Небо, полное звезд
Часть 17 из 62 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
«Я сошла с ума. Ничего этого нет. Сейчас я проснусь».
Я зажмурилась, снова открыла глаза, но ничего не изменилось.
– Чушь! – крикнула я.
Дернула на себя обручи колес, развернулась и помчалась прочь из комнаты.
– Анна! – умоляюще кричала мать.
Я слышала за собой ее шаги и еще активнее вращала руками колеса.
– Ты в пижаме! Постой! Куда…
Никто в этот момент не смог бы меня остановить.
– Да постой ты!
Я отворила дверь, перепрыгнула через порожек и застыла посреди веранды.
Черт бы побрал эти ступени!
Слезы хлынули градом из моих глаз.
Даже в этот момент я не находила в себе сил, чтобы встать и побежать. Не находила в себе сил, чтобы признаться! Жалкая лгунья!
– Хорошо, хорошо, я помогу, – послышался мамин голос. – Нельзя же так…
Она взялась за ручки, развернула коляску и принялась осторожно спускать меня со ступеней.
– Я не верю, не верю! – бормотала я.
Смахнула слезы с глаз и только в этот момент заметила стоящую в стороне сестру, пытавшуюся сдерживать за ошейник нашего пса. Она смотрела на меня с ужасом в глазах.
– Давай сходим к нему. Только не плачь, – причитала мама.
Ступенька. Еще одна.
Как только коляска оказалась на земле, я взяла управление в свои руки и, яростно вращая колеса, покатила к калитке.
Не знаю, что подумали строители, возившиеся у дома Пельцер, увидев плачущую девушку в пижаме и на инвалидной коляске, но мне было плевать. Я едва не сбила маму, которая обогнала меня, чтобы успеть открыть передо мной калитку, и помчалась дальше – прямо к дому Ярвиненов.
– Отсо! – позвала она, когда я подкатила к их двери и стала звонить в звонок и барабанить по дереву кулаками. – Отсо, открой, пожалуйста, здесь Анна! – крикнула мама.
Я все стучала и стучала, но мне никто не открывал.
– Он точно был дома… – задумчиво произнесла мама, подошла ближе и, сведя ладони у лица, заглянула в окно. – Сейчас посмотрю в саду, – сказала она и стала обходить коттедж.
Едва она скрылась за домом, как я поняла, что мое сердце вот-вот взорвется. У меня не осталось сил ждать.
Я дернула на себя дверь, и та, на удивление, поддалась.
– Отсо! – позвала я, въезжая в дом.
Внутри было тихо и темно.
– Отсо!
Проехав в гостиную, я огляделась. Внутри все похолодело, когда я увидела Мику. Он смотрел на меня с черно-белого фото, стоящего на каминной полке. Мика улыбался, но его глаза были полны жизни. Фото было перетянуто черной лентой.
Я почувствовала, как меня медленно поглощает тьма.
Нет. Нет. Нет…
И в эту секунду мне вдруг показалось, что я слышу шорох из спальни Мики. Я поспешила туда, лихорадочно вращая колеса.
– Мика… – прошептала я.
Мне казалось, что сейчас я войду, он весело рассмеется, и мне останется только поколотить его за этот жестокий розыгрыш. Ему непременно достанется от меня!
Мика…
Я остановилась и осторожно толкнула дверь. Кто-то сидел за его столом на кресле с высокой спинкой.
Моя душа словно вернулась обратно в тело.
«Ты здесь!»
Я направилась к нему. Первым, что я заметила, был лежащий на столе телефон Мики. Вторым – профиль сидевшего и его светлые волосы на макушке. Дальше, как в замедленной съемке, я сжалась, потому что увидела ружье в его руках. И дуло, направленное в лицо. Попыталась затормозить, но колеса продолжали движение по инерции.
– Отсо! – выдохнула я.
Его пальцы сжались, и грохнул выстрел.
20 Среда, 3 июня 9.30
Казалось, что воздух в лесу застыл – ни ветерка, ни суетливого щебета птиц. Эта тишина казалась зловещей. Чем дальше я пробиралась в чащу, тем проглядывающие сквозь ветви сосен осенние лучи становились все реже и бесцветнее. Я слышала только свое частое и тяжелое дыхание, но кожей чувствовала, что за деревьями притаился кто-то еще.
Он наблюдал. Ждал меня. Смотрел с укором.
Я бежала вперед, не разбирая дороги. Под ногами хрустели засохшие ветки, а еловые и сосновые лапы рвали на мне одежду и били по лицу. Я неслась, словно в бреду, но все еще отчетливо слышала за собой его шаги.
Вокруг пахло мхом, сырой землей и прелыми листьями. Я падала, вставала и, задыхаясь, снова бежала. Оглядываясь, видела длинные тени, пляшущие меж стволов. Они гнали меня все дальше и дальше – в мертвую чащу. Туда, откуда не было дороги назад.
