Небесная музыка. Солнце

Куда едем мы, туда направляется и он. Майк начинает нервничать. И поясняет на всякий случай:

– У меня есть кредитор, которому я еще не выплатил долг. Может быть, от него? – сам у себя спрашивает парень. – Но сейчас оторвемся!

Он начинает петлять по узким улочкам, которые ему явно знакомы, а потом через какой-то незаметный проулок снова выезжает на ту дорогу, с которой мы недавно съехали. Не знаю, как это у него получается, но черный «Мерседес» теряет нас. И мы едем дальше.

В квартире стоит духота, и я открываю все окна, чтобы проветрить комнаты. А сама ложусь спать, думая о Дастине – если я ничем не занята, выкинуть его из своей головы становится сложно. Мой сон тревожен и некрепок, и когда телефон, лежащий рядом с подушкой, начинает вибрировать, я сразу же просыпаюсь. Звонят из полиции – приглашают меня посетить участок завтра днем. Из-за аварии заведено уголовное дело, а я как опекун тети и брата уже несколько раз была в полиции.

– Вы нашли его? – спрашиваю я, затаив дыхание.

Авария произошла из-за какого-то мудака, который подрезал автомобиль Мэг, а потом скрылся, как последняя крыса, даже не остановившись и не узнав, что произошло и не нужна ли кому-то помощь. Я надеялась, что его поймают и накажут по заслугам, однако следствие длится до сих пор. И надеюсь я до сих пор. Но дело осложняется тем, что камеры на том участке улицы были неисправными.

– Всю информацию вы получите в участке, – отвечают мне и кладут трубку. Я слушаю короткие гудки и долго сижу на кровати, погруженная в свои мысли.

В моей жизни вновь наступает ненавистное затишье, и я гуляю по парку, втайне мечтая опять увидеть Дастина, а потом возвращаюсь и смотрю сериал, мыслями все равно оставаясь рядом с ним.

Я все равно люблю его. Даже несмотря на то, что предала.

Ночью я не выдерживаю, захожу в его Инстаграм и вижу фото с той самой актрисой, с которой он целовался. Наверное, она и есть его девушка. А потом в новостях читаю, что Дастина видели вместе с Дианой Мунлайт. Кто-то пишет, что они – парочка и встречаются уже целый год. Я смеюсь, но не уверена, что мой смех веселый. Я пытаюсь забыться, читая другие новости, однако снова натыкаюсь на фамилию Мунлайт. В очередной статье речь идет о брате Дианы и его жене – красивой женщине по имени Елена.

Я выключаю планшет и щелкаю пультом от телевизора – показывают новости из мира бизнеса, и в кадрах мелькает деловой центр Нью-Корвена с его небоскребами, среди которых гордо высится штаб-квартира «Крейн Груп».

Мунлайты – всюду. Они захватили мир.

Я засыпаю с этой мыслью. В воздухе разлито одиночество. И оно пахнет лавандой, которая стоит на моем окне – розовая и душистая.

На следующий день я отправляюсь в полицейский участок. И, выйдя из метро, некоторое время стою перед большим серым зданием, на крыше которого развевается флаг. Мне нужно всего лишь перейти дорогу, но я медлю. Не хочу идти туда. Только в фильмах полицейские участки кажутся оживленными и веселыми – детективы с легкостью распутывают дела, шутят и помогают страждущим. В реальности все не так. Да, в полицейских участках много людей, всегда стоит шум, кто-то куда-то бежит, кого-то ведет, кому-то дает указания. Однако в них царит ужасная давящая атмосфера. И я чувствую себя там стесненно и неуютно, хотя и не совершала преступлений.

Сегодня у меня плохое предчувствие. Почему – и сама не знаю.

Я называю себя тряпкой и все-таки перехожу дорогу.

Детектив Тейт уже ждет меня. Он, забыв поздороваться, потому что разговаривает с кем-то по телефону, жестом указывает мне на стул. И я сажусь на него, оказываясь напротив детектива. Он, будто перестав замечать меня, продолжает разговаривать, одновременно делая какие-то заметки в бумагах. На его столе – куча папок с документами, между которыми стоит пустой стакан «колы» и выглядывает упаковка из-под гамбургера. Детективы все делают на ходу – даже едят. А детектив Тейт к тому же всегда все делает в спешке, будто бы вечно куда-то не успевает.

Закончив свой разговор, он наконец обращает внимание на меня.

