Небесный механик

Несмотря на весь свой праведный гнев, Эмиль по понятным причинам не слишком волновался о Маргарет. В конце концов, она сама могла постоять за себя. Арсенал для подобных экстренных случаев, любезно предоставленный отделом «Д», находился при ней. Однако не это было главное — женщин, тем более столь благопристойных, никто не принимает всерьез и это их самое опасное оружие. Эмиль испытывал чувство досады из-за того, что не предвидел ситуацию, позволил себе расслабиться, забыв, что когда идет война никто и ничто — даже такие маленькие городки, не могут остаться в стороне. Он настолько вжился в роль провинциального доктора, что невольно заразился его беспечностью.

Захватив саквояж, Эмиль покинул гостиницу. Тотчас на противоположной стороне улицы от стены отделилась человеческая фигура. Человек махнул рукой, призывая доктора следовать за ним. Они свернули с мостовой, пересекли узкую грунтовую дорогу, спустились в проулок, заросший травой по колено. Кругом не было ни души, городок словно вымер. Эмиль старался не потерять своего проводника из виду, чтобы весьма непросто в наступившей темноте. Постепенно расстояние между ними сокращалось.

— Стой! Теперь я должен завязать тебе глаза.

Мужчина достал из кармана какую-то тряпку, вероятно старый носовой платок. Присмотревшись, агент понял, что перед ним еще совсем молодой парень.

— Ты в своем уме? Здесь и так ничего не видно! — рассердился Эмиль. — Я приезжий, думаешь, мне так легко будет отыскать ваше тайное убежище в этой кромешной тьме?

— Это был приказ.

— А ты что, до сих пор в армии?

— Хм, ты прав… Какая теперь разница?! — он спрятал платок обратно. — Бред все это. Давай лучше руку, — он протянул свою широкую, грубую кисть и потащил Эмиля дальше по закоулкам.

Спустя какое-то время они вышли к задней стене дома, обильно поросшей плющом, перелезли через ограду и оказались рядом с пустующей конюшней. О недавнем присутствии лошадей напоминал лишь слабый запах конского пота. В дальнем конце конюшни отыскался люк в подвал. Парень схватил за кольцо и с кряхтением поднял крышку. Из прохода повеяло прохладой. На стене подвала висела зажженная керосиновая лампа, поэтому света было достаточно, чтобы не свернуть шею, спускаясь по старой деревянной лестнице.

— Залезай!

Подвальное помещение неожиданно оказалось очень просторным. Приблизительно четверть пространства было огорожено деревянными досками, где когда-то хранились овощи. В углу рядом с лестницей стояла большая кадка для засолки капусты и огурцов.

У дальней стены на соломенном тюфяке лежал без сознания мужчина. Его неестественная бледность внушала Эмилю опасение, что он опоздал, и его помощь больному уже не понадобится. Маргарет, сохраняя полное спокойствие, сидела неподалеку под надзором двоих мужчин. Судя по ее ироничному выражению лица, она доставила им хлопот больше, чем они ей. В присутствии умирающего, мужчины выглядели намного менее уверенными.

— Джеймс, он быстро пришел, — сказал мужчина, прежде угрожавший Маргарет. — Как и обещал.

— Вижу. Вы захватили нужные инструменты? Хорошо, — Джеймс довольно кивнул при виде медицинского саквояжа. — Приступайте.

Это был высокий сероглазый мужчина с перебитой переносицей. Судя по его тону, он был главным.

— Так что с ним такое?

— Три дня назад он поймал кусок свинца вот сюда — прямо в правый бок. Сначала мы думали, что все обойдется. Он даже шутил, что его не ранили, а поцарапали, но с каждым часом ему становилось все хуже. Мы не могли толком остановить кровь. Потом он стал терять сознание.

— И все это время он лежал здесь, медленно истекая кровью? У вашего друга отменное здоровье, раз он еще жив. Мне нужно больше света, — Эмиль склонился над раненым.

