Нечто из Рютте

С трудом перевернувшись на живот, Волков осмотрелся. Его меч лежал между лавкой и столом, и он не видел арбалетчика. Скорее всего, тот тоже его не видел. До меча нужно было дотянуться, вытащить топор из-под мертвого ламбрийца сейчас он не смог бы, и все, что у него было, – это обломки щита и стилет. Стилет, конечно, вещь нужная, но от меча сейчас больше пользы. И тут он услышал женский крик.

– Он тикает! – кричала баба, та, что во время драки лежала около очага и подвывала от страха. – Вон он! – Она указывала пальцем.

Солдат поднял голову в направлении ее жеста и увидел зад и ноги человека, который вылезал в окно. Собрав последние силы, Волков встал, поднял меч, хромая и шатаясь, пошел к окну, но не успел. Арбалетчик вылез на улицу. Солдат огляделся. В харчевне были две одуревшие от страха бабы, хрипящий ламбриец с разрубленной рукой, валявшийся в луже крови, и он. Все остальные были мертвы. Волков скинул обломки щита, взял умирающего ламбрийца за ногу и потащил к выходу. Таким и увидели его крестьяне, стоявшие на улице. Шатающимся от усталости, залитым кровью с ног до головы и с болтом, торчащим из левой ноги. Он бросил умирающего ламбрийца около лужи и посмотрел на людей. Те с ужасом в глазах осеняли себя святыми знамениями.

Шел дождь.

И тут мальчишка, конопатый и грязный, стоявший у угла харчевни, звонко заорал:

– Рыцарь, господин рыцарь, вон дезертир, к пруду побежал!

Тут же загалдели другие мальчишки, и весь народ потянулся к углу харчевни.

– Бежит, собака, лови его!

Мужики кинулись за ним следом. Волков не побежал за ними – хромая, он пошел к своему коню. Мужик, которому он приказал сторожить вещи, произнес:

– Глаз не отводил, все в целостности.

Солдат молча снял с седла мокрый плащ, кинул его мужику через плечо, сбросил мешок с доспехами на траву, морщась от боли, и залез в седло.

– Следи за вещами, – сказал он мужику и дал коню шпоры.

Ламбриец бежал по размокшей дороге, он был бос, а за ним неслись мальчишки, словно гончие, поднявшие кабана. Приближаться к нему побаивались, но не отставали ни на шаг. Мужики и бабы держались чуть поодаль. Волков обогнал их всех, догнал дезертира у пруда. Тот запыхался, устал и остановился у воды, он улыбался.

– А ты лют, брат-солдат, – произнес дезертир, улыбаясь. – Ох и лют.

Это был настоящий арбалетчик. Невысокий, жилистый, лохматый.

Арбалетчиков ненавидели все, особенно рыцари, рейтары и жандармы, да и ландскнехты и пикинеры тоже. Уж больно смертоносны были их подлые болты, прилетающие неизвестно откуда и иногда пробивающие любую броню.

– Может, отпустишь меня? – спросил арбалетчик.

– Пошли со мной, – сухо ответил Волков.

– Ага, чтобы твои мужики меня кольями забили? – усмехнулся ламбриец.

– Тебя никто не тронет, я отведу тебя к барону, – сказал солдат.

– Ну да, хрен редьки-то послаще будет, – засмеялся арбалетчик. – Твой барон меня повесит, а то и колесует за коннетабля. Не хочу ни висеть, ни на колесе кататься.

– Так надо было погибнуть в бою, – ответил Волков.

– Надо было доспехи надеть, я этим дуракам говорил, а они смеялись. Досмеялись теперь, все мертвые лежат.

Начали подходить люди. Бабы стояли подальше, мужики ближе, а мальчишки так и вовсе лезли под коня.

– А ну-ка отошли все! – рявкнул Волков.

Мальчишки, как воробьи, разлетелись в стороны.

– Ну так что, сдаешься? – спросил солдат.

– Да нет, конечно, – улыбаясь, ответил арбалетчик. – А ты лют, брат-солдат, ну, прощай…

Он выхватил из рукава рубахи нож и кинулся на Волкова. Бабы завизжали. Солдат просто выставил вперед меч, который вошел в правую часть груди противника и вышел чуть ниже лопатки. Арбалетчик откинулся, выронил нож, попятился и плашмя упал рядом с водой на спину. Волков повернул коня и поехал к харчевне. Он не хотел видеть, как умирает ламбриец, не было у него к нему никакой злости. Меч он в ножны не прятал, держал в руке и смотрел, как капли дождя смывают кровь со стали.

