Небесная музыка. Солнце
Часть 7 из 136 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Друг, – пожимаю я плечами.
– Какой? – не отстает Лестерс. – Почему у тебя так много друзей?
– Какая тебе разница? – снова начинаю сердиться я.
– А ты ничего не забыла? – спрашивает вдруг он.
– В смысле? Если ты про подписи – я поставила их везде, где надо. – Я киваю на менеджеров и юриста, которые снова начинают что-то обговаривать напоследок. Если честно, я порядком устала и очень хочу спать.
– Одну мою вещь. Серого цвета, – на лице Дастина усмешка.
– А, боксеры? – вспоминаю я.
– Именно.
– Вы обмениваетесь нижним бельем? – тут же живо интересуется Чет.
– С ума сойти, – смеется Кирстен. – Какие подробности!
– Раз ты так просишь, сейчас отдам, – поднимаюсь я на ноги и направляюсь в свою комнату. Я иду по коридору мимо комнаты Лилит – дверь в нее распахнута – и вижу, как Октавий и Лилит целуются. С закрытыми глазами, увлеченно. Ее руки – на его шее, его – на ее талии. Они выглядят невероятно мило, и я не хочу их тревожить. К тому же мне немного неловко. Октавий вдруг подхватывает Лилит и опускает на стол, рядом с ноутбуком, не переставая целовать. Она обхватывает его ногами и запускает пальцы одной руки в его волосы, второй опираясь о твердую деревянную поверхность стола.
Это слишком личная сцена, почти интимная и, несмотря на это, очень нежная. Мне кажется, если бы Октавий не был суперзвездой, у них бы с Лилит все получилось. Они подходят друг другу.
Я почти уверена, что подруга без ума от него. И я ее не осуждаю.
Хотеть нежности – это нормально.
Хотеть любви – это правильно.
Хотеть человека – это естественно.
Я вспоминаю свой неслучившийся поцелуй с Кристианом. И становится чуть тоскливо.
Стараясь не обнаружить себя, я, неслышно ступая, ухожу из коридора, пятясь назад. И врезаюсь спиной во что-то мягкое.
– Ч-черт, – шипит это «мягкое». – Смотри, куда идешь, Франкенштейн.
Лестерс.
– Тихо, – прошу его я. – Там…
Я резко оборачиваюсь и прижимаю указательный палец к губам. Он понимает меня с полуслова.
– Ну, где они? – шепчет он.
– Кто?
– Боксеры?
– В комнате, – отвечаю я.
Это странно, но, насмотревшись на Лилит и Октавия (кто бы мог подумать, Лорд Октавий!), я понимаю, что тоже хочу этого: поцелуев, нежности, света, бьющего из груди. Хочу всего, что я не получила от Криса.
– Поцелуй меня? – зачем-то прошу я, неотрывно глядя в голубые глаза Дастина.
– Франки, – слабым голосом отвечает он, явно растерявшись. – Ты с ума сошла?
– Да, – смеюсь я, отгоняя от себя это желание-наваждение. – Точно.
– Впадать в твоем возрасте в маразм опасно, – предостерегает меня Дастин. Господи, зачем, вообще, я его об этом попросила? Его рот теперь не закроется.
Я делаю несколько шагов.
– Эй, – окликает меня вдруг Лестерс.
– Что? – оборачиваюсь я.
Он подходит ко мне – так близко, что я чувствую слабый аромат мяты. Обводит пальцем круглый вырез футболки, едва касаясь его, и сообщает хриплым шепотом:
– Я ведь и правда могу сделать это.
– Что? – не сразу понимаю я.
Вместо ответа Дастин склоняется ко мне, поднимает мою голову за подбородок и целует. Сначала неловко – наши зубы легонько сталкиваются, мы на секунду отстраняемся и пристально смотрим друг на друга. Дастин касается ладонью моей щеки, гладит, а я и сама не понимаю, как мои руки оказываются у него на плечах, обтянутых белой рубашкой. И мы снова тянемся друг к другу. Мимолетом тремся носами и снова целуемся.
У него на удивление горячие губы, с едва ощутимым вкусом ментоловых сигарет, а у меня – на удивление требовательные.
Все как в тот раз, когда мы были пьяны. Остро, терпко, с толикой горечи и привкусом безумия.
Да, это безумие – целоваться с парнем в полутемном коридоре. Это безумие – чувствовать желание к тому, кто еще недавно ужасно раздражал. Это безумие – хотеть чего-то большего, понимая, что это неправильно.
Я обнаруживаю для себя, что Дастину нравится, когда к его шее прикасаются губами. А меня сводит с ума то, как при этом натягиваются жилы на ней – особенно если он откидывает голову чуть назад.
Отстраняемся мы тоже одновременно – как по команде свыше.
– Зачем ты сделал это? – спрашиваю я. Губы требуют продолжения. В сердце – пожар. В ногах – предательская слабость.
