Нефритовые четки
Часть 48 из 101 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Восемнадцать пятьдесят. На консультацию полагается т-тридцатипроцентная скидка, – в тон ему ответил Фандорин, чувствуя, что начинает становиться настоящим американцем.
Снова на службе
– Дрим-вэлли не моя территория, – наверное, в двадцатый раз повторил городской маршал Нэд О'Пири. – Обращайтесь в Круктаун, к федеральному маршалу.
– На это нет времени, – в двадцать первый раз сказал Фандорин. – Нужно спасать девушку.
Мелвин Скотт сидел на подоконнике, отхлёбывал из бутылки. В беседе участия он не принимал – просто привёл Эраста Петровича к сплитстоунскому блюстителю закона и на том, очевидно, счёл свою миссию исполненной.
– Только и федеральный маршал не станет возиться. – О'Пири задумчиво прищурился на жужжащую муху. – Никого же не убили. Подумаешь, бабу украли. Может, на ней жениться хотят.
«Пинк» ухмыльнулся, но промолчал. Маршал с явной завистью посмотрел на бутылку в его руке.
– И вообще, джентльмены. Время к вечеру, присутственные часы у меня закончены. Я иду в салун, ужинать.
О'Пири с достоинством поднялся.
– Ты просто трусишь, старый прощелыга, – сказал Скотт, затыкая пробку. – Но если не хочешь подставлять шею сам, может, позволишь это сделать другим?
Маршал нисколько не обиделся. Совсем напротив – просветлел лицом и сел.
– А это сколько угодно. – Он выдвинул ящик стола и выложил на стол две жестяные звезды. – Ну-ка, поднимите оба правую руку и повторяйте за мной. «Клянусь свято исполнять федеральные законы и законы штата Вайоминг. Клянусь не превышать предоставленных мне полномочий. Клянусь…»
– Заткнись, – оборвал его «пинк», пододвигая обе звезды к Фандорину. – И можешь катиться к чёртовой матери.
Подхватив шляпу, О'Пири выскочил за дверь.
– Что это з-значит?
Эраст Петрович взял одну из звёзд, рассмотрел. На ней было написано «Deputy Marshal»[21].
– Маршал имеет право приводить к присяге любое количество депьюти-маршалов, то есть помощников. А те в свою очередь могут собрать посси.
– Что собрать? – не понял Фандорин.
– Посси. Ну, отряд добровольных защитников закона.
Вероятно, это ласковое слово происходит от латинского posse comitatus[22], предположил Эраст Петрович.
Скотт сплюнул вслед сбежавшему маршалу.
– Большего от Неда мы бы всё равно не добились. Только проку от этого не много.
– Почему?
– Никто с тобой не пойдёт. Ты здесь чужак.
Они вышли на улицу, оставив дверь в контору открытой. Красть оттуда всё равно было нечего.
– А с т-тобой?
– Со мной, наверно, пошли бы. Если б я пообещал хорошую плату и выпивку впридачу. Но я помощником маршала быть не могу. Во-первых, нам, «пинкам», это не положено. А во-вторых, я же тебе говорил: под пули не полезу. Вдвоём против целой банды? Ни за какие деньги!
Сколько времени ушло впустую, подумал Эраст Петрович. Пока возвращались из долины, пока уламывали маршала. Часа через два стемнеет.
– Не вдвоём. Это раз. Лезть под пули тебе не придётся. Это два. А плата будет т-тройная. Это три. Ну же, едем!
Скотт смотрел на него с любопытством.
– Я вижу, роли поменялись. Начальник снова ты. Что ж, твоё «раз-два-три» звучит неплохо. Но сегодня, мне кажется, уже поздно.
– Ничего, обложить выход из ущелья можно и при лунном свете.
Вместо ответа Мелвин достал длинноствольный револьвер, прицелился вверх, выстрелил. Звона не было.
– Я же говорю, поздно. Поедем завтра утром, когда просплюсь.
