Небесный механик

— Вы задаете сложные вопросы, да… Будь вы физиком или математиком, я еще мог бы попытаться, но вы — женщина далекая от науки, хотя и состоите на службе у правительства, поэтому не поймете меня, несмотря на все мои старания. Если говорить образным языком, то это все равно, что объяснить лабораторной мыши законы цикличности человеческой истории.

Сравнение с мышью Маргарет ничуть не льстило, но он был прав. Пропасть в научном плане между ними была огромная. И необъятная, лишающая дара речи вселенная, была тому подтверждением.

— Принимайте происходящее как само собой разумеющееся. Не бойтесь, ни пол, ни стены не развалятся. — Он с силой топнул ногой. — Молекулярные связи крепки как никогда. Конечно, если генератор будет работать без перебоев. А если не будет — то мы узнаем об этом первыми. — Ученый громко рассмеялся, обнажив ряд белых, неровных зубов.

— Вы — гений, — признала Маргарет. — И надеюсь, вашей гениальности хватит на то, чтобы вернуть нас обратно живыми и невредимыми.

Механик бросил взгляд на тела, лежащие на кушетках и пожал плечами.

— Я не боюсь смерти. Еще вопросы?

— После того, что я видела… Можно закрыть дверь? У меня кружится голова.

Он выполнил ее просьбу.

— Как вы себя чувствуете? В моей группе не было женщин, и я не имел возможности изучить влияние перехода на женский организм. Мы отправляли разнополых мышей, они возвращались здоровыми, но подробно описать свои ощущения, увы, не могли.

— Я не желаю быть вашим подопытным животным, — пробормотала Маргарет, чувствуя нарастающую тошноту.

— Даже для пользы общества? Ложитесь, переход повлиял на вас сильнее, чем кажется. Вам должно быть сейчас не по себе от увиденного.

Кое-как добравшись до кушетки, Маргарет покорно вытянулась на жесткой поверхности, но лучше ей не стало. Она плотно закрыла глаза. Теперь ее место здесь, рядом с безмятежно спящими мертвецами.

— Что такое переход? — с усилием спросила она, пытаясь отвлечься. — Проект, над которым вы работаете… Проект «Небосвод»…

— Что вам известно о проекте?

— Немного.

— Так отвечают, когда нечего сказать. Все намного сложнее, госпожа Леманн, чем вы можете себе представить, — прошептал ученый ей в ухо. — «Небосвод» только вершина айсберга. Сколько желаний, надежд, человеческих жизней было связано в единый узел…

— Что вы имеете в виду? — перебила она его.

— Тоненькие нити, что тянутся от каждого пальца и заставляют вертлявых марионеток вести себя подобно живым, — он покачал кистью, словно не слышал ее вопроса. — Труд многих лет подходит к концу, и я сделаю все, чтобы исполнить задуманное. Никто не уйдет безнаказанным. Никто.

— Механик! — она испуганно открыла глаза.

— Так вот, — как ни в чем не бывало, продолжил мужчина нормальным голосом, — переходом я называю тот туннель, в который нам пришлось прыгнуть. Он привел нас сюда. Как? Это неважно. Важно, что я в состоянии им управлять.

Маргарет приказала себе ничему не удивляться. Механик не производил впечатления ненормального, но у гениальных людей нежная психика, поэтому лучше было игнорировать его причуды, чтобы лишний раз не провоцировать.

— Зачем вы все это делаете? Вас перекупил Небрус?

— Чепуха… Ни у Небруса, ни у Островного содружества нет ничего, чтобы предложить мне. Я в них обоих глубоко разочарован. Раз вы завели разговор о политике, значит вам уже лучше. Я прав?

— Нет, — вздохнула Маргарет.

Ей начало казаться, что стоит зажмуриться, как стены расплывутся, растают, словно масло на солнце. Еще немного и она провалится сквозь пол, начнет падать в ледяные глубины космоса лишенная привычных ориентиров и это падение будет вечным. Лучше бы она не знала, что находится за стенами.

— Ваши действия разрушат планету. Облака…

— Побочные явления, — с досадой отмахнулся ученый. — Они безобидны.

— Неправда! Я видела их собственными глазами! Мы с мужем были в самом эпицентре — это не просто побочное явление! Ваш «Небосвод» губителен для всего живого.

— Как же вы, женщины, любите бросаться словами… — покачал головой Механик. — Откуда столько экспрессии? Губителен для всего живого… Как же! Даже на обломках на первый взгляд мертвой планеты, останутся колонии бактерий, так что жизнь продолжится… Это была шутка. А вот взгляд у вас стал недобрый.

— Ваш-то я точно увидеть не могу!

— Раздражает?.. — он прикоснулся указательным пальцем к очкам и медленно провел по ободу. — Это с непривычки. Вначале может быть неприятно, но потом вы привыкните.

— То есть, как привыкну? Вы же сами озвучили срок — сорок восемь часов.

— Я не отказываюсь от своих слов, но сорок восемь часов — это по земным меркам. Именно столько времени пройдет для вашего мужа. Здесь же время течет иначе. Оно то растягивается, то замедляется…

— Время не может растягиваться, это невозможно.

