Неформальные отношения
Часть 2 из 71 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Вперед, Рыцари, вперед! — Миллер поднял вверх кулак, напоследок одарил дерзкой улыбкой, а затем надел шлем.
Раздался сигнал будильника, и я подскочила в постели. Конечно же, в ночь перед отбором в группу поддержки футбольной команды «Смельчаки» мне снился именно Миллер. В глазах стояли слезы. Он всегда мне снился, когда я находилась в состоянии стресса, и эти сны лишь добавляли масла в огонь, подпитывая пламя моей боли до тех пор, пока не хотелось кричать. У меня и так достаточно проблем. Почему мои мысли всегда возвращались к Миллеру? От него невозможно сбежать, а я хотела лишь одного — передышки. Почувствовать себя нормальной. Забыть прошлое. Забыть его. Но Миллер был постоянным напоминанием, постоянным шилом в заднице.
На улице было темно, поэтому я проверила время на телефоне. Еще четыре часа сна, прежде чем я должна явиться на отбор. Еще оставалось четыре часа, чтобы выкинуть из головы (и из сердца) все мысли и воспоминания о Миллере Квинтоне, изгнать самые счастливые воспоминания вместе с агонией плохих.
Он не стоил моего времени.
Или места в моей голове, или все еще не исчезнувших крошечных трещин на сердце.
С таким же успехом Миллер мог бы быть мертв… Точно так же, как умерла наша дружба, в ту минуту, когда он пообещал, что я никогда не буду плакать из-за него, и навсегда ушел из моей жизни.
Глава 1
ЭМЕРСОН
Настоящее
Сон так и не пришел.
Вместо него пришли воспоминания.
Большинство девушек, вероятно, хорошо отдохнули и были готовы к отбору, а я застряла с призраком прошлого Рождества. Взглянув на свое отражение в зеркале заднего вида моей дерьмовой машины, я пожелала, чтобы темные круги под глазами исчезли.
Я должна была пройти отбор.
Должна.
Это был мой последний шанс. Профессиональным черлидерам не слишком много платили, а учитывая, сколько времени я пыталась стать одной из них, сейчас стояла на распутье. Я просто не хотела сдаваться. Не могла. Моя мама была профессиональным черлидером до того как умерла, и у меня под подушкой все еще лежала ее фотография, поблекшая, с оборванными краями. Расти без мамы было мучением. Не потому, что много о ней помнила: я была слишком мала, когда ее не стало. Нет, было тяжело потому, что отец не совсем понимал, почему надо мной издевались. Для него я была совершенной. Он никогда не видел недостатков, которые, видели все остальные. И когда у меня выросла грудь и появились бедра, а также все остальные прекрасные части, которые получают девушки, когда взрослеют, он протянул мне фотографию мамы и сказал: «Ты похожа на нее, а она была совершенством». И это всегда мне помогало.
До появления Миллера.
Боже!
Я била ладонью по рулю до тех пор, пока рука не онемела. Почему? Почему я продолжала вспоминать Миллера?
Это то, что я твердила себе.
Еще одно.
Вновь всплыло еще одно воспоминание.
Я выезжала со стоянки комплекса, где располагалась моя квартира, когда допустила это.
Как бы больно ни было это признавать, все же, предпочла, чтобы Миллер остался в моих мыслях, там, где он не мог причинить мне боль, чем потерять его навсегда.
Прошлое
Дверь в раздевалке закрылась за последней участницей группы поддержки, и меня окутало тишиной. Ну, за исключением шума, доносящегося с соседней комнаты.
Стены были тонкими.
Слишком тонкими.
Ребята все еще шумели и колотили руками по шкафчикам.
Я усмехнулась и подошла к двери, ведущей в раздевалку для парней. Между мужской и женской раздевалками находился небольшой коридор с двумя кабинетами. Кабинет спортивного директора находился с одной стороны, а кабинет футбольных тренеров — с другой. Если вам нужно проскользнуть мимо них незаметно, то приходилось вставать на четвереньки и ползти.
Поэтому я не удивилась, когда открыла дверь и посмотрела вниз, а Миллер поднял взгляд.
— Какая встреча. — Я опустилась на колени, чтобы быть с ним на одном уровне, и скрестила руки. — Уже уходишь?
— Ты ведь знаешь, как я отношусь к общей душевой. — Его ухмылка вернулась, но она была слабой. Да, я слишком хорошо знала, как он к этому относился.
У нас двоих были свои проблемы.
Мои — касались собственного веса.
Его — цвета кожи.
Глупо.
Так глупо, что накатывали слезы. Слезы из-за него, а не из-за меня.
Белые ребята высмеивали Миллера за то, что он был слишком темным. А черные парни высмеивали за то, что он был слишком белым.
Он не мог выиграть.
