Нечто из Рютте
Часть 3 из 39 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Глава первая
– А где мост? – спросил солдат.
– Так нету, – ответил мужик вежливо и с недоумением, мол: «Что ж вы, господин, не видите, что моста нет?»
– Был. Я три года назад здесь проезжал.
– Так был. Да, был. Только вот дожди с февраля месяца как пошли, так и идут. А в апреле его и смыло. И севернее мост тоже смыло.
– А лодка где-нибудь тут есть?
– А как же! Есть лодка, есть. У местного мельника. Только маленькая она, вас перевезет, а коня не перевезет.
Солдат посмотрел в воду. Течение было очень быстрым, переплыть с конем нереально.
– И мост строить никто не собирается?
– Никто не собирается, – заверил мужик, связывая мокрый хворост в пучок. – А кому собираться? Старый граф еще зимой помер. Да, схоронили. А молодому графу не до этого.
– Воюет?
– Не-е, паскудствует… празднует, гуляет.
– Понятно, – солдат немного помолчал, – а там, за рекой, какой-то город был.
– Почему был? Есть. Байренгоф. Стоит город, стоит. Только вам туда ехать не надо.
– А что?
– А чума там.
– Чума?
– Ага, мрут людишки, полгорода осталось от былого.
– Неужто столько померло?
– Кто помер, кто разбежался. Язва – одно слово.
– Язва – это беда, – согласился солдат.
– Язва – это полбеды.
– А что ж еще?
– Дезертиры.
– Вот как?
– Ага, ага, лютуют. Мы на тот берег даже не суемся. И хорошо, что мосты паводком смыло, и вы, господин, подумайте хорошенько, прежде чем туда лезть. А вам куда нужно?
– В Лютцоф.
– В Лютцоф? – Мужик задумался. – Это я не знаю, где такое.
– А что ж дезертиров никто не ловит?
– Я ж вам говорю, старый граф помер, а молодому только пятнадцать годов, не до того ему.
– Ясно, а все-таки как мне попасть на тот берег?
– Три мили вверх по реке пороги. Вода там быстрая, но конь у вас добрый, пройдет. Только вот убьют вас там.
– Думаешь?
– Ага, думаю. Обязательно убьют. Меч у вас дорогой, конь у вас дорогой, что ж не убить-то? Там и за простого мужицкого конька убивают. А за вашего красавца и подавно убьют. Да что там конь, за один ваш плащ с мехом убьют или за сапоги.
– Какие мрачные перспективы.
– Чего? – не понял мужик.
– Ничего, – ответил солдат. – Страшно, но мне нужно в Лютцоф. Придется ехать.
– Ну, храни вас Бог.
– И тебя, друг.
Дождь, дождь, дождь. Некогда мелкая река – полноводна. Даже на порогах вода доходила коню почти до брюха. Медленно, с трудом солдат перебрался на другой берег и повернул на север. Ехать в чумной город не было резона, тем более встречаться с дезертирами. Уж кто-кто, а солдат прекрасно знал, что из себя представляют эти парни.
Дорога сразу за рекой ушла в лес. Стена деревьев справа и справа, а сама дорога больше походила на обмелевшее русло небольшой реки. И дождь.
Добрый плащ, который он захватил как-то после одного небольшого сражения в обозе побежденных, полностью промок. С капюшона за шиворот то и дело скатывались капли. Спина и плечи стали зябнуть, рука – старая его боль – начала ныть. Но ни крова, ни тепла даже не предвиделось.
– Эх, найти бы хоть что-нибудь дотемна, – сам себе сказал солдат.
Ему очень не хотелось ночевать в мокром лесу.
– Тут можно сгинуть, брат, – сказал он коню. – Исчезнуть, как будто и не было. Два-три дезертира с арбалетом – и все. Даже костей не найдут. Да и кто искать-то будет?
Конь не отвечал, шел шагом спокойным.
– Всякое мы повидали, а в такой глуши не были: сколько уже едем, ни единого человека, ни дома, ни следов от копыт или колес, ни кострищ, только лужи.
А день потихоньку полз к закату. Настроение портилось, а тут вдруг конь тихонько всхрапнул. Солдат сразу осадил его и остановился.
