Неискренне ваш

На следующий день на работу Саша летела окрыленная, но крылья сразу сложились, как только она прошла охрану и поднялась по лестнице. Шествуя по проходу и поигрывая в кармане ключом от своего нового кабинета, она заметила, что сотрудники смотрят на нее кто сочувственно, кто злорадно. Саша мгновенно поняла, что над ее головой сгущаются тучи.

Приблизившись к заветной двери, она заметила, что та закрыта неплотно, и с замершим сердцем потянула ручку на себя. Посреди кабинета стояла Гламурная вобла Маргарита и держала в руках Сашиного плюшевого зайца. В картонную коробку, стоявшую на письменном столе, были сложены другие ее вещи — фиалка и карандашница.

— Что вы тут делаете? — не поздоровавшись, спросила Саша, остановившись на пороге и сверля Маргариту взглядом. — Откуда у вас ключ?

— Ключ у меня по законному праву, — ответила Маргарита и швырнула зайца в коробку. — Твой звездный час, Зимина, так и не настал. Ты разговариваешь с новым вице-президентом, догнала?

— Догнала, — ответила Саша, разворачиваясь на каблуках.

Меньше всего ей хотелось, чтобы Маргарита заметила ее потрясение и растерянность.

— Если ты навострилась бежать к Варжику, можешь не трудиться, его нет и теперь долго не будет.

Саша застыла на пороге, ожидая продолжения.

— Его любимая жена покалечилась на горнолыжной трассе, — с деланым сожалением сообщила Маргарита, — у нее множественные ушибы, повреждены внутренние органы, переломаны ребра… Андрей Аркадьевич срочно вылетел в Австрию и передал бразды правления Локоткову, так что… Уж не обессудь. Может быть, заберешь свое барахлишко? Идиотские игрушки, цветочки… Я сразу донесла до руководства, что ты — несерьезная кандидатура на серьезный пост.

Услышав торжество в ее голосе, Саша не сдержалась и ответила:

— Наверное, обидно получить повышение только потому, что кто-то переломал ребра.

После чего неторопливо подошла к столу, подняла коробку и, не произнеся больше ни слова, двинулась к выходу. Вышла в общий зал, но далеко уйти не успела.

— Эй, Зимина, — окликнула ее Маргарита.

Саша обернулась и увидела Гламурную воблу со своими собственными рабочими туфлями в руках, которые она вчера перед уходом спрятала под столом. Маргарита держала их за задники двумя пальцами с показной брезгливостью. Заметив, что за сценой наблюдают другие сотрудники, она качнула рукой и вышвырнула туфли из кабинета. Потом улыбнулась змеиной улыбкой и захлопнула дверь.

Умирая от унижения, Саша подобрала «лодочки» и с коробкой под мышкой добрела до знакомого пластикового закутка. Идти пришлось словно сквозь строй. Каждый, кто видел, что случилось, следил за ней с жадным любопытством. Одна молоденькая сотрудница, кажется, даже сфотографировала Сашу. Черт побери, сбылся самый худший ее кошмар. Ей не просто отказали в должности, ее прилюдно высекли. Да уж, Маргарита Тарханова и Локотков — два сапога пара.

Саша устроилась на привычном месте, водрузила злосчастный цветок на подоконник и, сжав зубы, уставилась в окно. Здесь, за пластиковой перегородкой, ей захотелось расплакаться, но девушка понимала, что делать этого ни в коем случае нельзя. Не сейчас. Иначе Гламурная вобла офигеет от счастья. Нельзя доставлять ей такое удовольствие.

Господи, и ведь она уже похвасталась Горохову! Сказала, что назначена вице-президентом. А теперь что? Когда они встретятся…. Нет, если они встретятся, придется признаться в том, что ее не повысили. Может быть, для него это и не имеет особого значения, но для нее — еще какое. После того как Горохов вышвырнул ее из своей жизни, она целиком сосредоточилась на карьере. И что в итоге получила? Она по-прежнему — младшее звено, все ее усилия, работа без выходных, задержки в офисе до полуночи — все пошло коту под хвост. Какая невероятная, чудовищная несправедливость.

Она подумала про Варжика, про несчастье, которое случилось с его женой, и, преисполнившись сочувствия, запретила себе расклеиваться. Помнится, приятель Димка Пух еще в школе учил ее противостоять внезапным нападениям: «Напряги пресс, чтобы удар не достиг цели». Саша решила, что сейчас тоже пришло время напрячь пресс.