А тем временем на площади возле харчевни уже стояла большая телега. Мужики складывали на нее стражников барона и коннетабля. Волков подъехал ближе, чтобы взглянуть на мальчишку, и, к своему удивлению, увидел в телеге синий тулуп ламбрийца, секиру и копье. Какой-то мужик тащил к телеге другое снаряжение дезертиров.

– А ну стой, – зарычал Волков.

Мужик испуганно остановился.

– Ты куда все это тащишь?

– Барону, – испуганно пробормотал мужик.

– Что?

– Барону отвезти приказано.

– Кем? – спросил Волков.

– Так старостой, – ответил мужик.


– Где этот староста? – заорал солдат, оглядываясь.

От телеги отошел седенький мужичок и произнес:

– Тут я.

– Воруешь, крыса ты амбарная?

– Ничего я не ворую.

– А куда мое добро тащишь?

– А нет тут вашего добра, – уверенно отвечал староста. – Все, что на земле барона найдено, все принадлежит барону. Такой закон.

– Закон? – заорал Волков, выходя из себя. Он склонился к мужику и схватил его за волосы. – А не юрист ли ты?

– Я староста, – предупредил тот, пытаясь отодрать от себя руку солдата.

– Так вот, знай, вонючая амбарная крыса, – заговорил Волков прямо ему в лицо. – Все, что взято в бою, принадлежит взявшему, вне зависимости от того, на чьей земле это было. На земле барона или на земле графа, герцога, курфюста, епископа или даже папы. Я взял это в бою, все эти вещи мои!

И тут он увидел мужика, который из конюшни выводил прекрасных ламбрийских коней.

– Эй ты, урод, – заорал Волков, – а ну верни моих коней в конюшню.

Тот испугался и повел коней обратно.

– Ты понял, крыса амбарная? – сказал солдат старосте. – Верни все мое добро на место. Иначе… – Он даже привстал на стремена. – Если я узнаю, что кто-то взял хоть одну мелочь, – я отрублю вору руку.

– Я доложу об этом барону, – обиженно произнес староста, – он-то вас не похвалит за такое.

Волков уже его не слушал. Он подъехал к мужику, который стерег его добро, слез с коня и кинул ему поводья.

– Собери все мои вещи, потом почисть и покорми коня и смотри, чтобы ничего не украли.

– Уж я расстараюсь, – заверил его мужик.

– Как тебя зовут? Яков, наверное.

– Ёган.

– Ну да, конечно, Ёган, и одежду мою потом вычистишь.

– Вычищу! – пообещал мужик.





Глава вторая




Во время схватки он почти не чувствовал боли, было не до того, а теперь она пришла. Торчавший из ноги болт при каждом шаге будто бы вырывал кусок плоти. Аж зубами скрипеть хотелось.

Около лужи все еще валялся ламбриец с почти отрубленной рукой. Он был весь в круглых мелких ранках. Его кололи вилами не менее десяти раз. Волкова это не удивило – обычное дело. Мужики при первой возможности всегда отыграются на солдате. Стоит только упасть, как со всей округи сбегутся люди, чтобы пырнуть тебя вилами. Чтобы ответить за все те непотребства, что солдаты вытворяют со смердами. Везде, где только не запретит офицер. Как говорил маршал Фон Бок: «Война должна кормить себя сама». Война и кормила. Солдаты грабили смердов, а Фон Бок и его капитаны набивали свои сундуки золотом, ну а крестьяне, где могли, мстили солдатам.

Волков вошел в харчевню, и к нему тут же подошел пузатый мужичок в чистых штанах и рубахе. И даже в небольшой зеленой фетровой шапочке с пером, такой, какие носят представители городских цехов. Мужичок поклонился. Не очень низко, и шапку не снял. Произнес:

– Я хозяин этого заведения, и я благодарю вас, господин рыцарь.

– Я не рыцарь, – прервал его солдат.

– Да? – Хозяин харчевни чуть растерялся. – Ну а…

– Мне нужна горячая вода, – опять перебил его солдат, – чистые тряпки, мне нужен кузнец и врач.

– А у нас нет врача, только коновал, а воду и тряпки сейчас сделаем.

В беседу робко вмешался пацан, мальчишка лет шестнадцати:

– Так в монастыре есть монах-лекарь.

– А ну займись делом, болван! – рыкнул на него хозяин. – Лезет еще. Кто тебя спрашивал?