– Не знаю. А зачем ты предложила? – задает встречный вопрос Лестерс. Мне нравится слушать его учащенное дыхание.
– И я не знаю, – отвечаю я с ровно таким же недоумением.
В это время мы слышим шаги – кто-то идет к нам из гостиной. И одновременно отходим друг от друга на шаг.
В коридоре появляется Хью.
– Дастин, – удивленно спрашивает он. – Куда ты пропал? Нам пора. Завтра рано вставать на съемки.
– Да помню-помню, – раздраженно машет тот рукой, но смотрит при этом на меня – удивленно.
– Потом отдашь, – сообщает он мне. И, прежде чем пойти следом за Хью, ломится в комнату к Лилит, явно решив разрушить им весь флер. Подруга почти тут же вылетает в коридор – щеки у нее пунцовые, а глаза пьяные. Следом выходит Октавий, волосы которого чуть растрепаны. Он поправляет футболку и идет следом за Лилит. Оба молчат.
Наша квартира пустеет. Мы остаемся вчетвером: я, Лилит, Кирстен и Чет, который сообщил, что будет у нас ночевать. Лилит несколько не в себе – кажется, она находится в такой же прострации, что и я. Зато Кирстен ужасно весело. Она поверить не может в то, что сфотографировалась с самим Дастином Лестерсом. Теперь она нам, конечно, верит. Но никому не может об этом говорить – ее, как и нас, связывает договор. А Чет не может перестать хохотать.
– Черт, черт! – хлопает он себя по колену. – Это просто жесть! Окт из «Лордов» – это Ричард Фелпс. Он просто затроллил весь мир! Какой же он крутой тип!
– Ты на него так смотрел, будто влюбился, – ревниво замечает Лилит. – Я не собираюсь им делиться.
– Иди ты, – отмахивается Чет. – Как же круто – я пожал руку Октавию!
– Все по классике? Не будешь мыть ее неделю? – спрашивает Кирстен.
– Как знать, – ухмыляется Чет. – Жаль, никому нельзя рассказать об этом…
Они еще долго обсуждают появление Октавия и Лестерса в нашей квартире, хохочут, спорят. А я ухожу спать, оставив друзей в гостиной.
Ночью начинается дождь, и сквозь сон я слышу, как капли стучат по окнам.
Мы под рубиновым дождем
застынем.
Возможно, просто не поймем.
И иней
покроет, холодом дразня.
Быстрее
прижмись ко мне, и я тебя
согрею.
Глава 2
Небесный перекресток
По законам моего сердца.
– Какой? – не отстает Лестерс. – Почему у тебя так много друзей?
– Какая тебе разница? – снова начинаю сердиться я.
– А ты ничего не забыла? – спрашивает вдруг он.
– В смысле? Если ты про подписи – я поставила их везде, где надо. – Я киваю на менеджеров и юриста, которые снова начинают что-то обговаривать напоследок. Если честно, я порядком устала и очень хочу спать.
– Одну мою вещь. Серого цвета, – на лице Дастина усмешка.
– А, боксеры? – вспоминаю я.
– Именно.
– Вы обмениваетесь нижним бельем? – тут же живо интересуется Чет.
– С ума сойти, – смеется Кирстен. – Какие подробности!
– Раз ты так просишь, сейчас отдам, – поднимаюсь я на ноги и направляюсь в свою комнату. Я иду по коридору мимо комнаты Лилит – дверь в нее распахнута – и вижу, как Октавий и Лилит целуются. С закрытыми глазами, увлеченно. Ее руки – на его шее, его – на ее талии. Они выглядят невероятно мило, и я не хочу их тревожить. К тому же мне немного неловко. Октавий вдруг подхватывает Лилит и опускает на стол, рядом с ноутбуком, не переставая целовать. Она обхватывает его ногами и запускает пальцы одной руки в его волосы, второй опираясь о твердую деревянную поверхность стола.
Это слишком личная сцена, почти интимная и, несмотря на это, очень нежная. Мне кажется, если бы Октавий не был суперзвездой, у них бы с Лилит все получилось. Они подходят друг другу.
Я почти уверена, что подруга без ума от него. И я ее не осуждаю.
Хотеть нежности – это нормально.
Хотеть любви – это правильно.
Хотеть человека – это естественно.
Я вспоминаю свой неслучившийся поцелуй с Кристианом. И становится чуть тоскливо.
Стараясь не обнаружить себя, я, неслышно ступая, ухожу из коридора, пятясь назад. И врезаюсь спиной во что-то мягкое.
– Ч-черт, – шипит это «мягкое». – Смотри, куда идешь, Франкенштейн.
Лестерс.
– Тихо, – прошу его я. – Там…
Я резко оборачиваюсь и прижимаю указательный палец к губам. Он понимает меня с полуслова.
– Ну, где они? – шепчет он.
– Кто?
– Боксеры?
– В комнате, – отвечаю я.
