Неизбежное зло

– Простите? В телеграмме сообщалось только о вашем прибытии. О британском офицере не было никаких упоминаний. Должно быть, произошла какая-то ошибка.

– Никакой ошибки, – вмешался я. – Я здесь как частное лицо. Прибыл отдать дань уважения. Это создает какие-то проблемы?

Он оглядел меня с головы до ног, провел рукой по волосам.

– Нет-нет. Вовсе нет, – ответил он с поспешностью, предполагавшей обратное. – Очень приятно. Меня зовут Кармайкл. Я здешний дипломатический представитель. Представитель Его Величества при дворе Самбалпура.

– Вы посол? – уточнил Несокрушим.

– О, не так солидно.

– Тем не менее, – продолжал сержант, – очень любезно с вашей стороны лично встретить нас.

– Не особенно. На самом деле больше никого нет.

Толпа в здании вокзала молча расступилась, и гроб с телом ювраджа пронесли к катафалку. Громкий стон – такой звук издает раненое животное – донесся с улицы. Казалось, половина Самбалпура явилась сюда встречать мертвого принца.

– Нам лучше подождать, пока все уляжется, – сказал Кармайкл. – До резиденции недалеко, но дороги запружены. Движение здесь чудовищное. Если сегодня творится такое, боюсь представить, сколько народу явится завтра на похороны.

– Значит, он был популярен? – спросил я.

– О боже, да. Как и все члены королевской семьи. Их почитают как богов. Весь город сейчас потрясен. – Он огляделся. – Послушайте, вон там чайный прилавок. Как насчет чашечки чая, пока ждем?

Он начал пробираться сквозь толчею. Прилавок представлял собой деревянную доску, установленную поверх чего-то, похожего на два приваренных друг к другу велосипеда и задрапированного оранжевыми гирляндами календулы. Прилавок был выкрашен в голубой цвет, на нем стояла стопка маленьких глиняных чашек и валялись несколько металлических ложечек. Сбоку на импровизированной кирпичной печке нагревался помятый медный чайник с длинным изогнутым носиком, рядом стоял чай-валла[46], морщинистый старик-индус в красном тюрбане. Он держал в руках почти такой же по размеру горшок и деловито переливал кипящий карамельного цвета напиток из одного сосуда в другой.

– Тиин чай[47], – громко заказал Кармайкл, для наглядности подняв вверх три пальца.

Старик кивнул, извлек из стопки глиняных чашек три штуки, аккуратно расставил в ряд и наполнил идеально ровно.

Кармайкл заплатил чай-валла, и тот бережно, будто Святой Грааль, протянул нам чашки. Я осторожно отхлебнул, одновременно отметив, что Даве и Фитцморис вышли со станции и сели в ожидавший их «роллс-ройс».

– Этот тип, Фитцморис, – спросил я резидента, – вы его знаете?

– Да, конечно, – кивнул Кармайкл, торопливо проглотив свой чай. – Встречался с ним несколько раз. Сэр Эрнест очень приятный джентльмен.

– Он живет не в резиденции?

– Сейчас нет, – ответил Кармайкл. – Последние несколько раз он останавливался во дворце в качестве гостя махараджи.

– То есть он часто сюда приезжает? – уточнил Банерджи.

– О да, довольно часто. По крайней мере, в последнее время. Прежде являлся раз в год на традиционную охоту махараджи. Грандиозное событие, надо сказать. Сам вице-король иногда посещает ее. В прошлом году добыли полдюжины тигров, пару черных леопардов и бог весть сколько газелей.

– А в последнее время?

– В каком смысле?

– Вы сказали, что в последнее время сэр Эрнест приезжает чаще?

– Верно. За последние полгода был здесь уже несколько раз.

– Не догадываетесь почему?

Кармайкл задумался.

– Боюсь, я не вправе об этом говорить. Конфиденциальная информация, понимаете?

– Ну, если он наведывается сюда не просто проветриться, – сказал я, – тогда, полагаю, это имеет отношение к алмазам.

– Вы весьма проницательны, – усмехнулся Кармайкл.

Для таких выводов не нужно быть Шерлоком Холмсом. Он директор алмазной компании, а в королевстве Самбалпур алмазов больше, чем в пещере Али-Бабы и его сорока разбойников.

Вокзал постепенно опустел. Допив чай, Кармайкл проводил нас к своему «остину», на вид самому древнему автомобилю в Индии. Выцветший «Юнион Джек» понуро свисал с металлического прутика на капоте. Шофер-индиец полировал фары засаленной тряпкой.

– Прошу прощения за скромный транспорт, – смущенно проговорил Кармайкл. – Это, конечно, не «роллс-ройс».

– Я не в претензии, – ответил я. – Прошлая наша с сержантом поездка в «роллс-ройсе» завершилась не слишком удачно. Хотя я думал, Индийский офис мог бы обеспечить вас приличной машиной, для представительности. Типа не хуже других и все такое.

– Увы, нет, – печально вздохнул Кармайкл. – Дни, когда мы стремились произвести впечатление на махараджу и его двор, демонстрируя богатство, закончились вместе с Ост-Индской компанией. С тех пор мы предпочитаем оказывать влияние на туземные княжества, демонстрируя силу. Нет смысла закупать сотни «роллс-ройсов», когда такого же эффекта можно добиться посредством нескольких пушек и ящика «ли-энфилд»[48]. Что вполне разумно, я полагаю, хотя и означает, что мне придется ездить на этой развалюхе.

– Цена Империи, – покачал головой Банерджи, устраиваясь на сиденье рядом с шофером.