– Ну, чего ты? Что почуял?
Конь покорно стоял, шевеля ушами. Солдат послушал, вгляделся вдаль, даже стянул с головы мокрый капюшон – ничего, только мокрый лес и дождь. Пустил коня шагом вперед. Он знал, что тот просто так храпеть не будет, это был добрый боевой конь. И тут до солдата долетел едва уловимый запах. Это был дым, тяжелый дым от сырых дров. Где-то неподалеку были люди. Только что это были за люди?
Солдат решил не спешить и, несмотря на непрекращающийся дождь, капюшон не надевал. В нем было плохо слышно. Проехав еще немного, он уже не сомневался, что кто-то хотел согреться в этом сыром лесу. А еще он почувствовал сладковатый и тошнотворный запах. Запах войны, который не сулил ничего хорошего. Поэтому солдат снял с луки седла шлем с подшлемником, надел его, затем вытащил меч и опустил его вниз, к ноге, под плащ. Он похлопал коня по шее и тихо сказал:
– Поехали тихонечко, и не вздумай храпеть. Если что, вернемся к порогам.
Но, проехав немного и приглядевшись, он понял, что возвращаться не придется. На развилке дороги стояла виселица с двумя повешенными, а в десяти шагах от нее дымил костер. У костра сидели два солдата. Нанизав на палки большие морковки, они их жарили. Именно этот сладкий запах жареной моркови солдат перепутал с вонью разлагающихся трупов.
Рядом, на треноге из палок, висел щит с гербом. Белое поле из верхнего угла в нижний – широкая голубая полоса. На полосе черная орлиная лапа. Солдат помнил сотню гербов и еще пару сотен мог узнать, но этого он никогда не видел. Герб успокоил его. Герб – это всегда порядок. Не останавливая коня, он вложил меч в ножны и снял шлем. Солдат был уверен, что перед ним не дезертиры и не мародеры. Ни те, ни другие никогда не будут носить чьих-либо гербов.
Увидев его, люди вскочили с земли, похватали копья, надели шлемы и двинулись к нему. Это были простые, немолодые уже стражники какого-нибудь мелкого дворянина в поношенных, засаленных стеганках и старых сапогах. Шлемы и наконечники копий они давно не чистили.
– Стой, дальше хода нет, – сурово сказал один из них. Он был повыше и, наверное, поэтому был старшим. – Именем барона фон Рютте я запрещаю вам ехать дальше.
– Это почему еще? – спросил солдат.
– Далее земли барона фон Рютте, и он велел никого не пускать.
– А ты знаешь, что говорит дорожное уложение Фердинанда Святого о прохождении через владения?
– Нет, – честно признался стражник.
– А сказано там так: «А кто препятствовать будет проходу через земли свои купцу, монаху или другому доброму человеку или требовать мзду за проход через земли свои у купца, монаха или другого доброго человека – того считать разбойником, несмотря на титул». У тебя есть титул?
– Нет у меня никакого титула, и про уложения я ничего не знаю. Только вот с юга чумные сюда прут да дезертиры. Вон. – Он кивнул на виселицу. – Эти тоже без разрешения пройти хотели.
– Так это ты их повесил?
– Коннетабль приказал, мы повесили.
– Не похожи они на дезертиров. Обыкновенные мужики.
– Не знаю, мы их схватили, приехал коннетабль и приказал повесить для наглядности. Мы и повесили.
– Суровый у вас коннетабль.
– Суровый, так что мы вас не пустим.
– Неужели? – Солдат посмотрел на него пристально. Перед ним встала дилемма: повздорить с местным бароном либо в ночи возвращаться к реке. – Ну уж нет, – сказал он, – извини, брат-солдат.
Быстрым движением он схватил копье ближайшего, а каблуком сапога ударил его точно в лоб. Тот выпустил оружие и плашмя упал в мокрую траву, а солдат ловко перевернул копье древком вверх и с размаху врезал им по шлему второго стражника так, что аж древко треснуло. Второй охнул и сел рядом со своим старшим.
– Поеду посмотрю на вашего коннетабля, – сказал он, отбрасывая сломанное копье в сторону и пришпоривая коня.