Это странно, но, насмотревшись на Лилит и Октавия (кто бы мог подумать, Лорд Октавий!), я понимаю, что тоже хочу этого: поцелуев, нежности, света, бьющего из груди. Хочу всего, что я не получила от Криса.
– Поцелуй меня? – зачем-то прошу я, неотрывно глядя в голубые глаза Дастина.
– Франки, – слабым голосом отвечает он, явно растерявшись. – Ты с ума сошла?
– Да, – смеюсь я, отгоняя от себя это желание-наваждение. – Точно.
– Впадать в твоем возрасте в маразм опасно, – предостерегает меня Дастин. Господи, зачем, вообще, я его об этом попросила? Его рот теперь не закроется.
Я делаю несколько шагов.
– Эй, – окликает меня вдруг Лестерс.
– Что? – оборачиваюсь я.
Он подходит ко мне – так близко, что я чувствую слабый аромат мяты. Обводит пальцем круглый вырез футболки, едва касаясь его, и сообщает хриплым шепотом:
– Я ведь и правда могу сделать это.
– Что? – не сразу понимаю я.
Вместо ответа Дастин склоняется ко мне, поднимает мою голову за подбородок и целует. Сначала неловко – наши зубы легонько сталкиваются, мы на секунду отстраняемся и пристально смотрим друг на друга. Дастин касается ладонью моей щеки, гладит, а я и сама не понимаю, как мои руки оказываются у него на плечах, обтянутых белой рубашкой. И мы снова тянемся друг к другу. Мимолетом тремся носами и снова целуемся.
У него на удивление горячие губы, с едва ощутимым вкусом ментоловых сигарет, а у меня – на удивление требовательные.
Все как в тот раз, когда мы были пьяны. Остро, терпко, с толикой горечи и привкусом безумия.
Да, это безумие – целоваться с парнем в полутемном коридоре. Это безумие – чувствовать желание к тому, кто еще недавно ужасно раздражал. Это безумие – хотеть чего-то большего, понимая, что это неправильно.
Я обнаруживаю для себя, что Дастину нравится, когда к его шее прикасаются губами. А меня сводит с ума то, как при этом натягиваются жилы на ней – особенно если он откидывает голову чуть назад.
Отстраняемся мы тоже одновременно – как по команде свыше.
– Зачем ты сделал это? – спрашиваю я. Губы требуют продолжения. В сердце – пожар. В ногах – предательская слабость.
– Не знаю. А зачем ты предложила? – задает встречный вопрос Лестерс. Мне нравится слушать его учащенное дыхание.
– И я не знаю, – отвечаю я с ровно таким же недоумением.
В это время мы слышим шаги – кто-то идет к нам из гостиной. И одновременно отходим друг от друга на шаг.
В коридоре появляется Хью.
– Дастин, – удивленно спрашивает он. – Куда ты пропал? Нам пора. Завтра рано вставать на съемки.
– Да помню-помню, – раздраженно машет тот рукой, но смотрит при этом на меня – удивленно.
– Потом отдашь, – сообщает он мне. И, прежде чем пойти следом за Хью, ломится в комнату к Лилит, явно решив разрушить им весь флер. Подруга почти тут же вылетает в коридор – щеки у нее пунцовые, а глаза пьяные. Следом выходит Октавий, волосы которого чуть растрепаны. Он поправляет футболку и идет следом за Лилит. Оба молчат.
Наша квартира пустеет. Мы остаемся вчетвером: я, Лилит, Кирстен и Чет, который сообщил, что будет у нас ночевать. Лилит несколько не в себе – кажется, она находится в такой же прострации, что и я. Зато Кирстен ужасно весело. Она поверить не может в то, что сфотографировалась с самим Дастином Лестерсом. Теперь она нам, конечно, верит. Но никому не может об этом говорить – ее, как и нас, связывает договор. А Чет не может перестать хохотать.
– Черт, черт! – хлопает он себя по колену. – Это просто жесть! Окт из «Лордов» – это Ричард Фелпс. Он просто затроллил весь мир! Какой же он крутой тип!
– Ты на него так смотрел, будто влюбился, – ревниво замечает Лилит. – Я не собираюсь им делиться.
– Иди ты, – отмахивается Чет. – Как же круто – я пожал руку Октавию!
– Все по классике? Не будешь мыть ее неделю? – спрашивает Кирстен.
– Как знать, – ухмыляется Чет. – Жаль, никому нельзя рассказать об этом…
Они еще долго обсуждают появление Октавия и Лестерса в нашей квартире, хохочут, спорят. А я ухожу спать, оставив друзей в гостиной.
Ночью начинается дождь, и сквозь сон я слышу, как капли стучат по окнам.
Мы под рубиновым дождем
застынем.
Возможно, просто не поймем.
И иней
покроет, холодом дразня.
Быстрее
прижмись ко мне, и я тебя
согрею.
Глава 2
Небесный перекресток
По законам моего сердца.