Нелюбовь

Любовь, которая не имела ничего общего с родственными чувствами. Словно уловив мысли бабушки, Сашка, уже сидя в кухне за столом и с удовольствием уплетая суп, который ему заботливо приготовила хозяйственная Динка, шутя озвучил ее самые страшные опасения.

– Динка, а может, мне на тебе жениться? Ну а что? – рассмеялся парень. – Фамилии у нас разные, по крови мы не родственники, а главное – ты мой любимый суп готовить умеешь! Вкусно получилось!

Динка тут же смущенно заулыбалась. И хотя шутка брата была всего лишь шуткой, идея всегда быть вместе с Сашкой ей явно нравилась. Однако она ничего не успела сказать ему в ответ, потому что на кухне с пакетами из магазина зашла Тамара. Шутка пасынка явно не пришлась ей по душе.

– Глупости-то не говори, сын! Ну ты как что скажешь! – Слегка раздраженный голос матери, которая только что вернулась с работы, моментально свел на нет веселье в кухне. Это почувствовала даже Люся, которая сидела рядом с братом, за компанию уплетая за обе щеки суп.

– Мам! Мам, а Динка меня суп есть заставила! – с гордостью сообщила Люся, надеясь заслужить похвалу матери: Тамаре не всегда удавалось убедить младшую, что суп – весьма полезная еда.

Однако вместо похвальбы Тамара моментально обрушилась с гневной тирадой на растерявшуюся от материнской агрессии Динку.

– А я тебе сколько раз говорила: не хочет ребенок есть – не заставляй! – зло завозмущалась Тамара.

– Мам! Да суп вкусный, – попыталась исправить ситуацию испуганная Люся, но было поздно. Дина встала из-за стола, направилась к двери.

– Ты куда? – нахмурилась бабушка. – Ты же еще толком не поела.

– Спасибо. Что-то аппетит пропал, – отозвалась расстроенная Динка и вышла из кухни.

За долгие годы она уже давно усвоила одну простую истину – спорить с матерью, а тем более идти с ней на открытый конфликт – бесполезно. Тамара только этого и ждет. Поэтому лучше просто уйти.

Саша нахмурился, глядя на довольную мать, которая, как ни в чем не бывало, принялась разбирать продуктовые сумки.

– Мам, зачем ты так с ней? – хмуро поинтересовался парень.

Тамара встрепенулась. С удивлением посмотрела на любимого сына.

– А что я такого сказала?

Вместо ответа Саша встал из-за стола, отодвинув недоеденный суп.

– Спасибо. Я сыт.

Мальчишка вышел из кухни вслед за Динкой. Переведя испуганный взгляд с бабушки на мать, Люся тоже предпочла незаметно ретироваться. И хоть Тамара пыталась сделать вид, что все в порядке, по ней было заметно – уход Саши ее слегка напугал. Она не любила ссорится с пасынком.

Тамара села за стол на Динкино место. Повернулась к матери. Ее раздражал укоризненный взгляд Клавдии. Прекрасный повод, чтобы сорваться хоть на ком-нибудь!

– Ну что ты на меня так смотришь?! Я все правильно сказала! – не столько убеждая мать, сколько себя, с вызовом выдала женщина.

Ей надоело, что практически при каждом семейном конфликте она в глазах матери выглядела виноватой.

– Ох, Томка, Томка, – с жалостью вздохнула Кладвия, глядя на дуру дочь. – Помяни мое слово – останешься ты одна.

Тамара отвернулась, чтобы скрыть раздражение.

Мать говорила глупости! Она столько вложила в Александра и Людмилу… Нет! Мама не права! Дети никогда не посмеют отвернуться от нее! Оставить…

Что до Динки… Тут ей было все равно. Хотя нет… Напротив! Тамара считала дни, когда та, наконец, уедет учиться в город и перестанет каждый день своим видом напоминать ей о том, что Петя мог бы остаться жив. Нет. Она не чувствовала никакой вины перед старшей дочерью. Тамара была убеждена: свой материнский долг она выполнила сполна – вырастила, выкормила, дала образование. Но она не обязана терпеть всю жизнь ту, которая забрала у нее эту самую жизнь.