– Мисс Ховард, сегодня дело по аварии, в которой пострадали миссис и мистер Винтер, было закрыто, – будничным тоном сообщает он. – Мне нужна ваша подпись. Простая формальность, ничего более, – и детектив Тейт протягивает мне какие-то бумаги.

Кровь приливает к моим щекам.

– В смысле – закрыто? – удивленно спрашиваю я.

– В прямом, мисс Ховард. Из-за отсутствия состава преступления, – сообщает детектив Тейт и передает через одного из проходящих мимо офицеров в форме какую-то папку кому-то из коллег.

– За отсутствием состава преступления… – медленно произношу я. – Что вы имеете в виду?

– В результате экспертизы было выяснено, что миссис Винтер не справилась с управлением, вследствие чего произошла авария.

Я вскакиваю.

Честно говоря, я уже давно поняла, что, скорее всего, полиция так и не найдет виновного в аварии – уже ведь год прошел! Но я не думала, что они обвинят в этом Мэган!

– Свидетели! – я почти кричу. – Было несколько свидетелей, которые говорили, что машину моей тети подрезали!

– Свидетельские показания не имеют силы ввиду того, что свидетели находились в состоянии наркотического опьянения, – сухо отвечает детектив Тейт. – Их показания не имеют юридической силы. Зато ее имеет экспертиза.

– Но как же так? Как так? – в отчаянии спрашиваю я. – Даже если они курили «травку», не могло же им всем показать одно и то же! Вы специально тянете следствие?

– Нет, мисс Ховард, не специально. Вы не могли бы сесть? – смотрит на меня безразличными глазами детектив Тейт.

Я опускаюсь на место.

– Вы специально тянули следствие, – повторяю я. – Для чего? Вам что, заплатили?

Это вырывается у меня совершенно внезапно. Детектив Тейт вдруг хлопает сухими ладонями по столу, и я вздрагиваю.

– Думайте, что говорите лицу, которое находится при исполнении служебных обязанностей, – с тихой угрозой в голосе произносит он. – Возможно, вы не заметили, мисс Ховард, но дело об аварии с участием вашей семьи – не мое единственное. – Теперь детектив Тейт громко хлопает по огромной стопке с папками. – Это все – мои дела, мисс Ховард. Я не полицейский из сериала «Эверли-Плейс»[8]. И не раскрываю дела по щелчку пальцев. Кроме того, в аварии не было погибших, а в приоритете всегда стоят убийства.

Я вздрагиваю. Мэг и Эштан едва не умерли. Чудо, что Мэг вообще открыла глаза, а Эштан встал на ноги. Однако теперь я слышу, что они не слишком достойны того, чтобы быть в приоритете у полиции. Потому что живы.

Детектив Тейт, кажется, понимает мое состояние.

– Что я должен был расследовать первым? – спрашивает он все так же тихо. – Аварию или смерть подростка? Или я должен был отбросить в сторону перестрелку с двумя трупами, чтобы заняться делом вашей тети и брата, мисс Ховард?

Я молчу. Не знаю, что сказать.


Мы столько пережили. А теперь оказывается, и преступления никакого не было. Ничего не было.

Я не хочу верить в это, но молча подписываю документы, которые протягивает мне детектив Тейт. И ухожу.

Я медленно иду по дороге, вдоль которой цветут августовские цветы. Мне нужно позвонить тете и сообщить о том, что уголовное дело прекращено и что скоро ей пришлют какие-то бумаги на подпись. Но я звоню ей далеко не сразу – набираюсь смелости.

Мэг выслушивает мою сбивчивую речь, и я слышу ее тяжелый вздох.

– Прости, что ничего не смогла сделать, – говорю я. – Но я найму адвоката. Дело пересмотрят и…

– Не стоит, – слабым голосом отвечает тетя. – Не стоит, моя девочка. Ты и без того помогаешь нам. Не стоит, – повторяет она. Ее речь все еще остается немного невнятной после комы, и пропал былой задор, но Мэган – сильная. Врачи говорят мне, что она борется за себя.

– Но это же несправедливо! – восклицаю я и пинаю камень, который попадается мне по дороге.

– Да, этот мир несправедлив, – отвечает Мэг. – К сожалению, так было, есть и будет. Я знала, что исход нашего дела может быть таким – слишком уж долгим было следствие. Да и эти камеры неспроста перестали работать. И свидетели вдруг… оказались в состоянии наркотического опьянения. Кто-то не хочет, чтобы виновник аварии был найден. Но, Санни, не стоит лезть в это.

– В смысле? – останавливаюсь я. – Ты готова согласиться с тем, что в аварии виновата ты?

