Нечто из Рютте

– А почему вы его сопровождали? – спросил молодой барон.

– Потому что я состоял в его гвардии. Я охранял его штандарт, – ответил Волков.

– Я тоже буду охранять штандарт у нашего герцога, – заявил мальчишка.

– Если будете хвастать и бахвалиться все время, – сухо сказал отец, – вряд ли вас удостоят такой чести. И вообще, давайте-ка спать собирайтесь.

– Не хочу спать, еще не темно на улице, – заявил мальчишка. – Рано еще.

– Хотелось бы вам напомнить, господин молодой барон, – произнес Волков, – что в воинском деле, коим вы собираетесь заниматься, дисциплина является главной добродетелью.

– А что такое дисциплина? – спросил мальчишка, с трудом выговорив слово.

– Так звали древнюю суровую богиню, а у нас это значит безоговорочное выполнение приказов командира или сеньора. Ваш командир – это ваш батюшка, и его приказы должны выполняться неукоснительно.

– А если не буду выполнять?

– Вас просто выгонят из отряда и не возьмут в другой. И вам никогда не позволят охранять штандарт герцога.

– Да? – с недоверием спросил мальчик, глядя на барона.

– Именно так, – кивнул отец.

– Ну тогда пошли, мама. – Молодой барон нехотя встал и взял мать за руку.

– Вы прямо волшебник, – заулыбалась баронесса и кивнула солдату.

Волков встал и поклонился в ответ. Женщина с ребенком ушли.

– Так что произошло в Каасе? Почему ни о чем не договорились? – спросил барон, наливая вина солдату и себе.

– Я думаю, что наши князья делают вид, что непреклонны, на самом деле они почти согласны, просто кто-то из них первым должен об этом сказать.

– А что ж предложили еретики?

– Еретики говорят – чья земля, того и вера.

– Неужели наши князья пойдут на такое и бросят добрых верующих людей в землях еретиков тем на съедение?

– Пойдут, барон, они не согласились сразу, только чтобы выторговать себе условия получше.

– Даже не верится, – произнес барон.

– На западе от Большой реки графства обезлюдели, каналы зарастают. Из двух деревень осталась одна. Я видел пустые замки. Бароны погибли, не оставив наследников, гербы раздаются проходимцам и еретикам. Ваша земля по сравнению с тамошними – счастливая Аркадия. Там графы и даже князья обнищали так, что позавидуют вашему столу.

– Да, я слыхал об этом, конечно. – Барон понимающе кивнул. – Война идет почти тридцать лет, и чума уже почти три года.

– Да еще такие мерзавцы, как фон Бок и Беренштайн.

– Да? И что же они? Хуже чумы?

– Жадность хуже чумы. Фон Бок из жадности прекратил платить солдатам жалованье и заявил: «Пусть война кормит себя сама». Солдаты, естественно, взбесились и стали свирепствовать в землях еретиков. Те в ответ стали зверствовать в наших. Я видел костер, в котором за один раз сожгли тридцать шесть еретиков. Чтобы не тратиться на дрова, их загнали в их убогую церковь и подожгли. А еще я видел дорогу, где еретики развесили сто пятьдесят мужиков за то, что те отказались мочиться на иконы. В общем, барон, от войны все устали. И они, и мы. – Волков встал. – Я благодарю вас, барон, за прекрасный ужин, давно так хорошо не ел.

– Эй, Яро, вы куда? Какого черта? Куда вы собрались? Рано еще.

– Мне нужно поговорить со служанкой вашей дочери, хотелось бы зайти до темноты, иначе это будет невежливо.

– Да к дьяволу служанку! Давай выпьем? Так хорошо сидели. Садитесь.

– Барон, – солдат не стал садиться в кресло, – я должен выяснить, кто написал это письмо, а завтра рано поутру я должен быть в аббатстве. Извините. – Волков поклонился.

– Как знаете, – разочарованно произнес барон.

Волков вышел во двор замка. Близился вечер. Шел дождь, но все стражники замка были во дворе и занимались своей амуницией. Не глядя на них, солдат пошел к донжону. На первом этаже большой башни был склад и огромный стол, за которым сидел один из стражников, самый старый человек барона.

– У тебя здесь пост или ты просто так здесь ошиваешься? – спросил Волков.

– Не ошиваюсь, господин, тут всегда был пост у склада.

– А казарма где?

– Этажом выше, где кухня, где людская.