То, о чем молчат…




Где-то вдали шел поезд. Скорее всего, товарный, груженный углем, и оттого нудно-длинный. Через поселок редко ходили пассажирские. Мерный стук колес невольно убаюкивал расстроенную Динку, стоящую на открытой террасе коттеджа. Взгляд девочки бездумно блуждал по шикарному саду – любимому детищу Клавдии. Благоуханные кусты белых роз, ярко-оранжевые лилии, длинные желтые бархатцы с размашистыми шапками, пурпурные остролистые гладиолусы и любимые Динкой пышные разноцветные астры. Последние Клавдия Матвеевна не особо жаловала, но все равно высаживала каждый год в отдельную клумбу, чтобы порадовать старшую внучку. Динке всегда нравились эти простые и в то же время жизнерадостные цветы. Однако сейчас даже они не приносили ей желанное умиротворение.

Как же ее достала мать!

Нет! «Достала» – это слишком мягкое слово для того, чтобы выразить ту бурю обиды, которая бушевала в душе Дины. Порой ей так и хотелось сказать матери прямо в лицо: «Я не просила меня рожать!» Но каждый раз ее что-то останавливало… Нет, не трусость. Банальное благоразумие. Зачем лишний раз накалять и без того пылающую атмосферу в доме? Отец Андрей – священник их прихода – всегда в таких случаях цитировал Дине Библию: «Худой мир лучше доброй ссоры». Дина была согласна с этим. Вот только легче не становилось.

Как же она была зла на мать! Ну почему она каждый раз до нее докапывается по любой мелочи?! Наверное, это и есть нелюбовь, когда в человеке тебя раздражает даже самое хорошее…

С Енисея подул прохладный ветер. Девочка невольно поежилась, посильнее кутаясь в старую серую кофту, защищаясь то ли от сквозняка, то ли от невеселых мыслей. Дина не сразу заметила, как на крыльцо вышел не менее расстроенный Саша. Подошел сзади, приобнял своими сильными крепкими руками, словно пытаясь защитить от всех жизненных невзгод.

– Все будет хорошо.

Дина едва заметно улыбнулась, прильнув к груди брата. Такой знакомый и родной запах – едва уловимая мужская туалетная вода, которую она всегда сама исправно покупала Саше. Когда брат был рядом, все беды и вправду невольно отступали.

– Как же она меня достала! – все же не выдержала, по-детски пожаловалась Динка, тут же в запале добавила: – Поскорее бы ты в городе квартиру снял. Я бы к тебе сразу же переехала!


На лице девочки появилась мечтательная улыбка. Парень по-доброму усмехнулся.

– Так ты уже распланировала план бегства?

– А то! – с готовностью отозвалась Динка, поспешно добавив: – Только Люсю тоже, по-хорошему, с собой забрать надо! Ну а что? Я узнавала: в городе хорошие школы есть. Мама же все равно постоянно в командировках! Люсе бы с нами лучше было. Вот если бы ты попросил маму…

В голосе Динки звучала детская надежда. В глубине души девочка, конечно, понимала, что Тамара никогда не позволит забрать у нее любимую младшую дочь. Но мечтать же никто не запрещал! Мать баловала Люсю, компенсируя свое постоянное отсутствие дорогими подарками и исполнением любых капризов девочки. Нет, Дина не ревновала. Она слишком любила младшую сестру. Но она боялась за Люсю – ранимую и слишком впечатлительную, которой были нужны не подарки, а любовь и внимание – то, что из-за своей важной работы не могла ей дать Тамара. Поэтому и хотела забрать Люсю с собой в город, чтобы постоянно быть рядом с ней.