– Я не виновата, – шепчет она, и от ее голоса по моим рукам ползут мурашки. – Я всегда осторожно вожу машину. И я точно знаю, что нас подрезали. Но мы… Мы не сможем доказать это, Санни, дорогая, пойми. За тем, кто виноват в аварии, кто-то стоит. Ты и так настрадалась из-за нас. Ты не должна лезть в это. И идти против тех людей.

– Если я не буду идти, то кто? – резко спрашиваю я. В словах тети есть резон, но я жажду справедливости.

– Жизнь. Она все расставит по своим местам, – отвечает Мэг. – Я верю в карму. Верю в высшую справедливость.

– А я верю в то, что справедливость – в руках людей, – отвечаю я. Я зла – не на тетю. На того ублюдка, который оставил их с Эшем после аварии. И который теперь явно откупается от полиции. – Я найму адвоката. Или частного детектива. Дойду до конца.

– Нет, Санни! – восклицает вдруг Мэг. – Не надо!

– Почему?

– Я… я боюсь. За тебя. За сына. Если мы правы, и у того, кто виновен в аварии, есть какие-то связи, то… – Она сглатывает. – То они могут навредить вам. За себя мне не страшно. За вас – очень. Не лезь в это. Оставь. Обещай мне, Санни. А я буду верить в высшую справедливость.

В ее голосе такая боль, такое отчаяние, что я скрепя сердце обещаю. Повторяю слова обещания несколько раз, и только тогда тетя успокаивается.

– Мать… Она не звонила тебе? – в конце нашего разговора спрашивает вдруг Мэг.

– Она и телефона моего не знает, – фыркаю я.

– Вам хорошо бы однажды поговорить. Моя сестра никогда не искупит свою вину перед тобой, но вам нужно выяснить все. Может быть…

– Не хочу, – перебиваю я тетю. – Не могу. Я даже думать о ней не в состоянии.

– Прости, что подняла эту тему, милая.

– Все в порядке. Может быть, когда-нибудь… Но не сейчас. Ладно?

– Ты такая хорошая девочка. Как я могу искупить свою вину перед тобой? – горько спрашивает Мэган. Это действительно ее гложет.

– Эй, что за пессимизм? – бодро говорю я. – Во-первых, ты бы поступила точно так же – я уверена. А во-вторых, это не твоя вина, а мой долг. И я не хочу слышать от тебя слово «искупить».

– Приезжай к нам на свой день рождения, милая, – просит напоследок Мэг. – Мы скучаем.

– Попытаюсь, – улыбаюсь я. – Я тоже скучаю. Передавай Эшу, что я кое-что купила для него. Если будет хорошо себя вести – получит подарок.

Перед тем как зайти в метро, я прощаюсь с тетей. И улыбка тотчас стирается с моего лица. Я устала – то ли от этого города, то ли от людей, которые живут в нем, то ли от собственных мыслей. Чтобы прогнать их, я включаю музыку в наушниках, сажусь на свободное место в вагоне и еду домой.

Ненавижу несправедливость.

Ненавижу быть слабой.

Я погружаюсь в музыку, прячась за ее нотами, и прихожу в себя только на улице, около своего старого дома. Как я сюда попала – понятия не имею. Видимо, отрешившись от мира, я по привычке села не на тот поезд, вышла из метро и направилась туда, где год назад жила вместе с Кирстен и Лилит.

Когда я это понимаю, на меня нападает беспричинный смех. Раньше ничего подобного со мной не случалось. Надо же…

Здесь ничего не изменилось – те же дома, те же деревья, те же цветы. Даже машины те же.

Я нахожу взглядом окна нашей старой квартиры и понимаю, что даже шторки в них сохранились прежние. Я смотрю на открытое кухонное окно, и перед моими глазами проносится наша веселая жизнь втроем. Мне начинает вдруг казаться, что ничего не произошло. Что я могу подняться на второй этаж, открыть своим ключом дверь и войти в гостиную, где меня уже ждут Кирстен и Лилит. Что я могу сесть между ними, положив руки на их плечи, и мы начнем болтать и смеяться. Что все осталось, как прежде. И то, что со мной случилось – просто кошмар.

Это ощущение покидает меня, когда я вижу, как в окне появляется Кирстен – она, кажется, совсем не изменилась: все те же светлые тонкие хвостики, то же задорное личико, та же черно-розовая домашняя футболка до колен, которую она обожает.

Чтобы Кирстен меня не увидела, я отхожу в тень деревьев. И наблюдаю за подругой.

Вспоминает ли она меня?