Джеймс кивнул помощнику. Тот немедленно достал из ящика еще одну лампу. Эмиль раскрыл свой саквояж. Достав скальпель и ножницы, агент осторожно разрезал пропитанные кровью лоскуты, надеясь, что раненный будет лежать смирно и не очнется. Ему не хотелось применять хлороформ, такой нагрузки сердце больного могло не вынести.

Рана выглядела и пахла очень скверно. Из пораженных тканей обильно сочился гной, смешанный с сукровицей.

— К сожалению, дробь не прошла на вылет. Очень плохо, — констатировал Эмиль, сжав губы в тонкую полоску. — Почему вы ждали так долго?! Три дня! Вы бесчеловечные скоты, я не верю, что этот несчастный приходится вам другом. У него высокая температура, скорее всего уже началось заражение крови. Что я могу сделать в таких условиях?!

— Просто достаньте пулю и зашейте рану, — глухо ответил Джеймс. — Если он останется жив после этого, то к вам у нас не будет никаких претензий, доктор.

Наблюдая, как Эмиль подготовит инструменты, он добавил.

— Мы не могли сразу найти помощь. Местный врач некстати отошел в лучший мир, а в другой город Дерка было перевезти невозможно. После того как поезд рванули, округа наводнена полицейскими и крысами в штатском. Как только мы узнали, что у Маркуса среди постояльцев есть медик, мы сразу пришли к вам.

— Звучит, как жалкая попытка оправдаться, но я вам не судья… Мне нужно, чтобы вы подержали его, если он начнет вырываться. А ты возьми вот это, — Эмиль протянул своему проводнику бутыль с хлороформом и кусок ваты. — Если он вдруг очнется, ты намочишь вату и прижмешь к его лицу. Понял?

— Да, — парень нехотя взял бутыль.

— Только сам не нюхай. Один вдох и будешь лежать рядом.

Несмотря на то, что Эмиль не связал свой жизненный путь с медициной, он надеялся, что его познаний о человеческом теле должно хватить, чтобы вытащить пулю. Выбора все равно не было. Если ничего не предпринять, несчастный скончается к утру. Сняв пиджак и засучив рукава, агент тщательно протер руки и инструменты спиртом. Затем обработал края, выбрал самый тонкий пинцет и осторожно ввел его в рану. Освящение было плохое, обстановка неподходящая, а врач ненастоящий. Если этот мужчина выживет, то лишь благодаря чуду. Оставалось только надеяться, что дробь не прошла слишком глубоко. Попади она немного левее, в кишечник, заражение крови и мучительная смерть были бы гарантированы.

Несмотря на активные манипуляции пинцетом, больной не приходил в сознание. Эмиль прислушался. Дыхание раненого было слабым и прерывистым. Неудовлетворенно качая головой, доктор продолжал копаться в ране, пытаясь нащупать круглый кусочек свинца.

Маргарет со своего места наблюдала за мужем, на лбу которого от напряжения уже выступили крупные капли пота. Хорошо, что у него были крепкие нервы. Она бы ни за что не хотела оказаться на его месте. Дезертиры Маргарет не беспокоили, ведь по сути своей они были обычными работягами, призванными на фронт, чтобы служить пушечным мясом. В мирное время им не пришлось бы преступать закон, скрываться, примеряя на себя личину преступников, но война все изменила.

Послышался стук. Маленький смертоносный шарик, извлеченный из раны, покатился по земле, цепляя на себя соломинки. Раненный неловко дернулся.

— Терпи Дерк, немного осталось, — шепотом попросил друг, удерживая за плечи.

Достав дробь, Эмиль испытал невероятное облегчение. По крайней мере, теперь в человеке не осталось ничего инородного. О том, чтобы полностью сшить поврежденные ткани не могло быть и речи. Эта задача была под силу лишь настоящему хирургу, и в операционной, в окружении расторопных ассистентов, а не на полу подвала. Эмиль лишь промыл обеззараживающим раствором рану и стянул края, наложив несколько швов. Сверху он прикрепил повязку, добротно пропитанную антисептиком.