– А где ж тогда покои госпожи?


– Так они еще выше. Туда можно либо через кухню, либо по стене через левую башню.

Волков пошел было вверх, но стражник его окликнул:

– Господин, через кухню к молодой госпоже вы не попадете, она ту дверь не отворяет.

– А как же к ней попасть?

– Так по стене. Она сама по стене к себе ходит.

Волков пошел на стену. Чтобы подняться на нее, ему пришлось идти к своей левой башне. Оттуда по стене, мимо своих покоев, он дошел до крепкой двери. Солдат потянул за ручку, открыл дверь и… увидел ангела.

Именно ангела. По-другому назвать это создание не получалось. Естественно, это была женщина, молодая женщина, и она оказалась прекрасна. Ее пшеничные волосы были идеально уложены в высокую прическу. Ее глаза цвета туч по-лисьи раскосы и смотрели на солдата то ли с вызовом, то ли с презрением. Черты лица молодой женщины выглядели безукоризненно. Она была невысока, и дорогой плащ скрывал ее плечи и фигуру, но Волков ни секунды не сомневался, что и телосложением она близка к совершенству. И тут она заговорила.

– Кто таков? – высокомерно спросил этот ангел ангельски чистым голосом.

И форма вопроса, и тон сразу все расставили на свои места. Таким тоном и такие вопросы задают господа своим холопам. Волков сразу понял, что перед ним дочь барона. Обычно холодный и спокойный солдат чуть замешкался с ответом и вместо фразы, которая могла бы их уровнять, вроде: «вам бы следовало знать, кто я» или «не думаю, что это вас касается» он, чуть не заикаясь, промямлил:

– Я коннетабль вашего батюшки.

– И что тебе здесь нужно, коннетабль батюшки? – язвительно произнесла красавица.

– Я хотел встретиться с вашей служанкой.

– Зачем? – В голосе девушки слышалась насмешка. – Тебе что, нужно кружева нашить или сделать укладку волос, как у меня?

– Нет, – смутился солдат. – Я хотел задать ей пару вопросов.

– Может, ты хочешь спросить, не станет ли она твоей женой? Так вряд ли такой дурень ей нужен. Она тебе откажет.

– А вам-то откуда знать? – вдруг с раздражением спросил Волков.

В ответ девица хмыкнула и спросила:

– А что с твоей рукой? Что за увечье?

– С кровати упал, – зачем-то ляпнул солдат и сам не мог понять зачем.

– Еще и хромаешь к тому же. Что ж ты думаешь, увечный да хромой может заинтересовать мою служанку? Или, может, ты богач?

Волков поймал себя на мысли, что он собирается сказать, что он не беден и что есть женщины, которых он мог бы заинтересовать и без денег, и что он хоть и хром и пока однорук, но еще многим мужам может преподнести урок, и еще кучу всякой дури, похожей на оправдание. Но вместо этого солдат вздохнул и сухо произнес:

– Мне нужно поговорить с вашей служанкой.

Она посмотрела на него даже не с насмешкой, а с презрением и сказала:

– Перебьешься, – и попыталась закрыть дверь.

– Нет, не перебьюсь, – начинал злиться солдат. Подставив ногу, он не дал запереть ей дверь. – Сейчас я пойду к барону, получу его одобрение и отправлю к вам сержанта и пару людей. И сержант приволочет вашу служанку либо за ноги, либо за волосы, и я задам ей все вопросы, которые хотел задать.

Он уже взял себя в руки и говорил все это медленно и с расстановкой, глядя ей в глаза. Первое смятение прошло, и он уже полностью владел собой, хотя эта белокурая женщина его просто взбесила. Солдат продолжил:

– И даже если барон не даст мне согласия, я подкараулю вашу служанку либо во дворе, либо на стене и все равно с ней побеседую. Вам ясно?

Теперь красавица его уже не презирала, теперь она смотрела снизу вверх, исподлобья.

– Задай вопросы мне, если они пристойны, я тебе сама за нее отвечу.

Волков едва заметно кивнул и спросил:

– Ваша служанка из Ламбрии?

– Из тех мест.

– Она грамотна?

– Нет, – без запинки ответила молодая красавица, глядя ему прямо в глаза.

– У нее здесь есть родственники или земляки?

– Нет, она здесь одна.

У Волкова вопросов больше не было, вернее, их не было к госпоже, а служанке он задал бы еще десяток, и он произнес: