Небесная музыка. Солнце

Все же Аарон стал слишком беспечным в своем счастье. Слишком. И это сыграет против него.

Елена цепляет на лицо свою парадную улыбку и выходит из машины, вложив пальцы в узкую ладонь Алтона. Их провожают в особняк: роскошный, старинный, окутанный духом легенд; говорят, каждое полнолуние по его коридорам бродит фамильный призрак. Разумеется, здравомыслящие люди, такие, как Елена, в это не верят. Однако экзальтированная супруга герцога Томбриджского даже устраивала в полнолуние специальную вечеринку в викторианском стиле, пригласив на нее не только узкий круг друзей, но и людей, которые называли себя экстрасенсами. Они проводили спиритический сеанс, о котором потом саркастично писали многие издания.

Машин около особняка, закрытого от посторонних глаз не только забором, но и шикарными кронами деревьев, достаточно. Почти все гости уже собрались.

То и дело здороваясь по пути, Елена оказывается в Бархатной гостиной – когда-то, еще в позапрошлом веке, здесь был домашний театр, а теперь проводится ежегодный аукцион. Она опускается на обитый темно-малахитовым бархатом стул с высокой изогнутой спинкой и закидывает ногу на ногу. Подобные мероприятия Елена терпеть не может, считая, что помощь – настоящую помощь – можно оказывать без лишней шумихи и помпезности. Взять хотя бы эти позолоченные таблички с номером для аукциона? Для чего они нужны? Если собрать их все и продать, можно уже выручить неплохую сумму для пожертвований.

Сегодня ее число пять. Елена считает его счастливым.

На пустующие стулья рядом с ней вдруг опускаются двое: хрупкая женщина в элегантном белом костюме и светловолосый парень в смокинге, но с криво сидящей бабочкой. Эта самая бабочка выглядит явным бунтарством против дресс-кода. Парень небрежно поигрывает точно такой же табличкой, как и в руке Елены, только с другой цифрой. Цифрой «тринадцать».

– Добрый день, Софи, – улыбается Елена, узнав жену Клинта Уилшера и их сына Кристиана. У Софи тоже есть титул, кроме того, она – близкая подруга супруги герцога Томбриджского. Они вместе учились в одном пансионате для девочек.

Скорее всего, их посадили рядом, потому что они хорошо знакомы. В местах, подобных этому, всегда учитывают даже самые небольшие и, казалось бы, ненужные нюансы.

– О, Елена! Рада видеть тебя, дорогая, – улыбается Софи.

– Привет, – кивает ей по-свойски Крис, и мать тотчас одергивает его.

– Как ты себя ведешь? – возмущается она тихо. – Ты же обещал, что не будешь меня позорить. Я только поэтому взяла тебя с собой.

– Прости, ма, – подмигивает ей Крис и, глядя на Елену, произносит четко и громко: – Рад встрече, прекрасная леди.

Елена смеется – этот мальчишка всегда ей нравился. Она знает, что он страдает из-за Дианы. И благосклонна к нему.

– Говорят, у тебя появилась невеста? – спрашивает она насмешливо Криса, когда Софи отвлекается на разговор с кем-то из гостей.

– Какая невеста? – зевает Крис. – Случайная связь с той, которая хотела женить меня на себе, не считается. Я слишком люблю свободу, – объявляет он.

Забавный мальчишка.

– А как же Диана? – спрашивает Елена. Кристиан тотчас мрачнеет.

– Никак.

– Вы не встречались после того, как ты вернулся?

– Можно сказать, и нет, – отвечает Крис. Его голубые глаза темнеют. Елена чувствует, что между ними что-то произошло, но он не собирается рассказывать об этом.

– Диане сейчас нелегко, – замечает словно невзначай Елена. – Будь к ней снисходительней.

– Нелегко? – как-то жестко усмехается Крис. – Она на пике популярности. Ее места сбылась. Ледяная стерва, – сквозь зубы говорит он вдруг. – Насквозь фальшивая. Даже голос стал другим. Автотюн, все дела.