— Я сделал все что мог. Если он выживет, то швы, когда заживут и подсохнут, нужно будет снять дней через десять.

— Хорошо. Спасибо, доктор.

— Вот, — Эмиль покопался в саквояже и вынул два бумажных пакетика. — Это болеутоляющее. Когда придет в себя, дайте порошок в два приема в течение суток. Я все же настоятельно советую вам обратиться в госпиталь, пока есть еще хоть какая-то надежда. Там будут медикаменты, операционная, хирурги. Вероятно, его придется оперировать повторно, я не мог должным образом вычистить рану. В любом случае, больному здесь не место. В сыром подвале и здоровый человек заболеет.

— Мы не можем его унести. Стоит нам только открыто показаться на людях, нас арестуют и расстреляют, — угрюмо ответил Джеймс.


— Я не спрашиваю вас, откуда вы пришли, почему убежали и при каких обстоятельствах ранили вашего друга, — сказал Эмиль, надевая пиджак. — Я всего лишь надеюсь, что имею дело не с преступниками в привычном понимании этого слова. Меня не интересуют ваши приключения на фронте, но скажите, вы же никого не убили по пути сюда? Я имею в виду гражданских лиц.

— Мы можем соврать, можем сказать правду — нет никакой разницы.

— Если на ваших руках нет крови, я могу помочь. И вашему умирающему другу в том числе, — Эмиль говорил так уверенно, что Джеймс засомневался.

— Кем вы работали до войны?

— Я был забойщиков в шахте, а он, — легкий кивок в сторону парня, — грузчиком.

— У меня на примете есть один человек, который состоит во влиятельной организации и периодически решает проблемы подобных вам людей.

— Что это за организация?

— Пацифисты. Слышали?

— Конечно, но…

— Вам нужно отправить одного из своих товарищей на станцию Траут, — перебил его Эмиль, — и в окошке железнодорожной кассы спросить господина Генри. Днем он всегда на месте. Сообщите ему, что вас послал Джим из Скаргарда, и расскажите о своих трудностях.

— Чего? — Джеймс недоуменно посмотрел на него. — Джим из Скаргарда — кто это? Вы, что ли? Мне это не нравится. Как бы нам не влипнуть в историю похуже. Или вы тоже один из пацифистов?

— Нет, я не состою в движении, но у меня есть глаза, уши и необходимые связи. Долг врача призывает оказывать помощь всем людям, независимо от того, кем они являются.

— А вдруг ваш Генри — агент полицаев и мы прямиком попадем к ним в лапы?

— Нет, я же сказал… В любом случае, решать вам. Ни я, ни моя жена не станем выдавать вас. Однако на вашем месте я бы не стал медлить… — Эмиль выразительно посмотрел на скрючившегося на полу мужчину.

Собрав инструменты, он подал руку Маргарет. В полном молчании супруги направились к выходу. Никто им не препятствовал. Чтобы выбраться из подвала и конюшни понадобилось пять минут. Маргарет с облегчением вздохнула, посмотрев в ночное небо.

— Ты найдешь дорогу обратно? — шепотом спросила она. — Меня сюда вели с повязкой на глазах. Представляешь? Я давно так не веселилась.

— Найду, — уверенно ответил Эмиль, откручивая набалдашник трости и освещая путь среди зарослей фонариком. — Мне повязку не надели. Ты сможешь перелезть через ограду?

— А зачем? — удивилась Маргарет. — Я прошла через калитку. Она должна быть где-то здесь.

— Точно, я ее вижу… Вся заросла плющом.

— Зачем ты рассказал им про Генри?

— Это было спонтанное решение. Наверное, просто не хочется, чтобы мои старания в качестве медика пропали зря. Это было непросто.