Фандорин раздражённо дёрнул краем рта, но делать было нечего. Он зависел от этого человека.
– В к-котором часу?
– У меня нет часов.
– А это что? – Эраст Петрович показал на золотую цепочку, свисавшую у «пинка» из жилетного кармана.
Скотт печально молвил:
– На цепочку накопил, на часы пока нет. Как взойдёт солнце, встретимся у крайнего дома.
Зевнул, махнул на прощанье рукой и, устало приволакивая ноги, двинулся по направлению к своей лавке.
Портье при виде постояльца произнёс те же слова, что в прошлый раз:
– Вам записка с каракулями от вашего китайца.
– Он японец, – механически ответил Эраст Петрович, разворачивая листок.
На сей раз послание было совсем коротким:
«Мы перебрались в сакая».
Сакая – место, где продают сакэ. Стало быть, речь идёт о салуне.
Бывший белый костюм от пыли и особенно от возни на краю пропасти сделался совсем нехорош. Пришлось переодеться в чёрный.
Минувшей ночью Фандорин не сомкнул глаз, за весь день у него во рту не было ни крошки. Удастся ли поспать, пока было неясно, но отчего бы не перекусить?
Умывшись и побрившись, он отправился через дорогу, в «Голову индейца».
Там было людно и шумно, у стойки гоготали и бранились пастухи, но на Эраста Петровича глядели без враждебности – он не сделался для них своим, но и чужаком быть перестал.
Хозяин, увидев на поясе посетителя новенькую кобуру, одобрительно сказал:
– «Рашн»? Другое дело. Сразу видно солидного человека. Что будете?
Единственное, что не вызвало подозрения в захватанном меню, – яйца. Эраст Петрович заказал полдюжины сырых (самое лучшее средство для восстановления сил), хлеба и кружку чая.
– Далеко вам до вашего китайца. – Хозяин с уважением кивнул на Масу, который в дальнем углу прикидывался спящим – то есть сидел, откинувшись назад и надвинув шляпу на глаза. – Слопал два стейка, круг жареной колбасы и десяток багелей. Теперь вон дрыхнет.
– Он японец, – сказал Фандорин, подсаживаясь к своему камердинеру.
Уошингтон Рид был здесь же, через два столика. Играл в кости с каким-то пастухом. Перед негром на столе сиротливо лежали три монетки, перед его партнёром – груда серебра и бумажек.
– Хватит с-сопеть. С твоей физиономией и твоим аппетитом конспирация исключается.
Маса выпрямился.
– Позвольте доложить, господин. Чёрный человек спал в сарае до трёх часов. Потом сразу перебрался сюда. Сначала у него было много денег. Потом нисколько. Потом немножко выиграл. Сейчас опять проигрывает.
– Это всё?
– Всё, господин.
Принесли яйца. Эраст Петрович выпил их одно за другим. Заел куском хлеба. Чай понюхал и пить не стал. Поднялся на ноги.
– Судя по твоим опухшим г-глазкам, ты тоже неплохо отоспался. А я падаю с ног. Буду в номере. Окно, оставлю открытым. Если что интересное, подай сигнал.
– Рури подойдёт? – спросил Маса.
Рури – это маленькая японская птичка чудесной лазоревой окраски. Щебет её особенной красотой не отличается, но зато его ни с чем не спутаешь. А главное, собственных рури в Вайоминге не водится.
Рури защебетала исключительно не ко времени, помешав Фандорину досмотреть до конца чудесный сон. Будто он селестианский брат, мирно живёт в райской долине, а вокруг него все женщины, которые дарили ему любовь в разные годы его жизни. Они по-сестрински нежны друг с другом, и вместе всем им очень хорошо.
Дисциплинированное сознание Эраста Петровича отказывалось пробуждаться, когда под окном ржали лошади или дрались пьяные ковбои, но на негромкий, малоприятный щебет фальшивой лазоревки откликнулось моментально.