Внезапно лес зашумел, верхушки сосен заскрипели, где-то высоко над головой жалобно крикнула птица. Я поняла, что окружена. Бежать больше некуда. Что-то сгустилось вокруг меня, опутало туманом, зашипело и вцепилось в горло. Вдруг стало так холодно… Невыносимо.
Я упала на колени и свернулась в клубочек, боясь поднять глаза на это беспощадное чудище. Опустила взгляд на свою руку и медленно разжала пальцы: на ладони лежал маленький серебряный крестик. Неведомая сила уже тянула из меня жизнь, убаюкивала, заставляла закрыть глаза, но я продолжала сопротивляться.
Я знала, что нельзя спать.
Смотрела на крестик в непоколебимой уверенности – он меня спасет.
Знала это точно.
– Господи!
Я села на постели, не понимая, где я и что происходит.
В ужасе взглянула на свои руки. Они были мокрыми. Я лихорадочно стала осматривать ладони, затем выше – до локтя, затем наклонила голову и осмотрела грудь. Потом потрогала щеки. Отшвырнув одеяло, уставилась на ноги. На мне была пижама, на ней ни следа крови.
Я вся буквально утопала в поту, и меня ощутимо трясло.
Что за чертовщина?
Я зажмурилась.
– Отсо! – звенел мой голос, вибрируя.
Бах!
И после выстрела оглушительная тишина.
Я все еще ощущала его кровь на своей коже. Горячую, липкую кровь с запахом пороха и привкусом железа. Я видела, как он снес себе голову, и находилась всего в полуметре от него в этот момент.
– Боже…
Открыв глаза, я снова осмотрела себя.
Ничего. Только трясущиеся пальцы и ходящие ходуном плечи. И пот. Море пота – столько, что пижама сырая насквозь.
Потянувшись, я взяла в руку телефон и провела пальцем по дисплею. «Среда, 3 июня» – светилось на экране. Мне показалось, что комната начала вращаться. Телефон, эти цифры, крики, осенний лес из сна, потная пижама – все смешалось в кашу из картинок и звуков.
Так. Стоп!
Я заставила себя медленно вдохнуть и выдохнуть.
Повернулась к окну. Строители на участке Пельцер раскладывали трубы рядом с бассейном. Очевидно, собирались проводить коммуникации. Котлован был на месте, а вот от вчерашних поддонов с декоративным камнем – ни следа.
Я медленно повернулась в другую сторону. На тумбочке стояла ваза, и она была целой.
Но ведь я ее вчера разбила?..
– Доброе утро. – В комнату вошла мама.
Я зажмурилась, снова открыла глаза, но ничего не изменилось.
– Чушь! – крикнула я.
Дернула на себя обручи колес, развернулась и помчалась прочь из комнаты.
– Анна! – умоляюще кричала мать.
Я слышала за собой ее шаги и еще активнее вращала руками колеса.
– Ты в пижаме! Постой! Куда…
Никто в этот момент не смог бы меня остановить.
– Да постой ты!
Я отворила дверь, перепрыгнула через порожек и застыла посреди веранды.
Черт бы побрал эти ступени!
Слезы хлынули градом из моих глаз.
Даже в этот момент я не находила в себе сил, чтобы встать и побежать. Не находила в себе сил, чтобы признаться! Жалкая лгунья!
– Хорошо, хорошо, я помогу, – послышался мамин голос. – Нельзя же так…
Она взялась за ручки, развернула коляску и принялась осторожно спускать меня со ступеней.
– Я не верю, не верю! – бормотала я.
Смахнула слезы с глаз и только в этот момент заметила стоящую в стороне сестру, пытавшуюся сдерживать за ошейник нашего пса. Она смотрела на меня с ужасом в глазах.
– Давай сходим к нему. Только не плачь, – причитала мама.
Ступенька. Еще одна.
Как только коляска оказалась на земле, я взяла управление в свои руки и, яростно вращая колеса, покатила к калитке.
Не знаю, что подумали строители, возившиеся у дома Пельцер, увидев плачущую девушку в пижаме и на инвалидной коляске, но мне было плевать. Я едва не сбила маму, которая обогнала меня, чтобы успеть открыть передо мной калитку, и помчалась дальше – прямо к дому Ярвиненов.
– Отсо! – позвала она, когда я подкатила к их двери и стала звонить в звонок и барабанить по дереву кулаками. – Отсо, открой, пожалуйста, здесь Анна! – крикнула мама.
Я все стучала и стучала, но мне никто не открывал.
– Он точно был дома… – задумчиво произнесла мама, подошла ближе и, сведя ладони у лица, заглянула в окно. – Сейчас посмотрю в саду, – сказала она и стала обходить коттедж.
Едва она скрылась за домом, как я поняла, что мое сердце вот-вот взорвется. У меня не осталось сил ждать.
Я дернула на себя дверь, и та, на удивление, поддалась.
– Отсо! – позвала я, въезжая в дом.
Внутри было тихо и темно.
– Отсо!
Проехав в гостиную, я огляделась. Внутри все похолодело, когда я увидела Мику. Он смотрел на меня с черно-белого фото, стоящего на каминной полке. Мика улыбался, но его глаза были полны жизни. Фото было перетянуто черной лентой.
Я почувствовала, как меня медленно поглощает тьма.
Нет. Нет. Нет…
И в эту секунду мне вдруг показалось, что я слышу шорох из спальни Мики. Я поспешила туда, лихорадочно вращая колеса.
– Мика… – прошептала я.
Мне казалось, что сейчас я войду, он весело рассмеется, и мне останется только поколотить его за этот жестокий розыгрыш. Ему непременно достанется от меня!
Мика…
Я остановилась и осторожно толкнула дверь. Кто-то сидел за его столом на кресле с высокой спинкой.
Моя душа словно вернулась обратно в тело.
«Ты здесь!»
Я направилась к нему. Первым, что я заметила, был лежащий на столе телефон Мики. Вторым – профиль сидевшего и его светлые волосы на макушке. Дальше, как в замедленной съемке, я сжалась, потому что увидела ружье в его руках. И дуло, направленное в лицо. Попыталась затормозить, но колеса продолжали движение по инерции.
– Отсо! – выдохнула я.
Его пальцы сжались, и грохнул выстрел.
20 Среда, 3 июня 9.30
Казалось, что воздух в лесу застыл – ни ветерка, ни суетливого щебета птиц. Эта тишина казалась зловещей. Чем дальше я пробиралась в чащу, тем проглядывающие сквозь ветви сосен осенние лучи становились все реже и бесцветнее. Я слышала только свое частое и тяжелое дыхание, но кожей чувствовала, что за деревьями притаился кто-то еще.
Он наблюдал. Ждал меня. Смотрел с укором.
Я бежала вперед, не разбирая дороги. Под ногами хрустели засохшие ветки, а еловые и сосновые лапы рвали на мне одежду и били по лицу. Я неслась, словно в бреду, но все еще отчетливо слышала за собой его шаги.
Вокруг пахло мхом, сырой землей и прелыми листьями. Я падала, вставала и, задыхаясь, снова бежала. Оглядываясь, видела длинные тени, пляшущие меж стволов. Они гнали меня все дальше и дальше – в мертвую чащу. Туда, откуда не было дороги назад.
Внезапно лес зашумел, верхушки сосен заскрипели, где-то высоко над головой жалобно крикнула птица. Я поняла, что окружена. Бежать больше некуда. Что-то сгустилось вокруг меня, опутало туманом, зашипело и вцепилось в горло. Вдруг стало так холодно… Невыносимо.
Я упала на колени и свернулась в клубочек, боясь поднять глаза на это беспощадное чудище. Опустила взгляд на свою руку и медленно разжала пальцы: на ладони лежал маленький серебряный крестик. Неведомая сила уже тянула из меня жизнь, убаюкивала, заставляла закрыть глаза, но я продолжала сопротивляться.
Я знала, что нельзя спать.
Смотрела на крестик в непоколебимой уверенности – он меня спасет.
Знала это точно.
– Господи!
Я села на постели, не понимая, где я и что происходит.
В ужасе взглянула на свои руки. Они были мокрыми. Я лихорадочно стала осматривать ладони, затем выше – до локтя, затем наклонила голову и осмотрела грудь. Потом потрогала щеки. Отшвырнув одеяло, уставилась на ноги. На мне была пижама, на ней ни следа крови.
Я вся буквально утопала в поту, и меня ощутимо трясло.
Что за чертовщина?
Я зажмурилась.
– Отсо! – звенел мой голос, вибрируя.
Бах!
И после выстрела оглушительная тишина.
Я все еще ощущала его кровь на своей коже. Горячую, липкую кровь с запахом пороха и привкусом железа. Я видела, как он снес себе голову, и находилась всего в полуметре от него в этот момент.
– Боже…
Открыв глаза, я снова осмотрела себя.
Ничего. Только трясущиеся пальцы и ходящие ходуном плечи. И пот. Море пота – столько, что пижама сырая насквозь.
Потянувшись, я взяла в руку телефон и провела пальцем по дисплею. «Среда, 3 июня» – светилось на экране. Мне показалось, что комната начала вращаться. Телефон, эти цифры, крики, осенний лес из сна, потная пижама – все смешалось в кашу из картинок и звуков.
Так. Стоп!
Я заставила себя медленно вдохнуть и выдохнуть.
Повернулась к окну. Строители на участке Пельцер раскладывали трубы рядом с бассейном. Очевидно, собирались проводить коммуникации. Котлован был на месте, а вот от вчерашних поддонов с декоративным камнем – ни следа.
Я медленно повернулась в другую сторону. На тумбочке стояла ваза, и она была целой.
Но ведь я ее вчера разбила?..
– Доброе утро. – В комнату вошла мама.