Я знала, что после долгой игры Миллер измучен и просто хотел принять душ и вернуться домой.
— Давай. — Я протянула руку и потащила его в раздевалку для девушек. — Ты можешь принять душ здесь.
— С тобой?
— Не сегодня, Казанова.
— Давай, разбей мне сердце, — проворчал Миллер, положив руку на свою грудь, а затем схватил с пола сумку. Он знал, что я его впущу. Знал, что я скажу «да».
Мы были лучшими друзьями.
Не то чтобы я когда-либо признавалась в этом вслух, иначе Миллер захотел бы меня испытать… но за этого парня я бы отправилась в тюрьму. Легко.
Я уже понесла многочисленные школьные наказания во имя нашей дружбы, после того как поучаствовала в его нескольких безобидных шалостях.
Директор называл нас «Дуэтом Сатаны».
Я воспринимала это как комплимент.
Думаю, Миллер тоже.
— Так… — Он шлепнул свою сумку на одну из скамеек и снял шорты.
Я быстро отвернулась и растянула руки над головой.
— Какие планы? — спросил он.
— Поесть. Покататься на машине. Может, остановиться, чтобы потанцевать?
— Нет! Просто скажи «нет» танцам, Эм. — Послышался шорох, а затем включился душ. — Кроме того, в прошлый раз Коэн схватил тебя за задницу.
— Он — мой парень.
— Не хочу об этом говорить, — огрызнулся он.
Это было совсем не похоже на Миллера.
— Он снова изменяет. — Я решила, что если произнесу это как утверждение, то это не причинит сильной боли, но боль пронзила мои внутренности, а потом пришла тошнота, и я чуть не спустила в туалет все, что съела в этот день.
Внезапно меня обхватили огромные руки и потащили назад.
— Нет! — закричала я. — МИЛЛЕР!
— Упс, ты мокрая, — сказал он после того, как я оказалась вместе с ним под душем, а вода заливала мое в-скором-будущем-покрытое-потеками-туши лицо.
— Еще раз скажи, почему мы лучшие друзья?
Миллер промолчал, а затем прошептал:
— Потому что ты не плачешь из-за меня.
— Обещаешь? — Я проглотила комок в горле. — Обещай, что никогда не буду плакать из-за тебя.
— Обещаю. — Миллер немного меня оттолкнул. — А теперь перестань тратить на себя всю горячую воду.
Тогда я не знала, что его обещание невозможно будет сдержать.
Или о том, что у нас оставалось совсем мало времени.
Раздался сигнал будильника, и я подскочила в постели. Конечно же, в ночь перед отбором в группу поддержки футбольной команды «Смельчаки» мне снился именно Миллер. В глазах стояли слезы. Он всегда мне снился, когда я находилась в состоянии стресса, и эти сны лишь добавляли масла в огонь, подпитывая пламя моей боли до тех пор, пока не хотелось кричать. У меня и так достаточно проблем. Почему мои мысли всегда возвращались к Миллеру? От него невозможно сбежать, а я хотела лишь одного — передышки. Почувствовать себя нормальной. Забыть прошлое. Забыть его. Но Миллер был постоянным напоминанием, постоянным шилом в заднице.
На улице было темно, поэтому я проверила время на телефоне. Еще четыре часа сна, прежде чем я должна явиться на отбор. Еще оставалось четыре часа, чтобы выкинуть из головы (и из сердца) все мысли и воспоминания о Миллере Квинтоне, изгнать самые счастливые воспоминания вместе с агонией плохих.
Он не стоил моего времени.
Или места в моей голове, или все еще не исчезнувших крошечных трещин на сердце.
С таким же успехом Миллер мог бы быть мертв… Точно так же, как умерла наша дружба, в ту минуту, когда он пообещал, что я никогда не буду плакать из-за него, и навсегда ушел из моей жизни.
Глава 1
ЭМЕРСОН
Настоящее
Сон так и не пришел.
Вместо него пришли воспоминания.
Большинство девушек, вероятно, хорошо отдохнули и были готовы к отбору, а я застряла с призраком прошлого Рождества. Взглянув на свое отражение в зеркале заднего вида моей дерьмовой машины, я пожелала, чтобы темные круги под глазами исчезли.
Я должна была пройти отбор.
Должна.
Это был мой последний шанс. Профессиональным черлидерам не слишком много платили, а учитывая, сколько времени я пыталась стать одной из них, сейчас стояла на распутье. Я просто не хотела сдаваться. Не могла. Моя мама была профессиональным черлидером до того как умерла, и у меня под подушкой все еще лежала ее фотография, поблекшая, с оборванными краями. Расти без мамы было мучением. Не потому, что много о ней помнила: я была слишком мала, когда ее не стало. Нет, было тяжело потому, что отец не совсем понимал, почему надо мной издевались. Для него я была совершенной. Он никогда не видел недостатков, которые, видели все остальные. И когда у меня выросла грудь и появились бедра, а также все остальные прекрасные части, которые получают девушки, когда взрослеют, он протянул мне фотографию мамы и сказал: «Ты похожа на нее, а она была совершенством». И это всегда мне помогало.