Фандорин сел на кровати, открыл глаза и увидел, что за окном глубокая ночь.
Снова на службе
– Дрим-вэлли не моя территория, – наверное, в двадцатый раз повторил городской маршал Нэд О'Пири. – Обращайтесь в Круктаун, к федеральному маршалу.
– На это нет времени, – в двадцать первый раз сказал Фандорин. – Нужно спасать девушку.
Мелвин Скотт сидел на подоконнике, отхлёбывал из бутылки. В беседе участия он не принимал – просто привёл Эраста Петровича к сплитстоунскому блюстителю закона и на том, очевидно, счёл свою миссию исполненной.
– Только и федеральный маршал не станет возиться. – О'Пири задумчиво прищурился на жужжащую муху. – Никого же не убили. Подумаешь, бабу украли. Может, на ней жениться хотят.
«Пинк» ухмыльнулся, но промолчал. Маршал с явной завистью посмотрел на бутылку в его руке.
– И вообще, джентльмены. Время к вечеру, присутственные часы у меня закончены. Я иду в салун, ужинать.
О'Пири с достоинством поднялся.
– Ты просто трусишь, старый прощелыга, – сказал Скотт, затыкая пробку. – Но если не хочешь подставлять шею сам, может, позволишь это сделать другим?
Маршал нисколько не обиделся. Совсем напротив – просветлел лицом и сел.
– А это сколько угодно. – Он выдвинул ящик стола и выложил на стол две жестяные звезды. – Ну-ка, поднимите оба правую руку и повторяйте за мной. «Клянусь свято исполнять федеральные законы и законы штата Вайоминг. Клянусь не превышать предоставленных мне полномочий. Клянусь…»
– Заткнись, – оборвал его «пинк», пододвигая обе звезды к Фандорину. – И можешь катиться к чёртовой матери.
Подхватив шляпу, О'Пири выскочил за дверь.
– Что это з-значит?
Эраст Петрович взял одну из звёзд, рассмотрел. На ней было написано «Deputy Marshal»[21].
– Маршал имеет право приводить к присяге любое количество депьюти-маршалов, то есть помощников. А те в свою очередь могут собрать посси.
– Что собрать? – не понял Фандорин.
– Посси. Ну, отряд добровольных защитников закона.
Вероятно, это ласковое слово происходит от латинского posse comitatus[22], предположил Эраст Петрович.
Скотт сплюнул вслед сбежавшему маршалу.
– Большего от Неда мы бы всё равно не добились. Только проку от этого не много.
– Почему?
– Никто с тобой не пойдёт. Ты здесь чужак.
Они вышли на улицу, оставив дверь в контору открытой. Красть оттуда всё равно было нечего.
– А с т-тобой?
– Со мной, наверно, пошли бы. Если б я пообещал хорошую плату и выпивку впридачу. Но я помощником маршала быть не могу. Во-первых, нам, «пинкам», это не положено. А во-вторых, я же тебе говорил: под пули не полезу. Вдвоём против целой банды? Ни за какие деньги!
Сколько времени ушло впустую, подумал Эраст Петрович. Пока возвращались из долины, пока уламывали маршала. Часа через два стемнеет.
– Не вдвоём. Это раз. Лезть под пули тебе не придётся. Это два. А плата будет т-тройная. Это три. Ну же, едем!
Скотт смотрел на него с любопытством.
– Я вижу, роли поменялись. Начальник снова ты. Что ж, твоё «раз-два-три» звучит неплохо. Но сегодня, мне кажется, уже поздно.
– Ничего, обложить выход из ущелья можно и при лунном свете.
Вместо ответа Мелвин достал длинноствольный револьвер, прицелился вверх, выстрелил. Звона не было.
– Я же говорю, поздно. Поедем завтра утром, когда просплюсь.
Фандорин раздражённо дёрнул краем рта, но делать было нечего. Он зависел от этого человека.