* * *


Поездка по городу обернулась изнурительным проползанием по тесным замусоренным улочкам вдоль безликих домов. Вдалеке на холме высился королевский дворец.

– Сурья-Махал, – сказал Кармайкл. – Дворец Солнца, резиденция махараджей Самбалпура с… вообще-то не так давно. Построен лет шестьдесят назад. После Мятежа[49], во всяком случае. Ранее махараджи предпочитали защищенную крепость у реки. Эта часть мира была довольно опасным местом вплоть до начала девятнадцатого века. Местные правители, моголы и маратхи, вечно воевали друг с другом – и с нами, разумеется.

Самбалпуру повезло в 1857 голу, во время восстания сипаев: местный правитель раджа Вир Сурендра Сай оказался достаточно благоразумен и понял, откуда ветер дует. В отличие от других местных князей, он решил поддержать Ост-Индскую компанию – даже послал часть своих войск на помощь для освобождения Лакхнау – и заодно неплохо нажился на этом. Расширение владений, титул махараджи и благодарность Индийского офиса. Так и создаются династии.





* * *


Автомобиль наконец остановился у ворот британской резиденции. За огороженной стеной виднелось унылого вида двухэтажное здание с балконом вдоль верхнего этажа и пустым флагштоком на крыше.

– А что, флага нет? – удивился я.

– Боюсь, что нет, – покраснел Кармайкл. – Моль съела. Мы обратились в Калькутту с просьбой о замене, но, как я уже сказал, в списках Индийского офиса мы не занимаем приоритетного места.

– Я не был бы столь категоричен. – Я вспомнил про намерения вице-короля относительно Палаты князей. – Насколько я слышал, все может измениться в любой момент.

Внутри резиденция выглядела так же скучно, как и снаружи. Вообще-то в большинстве глухих уголков Англии здания администрации смотрятся более представительно, чем резиденция его королевского величества в Самбалпуре. Тем не менее, какой бы скромной она ни казалась…

Кармайкл оставил нас в тускло освещенном, пахнущем камфорой вестибюле, поручив заботам слуги, босоногого хитроватого индийца в белой рубахе и мешковатых, подвязанных веревкой штанах.

– Мунда проводит вас в ваши апартаменты, – сказал Кармайкл. – Там есть раковина, мыло и ведро чистой воды, так что вы сможете освежиться. Прошу вас быть готовыми через час, у нас аудиенция у махараджи, и опаздывать было бы неправильно.

Слуга провел нас вверх по лестнице и по коридору с абсолютно голыми белеными стенами. Отворив одну из дверей, пригласил меня войти и двинулся дальше по коридору к комнате Несокрушима.

Комната оказалась такой же спартанской, как и остальное здание: кровать, шкаф, стул, стол с керосиновой лампой и портрет Георга V на стене. Впрочем, здесь было чисто, а для Индии этого вполне достаточно.

Прикрыв дверь, я поставил чемодан, сел на кровать. Закурил и подивился судьбе, которая привела меня в эту голую комнату в Самбалпуре для продолжения следствия вопреки воле вице-короля и в месте, где у меня ноль полномочий. Пока ничто не сулило удачи, что бы там ни думал папаша Несокрушима насчет дождя.

Впрочем, само пребывание в Самбалпуре – это уже успех. Первоочередная задача – отыскать того, кто отправил предупреждающие письма Адиру. На этот счет у меня были определенные подозрения, но как проверить их, если официально я тут в отпуске, я пока не придумал. Ладно, это может подождать. Проблема состоит в том, что сказать махарадже.





Двенадцать




Солнце сияло высоко в небе. Пусть его не было видно, оно отлично ощущалось: в воздухе стоял запах гари пополам с пылью.

Старенький «остин», хрипя, пробирался к дворцу сквозь водовороты провинциальной Индии: разносчики со своими тележками, хриплыми голосами зазывающие клиентов; худые крестьяне, сидящие скрестив ноги в тени узловатых кривых баньянов и умоляющие горожанок хотя бы взглянуть на их товар – от горькой тыквы до арбузов, разложенных на цветных тряпках.

– Итак, что вам известно о нашем прославленном правителе? – спросил Кармайкл.

– Не слишком много, – признался я.

– В таком случае, – с воодушевлением начал он, – я должен вкратце ввести вас в курс дела.

У меня создалось ощущение, что Кармайкл вызубрил свой текст наизусть.

– Махарадже – его имя Раджан Кумар Сай – семьдесят шесть лет, он правит Самбалпуром с 1858 года. Рожденный в бедной крестьянской семье, но принадлежащей к высшей касте, он взошел на престол, когда по совету своих прорицателей предыдущий махараджа на смертном одре объявил его своим наследником в попытке избежать последствий применения Доктрины выморочности.

Кармайкл заметил мое недоумение.

– Доктрина выморочности была введена тогдашним вице-королем лордом Далхаузи. Она позволяла Ост-Индской компании аннексировать любое индийское княжество, правитель которого умирал, не оставив законного наследника мужского пола, или признавался явно недееспособным.

– А кто определял явную недееспособность? – спросил я.

– Это решала Компания, – ухмыльнулся он. – Таким путем она приобрела несколько княжеств с богатыми недрами, которые в противном случае могли бы остаться в руках менее дальновидных туземцев. Это оказалось довольно удобно и для Индийского офиса. Позволило нам избавиться от старого Гаеквада Бароды[50] под предлогом того, что он пытался отравить британского резидента грейпфрутовым соком.

– Так почему же тогда Самбалпур не был аннексирован после смерти старого махараджи? – спросил Несокрушим.