До появления Миллера.
Боже!
Я била ладонью по рулю до тех пор, пока рука не онемела. Почему? Почему я продолжала вспоминать Миллера?
Это то, что я твердила себе.
Еще одно.
Вновь всплыло еще одно воспоминание.
Я выезжала со стоянки комплекса, где располагалась моя квартира, когда допустила это.
Как бы больно ни было это признавать, все же, предпочла, чтобы Миллер остался в моих мыслях, там, где он не мог причинить мне боль, чем потерять его навсегда.
Прошлое
Дверь в раздевалке закрылась за последней участницей группы поддержки, и меня окутало тишиной. Ну, за исключением шума, доносящегося с соседней комнаты.
Стены были тонкими.
Слишком тонкими.
Ребята все еще шумели и колотили руками по шкафчикам.
Я усмехнулась и подошла к двери, ведущей в раздевалку для парней. Между мужской и женской раздевалками находился небольшой коридор с двумя кабинетами. Кабинет спортивного директора находился с одной стороны, а кабинет футбольных тренеров — с другой. Если вам нужно проскользнуть мимо них незаметно, то приходилось вставать на четвереньки и ползти.
Поэтому я не удивилась, когда открыла дверь и посмотрела вниз, а Миллер поднял взгляд.
— Какая встреча. — Я опустилась на колени, чтобы быть с ним на одном уровне, и скрестила руки. — Уже уходишь?
— Ты ведь знаешь, как я отношусь к общей душевой. — Его ухмылка вернулась, но она была слабой. Да, я слишком хорошо знала, как он к этому относился.
У нас двоих были свои проблемы.
Мои — касались собственного веса.
Его — цвета кожи.
Глупо.
Так глупо, что накатывали слезы. Слезы из-за него, а не из-за меня.
Белые ребята высмеивали Миллера за то, что он был слишком темным. А черные парни высмеивали за то, что он был слишком белым.
Он не мог выиграть.
Я знала, что после долгой игры Миллер измучен и просто хотел принять душ и вернуться домой.
— Давай. — Я протянула руку и потащила его в раздевалку для девушек. — Ты можешь принять душ здесь.
— С тобой?
— Не сегодня, Казанова.
— Давай, разбей мне сердце, — проворчал Миллер, положив руку на свою грудь, а затем схватил с пола сумку. Он знал, что я его впущу. Знал, что я скажу «да».
Мы были лучшими друзьями.
Не то чтобы я когда-либо признавалась в этом вслух, иначе Миллер захотел бы меня испытать… но за этого парня я бы отправилась в тюрьму. Легко.
Я уже понесла многочисленные школьные наказания во имя нашей дружбы, после того как поучаствовала в его нескольких безобидных шалостях.
Директор называл нас «Дуэтом Сатаны».
Я воспринимала это как комплимент.
Думаю, Миллер тоже.
— Так… — Он шлепнул свою сумку на одну из скамеек и снял шорты.
Я быстро отвернулась и растянула руки над головой.
— Какие планы? — спросил он.
— Поесть. Покататься на машине. Может, остановиться, чтобы потанцевать?
— Нет! Просто скажи «нет» танцам, Эм. — Послышался шорох, а затем включился душ. — Кроме того, в прошлый раз Коэн схватил тебя за задницу.
— Он — мой парень.
— Не хочу об этом говорить, — огрызнулся он.
Это было совсем не похоже на Миллера.
— Он снова изменяет. — Я решила, что если произнесу это как утверждение, то это не причинит сильной боли, но боль пронзила мои внутренности, а потом пришла тошнота, и я чуть не спустила в туалет все, что съела в этот день.
Внезапно меня обхватили огромные руки и потащили назад.
— Нет! — закричала я. — МИЛЛЕР!
— Упс, ты мокрая, — сказал он после того, как я оказалась вместе с ним под душем, а вода заливала мое в-скором-будущем-покрытое-потеками-туши лицо.
— Еще раз скажи, почему мы лучшие друзья?
Миллер промолчал, а затем прошептал:
— Потому что ты не плачешь из-за меня.
— Обещаешь? — Я проглотила комок в горле. — Обещай, что никогда не буду плакать из-за тебя.
— Обещаю. — Миллер немного меня оттолкнул. — А теперь перестань тратить на себя всю горячую воду.
Тогда я не знала, что его обещание невозможно будет сдержать.
Или о том, что у нас оставалось совсем мало времени.