– В к-котором часу?
– У меня нет часов.
– А это что? – Эраст Петрович показал на золотую цепочку, свисавшую у «пинка» из жилетного кармана.
Скотт печально молвил:
– На цепочку накопил, на часы пока нет. Как взойдёт солнце, встретимся у крайнего дома.
Зевнул, махнул на прощанье рукой и, устало приволакивая ноги, двинулся по направлению к своей лавке.
Портье при виде постояльца произнёс те же слова, что в прошлый раз:
– Вам записка с каракулями от вашего китайца.
– Он японец, – механически ответил Эраст Петрович, разворачивая листок.
На сей раз послание было совсем коротким:
«Мы перебрались в сакая».
Сакая – место, где продают сакэ. Стало быть, речь идёт о салуне.
Бывший белый костюм от пыли и особенно от возни на краю пропасти сделался совсем нехорош. Пришлось переодеться в чёрный.
Минувшей ночью Фандорин не сомкнул глаз, за весь день у него во рту не было ни крошки. Удастся ли поспать, пока было неясно, но отчего бы не перекусить?
Умывшись и побрившись, он отправился через дорогу, в «Голову индейца».
Там было людно и шумно, у стойки гоготали и бранились пастухи, но на Эраста Петровича глядели без враждебности – он не сделался для них своим, но и чужаком быть перестал.
Хозяин, увидев на поясе посетителя новенькую кобуру, одобрительно сказал:
– «Рашн»? Другое дело. Сразу видно солидного человека. Что будете?
Единственное, что не вызвало подозрения в захватанном меню, – яйца. Эраст Петрович заказал полдюжины сырых (самое лучшее средство для восстановления сил), хлеба и кружку чая.
– Далеко вам до вашего китайца. – Хозяин с уважением кивнул на Масу, который в дальнем углу прикидывался спящим – то есть сидел, откинувшись назад и надвинув шляпу на глаза. – Слопал два стейка, круг жареной колбасы и десяток багелей. Теперь вон дрыхнет.
– Он японец, – сказал Фандорин, подсаживаясь к своему камердинеру.
Уошингтон Рид был здесь же, через два столика. Играл в кости с каким-то пастухом. Перед негром на столе сиротливо лежали три монетки, перед его партнёром – груда серебра и бумажек.
– Хватит с-сопеть. С твоей физиономией и твоим аппетитом конспирация исключается.
Маса выпрямился.
– Позвольте доложить, господин. Чёрный человек спал в сарае до трёх часов. Потом сразу перебрался сюда. Сначала у него было много денег. Потом нисколько. Потом немножко выиграл. Сейчас опять проигрывает.
– Это всё?
– Всё, господин.
Принесли яйца. Эраст Петрович выпил их одно за другим. Заел куском хлеба. Чай понюхал и пить не стал. Поднялся на ноги.
– Судя по твоим опухшим г-глазкам, ты тоже неплохо отоспался. А я падаю с ног. Буду в номере. Окно, оставлю открытым. Если что интересное, подай сигнал.
– Рури подойдёт? – спросил Маса.
Рури – это маленькая японская птичка чудесной лазоревой окраски. Щебет её особенной красотой не отличается, но зато его ни с чем не спутаешь. А главное, собственных рури в Вайоминге не водится.
Рури защебетала исключительно не ко времени, помешав Фандорину досмотреть до конца чудесный сон. Будто он селестианский брат, мирно живёт в райской долине, а вокруг него все женщины, которые дарили ему любовь в разные годы его жизни. Они по-сестрински нежны друг с другом, и вместе всем им очень хорошо.
Дисциплинированное сознание Эраста Петровича отказывалось пробуждаться, когда под окном ржали лошади или дрались пьяные ковбои, но на негромкий, малоприятный щебет фальшивой лазоревки откликнулось моментально.
Фандорин сел на кровати, открыл глаза и увидел, что за окном глубокая ночь.