Нелюбовь матери рано заставила Дину научиться смотреть на многие вещи взрослыми глазами. Она всегда была очень проницательным, тонко чувствующим мир человечком. Но кое в чем ее проницательность все же давала сбой – и это касалось Саши.

Дина наверняка бы обиделась, узнав, что в планы брата не входило совместное с ней проживание в городе. Вернее, он и хотел, и боялся этого. А все потому, что Саша, прожив столько лет в этой ставшей ему родной семье, так и не научился смотреть на Дину братскими глазами.

Саша пришел в эту семью уже довольно взрослым ребенком, пережившим утрату родной мамы, видящим боль отца. Он всегда прекрасно знал, что они с Динкой не кровные родственники. И что Тамара ему лишь мачеха, а не мама. Но Саше так сильно хотелось иметь настоящую семью, что однажды он сам спросил у тети Томы, которая с такой огромной любовью и заботой всегда относилась к нему, можно ли он будет звать ее мамой. С годами Тамара и стала ему настоящей матерью. А вот Дина так и не стала сестрой. И на то были причины.

Время пронеслось слишком быстро. Мальчишка и сам не сразу заметил, как крепкая детская дружба переросла в юношескую привязанность, а та – в настоящую любовь. Которая не имела ничего общего с братской. И это уже давно мучило Сашу. Парень был уверен, что Дина никогда не посмотрит на него как на мужчину. Только как на брата. И это сводило с ума.

Они стояли на крыльце, прижавшись друг к другу, с нежностью глядя в глаза. И были так счастливы, несмотря на все жизненные невзгоды. И хотя Александра не оставляло чувство вины, он не находил в себе силы разжать руки, отпустить Динку, каждый раз обещая себе, что это в последний раз, когда он ее обнимает… Он обязательно уедет, забудет, начнет жизнь с нуля в городе… И каждый раз его как магнитом тянуло сюда в поселок – к ней одной. Потому что без нее – его Динки – жизнь просто теряла смысл.

– Так ты спросишь маму о Люсе? Вдруг разрешит? – голос Дины, полный надежды и в то же время тревоги, отвлек Сашу от созерцания ее бездонных зеленых глаз. – Она тебя любит… Даже больше нас с Люськой. Она может тебя послушать.

Дина и не подозревала, насколько она была близка к истине.

О, да! Тамара любила Сашу! Да и как она могла не любить того, кто был живой копией ее обожаемого покойного Пети. Вот только вряд ли сама 35-летняя Тамара, по сути еще совсем молодая женщина, до конца осознавала, насколько ее любовь к 22-летнему красавцу пасынку можно было назвать материнской.





* * *


Она сидела у зеркала. Красивая, молодая. Некоторые ее одноклассницы, которые остались жить в Москве, только сейчас, сделав карьеру, планировали выйти замуж, родить детей. Но 35-летней Тамаре казалось, что все это уже не для нее. Все осталось позади и сгорело вместе с ее мужем в том ужасном пожаре. Пети не стало 12 лет назад, и с тех пор Тома поставила крест на своей личной жизни, полностью сконцентрировавшись на детях, работе. Но не на себе.

Взгляд женщины скользнул по их с Петром свадебной фотографии, а затем упал на фото смеющегося пасынка, которое было сделано в этом году. Рука невольно потянулась к рамке.

Как же это больно – каждый день видеть перед собой живой призрак того, кто уже никогда к тебе не вернется. На первый взгляд светленький Саша не слишком походил на темноволосого Петра, но это только на первый… Тот же самый голос, жесты, смеющийся взгляд, добрый, но при этом жесткий, целеустремленный характер… Все это было точной калькой с его отца. Нет, Тамара не испытывала романтических чувств к пасынку. Саша был для нее сыном. Но он же был ходячим напоминанием своего отца, которого она не собиралась делить ни с кем!

