Немой. В плену его желаний
Часть 20 из 36 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– А он что? – взволнованно спрашиваю я и тут же прикусываю язык.
Ведь обещала самой себе больше не говорить с Максом о Вадиме. И вообще не думать об этом упрямом молчуне!
– А что он? Как всегда… Прорычал свои «ррр» и «хм». В общем, ничего членораздельного.
Макс расплывается в улыбке от своей шутки, которая совсем не шутка. Я тоже невесело улыбаюсь.
– Мы поругались, – признаюсь в итоге.
Парень отмахивается.
– Вадим отходчивый. К тому же волшебный пинок всё равно рано или поздно подействует. Вы помиритесь, я уверен.
А я вот совсем не уверена. Потому что этот самый пинок когда-нибудь, может, и подействует на Вадима, но будет уже слишком поздно.
Глава 20
Весь следующий день без Вадима, я просто злюсь. В прошлый раз, когда я старалась не попадаться ему на глаза хотя бы дождь был. А сейчас полнейшая засуха. И мне приходится выходить в огород, чтобы поливать его. И когда я это делаю, то непременно вижу своего соседа за работой.
Он без футболки… В своих армейских штанах, низко сидящих на бёдрах. Чертовски красив и сексуален, как и всегда. И в то время как мой разум обижается на Вадима, моё тело испытывает ломку без него.
Как такое возможно? Почему тело и разум не могут уже взять и договориться?
Что чувствует моё сердце я пока не поняла. Вроде бы оно должно быть закрыто от каких либо чувств, после мерзкого предательства моего мужа. Но всё же сейчас оно болезненно сжимается от скорой разлуки с Вадимом. И это даже не смотря на то, что я злюсь на него.
Господи… да я с ума скоро сойду!!
Моя злость на Вадима длится ещё два дня. А потом наступает болезненная стадия принятия, минуя другие стадии принятия неизбежного.
Сейчас я отчетливо понимаю, что нужна этому мужчине лишь для секса. В голове так и крутятся его слова о том, что нам не о чем разговаривать, но я лишь горько усмехаюсь, потому что сама виновата. Я позволила ему думать, что такие отношения норма для меня. В чём же теперь можно обвинять Вадима? Ведь он мне ничего не обещал.
Этим вечером, ноги сами несут меня по лестнице в маленькую мансарду под крышей дома. Дверь не закрыта на ключ и я без проблем попадаю в спальню, которая когда-то была родительской. Оказавшись на пороге, сердце замирает.
Кровать, на которой слой пыли. Такой же пол.
Мне нужно было сразу сюда подняться, чтобы убраться здесь. Чтобы таким образом отдать дань родителям.
Значит, когда Вадим жил здесь, или наведывался в мой дом, он тоже не поднимался под крышу. Или поднимался, но не посмел убираться здесь и трогать вещи.
Я приближаюсь к кровати и первым делом стаскиваю с неё плед. В него заворачиваю всё постельное бельё и отношу в огород. Там стираю всё в тазу и развешиваю на верёвке.
Потом наливаю ведро воды и мою пол в спальне и на лестнице. Так же протираю все горизонтальные поверхности.
Солнце уже почти спряталось за полосой леса, и мытьё окон я оставляю на завтра.
Когда пол окончательно высыхает, я обхожу спальню по кругу. В старом шкафу, который отец сделал сам, всё ещё висят вещи. Они мамины. Халат, цветастый сарафан, который я прекрасно помню, синее платье…
Слёзы обжигают глаза, и я позволяю им пролиться. Усевшись на пол возле старого сундука, открываю его. Я знаю что там. Мои вещи из детства. Мольберт, засохшие краски, кисти… Рисунки.
С самого детства я просто болела рисованием. Мама отвела меня в художественную школу, когда мне только исполнилось семь. К двенадцати годам, я уже неплохо владела кистью.
В то наше последнее лето здесь, отец смастерил для меня мольберт и я рисовала всё вокруг. Лес, реку, чёрного кота, который время от времени захаживал в наш огород… Счастливые лица родителей.
Сейчас мои руки дрожат, пока я достаю папку с этими рисунками. Очень долго не решаюсь открыть, просто прижав папку к груди и оплакивая родителей уже наверное в тысячный раз.
За окном уже достаточно стемнела и мне приходится включить свет в спальне, наверняка привлекая внимание своего соседа. Ведь он ни разу не видел свет в окне комнаты под крышей.
Однако это не его дело, верно?
Я нажимаю на выключатель, но первые несколько секунд ничего не происходит. А потом, словно неуверенно, лампочка начинает разгораться, освещая всё вокруг слабым тёплым мерцанием.