— Да, я видела, — поморщилась Маргарет. — Мне жаль того человека, но они сами виноваты, вели себя как идиоты. Устроили этот балаган с похищением.

— Они боялись, что я сдам их полиции.

— За дезертирство полагается повторная отправка на фронт или тюремное заключение, заменяемое восемью годами общественных работ. Неужели это стоило того, чтобы скрываться, рискуя жизнью?

— Возможно, они кого-то убили во время бегства или дезертировали повторно. Тогда им грозит наказание посерьезнее.

Возможно, хозяин гостиницы и удивился тому, что респектабельный доктор и его супруга почему-то возвращаются в свой номер поздней ночью, но вида не подал. Перед уходом Эмиль не стал сдавать ключ от номера, поэтому лишних удобств они не доставили. Маркус дремал на кушетке в вестибюле и только мельком взглянул на них, когда прозвенел входной колокольчик.

Оказалось, что «Золотой олень» ничуть не хуже некоторых фешенебельных столичных гостиниц. Несмотря на поздний час, они были обеспечены горячей водой в достаточных количествах, чтобы привести себя в порядок. Эмиль с наслаждением смывал с кожи следы крови. На брюках и рубашке Маргарет обнаружила незамеченные ранее пятна, но их можно было свести без последствий.

— Мы так и не поужинали, — заметил Эмиль, выходя из ванной.

Он закутался в полосатый банный халат и удобно устроился на кровати.

— У меня пропал аппетит.

— Неудивительно. Хорошо, что мне нужно было достать конкретную дробь, а не вырезать аппендицит здоровому человеку. Или что-нибудь похуже.

— Не сомневаюсь, что ты бы сумел сделать и это.

— О, да… Главное не перепутать с какой стороны резать — справа или слева? — он со вздохом откинулся на подушку.

Перед сном они еще немного поговорили о головоломке, по старой привычке не вдаваясь в подробности и не называя ничьих имен. Потом Маргарет попросила прочесть что-нибудь авторства Ричарда Шаймана, но вечера поэзии не получилось — они оба слишком устали и заснули, не дойдя до второго венка сонетов.

На следующее утро, встав пораньше, Эмиль спустился в вестибюль, чтобы послушать новости. Вчерашнее происшествие навело его на мысль, что на фронте дела обстоят хуже, чем он представлял. Конечно, вряд ли правительство позволит рассказать на всю страну о реальном положении дел, но кое-какие сведения вполне могли просочиться.

Радиоприемник, гордость хозяина гостиницы, стоял на видном месте возле окна. Громоздкий, выполненный из светлого орехового дерева, вскрытый лаком, своими очертаниями он больше всего напоминал комод. Две большие круглые ручки настройки только усиливали сходство. Эмиль включил приемник и покрутил их, пытаясь поймать волну. Ему удалось настроиться только на две из них — «Первое государственное радио» и «Эпоху». Последняя его интересовала больше, но, к сожалению, часто прерывалась помехами.

Придвинув к приемнику кресло, Эмиль внимательно прослушал короткие пятиминутные новости. Ничего нового в них не сообщили — речь снова шла о героических победах. Крушению поезда отвели всего несколько слов, затем рассказали об изменениях на финансовом рынке, потом пустили погодную сводку. Приятный мужской голос поведал о массивном грозовом фронте, сформировавшемся над северными островами, и посетовал, что неблагоприятные погодные условия препятствуют контратаке наших воздушных сил. После погодной сводки шел утренний выпуск частных объявлений.

Эмиль рассеяно слушал поздравления с юбилеями и годовщиной свадьбы, дожидаясь, когда проснуться остальные постояльцы. Но вдруг диктор неожиданно произнес: «А теперь объявление для всех поклонников поэта Ричарда Шаймана. Вспомните его последние строки и узнайте, на что похожа музыка сфер». Эти слова вынудили Эмиля замереть и наклониться к приемнику вплотную, но дальше шли обычные поздравительные тексты. Неужели ему показалось?