинг? Да это грабеж средь бела дня.

— Дешевле не выйдет.

Эд сверлил его взглядом, пока Люк не выудил из кармана шиллинг. Эд немедленно схватил монету.

— Приду попозже.

— Смотри, только не медли.

Люк раздраженно указал Эду на дверь.



После визита к модистке Джаспер проводил Клариссу до двери дома на Кинг-стрит.

— Я вернусь за тобой в три. В этот час весь модный Лондон выезжает и выходит на прогулку в парк. Следует хотя бы раз в день показываться на люди, — с некоторым презрением бросил он, но, заметив ее любопытный взгляд, добавил: — Мы присоединимся к толпе на аллеях Гайд-парка, но не станем ни с кем беседовать и знакомиться, как бы к этому ни стремились посетители парка. Цель этой прогулки — возбудить любопытство и дать пищу злым языкам.

— Отсюда мое новое платье, — пробормотала Кларисса.

— Отсюда твое новое платье, — согласился он. — И оно идет тебе, дорогая. Но об этом, полагаю, ты прекрасно знаешь.

Комплимент сопровождался веселой улыбкой, и она невольно усмехнулась в ответ:

— Это очень красивое платье. И я благодарю вас, сэр.

— О, ты отработаешь цену, — беспечно бросил он. — В этом я не сомневаюсь.

Кларисса ограничилась вскинутой бровью.

— Аплодирую вашей самоуверенности, милорд.

Он рассмеялся и, приподняв ее подбородок, быстро поцеловал, хотя дворецкий уже стоял у открытой двери.

— Помни, ровно в три.

— Буду готова.

Она прошла мимо дворецкого, наградив его благодарной улыбкой, и, поднявшись к себе, стала сражаться со шнуровкой нового платья, когда кто-то тихо постучал. У нее не было ни малейшего желания принимать гостей, особенно Нэн Гриффитс. Поэтому она неохотно открыла дверь, готовясь извиниться и отослать посетительницу. Но на пороге стояли Мэдди и Эмили. За ними теснились другие обитательницы дома.

— Мы хотели все узнать... О, какое чудесное платье! — ахнула Мэдди, врываясь в комнату. За ней ввалились остальные.

Мэдди плюхнулась на постель, болтая ногами в домашних туфельках.

— Ну же, Кларисса, расскажи все! Какой он, этот граф? Добрый? Нежный или грубый? И что предпочитает в постели?


Сбитая с толку, Кларисса покачала головой. Как отвечать на подобные вопросы?

Все ахали и охали при виде платья. Щупали ткань, обсуждали, словно оно было надето на портновский манекен, а не на живого человека.

— Да, Кларисса, ты не имеешь права ничего от нас скрывать, — вставила Эмили. — Каков граф в постели?

Кларисса перевела дыхание.

Она понятия не имела, что придумать, дабы удовлетворить любопытство девиц, которые знали все о мужчинах и их прихотях.

— Не знаю, потому что ничего еще не было, — выпалила она.

Потрясенное молчание воцарилась в комнате. Все дружно и почти благоговейно уставились на нее.

— Ты... ты отказала ему? — выговорила наконец Мэдди.

— Нет... не совсем. Попросила его подождать немного... поухаживать за мной...

Все это звучало настолько неправдоподобно, даже на ее слух, что она не удивилась, когда все стали смеяться.

— Да брось, Кларисса! — воскликнула Эм задыхаясь. — Не может такого быть! Скажи нам правду!

— Это правда, — спокойно ответила она. — Кто-нибудь, помогите мне расшнуровать корсаж!

Скромного вида девушка немедленно выступила вперед и быстро расшнуровала платье. Кларисса сняла его и встряхнула.

— Миленькое, верно? — лукаво улыбнулась она.

— Слишком дорогой подарок от любовника, не получившего вознаграждения, — объявила одна из женщин. — Мы здесь не играем в такие игры. Ты здесь новенькая, и поэтому тебе многое прощается, но есть определенные правила. Мы, например, делимся друг с другом всем, что знаем о клиентах. Это дает нам определенную защиту. Чем больше знаешь о мужчине, тем лучше сможешь угодить ему и всей его братии или вовремя уберечься от беды. Поэтому скажи нам правду.

Действительно ли в ее голосе слышатся оттенок злобы, или Клариссе это показалось? Женщина походила на амазонку: мускулистая, веснушчатая, с большими руками.

Прежде чем ответить, Кларисса накинула свой халат, словно ничуть не испугалась вызова.

— Видите ли, это и есть правда. Я решила, что привлечь интерес графа можно только если заставить его подождать. Немного завлеку его, пообещав, что в конце он получит все.

— И он согласился? — в один голос ахнули девушки.

— Очевидно, — спокойно ответила Кларисса.

— Возможно, у него просто не стоит, — ухмыльнулась амазонка. —- Ни один мужчина с горячей кровью не станет подписывать контракт с матушкой Гриффитс, чтобы потом отказаться от услуг девушки. Должно быть, скрывает, что его клинок обвис и потерял упругость, вот и делает вид, будто завел любовницу.

Интересно, как отреагировал бы Джаспер, услышав подобную характеристику своей мужественности. Ей вдруг стало казаться, что она каким-то образом предала его, что, конечно, было совершенным абсурдом.

— У меня подобного впечатления не сложилось, — отрезала она. — Мне он показался настоящим мужчиной. Мне кажется, он наслаждается игрой... ожиданием... и я сегодня днем еду с ним в Гайд-парк.

— Ну, если ты действительно держишь его на длинном поводке, лучше не заходить слишком далеко, — посоветовала амазонка. — Иначе дело может кончиться скверно. У нас тоже такое бывало.

— Я поостерегусь, — пообещала Кларисса. — И благодарю вас за совет. Обещаю, что приму его к сведению.

Женщины, очевидно умиротворенные, закивали.

— А матушка Гриффитс знает об этом? — неожиданно спросила Мэдди.

— Я ей не говорила. И не считаю, что это ее дело. Если лорд Блэкуотер решит ей рассказать, это тоже меня не касается.

— Будем надеяться, что он предпочтет держать рот на замке, — объявила скромная мышка. — Иначе быть беде. Матушка Гриффитс терпеть не может, когда мы устанавливаем собственные правила.

— Верно! Играешь с огнем, девочка, помяни мое слово! — бросила амазонка, направляясь к двери.

Остальные потянулись за ней. Все, кроме Мэдди и Эмили.

— Какая грозная женщина, — заметила Кларисса, подходя к комоду и принимаясь расчесывать волосы.

— О, не обращай внимания на Труди! Она много ворчит, но у нее большое сердце, — возразила Эмили. — Не представляешь, сколько мужчин любят грубое обращение! А уж Труди это умеет! Она их ругает, даже бьет, а потом утешает, пока они не теряют голову. И обожают Труди. Возвращаются к ней, чтобы получать это снова и снова. Матушка Гриффитс очень ее ценит.

Похоже, ей еще много предстоит узнать о мире, населенном ночными бабочками!

Кларисса вздохнула, продолжая мерно водить щеткой по волосам.

— Хочешь, я завью тебе волосы перед встречей с его сиятельством? — спросила Эмили. — Всего несколько минут.

— Правда? — благодарно улыбнулась Кларисса. — Ты очень добра.