Вновь сев на пол, смахиваю слёзы. Открываю альбом и сразу улыбаюсь, увидев первый рисунок. Тот самый кот, свернулся клубком под лавочкой возле душа. Я тогда делала всё тихо, чтобы не разбудить его, ведь он крайне не любил позировать мне.
Следующий рисунок я тоже узнаю. И даже помню, как рисовала его. Мой папа, тогда мастерил вот этот самый шкаф, а точнее покрывал лаком, уже готовое изделие. Своего отца я изобразила в пол оборота с кистью в руке. Не могу сказать, что на рисунке он словно как на фотографии, но всё равно очень похоже.
Новые реки слёз проливаются по моим щекам, когда на глаза попадаются рисунки мамы. Она была очень красивой.
Следом идут рисунки природы. Лес, река, с разных ракурсов, и поле за ней.
Я верчу в руках альбомный лист и внимательно его разглядываю. Поле на нём, совершенно точно было тем местом, где теперь стоит дом Вадима, а значит восемнадцать лет назад, здесь ничего не было.
Хотя мне и так известно, что Вадим здесь только восемь лет, а раньше, скорее всего, жил в том посёлке. Вот в общем-то и всё, что я о нём знаю.
Обняв рисунок, на котором изображены оба родителя, я ложусь прямо на пол и позволяю себе от души поплакать. Именно в таком состоянии меня находит Вадим.
Сначала я слышу шаги на лестнице, а потом он сам появляется в дверном проёме.
Я уже смерилась со скорой разлукой с ним, и с тем что нужна ему лишь для секса, поэтому тихо выдавливаю:
– Уходи.
Закрываю глаза.
Нет, пожалуйста, не уходи.
Мужчина приближается, я слышу его шаги совсем близко. Видимо опускается рядом со мной, подсовывает руки под мою спину и колени. А потом я оказываюсь прижатой к его широкой твёрдой груди и словно парю в невесомости. Странно, но именно сейчас я чувствую себя умиротворённо.
Глава 21
Сейчас я предпочитаю ни о чём не думать. Просто прижимаюсь к Вадиму всем телом, закрыв глаза и уткнувшись носом в ворот его футболки, и очень-очень тихо то ли всхлипываю, то ли вздыхаю. Совершенно отчётливо слышу шум реки. Значит, Вадим несёт меня по мостику прямиком к собственному дому.
Немного приподняв веки, понимаю, что он заходит через главный вход, а не через мастерскую. Сразу за дверью лестница, ведущая на второй этаж. Мужчина начинает подниматься по ней наверх. В ту часть дома, в которой я никогда не была прежде.
В спальню…
Я так волнуюсь, что даже дух перехватывает.
Сначала мы оказываемся в плохо освещённом холле второго этажа, потом заходим в просторную спальню, которая тоже едва освещается неяркой подсветкой откуда-то снизу.
Вадим сажает меня на кровать… Сразу же понимаю, что это та самая кровать, которую я видела в мастерской. Тогда она ещё не была доделана, а сейчас… Сейчас изголовье выглядит почти королевским. Оно обтянуто кожей и мехом. А по бокам кровати имеются балки, на которых можно при желании повесить балдахин.
Я немного смущена и растеряна тем, что прямо сейчас сижу на этой кровати. А ещё, вроде бы, должна за что-то злиться на Вадима, но во мне уже нет абсолютно никакого раздражения и гнева.
Матрас проминается, когда Вадим упирается ладонями рядом с моими бёдрами. Он стоит на коленях прямо на полу, но всё равно нависает надо мной.
Вскинув голову, смотрю в его лицо.
– Я хочу тебя, – говорит он хриплым от напряжения голосом, не сводя с меня внимательных глаз, горящих вожделением.
Я понимаю, зачем он это сейчас говорит… До этого момента он просто брал меня без всяких слов, и всё. Но я же сказала ему, что между нами ничего не будет, пока он не научится разговаривать со мной.
Я так соскучилась по нему, что тут же, не раздумывая, придвигаюсь максимально близко и прижимаюсь губами к его губам.
О родителях я больше не хочу думать… И о почти бывшем муже тоже. Сейчас мне совершенно достаточно того, что Вадим принёс меня в свою спальню, тем самым немного приоткрывая передо мной завесу своей жизни.
– Саша… – хрипло протягивает он, немного отстранившись. – Я хочу тебя, – говорит с нажимом.
Я часто киваю, не в состоянии выдавить ни слова.
