Немая и Туз

Туза.

Сиэлла, разволновавшись, махнула рукой, и одна из папок, наваленных кучей на столе, упала, и из нее выпал листок.

Досье Элджа. Его Силь не хотела читать. Она ведь и так знает все о том, кого любила, правда?

Дрожащими руками подняв листок, Сиэлла вчиталась в содержимое. Элдж действительно не был игроком и, по данным магполиции, сел за карточный стол всего пять раз.

Двойка бьет туза.

Пять раз. И все эти пять раз были известны.

«Он играет неправильно».

Первый. Элдж выигрывает небольшую сумму. Наверное, в первый вечер он боялся больших ставок.

«Я – пас…»

Второй. Элдж в тот вечер выигрывает и проигрывает, в итоге не потеряв и не обретя ни медянки.

Сильнейшая карта…

Третий. Элдж выигрывает крупную сумму, проведя за карточным столом всего час.

«Он играет неправильно…»

Четвертый. Еще один выигрыш – настолько мелкий, что не стоит внимания. Элдж попал на какого-то юнца, у которого в принципе не было денег.

Двойка бьет туза…

Пятый. Небольшой проигрыш. И убийство.

Сиэлла уставилась на досье Элджа. Перечитала еще раз про вечер накануне его смерти.

И поняла.

Туз – это не только сильнейшая карта.

Туз – это единица.

Меньше единицы в карточном мире просто ничего нет.

Как и нет связи между жертвами. Ее действительно нет! Туз не выбирает своих жертв.

Он ищет виновных.

Поэтому первые убийства были частыми. Поэтому был перерыв, потом убийство, а потом… потом он уезжал из города, не иначе… поэтому, когда он вернулся, виноватых было уже четверо.

И он разозлился. Показал главе этого города, что вокруг него одни подонки.

Печень – это не благородство.

А – подлость.

Кажется, Сиэлла поняла, почему Туз не клюет на наживку.

Потому что Нейтан Тинклер действительно играет неправильно…

Досье на других жертв частично подтвердили догадку Сиэллы. Торговец рыбой, Элдж, маркиз Жан Норей, старший Крейн. Четверо из десяти действительно были «виновны». А что, если и остальные шестеро – тоже? Возможно, в этом направлении детективы просто не копали, ища связь между жертвами.

Потому что связь нужно было искать не там.

Она есть. Но ее и нет.

Спокойно, Сиэлла, спокойно. Ты можешь ошибаться. Твоя версия подтверждается в четырех случаях из десяти. Ты не можешь быть умнее всего первого участка магполиции!

«Они устали. Они все устали заниматься этим безнадежным делом», – шепнула Старуха.

Силь сложила папки обратно, постаравшись, чтобы на столе Нейтана был такой же порядок, как и до ее прихода, и вышла из кабинета.

Только оказавшись в холле, она обнаружила, что просидела над бумагами почти весь день и пропустила обед. Из кухни слышался голос Лейни, и Силь недолго думая отправилась туда.

– Соль. Спаржа. Молотый перец и куркума. – Лейни стояла посреди кухни, наполненной ароматами жареного мяса и приправ, и что-то отмечала карандашом в толстой тетради. Силь поняла, что это – нечто похожее на расходную книгу. – Мясо? Рыба? Чеснок?


Немая кухарка кивала или мотала головой после каждого слова, и Силь поняла, что Лейни занимается своими прямыми обязанностями экономки. По-другому понять, что требуется, очевидно и нельзя – ведь слуги в этом доме не могут говорить и не владеют грамотой.

– Ты откуда такая бледная? – подняв глаза, спросила Лейни, бросив взгляд на Силь. – Погоди… ты что, все это время в кабинете просидела?

Сиэлла кивнула, только сейчас ощутив, что голодна. А еще голова немного кружилась, но это оттого, что она много часов просидела над бумагами.

Лейни хихикнула.

– Да уж… Нейт все время говорит, что его окружают исключительно сумасшедшие женщины. Жену он себе под стать выбрал. – Она снова захихикала.

Силь попыталась улыбнуться в ответ. Выбрать-то выбрал, только вот степень сумасшествия, кажется, даже для него оказалась чрезмерной.

– Голодная, наверное? – Лейни с сомнением посмотрела на кухарку. – Подашь что-нибудь? А мы потом закончим…

– Нет-нет-нет, – замахала руками Силь. – Я не хочу вас отвлекать. Я… не голодна. Лучше прогуляюсь.

