Небеса Элис

– Переводчик, – пояснил Полоцкий, заметив настороженный взгляд гостьи, и кивнул на край стола, где среди письменных принадлежностей в колыбели золотых ладоней почивал прозрачный шар с курящимся внутри дымком. – Раз мы все собрались, то не станем терять время и перейдем к делу. Ты знаешь, почему тебя задержали в городе?

– Из—за растаявшей печати? – вопросом на вопрос ответила она.

– Отчасти, – кивнул Яков, – но если бы дело заключалось только в печати, то я бы закрыл глаза и сделал вид, что мне ничего неизвестно, удерживать бездарную колдунью – пустая трата времени и сил. Думаю, ты и сама знаешь, что никогда не представляла для города особую ценность.

Удивительно, но даже через много лет грубоватая прямолинейность распорядителя вызвала в Элис совершенно необъяснимую обиду.

– Так в чем же дело? – холодно бросила она. – Отпустите меня. У меня на носу сложный экзамен.

– Ты учишься в Китае? – невпопад спросил он.

– В Гонконге. Я получила грант на учебу в Университете.

– Слышал, что у тебя превосходные оценки? Поверь мне, девочка, я бы отпустил тебя обратно, не задумываясь, на мой взгляд, ты уже заплатила по всем счетам, если бы не опасность, что ты можешь быть одержимой.

– Одержимой? – повторила она, почти уверенная, что хваленое заклинание для перевода спутало все языки мира, а потому неверно трактовало фразу управляющего.

Мужчины ждали, когда Элис отыщет в памяти правильный ответ, но в человеческом мире оккультные понятия, вдалбливаемые на руках колдовского мастерства, за ненадобностью выветрились из головы.

– Подождите, вы говорите о тех случаях, когда в тело колдуна вселяется демон? – меняясь в лице, вдруг поняла она. – Вы имеете в виду демона, которого разбудили во время того магического круга?

– Вы не завершили ритуал по всем правилам, – пояснил Алексей.

– Как я могу быть одержимой, если человеческими телами демоны не завладевают?

– После того, как печать растаяла, ты перестала быть человеком, – мягко поправил он.

– Думаю, никого не шокирую, если скажу, что я и сейчас почти человек.

– Ты права – почти, – мягко напомнил крестный.

Элис почувствовала, что ей становится трудно дышать.

– Даже если во мне есть немножко от колдуньи, то я бы сразу почувствовала демона. Разве не так? Мне незачем обманывать! Я могу представить, насколько одержимость демоном опасна для окружающих меня людей.

– Алиса, в первую очередь бесноватость опасна для тебя, – с нажимом произнес Алексей. – Обычно признаки проявляются в течение трех месяцев, но просыпается демон всегда неожиданно. Если он есть, то тебе в любой момент может понадобиться помощь экзорциста. И я сильно сомневаюсь, что профессионала легко найти в человеческом мире.

На Элис нахлынуло оцепенение. Заклинания, запечатывающие магию, противоречили природе, и зачастую ссыльные колдуны страдали сложными человеческими болезнями, словно по волшебству проходящими с возвращением дара. Много лет подряд она боялась услышать от докторов какой-нибудь страшный диагноз, а оказалось, что опасность поджидала ее после того, как печать истаяла.

– Мой сын находился в закрытом санатории почти четыре месяца, – произнес Яков. – После вызова демона, поверь мне, он потерял гораздо больше, чем ты думаешь.

У Элис вырвался издевательский смешок:

– Вы хотите, чтобы я пожалела вашего сына? Из-за Виктора в пятнадцать лет меня лишили семьи. Не считаете цену за одинаковую глупость неравнозначной?

– Насколько я помню, именно ты разорвала круг, – делая вид, что не заметил дерзости, ледяным тоном процедил распорядитель.

– Раз мы говорим откровенно, насколько я помню, ваш сын, Яков, пожелал меня в качестве подарка! Я была девчонкой, и уж простите, но лучшего решения в тот момент мне не пришло в голову.