Да, пусть так! Он просто хочет меня! И именно так, вероятно, он показывает свою привязанность ко мне. Господи… Как же мне хочется в это верить!
Вадим стягивает свою футболку и начинает приближаться ко мне, а я сдвигаюсь назад по постели, пока моя голова не оказывается на подушке. Он накрывает меня своим могучим телом, очень нежно целует в губы, но пока не торопится раздевать. Потом его поцелуи перемещаются на щёки, по которым совсем недавно бежали слёзы. Вадим словно проверяет, не начала ли я вновь плакать.
Губы мужчины опускаются на мой подбородок, скользят по горлу… А руки тем временем всё же избавляют меня от шортов и трусиков. Он раздевает меня полностью и раздевается сам. Коленом раздвигает ноги, устраивается между ними. Поводив головкой по лону вверх-вниз, заставляет моё тело задрожать от нетерпения. И наконец с гортанным рычанием врывается в меня до самого основания, вышибая крик и стон из моей груди…
Его сильные ритмичные движения наполнены такой страстью и отчаянием, словно мы не занимались сексом долгие годы…
Вадим впивается в мои губы, врывается языком в рот. Схватив руки, прижимает их к изголовью, и темп его движений меняется. Он медленно и глубоко входит в меня… Замирает, продолжая целовать. Потом выходит, чтобы тут же ворваться снова.
Дрожа всем телом, я кончаю… А Вадим выпивает мои стоны, пожирает их. Не даёт даже перевести дыхание и, не сбавляя темпа, продолжает двигаться во мне.
Я уже знаю, что ему чужда усталость. Но мне кажется, что сейчас между нами не просто секс, а что-то другое. Вадим не похож на животное, просто удовлетворяющее свои физические желания. Нет, он прислушивается к моим… И сегодня я хочу немного доминировать, поэтому вынуждаю его перевернуться на спину. Оседлав мужчину, обхватываю член пальцами и направляю в себя. Медленно сажусь, вбирая член до самого основания. Не отвожу взгляда от лица Вадима и вижу, как ему хорошо сейчас. Он помогает мне двигаться на нём, обхватив руками за бёдра. И очень быстро я вновь кончаю…
Уютно устроившись на его груди, я всё ещё не могу восстановить дыхание после того, что только что между нами было. Вадим заставил меня кончить трижды, прежде чем сам дошёл до конца.
Ведь обещала самой себе больше не говорить с Максом о Вадиме. И вообще не думать об этом упрямом молчуне!
– А что он? Как всегда… Прорычал свои «ррр» и «хм». В общем, ничего членораздельного.
Макс расплывается в улыбке от своей шутки, которая совсем не шутка. Я тоже невесело улыбаюсь.
– Мы поругались, – признаюсь в итоге.
Парень отмахивается.
– Вадим отходчивый. К тому же волшебный пинок всё равно рано или поздно подействует. Вы помиритесь, я уверен.
А я вот совсем не уверена. Потому что этот самый пинок когда-нибудь, может, и подействует на Вадима, но будет уже слишком поздно.
Глава 20
Весь следующий день без Вадима, я просто злюсь. В прошлый раз, когда я старалась не попадаться ему на глаза хотя бы дождь был. А сейчас полнейшая засуха. И мне приходится выходить в огород, чтобы поливать его. И когда я это делаю, то непременно вижу своего соседа за работой.
Он без футболки… В своих армейских штанах, низко сидящих на бёдрах. Чертовски красив и сексуален, как и всегда. И в то время как мой разум обижается на Вадима, моё тело испытывает ломку без него.
Как такое возможно? Почему тело и разум не могут уже взять и договориться?
Что чувствует моё сердце я пока не поняла. Вроде бы оно должно быть закрыто от каких либо чувств, после мерзкого предательства моего мужа. Но всё же сейчас оно болезненно сжимается от скорой разлуки с Вадимом. И это даже не смотря на то, что я злюсь на него.
Господи… да я с ума скоро сойду!!
Моя злость на Вадима длится ещё два дня. А потом наступает болезненная стадия принятия, минуя другие стадии принятия неизбежного.
Сейчас я отчетливо понимаю, что нужна этому мужчине лишь для секса. В голове так и крутятся его слова о том, что нам не о чем разговаривать, но я лишь горько усмехаюсь, потому что сама виновата. Я позволила ему думать, что такие отношения норма для меня. В чём же теперь можно обвинять Вадима? Ведь он мне ничего не обещал.