– Не будем говорить плохо о тех, кого с нами сейчас нет, – мягко обрывает его Елена. Крис вытягивает вперед ноги и замолкает.

Начинается аукцион. И он похож на заколдованный круг: демонстрация лотов – предметов искусства, взметающиеся вверх позолоченные таблички, громкие возгласы с ценами, зычный голос аукциониста и стук молотка.

Елена покупает старинную китайскую вазу эпохи Мин, за которую отдает неприлично круглую сумму, чем удивляет всех присутствующих. Однако это ее никак не волнует – она просто сделала то, что хотел Николас. В очередной раз показала всем, насколько богаты Мунлайты. Елена знает, что завтра о ее покупке напишут в нескольких газетах и журналах и что свекор будет довольно улыбаться, читая статьи об этом.

Аукцион утомительно-долгий. И Елене хочется поскорее убраться из особняка. Она видит, что Кристиану тоже некомфортно в этом месте – он едва ли не засыпает. Сначала Елена отстраненно думает, что Крис просто согласился сопровождать мать. Однако в самом конце аукциона Елена вспоминает, что дело не в этом. По словам Софи, Кристиан сам напросился на это скучное мероприятие. И лишь в конце аукциона она понимает, зачем.

Один из последних лотов – малоизвестная картина знаменитого французского импрессиониста Люсьена Луазо. «Моя луна» называется она. На ней изображен молодой человек, стоящий на балконе где-то в цветущем парижском пригороде, его рука воздета к темным, сверкающим звездами небесам – так, что кажется, будто он держит луну в ладони. Картина считалась пропавшей во время Второй мировой войны, однако недавно была найдена на «черном рынке».

Картина безумно нравится Елене – она обожает французских импрессионистов. И Луазо – один из ее любимых художников наряду с Моне. Ей хочется побороться за «Мою луну».

Однако едва только объявляют стартовую цену для продажи этого лота, как табличка с номером тринадцать оказывается в воздухе. Кристиан повышает цену в два раза. Ее тотчас перебивает рыжеволосый мужчина, но и его сразу же обходит пожилая леди.

Желающих купить картину Луазо множество. Цена все повышается, но Кристиан, на удивление, не отстает. Он все увеличивает и увеличивает сумму. И в итоге их остается трое: Кристиан, Елена и рыжеволосый молодой мужчина.

– Десять миллионов!

– Пятнадцать!

– Восемнадцать!

– Повышаю до двадцати!

– Двадцать две!

– Даю двадцать пять!

Рыжеволосый мужчина явно не собирается сдаваться.


– Тридцать, – объявляет Кристиан.

– Ты с ума сошел? – потрясенно шепчет Софи, которая, очевидно, не ожидала от него ничего подобного.

– Что ж… Тридцать пять! – рыжеволосый настойчив. В его глазах – азарт.

– Сорок, – говорит Елена ради интереса.

– Сорок один.

– Сорок два, – Крис улыбается ей. И в его улыбке Елена видит решимость. Что ж, пусть картина станет его.

– Сорок два миллиона – раз. Сорок два миллиона – два. Сорок два миллиона – три… И картина Люсьена Луазо «Моя луна» достается молодому джентльмену под номером тринадцать! – объявляет аукционист. Раздаются аплодисменты. Картину забирает Кристиан. Он доволен и благодарит Елену.

После торжественного фуршета Елена едет домой. Вазу должны привезти завтра, но деньги она перевела заранее. В этом году герцог Томбриджский решает помочь детям Африки, и она надеется, что эти деньги дойдут до них.

Алтон забирает Елену лично – он отпустил водителя.

– Домой? – заботливо спрашивает он, заглядывая в ее глаза.

– Домой? – сама у себя спрашивает Елена. И вдруг решает: – Отвези меня туда.

– Куда?

– К ней.

Алтон сразу понимает, о ком говорит Елена.

– К Кэтлин? Но зачем, дорогая?

– Я хочу увидеть ее. Перед тем, как все это случится.