Ее слова вызвали у ученого приступ невеселого смеха. Действительно, дрейфовать где-то во вселенной находясь в маленькой комнате в окружении трупов и в компании безумного ученого, и делать столь безапелляционные заявления — здесь было над чем посмеяться.

— И что со мной произойдет? Я состарюсь?

— Глупости, вы не будете стареть или нуждаться в пище. Никаких потребностей. Дело не в теле, а в сознании.

— Поэтому случился припадок у профессора Дробуша? Он не вынес длительного пребывания в вашем обществе и предпочел смерть?


— Ваш сарказм неуместен, — Механик мгновенно помрачнел. — Госпожа Леманн, теперь здесь райские условия. Вы видите, слышите, осязаете — это чудесно. А вот до того, как мы получили дополнительное питание, каждый из участников проекта был разделен, оставлен один на один с тьмой космоса. Без тела, без чего-то привычного, материального. Голый разум, рассеянный в пространстве, осознающий себя одновременно в тысячах мест. Это самый жуткий кошмар, который мне доводилось испытать. — Он закусил нижнюю губу. — Дробуш этого не вынес. Когда мы аккумулировали достаточно энергии, чтобы вернуть тела, он был уже неадекватен. Остальные вообще не пришли в себя — их мозг не выдержал еще там, — ученый махнул рукой в сторону двери.

— А ваш выдержал, — полуутвердительно сказала она.

— Должно быть оттого, что я с самого начала был немного не в себе, — мрачным тоном сказал Механик.

— Разве все эти жертвы стоили… — Маргарет замолчала, предпочитая не продолжать.

— Их вообще могло не быть. Это не было запланировано. И проблема заключалась не в вычислениях: расчеты многократно перепроверялись лично мной — никаких ошибок. К сожалению, нас предали, испортив одно из передающих реле.

Механик подошел к одному из металлических ящиков, стоявших на столе и снял с него крышку. Внутри оказалось множество плат, обвитых проводами. Некоторые из них были оплавлены.

— Вот, видите? Они неисправны. Реле испортил кто-то из своих. Столько лет работать вместе и получить нож в спину — это так по-человечески… Но довольно, я и так рассказал вам слишком много. Когда мне понадобится ваша помощь, я сообщу.

— Последний вопрос! Можно?

— Я уже понял, что от вас так просто не отделаться. Говорите.

— Что это такое? Оружие? — Она показала рукой на светящийся конус.

— Почему вы решили, что это оружие?

— Оно выглядит угрожающе.

— Если я скажу, что это просто мой ночник, чтобы комфортно засыпать по вечерам, вы мне вряд ли поверите. На самом деле это основной генератор, питающий модуль памяти — источник нашей жизни.

— А что плещется в цистерне? Какое-то новое горючее?

— С ума сошли? Где вы видели горючее таких веселых расцветок?

— Вы не ответили.

— Мой ответ — нет, это не горючее! — отрезал ученый. — Если вы сами не можете догадаться, что и зачем я храню в цистернах, то это ваши проблемы. А теперь оставьте меня в покое.

Он вернулся к приборам. Маргарет некоторое время следила за тем, как он сверяет показания, что-то записывает, переключает, но усталость взяла свое. Чтобы там не утверждал Механик про отсутствие потребностей, ее тело молило об отдыхе.

«Странное дело, — сонно думала она, — в какой бы невероятной ситуации ты не оказался, какие бы сильные эмоции не испытывал, потребность во сне всегда окажется сильнее обстоятельств, и ты уснешь, даже оказавшись в клетке с голодным тигром или балансируя на проволоке над пропастью».





Глава 8




Маленький высохший старик в помятом костюме, держал в тонкой руке покрытой сеткой синих вен письмо, отпечатанное на дорогой гербовой бумаге. Он давно ожидал чего-то подобного. Это письмо служило подтверждением того, что война затянулась и обе стороны, не получив долгожданного перевеса, оправдывающего затраты, расход материальных и человеческих ресурсов, должны сделать первый шаг к миру.

Леймус Конрад был вынужден признать ошибку, он переоценил свои силы. Внезапная атака, на которую возлагали столько надежд, постепенно растеряла всю свою стремительность, наступление захлебнулось. Что они получили? Контроль над пятью маленькими островами, господство в воздухе и количественный перевес в северо-западных морях. Потеснили противника на севере, но уступили ему на юге, понеся при этом множественные потери.

Перед Конрадом лежала ежевечерняя сводка полная печальных новостей: на связь не вышел линкор «Сила Небруса» — гордость их флота. Он был спущен на воду всего два года назад, оснащен самым лучшим оружием и укомплектован опытнейшей командой. Кроме него были потеряны две субмарины, девять самолетов, а судьба еще двух десятков осталась неизвестной. Они были вынуждены лететь через свинцовые тучи, закрывшие небо в квадрате двадцать один, и пропали.

Конраду уже шел семьдесят один год и на своем веку он успел немало повидать, но с таким сталкивался впервые. Вначале они решили, что наблюдают неизвестное явление природы, позже — что это Островное содружество испытывает новейшее оружие. Однако данное предположение так и не получило подтверждения — авиация противника исчезала в тучах ничуть не реже. Значительная часть сил агентурной сети Небруса была направлена на выяснение происхождения загадочных облаков, которые на материке уже окрестили «Странными атмосферными объектами».