Этим вечером, ноги сами несут меня по лестнице в маленькую мансарду под крышей дома. Дверь не закрыта на ключ и я без проблем попадаю в спальню, которая когда-то была родительской. Оказавшись на пороге, сердце замирает.
Кровать, на которой слой пыли. Такой же пол.
Мне нужно было сразу сюда подняться, чтобы убраться здесь. Чтобы таким образом отдать дань родителям.
Значит, когда Вадим жил здесь, или наведывался в мой дом, он тоже не поднимался под крышу. Или поднимался, но не посмел убираться здесь и трогать вещи.
Я приближаюсь к кровати и первым делом стаскиваю с неё плед. В него заворачиваю всё постельное бельё и отношу в огород. Там стираю всё в тазу и развешиваю на верёвке.
Потом наливаю ведро воды и мою пол в спальне и на лестнице. Так же протираю все горизонтальные поверхности.
Солнце уже почти спряталось за полосой леса, и мытьё окон я оставляю на завтра.
Когда пол окончательно высыхает, я обхожу спальню по кругу. В старом шкафу, который отец сделал сам, всё ещё висят вещи. Они мамины. Халат, цветастый сарафан, который я прекрасно помню, синее платье…
Слёзы обжигают глаза, и я позволяю им пролиться. Усевшись на пол возле старого сундука, открываю его. Я знаю что там. Мои вещи из детства. Мольберт, засохшие краски, кисти… Рисунки.
С самого детства я просто болела рисованием. Мама отвела меня в художественную школу, когда мне только исполнилось семь. К двенадцати годам, я уже неплохо владела кистью.
В то наше последнее лето здесь, отец смастерил для меня мольберт и я рисовала всё вокруг. Лес, реку, чёрного кота, который время от времени захаживал в наш огород… Счастливые лица родителей.
Сейчас мои руки дрожат, пока я достаю папку с этими рисунками. Очень долго не решаюсь открыть, просто прижав папку к груди и оплакивая родителей уже наверное в тысячный раз.
За окном уже достаточно стемнела и мне приходится включить свет в спальне, наверняка привлекая внимание своего соседа. Ведь он ни разу не видел свет в окне комнаты под крышей.
Однако это не его дело, верно?
Я нажимаю на выключатель, но первые несколько секунд ничего не происходит. А потом, словно неуверенно, лампочка начинает разгораться, освещая всё вокруг слабым тёплым мерцанием.
Вновь сев на пол, смахиваю слёзы. Открываю альбом и сразу улыбаюсь, увидев первый рисунок. Тот самый кот, свернулся клубком под лавочкой возле душа. Я тогда делала всё тихо, чтобы не разбудить его, ведь он крайне не любил позировать мне.
Следующий рисунок я тоже узнаю. И даже помню, как рисовала его. Мой папа, тогда мастерил вот этот самый шкаф, а точнее покрывал лаком, уже готовое изделие. Своего отца я изобразила в пол оборота с кистью в руке. Не могу сказать, что на рисунке он словно как на фотографии, но всё равно очень похоже.
Новые реки слёз проливаются по моим щекам, когда на глаза попадаются рисунки мамы. Она была очень красивой.
Следом идут рисунки природы. Лес, река, с разных ракурсов, и поле за ней.
Я верчу в руках альбомный лист и внимательно его разглядываю. Поле на нём, совершенно точно было тем местом, где теперь стоит дом Вадима, а значит восемнадцать лет назад, здесь ничего не было.
Хотя мне и так известно, что Вадим здесь только восемь лет, а раньше, скорее всего, жил в том посёлке. Вот в общем-то и всё, что я о нём знаю.
Обняв рисунок, на котором изображены оба родителя, я ложусь прямо на пол и позволяю себе от души поплакать. Именно в таком состоянии меня находит Вадим.
Сначала я слышу шаги на лестнице, а потом он сам появляется в дверном проёме.
Я уже смерилась со скорой разлукой с ним, и с тем что нужна ему лишь для секса, поэтому тихо выдавливаю:
– Уходи.
Закрываю глаза.
Нет, пожалуйста, не уходи.
Мужчина приближается, я слышу его шаги совсем близко. Видимо опускается рядом со мной, подсовывает руки под мою спину и колени. А потом я оказываюсь прижатой к его широкой твёрдой груди и словно парю в невесомости. Странно, но именно сейчас я чувствую себя умиротворённо.
Глава 21
Сейчас я предпочитаю ни о чём не думать. Просто прижимаюсь к Вадиму всем телом, закрыв глаза и уткнувшись носом в ворот его футболки, и очень-очень тихо то ли всхлипываю, то ли вздыхаю. Совершенно отчётливо слышу шум реки. Значит, Вадим несёт меня по мостику прямиком к собственному дому.