– Алиса! – возмущенный непочтительным препирательством встрял в спор отец.

– Папа! – копируя его тон, отозвалась она. – Объясни, Бога ради, почему я обязана показывать уважение к отцу колдуна, который испортил мне жизнь? Или я должна захлопать в ладоши от восторга за то, что мне придется взять академический отпуск только для того, чтобы провести три месяца в психушке?

– Никто не собирается закрывать тебя в лечебнице с другими бесноватыми, мы просто хотим подстраховаться, а господин Полоцкий настолько добр к нам, что согласился помочь! – потерял терпение отец. – Разве плохо хотя бы на время вернуться домой? Твое упрямство противоречит здравому смыслу!

– Я не желаю возвращаться и, не задумываясь, перекрыла бы дар заново! Но даже мне известно, что вторая печать убивает колдунов.

Распорядитель цыкнул и раздраженно отшвырнул перьевую ручку. Отчего-то именно звук упавшей с края стола и покатившейся по полу ручки заставил скандалистов примолкнуть. Дым в шаре-переводчике, словно почуяв, что атмосфера в кабинете накаляется, насытился густым черным цветом.

– Уезжай! – коротко бросил Полоцкий.

Не веря собственным ушам, Элис с изумлением открыла рот и уставилась на оппонента.

– Мы не можем помочь человеку, который даже не понимает, что ему нужна помощь. Амнистия подписана. Тебя отпустят без всяких виз и разрешений, как будто ты не приезжала. Ты совершеннолетняя и это твоя жизнь. Хочешь ею рисковать, так и поступи… —Покопавшись в ящике стола, Полоцкий положил на столешницу серебряный перстенек с крошечным стеклянным шариком. – Но если ты решишь остаться, то тебе пригодится амулет для переводчика. Русский язык восстановится не сразу.

Элис не могла отвести взгляда от украшения ручной работы, наверняка, стоившего огромных денег. Домашние амулеты напоминали рождественские шары, где вместо милых миниатюр и вихрей искусственного снега клубился дымок заклинания. Они быстро приходили в негодность, но стоили совсем недорого и использовались повсеместно, зато персональные талисманы мог позволить себе не каждый. В крошечном шарике сосредотачивалось колдовство такой силы, что стеклянные горошины закаляли специальными заклятьями.

Полукровке казалось, что забрать столь ценный подарок приравнивалось к тому, чтобы простить колдуна, семь лет назад разрушившего ее жизнь ради власти, ведь в будущем его сын претендовал на трон теневого города.

Интересно, тот случай хотя бы чему-нибудь научил Виктора? Не хотелось бы иметь властителя, живущего собственными капризами.

Ненавидя рациональную особу в себе, очередной раз принимавшую правильное решение, с непроницаемым видом она подошла к столу. Проигнорировав понимающую усмешку распорядителя, Элис сжала в кулаке неказистое украшение. Перстенек точно бы обжог руку.

– Я подожду отца в парке, – пробормотал она и, не прощаясь, расстроенная и подавленная, вышла из кабинета.






***

На улице окончательно стемнело. Горели фонари. Дождь стих, но ветер тревожил насквозь промокшие кроны деревьев и с веток, попадая на волосы и за шиворот, сыпались крупные ледяные капли. Дожидаясь отца, Элис забрела в дальнюю аллею парка. Смахнув с деревянного сиденья влажные кляксы, она обессилено опустилась на скамью перед иссушенным на зиму фонтаном.

В душе не осталось ни злости, ни печали, только странное отупение. Если верить, что у принятия неизбежного имелось пять стадий, то она застряла где-то между гневом и торгом. И хотела бы торговаться с судьбой, но не знала, что предложить в качестве платы.

В воздухе повеяло сигаретным дымом и резкий запах отпугнул оцепенение. Враз Элис ощутила, что ноги в летних балетках заледенели, а тонкое пальто не спасает от промозглого холода, царившего в осеннем парке.