– Ты хочешь с ней поговорить? Ох, поверь, не стоит делать этого! – ужасается Алтон. Он панически боится, что Аарон обо всем узнает. – Ты должна быть осторожна. Не стоит рисковать.

– Я хочу посмотреть на нее издалека. Хочу решиться еще больше, – признается Елена. – Хочу набраться смелости, глядя на ту, которая считает моего мужа своим. Отвези меня к ее дому.

Она так смотрит на Алтона, что тот покоряется ее воле.

– Нам потребуется другая машина – на всякий случай, – бормочет он.

– Безусловно, – кивает Елена. – И другая одежда. Завези меня в любой недорогой магазин.

– Как скажешь. Ты уверена, что тебе это нужно? – уточняет он.

– Да. Для меня это важно.

– Хорошо. Но умоляю – будь осторожна.

Они действительно заезжают в небольшой магазин, где Елена, пряча лицо под большими солнцезащитными очками и шляпой, покупает свободное платье с черно-белым полосатым принтом, а еще – какой-то дурацкий рыжий парик. К уютному гнездышку Кэтлин и Аарона Алтон и Елена подъезжают на такси, и таксист не узнает в рыжеволосой девице в шляпе ту самую Елену Мунлайт. Свою же машину они оставили на стоянке у огромного торгового центра и убежали через другой выход.

Дом Кэтлин кажется уютным: двухэтажный, с нежно-голубыми стенами, гаражом и террасой. Его окружает густая зелень, которая скрывает плотно задернутые окна. Елена смотрит на этот дом с непонятной завистью – он точно такой, о каком она сама мечтала: не большой и не маленький, крепкий, симпатичный, в тихом хорошем районе с благополучными соседями. Маленький рай, в котором не нужны китайские вазы эпохи Мин стоимостью в несколько миллионов долларов.

Они ждут появления Кэтлин или Аарона, но ни тот, ни другая не появляются.

– Может быть, уедем? – спрашивает нервно Алтон спустя час. – Возможно, ее нет дома. Или она не выйдет до завтрашнего дня.

– Что ж, хорошо, – отвечает Елена, чувствуя досаду, – уезжаем.

Она решает, что ей хватит и дома, чтобы набраться решимости довести задуманное до конца.

Они проезжают несколько кварталов, и на светофоре Елена вдруг видит ее – ту самую Кэтлин, которая идет по тротуару за руку с девочкой. Они о чем-то болтают и смеются. А потом вдруг поворачивают ко входу в небольшой парк.

– Остановитесь, – хрипло просит Елена.

– Послушай, это сумасбродство, – не выдерживает Алтон.

– Я просто посмотрю на нее издалека, – обещает Елена. – А ты не выходи, жди меня. Я скоро вернусь.

– Снова ждать? – ворчит водитель. Он говорит что-то еще, но Елена его не слышит – она захлопывает дверь машины. И тоже направляется в парк.

Елена словно привидение следует за Кэтлин и Алисой, отмечая про себя сходство девочки с Аароном и то, что Кэтлин явно проигрывает ей – она слишком проста, не так изящна, позволяет себе ходить в старых джинсах. Елена не осуждает Кэтлин за это – у нее есть куда более весомые причины осуждать эту женщину. Она просто не понимает, что так нравится в ней Аарону, что тот ради нее пошел на такой риск. Елене до сих пор непривычно осознавать, что у этого холодного равнодушного человека может быть любимая женщина и дочь, в которой он души не чает. Она не может представить, как Аарон называет Кэтлин нежными словами или как целует перед сном дочь. Для нее это нонсенс.

В какой-то момент Елена понимает, что больше не может смотреть на то, как Алиса и ее мать играют с мячиком. И она садится прямо на газон – как и многие другие посетители парка, пришедшие погреться на солнышке. Елена подбирает колени к груди и обхватывает их, чувствуя, как печет спину. Ей хочется плакать, но она сдерживается. Елена не чувствует зависти – только глухую гнетущую боль.

У нее тоже могла быть дочка такого возраста.