Немного приподняв веки, понимаю, что он заходит через главный вход, а не через мастерскую. Сразу за дверью лестница, ведущая на второй этаж. Мужчина начинает подниматься по ней наверх. В ту часть дома, в которой я никогда не была прежде.
В спальню…
Я так волнуюсь, что даже дух перехватывает.
Сначала мы оказываемся в плохо освещённом холле второго этажа, потом заходим в просторную спальню, которая тоже едва освещается неяркой подсветкой откуда-то снизу.
Вадим сажает меня на кровать… Сразу же понимаю, что это та самая кровать, которую я видела в мастерской. Тогда она ещё не была доделана, а сейчас… Сейчас изголовье выглядит почти королевским. Оно обтянуто кожей и мехом. А по бокам кровати имеются балки, на которых можно при желании повесить балдахин.
Я немного смущена и растеряна тем, что прямо сейчас сижу на этой кровати. А ещё, вроде бы, должна за что-то злиться на Вадима, но во мне уже нет абсолютно никакого раздражения и гнева.
Матрас проминается, когда Вадим упирается ладонями рядом с моими бёдрами. Он стоит на коленях прямо на полу, но всё равно нависает надо мной.
Вскинув голову, смотрю в его лицо.
– Я хочу тебя, – говорит он хриплым от напряжения голосом, не сводя с меня внимательных глаз, горящих вожделением.
Я понимаю, зачем он это сейчас говорит… До этого момента он просто брал меня без всяких слов, и всё. Но я же сказала ему, что между нами ничего не будет, пока он не научится разговаривать со мной.
Я так соскучилась по нему, что тут же, не раздумывая, придвигаюсь максимально близко и прижимаюсь губами к его губам.
О родителях я больше не хочу думать… И о почти бывшем муже тоже. Сейчас мне совершенно достаточно того, что Вадим принёс меня в свою спальню, тем самым немного приоткрывая передо мной завесу своей жизни.
– Саша… – хрипло протягивает он, немного отстранившись. – Я хочу тебя, – говорит с нажимом.
Я часто киваю, не в состоянии выдавить ни слова.
Да, пусть так! Он просто хочет меня! И именно так, вероятно, он показывает свою привязанность ко мне. Господи… Как же мне хочется в это верить!
Вадим стягивает свою футболку и начинает приближаться ко мне, а я сдвигаюсь назад по постели, пока моя голова не оказывается на подушке. Он накрывает меня своим могучим телом, очень нежно целует в губы, но пока не торопится раздевать. Потом его поцелуи перемещаются на щёки, по которым совсем недавно бежали слёзы. Вадим словно проверяет, не начала ли я вновь плакать.
Губы мужчины опускаются на мой подбородок, скользят по горлу… А руки тем временем всё же избавляют меня от шортов и трусиков. Он раздевает меня полностью и раздевается сам. Коленом раздвигает ноги, устраивается между ними. Поводив головкой по лону вверх-вниз, заставляет моё тело задрожать от нетерпения. И наконец с гортанным рычанием врывается в меня до самого основания, вышибая крик и стон из моей груди…
Его сильные ритмичные движения наполнены такой страстью и отчаянием, словно мы не занимались сексом долгие годы…
Вадим впивается в мои губы, врывается языком в рот. Схватив руки, прижимает их к изголовью, и темп его движений меняется. Он медленно и глубоко входит в меня… Замирает, продолжая целовать. Потом выходит, чтобы тут же ворваться снова.
Дрожа всем телом, я кончаю… А Вадим выпивает мои стоны, пожирает их. Не даёт даже перевести дыхание и, не сбавляя темпа, продолжает двигаться во мне.
Я уже знаю, что ему чужда усталость. Но мне кажется, что сейчас между нами не просто секс, а что-то другое. Вадим не похож на животное, просто удовлетворяющее свои физические желания. Нет, он прислушивается к моим… И сегодня я хочу немного доминировать, поэтому вынуждаю его перевернуться на спину. Оседлав мужчину, обхватываю член пальцами и направляю в себя. Медленно сажусь, вбирая член до самого основания. Не отвожу взгляда от лица Вадима и вижу, как ему хорошо сейчас. Он помогает мне двигаться на нём, обхватив руками за бёдра. И очень быстро я вновь кончаю…
Уютно устроившись на его груди, я всё ещё не могу восстановить дыхание после того, что только что между нами было. Вадим заставил меня кончить трижды, прежде чем сам дошёл до конца.