— Александра Олеговна, — вывел ее из задумчивости знакомый обиженный баритон, и на стол упала огромная тень.

— Чего тебе, Винтовкин? — спросила Саша, пытаясь проглотить комок в горле.

— У меня возникли проблемы нравственного характера, — сообщил тот, войдя за перегородку и заполнив собой крохотное пространство.

— В каком смысле? — спросила Саша, не поворачивая головы. Она не знала, какое у нее сейчас выражение лица.

— Вчера по вашему приказу я пригласил Антипову в кино, — доложил Винтовкин.

— Что ты сделал по моему приказу? — Саша обалдела и потому тут же позабыла о собственных горестях. Оттолкнулась каблуками от пола, заставив вращающееся кресло развернуться к неугомонному сотруднику.

— Я пригласил ее в кино, купил ей целое ведро поп-корна, а потом еще до дому проводил. Думал, она заберет свою докладную записку.

Саша смотрела на него с недоверчивым интересом, даже затаила дыхание.

— И как, забрала? — осторожно спросила она.

— Не знаю. Не уверен, — ответил Винтовкин. — Я с утра зашел к ней в кабинет, а она закрыла дверь и полезла ко мне целоваться. Что мне теперь делать, Александра Олеговна? Это был ваш приказ — решить дело полюбовно. Я не думал, что Антипова воспримет все так буквально.

— По-твоему, это Антипова все восприняла буквально? — не поверила Саша.

— Ну да! Я вроде как извинялся, заглаживал свою вину, а она вон что. И что мне теперь делать?

— Винтовкин, я боюсь отдавать тебе приказы. Ты слишком инициативный. А инициатива да плюс усердие — это просто фугасная бомба. Если ты не хочешь целоваться с Антиповой, нужно сообщить ей об этом прямо сейчас.

— Думаете? — Винтовкин казался искренне озадаченным.

— И не смей говорить, что ты действовал по моему приказу, это неправда. Ни в какое кино я тебя не отправляла и денег на билеты из бюджета не выделяла.

— Я подумал, что после кино ей будет нечем крыть.

— Мог бы подарить ей коробку конфет, — донесся из-за перегородки голос Тани Ясеневой. — Конфеты она до дома донесла бы сама, не пришлось бы ее провожать. Не возникло бы интимных моментов.

— Какие интимные моменты? — испугался Винтовкин. — Мы смотрели боевик со стрельбой, я два часа сидел в напряжении.

Танина голова возникла из ниоткуда. Как всегда, у головы был нравоучительный вид.


— Зуб даю, Антипова тоже два часа сидела в напряжении. Ждала, что ты возьмешь ее за руку.

— Она сама сто раз брала меня за руку, — чистосердечно признался Винтовкин. — В кино было много страшных сцен. Когда Николас ван Кит прыгнул с крыши на врага, чудовище прямо в воздухе принялось рвать его на куски, кровь и мясо так и летели в стороны.

— Какая гадость, — в сердцах сказала Саша. — Винтовкин, уйди с моих глаз.

— А что мне делать с докладной запиской?

— Не знаю. Хочешь, поцелуй Антипову, чтобы она тебе ее вернула. Хочешь, женись на ней. Только бы инцидент был исчерпан. Не желаю больше слышать о ваших разногласиях.

— Слушаюсь, — покорно ответил Винтовкин и попятился. Потом приостановился и спросил: — Александра Олеговна, а правду говорят, что вы по-прежнему будете возглавлять творческие группы?

— Буду, — тусклым голосом ответила Саша. — Вице-президентом сделали Тарханову.

— Ой, — пискнула Таня Ясенева и мгновенно скрылась из виду.

Вероятно, торопилась пронести весть по всем отделам. Хотя для многих это уже не станет неожиданностью. Наверняка сама Гламурная вобла широко поделилась счастьем с коллегами еще до Сашиного прихода.

— Я так рад, — признался Винтовкин, застеснявшись. — Вы — лучший директор на свете.

— Иди, Макс, — посоветовала Саша, вздохнув. — А то в конце концов тебе придется жениться и на мне.

Винтовкина как ветром сдуло.

— Так, — сказала Саша негромко и хлопнула ладонями по столу. — Нужно взять себя в руки.

Взять себя в руки не получалось. На улице бушевал май, все цвело, пахло, зеленело, гудело и сияло. Солнце так и лезло в окна, от острых запахов кружилась голова, по городу ездили чистые машины, а во дворах коты распевали свои любовные песни. Саша находилась в страшном смятении. Ей нужно проглотить горькую пилюлю и снова твердо стать на рельсы. Как не вовремя она потерпела фиаско!