Несмотря на то что до ночи было еще далеко, Тамара расправила кровать. Она так устала за последние дни. На работе действительно был завал, да еще эти нескончаемые поездки… Переодевшись в шелковую сорочку, распустила длинные волосы, поспешно причесав их перед зеркалом. Она словно спешила, опаздывала на свидание… Впрочем, так оно и было. Сон уже давно превратился для Тамары в свидание с Петром. Это уже даже походило на какой-то ритуал. Она выпивала таблетку снотворного, закрывала глаза и представляла его – Петра. Как они гуляют в парке, готовят вместе ужин, смотрят фильм, разговаривают обо всем на свете… Только во сне, отрешившись от жизненных невзгод и бед, Тамара была по-настоящему счастлива. Ее самый любимый момент, когда там, в мире грез, она на какое-то время просто забывала, что Пети на самом деле уже давно нет.

Удобно вытянувшись на прохладных простынях, Тамара, приняв одну таблетку снотворного, закрыла глаза, собираясь утонуть в радостном предвкушении скорой встречи с любимым. Но сон, несмотря на лекарство, не шел – мешал звонкий смеющийся голосок Динки, доносящийся со двора. Она о чем-то с увлечение болтала с Сашей. И это раздражало.

Тамара, психанув, встала с кровати. Вечно от Динки одни проблемы! Поспать и то не дает! Подошла к окну. Она уже собиралась окликнуть дочь, как вдруг услышала стук в ворота, а затем увидела довольную соседку Ольгу – одноклассницу Саши, которая зашла во двор с тортом в руках. Тамара усмехнулась, задернула шторы. Ей нет надобности кричать Динке, потому что Ольга и без нее прекрасно испортит той настроение.

Тамара прекрасно знала, что фигуристая пышногрудая соседка имеет планы на Сашу, который хоть и не был в нее влюблен, но симпатизировал девушке. И Тамару эту вполне устраивало. По крайней мере, делить любовь Саши с Ольгой ей точно не придется.

В отличие от настырно-назойливой Динки.

Тамара не догадывалась об истинных чувствах Саши к Дине. Причиной тому была ее гордыня и высокомерие. Она была уверена, что пасынок не может влюбиться в простую и, на ее взгляд, неприметную Динку. Что она для него лишь сестра, не более. Что до самой Динки, здесь Тамара тоже не особо допускала мысль о какой-либо романтике с ее стороны. Безусловно, собственница Динка ревновала Сашу ко всему, что двигалось. Но и это вполне устраивало Тамару. Пусть знает, каково это – терять тех, кого любишь.

Женщина снова легла на кровать, поудобнее устроившись на подушке. Она попробовала представить лицо Петра, но вместо него ей почему-то пригрезился улыбающийся Саша. Немного поборовшись с этим видением, Тамара сдалась… В конце концов, какая разница… Одни и те же проникновенные глаза, те же жестко очерченные губы, слегка вьющиеся волосы, сильные руки, тот же мужской характер…

С каждой минутой Тамару все сильнее уносило в царство Морфея, в то время как во дворе в это время назревал нешуточный скандал. В одном Тамара точно была права – ревнивица и собственница Динка не желала делить своего брата ни с кем. И уж тем более с этой выскочкой Ольгой…





Гербарий




– Дина, я тоже тебя рада видеть, – без зазрения совести язвительно улыбнулась Ольга, глядя на раздосадованную Динку. Тут же радостно продемонстрировала Саше самостряпанный торт. – Саш, пробовать будем?

– Конечно, будем! Проходи, Оль! – радушно откликнулся парень. – Сейчас чай организуем! О, как раз бабуля!

Из дома, заслышав голоса гостей, вышла любопытная Клавдия, улыбнулась при виде Ольги.

– Какие люди! Привет! Сама состряпала?

– К Сашиному приезду, – с гордостью откликнулась девушка. – Здрасти, Клавдия Матвеевна!

– Так чего стоим? Пошли в беседку! – бабушка обернулась, бросив удивленный взгляд на мрачную Динку. – Дин, ты чего словно лимон зажевала?