На противоположном конце длинной скамьи, закинув ногу на ногу, сидел молодой мужчина с сигаретой в одной руке и со стаканом из кофейни – в другой. Несколько секунд Элис без стеснения разглядывала соседа, похожего на модель из глянцевого журнала. Он был хорош собой: с правильными чертами лица, русыми волосами и красивыми руками. Незнакомец скривил губы в понимающей улыбке, отчего стал выглядеть необычайно привлекательным, и что-то быстро сказал.

– Не понимаю русского. – Элис отвернулась.

– Я спросил, мне затушить сигарету? – перешел он на превосходный английский.

– Не надо, – хмыкнула она, пряча ледяные руки в карманы пальто. – Наслаждайся, сигареты – это отличный способ заработать рак легких, но я не против, если ты отсядешь на другую лавку.

Она кивнула на пустующие скамейки и со стороны незнакомца послышался тихий смешок.

– Терпеть не могу пить кофе в одиночестве, – воспротивился он насильственному отселению и протянул в ее сторону стакан: – Поделиться?

– Ты что, предлагаешь мне допить твой кофе? – недоверчиво переспросила Элис. – Это не гигиенично.

– Как хочешь, – пожал он плечами.

– Разве я отказалась?

Сделав последний глоток, мужчина выбросил в урну окурок, туда же полетел пустой стакан. Казалось бы, причин мерзнуть на парковой скамье не осталось, но незнакомец не торопился уходить.

– Не люблю осень, – после долгого молчания произнес он. – Хмурое время года, от него тянет депрессией.

Элис всегда считала, что если бы заезженная тема погоды находилась под строгим табу, то людям удалось бы избежать сотни бестолковых знакомств и десятки неудачных романов.

– Давай стразу, чтобы отмести недопонимание, договоримся: ты не в моем вкусе, – заявила она. – Не люблю мужчин красивее меня самой.

– Не хочу задеть твоего самолюбия, но ты тоже не в моем вкусе, – мгновенно парировал тот. – Не люблю унылых дурнушек.

– Да ты умеешь делать комплименты, – издевательски протянула Элис. – Хорошая черта. Говорят, в карьере очень помогает.

Несколько бесконечных секунд они смотрели глаза в глаза.

– Паршивый день выдался? – с притворным сочувствием в голосе протянул мужчина.

– Скорее десятилетие.

Как бы Элис не пыталась выглядеть отчужденно, но улыбки сдержать не смогла. В лице собеседника промелькнуло странное выражение.

– Унылая дурнушка у тебя потрясающая улыбка.

– Я знаю, но ты по-прежнему не в моем вкусе, – отшутилась она.

В этот момент у нее в кармане тренькнул принявший сообщение мобильный телефон. На экране светилось коротенькое послание отца. Вместе с крестным он ждал дочь у главных ворот парка. В нескольких словах папа умудрился сделать десяток ошибок и превратил простую фразу в сложный шифр.

– Мне пора.

Элис встала и, отряхнув пальто, повесила на плечо сумку.

– Уйдешь, даже не узнав моего имени? – притворно удивился красавчик.

– Не интересуюсь именами первых встречных.

Мужчина поднялся со скамейки, и Элис вдруг поймала себя на том, что смотрит на него снизу-вверх, хотя была довольно высокой.

– Ты можешь попросить номер моего мобильного, – предложил он, – а я сделаю исключение и не откажусь тебе его дать.

– И не коллекционирую телефоны мужчин, имен которых не знаю.

Он усмехнулся и вдруг протянул руку к ее лицу, отчего Элис заворожено замерла. Незнакомец осторожным движением снял что-то с ее волос, заколотых в небрежный пучок.

– Познакомимся, когда встретимся во второй раз? – Он показал крошечную веточку, очевидно, из-за ветра слетевшую с дерева.