– Хорошая идея, – пожала плечами Лейни. – В твоем положении полезно.

Сиэлла почувствовала, что краснеет. Экономка явно не имела в виду ничего такого, но ей все равно послышался упрек.

Хотя бы жалкой дурой не называет, и то хорошо. Теперь-то Силь понимала: Нейтан дорог Лейни, они, очевидно, давно знакомы, раз уж она была его первым связным, а Силь своими действиями доставила бывшему жениху достаточно проблем. Вот Лейни и злилась.

А сейчас – нет. По сути, о Силь сейчас заботятся. Ей действительно лучше погулять.

Обед она пропустила, и пусть в животе урчит, Силь потерпит до ужина.

Кивнув кухарке, Сиэлла направилась к себе в комнату, где надела плащ и – зачем-то – браслет Элджа.

Он жег руку, но Сиэлла поняла, что не сможет выкинуть его, даже зная его истинную цену. Не сможет.

Элдж виноват. Но он все делал ради Сиэллы. Именно ради нее он сел за карточный стол. Его вина лишь в том, что он ее любил и хотел обеспечить им будущее.

Его вина лишь в том, что он хотел быть с ней.

Завернувшись в теплый плащ и надев сапожки, Сиэлла подошла к зеркалу. Сейчас она была способна признаться самой себе: если бы она знала о том, кто такой Нейтан Тинклер, она бы ни за что не решилась на побег с Элджем. Потому что в глубине души понимала: он ей не пара. Он ей не ровня. А вот Тинклер…

Стоит признаться – он тоже ей подходит. Он выбрал ее за молчаливость и способность хранить тайны. Она ценила в нем ровно то же самое. Спокойный, уверенный в себе и своих действиях мужчина. Немногословный, не стремящийся заполнить тишину. Умеющий слушать. И слышать. Сейчас, когда она понимала, что все ее видения насчет него были лишь выходками просыпающегося дара, она осознала, что он ни разу не сказал ей плохого слова. Если подумать, он готов был принять ее такой – с уродливым шрамом на щеке и порченой.

Он ей подходит. Жаль, что теперь, с чужим ребенком под сердцем, она не подходит ему.

Шрам бросался в глаза. Он настолько сильно выделялся на белой коже, что не замечать его не получалось.

Но ведь ей снилось, что она будет счастлива, несмотря на шрам. Снилось, что она будет замужем.

Лучше об этом не думать. Надежда – жестокое чувство. Когда она умирает – не остается причин жить.

А Сиэлла хочет жить. И она не позволит безумной надежде на лучшую жизнь все испортить! Нет.

Иногда легче жить, ни на что не надеясь.

Поправив волосы, Силь вышла из комнаты, намереваясь немного прогуляться по саду, где Лейни открыла ей, что она – белый маг. Просто подышать морозным воздухом заснеженной Омирши, надеясь (опять это глупое чувство!), что этой ночью снег не окрасится в красный цвет.

В холле она обнаружила Нейтана. Облаченный в неизменную белоснежную рубашку и костюм-тройку, он стоял перед зеркалом и поправлял шейный платок. Плащ и цилиндр лежали рядом.

Выглядел он, если честно, неважно: глаза еще больше запали, а кожа была бледна. Он точно спал?

– Ты… уходишь? – спросила Силь.

Было неловко с ним разговаривать. Ей казалось, что она вызывает у него брезгливую жалость.

– Я не могу пропускать больше одной ночи, – ответил Тинклер, бросив на нее взгляд через зеркало. – Изучила бумаги?

Силь кивнула. А потом подошла к нему и тронула за рукав.

– Я… я хочу… то есть…

Да уж, ее желания сейчас не самое главное. Ей нужно попросить.

Он повернулся к ней, терпеливо ожидая, когда она справится с собой. Его взгляд был абсолютно бесстрастным, а губы сжались в тонкую ниточку. Брезгливая жалость. Вот и все, что она теперь заслуживает.

– Я… Ты ведь играешь сейчас чаще, чем обычно, правда? Ты – наживка для Туза, я права? – кое-как найдя слова, пролепетала Сиэлла.

Тинклер кивнул, и Силь показалось, что его взгляд немного потеплел.

– Ты… я кое-что обнаружила, – продолжила Силь.