До того, как вмешалась природа, у них были все шансы выиграть войну. Быть может, она завершилась бы не разгромным поражением противника, как они надеялись, но со значительным перевесом, достаточным, чтобы диктовать свои условия. Тогда бы они, наконец, дали возможность беднякам с островов начать нормальную жизнь. Люди получили бы постоянную работу, кров, возможность завести семью, в которой дети не будут вынуждены с ранних лет трудиться у станков и конвейеров.

Граждане Небруса уже сейчас жили в обществе будущего, каждый находил работу по способностям и государственные гарантии, что за свой труд они будут достойно вознаграждены. Конрад был убежден, что человеческое счастье и благополучие состоит не в том, чтобы упиваться властью, вознесясь на вершину карьерной лестницы, а в том, чтобы делать то, для чего ты рожден. Тогда жизнь станет легкой. Люди от рождения разные, всегда найдется тот, кто будет умнее, сильнее, талантливее — прямая обязанность государства заключается как раз в том, чтобы выявить особенности поданных и направить их в нужное русло.

Отослав секретаря, отключив телефон и закрывшись в кабинете, Леймус Конрад иногда позволял себе предаться мечтам о великой империи, не имеющей границ, чьи жители свободные от нищеты и болезней, трудятся ради собственного блага.

Богачи Островного содружества, захватившие власть — все как на подбор отпрыски из родовитых семей, рассказывали сладкие небылицы о свободе, лишь бы упрочить свое положение, дабы и в дальнейшем присваивать богатства добытые трудом народа. Сладкоголосые газетчики, писатели, прикормленные властью, воспевали свободный выбор, как будто право решать спать тебе на голой земле или прогнивших досках, есть рыбьи головы или требуху можно было назвать выбором.

Конрад не понаслышке знал, о чем идет речь в их опусах. Он считал своим долгом ознакомиться с литературой, рекомендованной Островным содружеством для чтения. Будь Небрус теократическим государством, эти произведения посчитали бы ересью, и сожгли на костре, а так их просто запретили ввозить и распространять на территории материка. Впрочем, приказ был издан скорее в профилактических целях, чем в виду практической необходимости. Среди граждан Небруса такие книги не пользовались популярностью. Зачем читать заведомые глупости для тех, кто, не будучи рожденный ослом, стал таковым и теперь спит в хлеву и ест солому?

Теперь Островное содружество переживало не лучшие времена. Воспевание мнимой свободы во время войны обернулось против них самих же. Неожиданно правительство осознало, что с общественным мнением, о котором было столько разговоров, придется считаться. Естественно, под государственный контроль были поставлены все печатные издания и радиостанции, но чем больше с фронта возвращалось раненных, чем громче звучали патриотические песни, тем с большей охотой жители островов зачитывались манифестами пацифистов.

На материке дела обстояли не настолько плачевно, по крайней мере, население реагировало на проблемы менее бурно. Но вопрос целесообразности продолжения войны с каждым днем становился все острее. Нужно было что-то менять. Уже больше месяца спецслужбы обеих стран тайно вели переговоры о встрече двух глав государств на нейтральной территории. Сегодня соглашение было достигнуто, оговорено время и место встречи. Это означало, что в скором времени Конраду придется увидеться с Гремом Паксом — толстолицым коротконогим коротышкой.

Конрада многое раздражало в действующем главе правительства Островного содружества. Он хорошо помнил его предшественника — Роджера Пакса, приходившемуся Грему дядей. Это был высокий сильный мужчина, располагавший собеседника уже одним своим обликом. На его фоне круглолицый Грем Пакс, благоухающий словно цветочная клумба, в неизменном фиолетовом или синем пиджаке с ярко-желтым нашейным платком, выглядел, по меньшей мере, нелепо. Мелочный, скверный человек, пекущийся только о своем кармане. Но дело есть дело — им обоим придется подписать пакт.

На столе перед Конрадом лежали бумаги подготовленные министерством внутренних дел. Их принес секретарь вместе с письмом. Сверху лежал широкий плотный лист, увенчанный гербом Небруса — будущее мирное соглашение. В нем перечислялись основные положения: урегулировались территориальные претензии, величина военного контингента. К пакту прилагалось дополнение на сорока трех листах, где мелким шрифтом давались пояснения по каждому пункту.

Конрад с неудовольствием пролистал страницы и с пренебрежением бросил их на стол. В этот раз Островное содружество отделалось слишком легко. Придется сделать небольшой перерыв в планах, взять передышку — лет на пять. Им нужно восстановить силы, перевооружить армию, построить новые корабли, подводные лодки, самолеты, способные летать на большие расстояния, оснастить сверхлегкие дирижабли. Работы предстоит еще много. А пока что, пускай Пакс и его люди радуются выпавшему на их долю миру. Если не лично он, так его последователь доведет дело до конца и ради всеобщего блага покончит с прогнившим содружеством и его идеями раз и навсегда.