Весь день у Саши пошел наперекосяк. Она путалась в документах, чуть не расплакалась на совещании и едва не нагрубила Локоткову. Когда он представлял Маргариту Тарханову как нового вице-президента и члена совета директоров, Саша до крови прикусила нижнюю губу. Потому что все сразу посмотрели на нее. Пришлось сделать хорошую мину при плохой игре и улыбнуться. Улыбка, конечно, получилась кривоватой.

Короче говоря, в семь часов вечера она выкатилась из офиса, отдуваясь, как прачка, вручную перестиравшая десять мешков белья. И сразу наткнулась взглядом на отца. Поразительно, но он выглядел как обычно — растрепанный, в клетчатой рубашке, привычном пиджаке и даже в тех же самых очках, которые носил, не снимая, лет уже, наверное, десять. «Что же это Лина его не облагородила?» — невольно подумала Саша. Ей представлялось, что отец поменял стиль и станет похож на европейца. Но он был похож на себя прежнего, и от этого узнавания у Саши екнуло сердце.

Заметив дочь, Олег Петрович Зимин широко улыбнулся и помахал рукой.

— Сашка, я тут! — крикнул он и двинулся ей навстречу широким шагом. — Господи, какая же ты стала взрослая! И такая красавица… Можно я тебя обниму?

Саша, раздавленная тем, что случилось сегодня на работе, не только позволила себя обнять, но еще и расплакалась у отца на груди. Сразу, как дура.

— Милая моя, да ты что? — растерялся Олег Петрович. — А ну-ка, перестань сырость разводить. Я думал, ты мне обрадуешься.

— Я обрадовалась. — Саша отстранилась, достала бумажный платок и с чувством высморкалась. — Просто я готовилась поразить тебя тем, что меня сделали вице-президентом… А меня не сделали. Прямо сегодня и не сделали. Не получилось у меня блестящей карьеры.

Она посмотрела на отца исподлобья.

— Ужасная история, — пробормотал тот. — Ты мне потом все подробно расскажешь, хорошо? А пока что бери меня под руку и пойдем отсюда. Поплачешь по дороге. А лучше вообще не плачь. Подумаешь, не получила должность! Ты еще всем покажешь, Сашка. Я точно знаю, что ты — как это говорят? — крутая девчонка.

Саша в последний раз хлюпнула носом, ловко метнула скомканный бумажный платок в урну и взяла отца под руку. Они быстро пошли по тротуару прочь от офиса. Саша то и дело прижималась щекой к отцовскому плечу и нюхала его пиджак, как собака, нашедшая потерявшегося хозяина. Сначала они с отцом сбивчиво рассказывали друг другу все подряд, обменивались короткими вопросами, потом немного успокоились, и Олег Петрович сказал:

— Я ужасно рад, что ты ответила на мой телефонный звонок. Нечестно было со мной воевать.

— Я и не воевала, — пробормотала Саша.

— Ну да, конечно, — скептически возразил Олег Петрович. — На письма не отвечала? Не отвечала. Телефонную трубку дома бросала? Бросала. Номер своего мобильного сменила? Сменила. Из всех социальных сетей ушла? Ушла.

— Ты даже это заметил, — удивилась Саша.

— Как же не заметить? Я пытался добыть информацию всеми доступными способами. Мне, знаешь ли, унизительно было просить знакомых узнать хоть что-нибудь о моей собственной дочери.

— Понимаю. Они подумали бы: он натворил что-то ужасное, раз родной ребенок не хочет с ним общаться.

— Ну, ты еще тот ребеночек, — вздохнул Олег Петрович. — Я ведь и правда о тебе ничего не смог выяснить, кроме того, что ты жива и здорова. Чего же ты со мной так жестоко обошлась? Даже не поговорила.

— Дала маме клятву, что не буду. В противном случае она обещала меня раздочерить. Не хватало мне еще и с матерью поругаться.

— Ну… Ты могла бы общаться со мной тайком.

— Тайком? — Саша фыркнула. — Тайком — это не мой стиль, ты же знаешь.

Фыркнула и тут же нахмурилась. До сих пор она и в самом деле ничего не делала тайком. Но вот ведь собирается же! Собирается встретиться с Гороховым и сделает все, чтобы его жена не узнала, чтобы никто на свете не узнал.

— Я боялся, что, когда приеду и позвоню уже из Москвы, ты тоже бросишь трубку. Приготовился к осаде.

Саша отогнала от себя мысли о Горохове и спросила: