Небеременная

Он надулся.

– Да ладно тебе. Я же просто дразнюсь. – Он снова притянул меня к своей груди: – Что не так?

– Все в порядке. – Я не могла сказать ему. Здесь, на парковке, посреди наших одноклассников, в присутствии регулировавшего движение мистера Контрераса не следовало сообщать такого рода новости. Хотя я не имела ни малейшего представления, какое время и место можно считать подходящими для этого.

– Ну серьезно, я просто тебя дразнил. Ты же знаешь, я собираюсь каждую неделю ездить на машине на Род-Айленд, чтобы видеть тебя по уик-эндам.

– Да, знаю.

– Я люблю свою леди Лиги плюща, – сказал он, лукаво улыбаясь. Противиться его обаянию было трудно. У меня екнуло сердце. Я собиралась все разрушить.

– Я тоже тебя люблю. – Мой голос, как мне казалось, звучал совершенно обычно.

– Уверена? – В его глазах был вопрос.

– Да, – сказала я как можно убедительнее.

Кевин улыбнулся, довольный.

– Это самое важное. Остальное не имеет значения.

Я очень на это надеялась. Но все же меня одолевали сомнения. Он поцеловал меня еще раз. Но когда его губы коснулись моих, никаких особых чувств я не испытала. Вместо них лишь губы, зубы и язык. Я слишком уж нервничала. И все, что увидела, закрыв глаза, так это две розовые полоски.

– Ронни! Перестань вести себя неприлично и садись в машину! – разнесся по автостоянке голос Эмили. Я отпрянула от Кевина и побежала к ней.

Я смотрела на проплывающую мимо заляпанного грязью заднего окна минивэна, принадлежащего миссис Хеннисон, вереницу продуктовых магазинов и забегаловок. Эмили, Джозелин и Кейли – мои лучшие подруги с девятого класса – уткнулись каждая в свой телефон. Мы все ходили в одну и ту же церковь, и миссис Хеннисон стала возить нас в школу со второй недели в девятом классе после того, как Джо Митчелл достал в автобусе свой член и помахал им перед Джозелин. Вскоре после этого Джо отправили в военную школу, но черное дело было сделано: наши родители решили, что единственный выход – это совместное пользование одним автомобилем.

Вот так и сформировалась наша небольшая группа. У меня были права, но не было машины, и я могла пересчитать, сколько раз мои родители позволили мне одолжить их автомобиль, на пальцах одной руки. Это вкупе с уроками по углубленной программе, академическим десятиборьем, клубом дебатов и школьной газетой могло плохо сказаться на нашем общении со сверстниками, но с Кевином в качестве моего бойфренда нас ждал радушный прием на всех вечеринках. Мы не были самыми прикольными ребятами в школе, но все знали, кто мы такие. А теперь нас всех приняли в хорошие колледжи, и мы готовы были покинуть наш скучный, маленький, ничем не примечательный городок. Но для этого надо было сдать выпускные экзамены. А если я… Мне не хотелось думать о том, что надо предпринять, если осенью я хочу оказаться в комнате общежития на Восточном побережье.

Кейли оторвала взгляд от экрана своего телефона.

– Все путем. Папа согласился перенести рыбалку.

Джозелин улыбнулась:

– Ты смотрела на него щенячьими глазами и твои губы дрожали? Признайся, ты прибегла к подобным уловкам, чтобы убедить его?

– Я прибегла к фактам. Сказала ему, что мы пользовались хижиной каждый год, чтобы готовиться к экзаменам, а теперь сделаем это в последний раз, значит, окуни подождут. А затем пустила слезу. – Девушки рассмеялись.

Уик-энд зубрежки. Я совершенно забыла. Каждый год перед экзаменами мы ездили в рыбацкую хижину папы Кейли и с пятницы по воскресенье включительно готовились там к экзаменам. Поначалу одна из мам ездила с нами, но в прошлом году нас отпустили одних. Родители Джозелин предоставили ей свою машину. Что оказалось не лучшим их решением. Джозелин с трудом придерживалась полосы. А левые повороты заставляли ее нервничать. Но мы умудрились доехать до места невредимыми. Мы не слишком много внимания уделяли занятиям, зато выпили чертову прорву лимонада и насмотрелись низкосортных романтических фильмов. Это было так здорово. Эмили легонько толкнула меня локтем.

– Уверена, что с тобой все будет в порядке?

Я ошарашенно взглянула на нее. Как она узнала? Мое лицо стало другим? Я уже потолстела?

– Целых две ночи вдали от Кевина, – продолжила она, и я расслабилась. У меня одной из всех нас имелся бойфренд, и подруги постоянно подшучивали надо мной. Но я была также их единственным живым источником информации о сексе, и потому они не отваживались отрываться на мне по полной.

– Ты, если захочешь, можешь взять его с собой, – невинным голосом предложила Кейли.

– Да, а как ты относишься к шведским семьям? – поинтересовалась Эмили.

– Держу пари, он действительно способен помочь нам расслабиться между занятиями, – улыбнулась и повела бровями Джозелин.

– ДЕВУШКИ! – высказалась с переднего сиденья миссис Хеннисон, и девушки захихикали.

Наше внимание привлек резкий автомобильный гудок. Я выглянула в окно. Это была Бейли. Одна ее рука высовывалась из окна видавшей виды «камри», кресло было откинуто назад, она лениво помахала мне. Эмили сморщила нос.

– Хм. И чего хочет от нас выпускница 2020 года курсов подготовки продавщиц «Уолмарта»?

– Вот почему я не покину хижину, пока не вызубрю все конспекты по матану. – Кейли достала учебник. – Нельзя допустить, чтобы я стала похожей на нее.

Джозелин повернулась ко мне:

– Кажется, ты дружила с ней классе в девятом или около того?

Глаза Эмили распахнулись:

– Я совершенно забыла! Это ее арестовали, когда мы в прошлом году ездили в музей Лоры Инглз-Уайлдер?

– Говорили, будто она вырезала свое имя на чем-то, – добавила Кейли.

– Нет, украла шляпку, – возразила Эмили.

– Да какая разница? Вы ведь были подругами, верно? Она приходила на твой день рождения, – стояла на своем Джозелин. Девушки смотрели на меня и ждали ответа.


– Только потому, что мама велела мне ее пригласить. Но мы были не очень-то близки. Потому что, видите ли, она совершенно ненормальная. – Я повертела пальцем у виска, и мои подруги рассмеялись.

Я тут же пожалела о своих словах. У меня не было причин скрывать правду. Им она была, в общем-то, до лампочки. Так с какой стати я соврала?

Десятью минутами позже я выбралась из фургона и потопала по покрытой потрескавшимся асфальтом подъездной дорожке к дому. Папа уже приехал. Его «форд» стоял на своем обычном месте, на бампере красовался стикер с надписью «Мой ребенок – почетный ученик Джефферсон-Хай».

Осторожно открыв дверь, чтобы она не скрипнула, я на цыпочках вошла в прихожую, а оттуда поднялась к себе в комнату. Включив ноутбук, быстро просмотрела все возможные соцсети в поисках профиля Бейли. Но оказалось, она самая настоящая отшельница. Я нашла лишь старую страницу в фейсбуке, а на ней одну фотографию Бейли, показывающей средний палец. Я вздохнула, чувствуя, как нарастает напряжение у меня в животе.

Затем дрожащими пальцами я напечатала два слова, которые собиралась напечатать с того самого момента, как увидела две тоненькие розовые полоски.

Аборт. Клиника.



Солнце село за горизонт, комнату освещал лишь экран ноутбука, и мои пальцы казались призрачно-синими. Я очень устала. Те два слова оказались самым легким делом из всего предстоящего мне предприятия. Затем я провела несколько часов, изучая устаревшую информацию и вводящие в заблуждение сайты.

Но я все-таки нашла клинику в двух часах езды от дома. И почувствовала, что спасена.

Я снова видела себя в будущем. Встречалась с соседкой по комнате в Брауне. Засиживалась допоздна в библиотеке. Обсуждала что-то с профессорами. Проходила практику. Заканчивала университет. Строила карьеру в некоем большом городе. Жила в лофте в центре. Носила прикольные туфли. Вела какое-то собрание. Пила коктейли после работы. Имела собственную подписку на «Нетфликс». Но для того чтобы все это стало реальностью, надо было взять в руки лежащий рядом телефон и набрать номер. Что будет, если я не смогу сделать этого?

Вдруг заплакал ребенок. Я отпрянула от компьютера, ошарашенная.

– Ронни, спускайся к ужину. Пришла твоя сестра, – позвала мама. Я захлопнула ноутбук и поспешила вниз.

За обеденным столом я, сколько себя помнила, сидела на одном и том же месте – рядом с папой, под плакатом, призывавшим Господа «благословить сию трапезу». Клетчатая подушка на сиденье старого дубового стула была вся в пятнах и такой тонкой, что я вполне могла обойтись без нее. Комната пропахла тысячами разных блюд, подававшихся здесь на протяжении долгих лет. В данный момент явственней всего чувствовались запахи цыпленка и сыра, что несколько успокаивало меня, и это было очень важно, поскольку уровень децибел в столовой являл нечто среднее между рок-концертом и взлетной полосой аэродрома.

Мой братишка Этан вцепился в папин телефон и с его помощью издавал какие-то неожиданно громкие звуки. Моя пятимесячная племянница верещала, что было мочи, а Мелисса, моя сестра, пыталась засунуть ей в рот бутылочку с едой. Сидящий рядом с ней мой двухлетний племянник швырял на пол печеньки в форме рыбок и вопил: «Найди Немо! Найди Немо!» Мой зять гонялся вокруг стола за их старшим ребенком, Логаном, умоляя его занять свое место. У Логана было что-то вроде робота, сверкавшего огнями и издававшего лазерные шумы. Тем временем папа просто сидел и потягивал пиво.

Вошла мама. Она широко улыбалась и несла на блюде запеканку из цыпленка и лапши.

– Давайте помолимся?

Мы взялись за руки, мой старший племянник уселся рядом со своим папой, грозившим забрать у него Мистера Робота. Папа держал в своей ладони – большой, грубой и так хорошо знакомой – мою ладонь.

– Господь наш, – начала мама, – спасибо тебе за то, что дал нам пищу…

– Логан! Вернись на место! – взвизгнула Мелисса, увидев, что мой племянник умудрился забраться под стол и играл теперь шнурками моих ботинок.

– И спасибо тебе, Господи, – продолжала мама, – за то, что благословил нашу дочь Веронику на поступление в университет. Она первая в нашей семье, кто станет учиться в колледже. – Папа сжал мне руку, встретился со мной взглядом и легонько улыбнулся.

– Логан! Немедленно сядь! Один! Два! – считала сестра.

Мама вскрикнула и подобрала ногу.

– Логан! Не надо кусать бабушку! Это нехорошо.

– А ты пни его как следует, – прошептал папа, но услышала это только я.

– Пит! Следи за ним! – выпалила сестра, потому что малышка как раз в этот момент основательно рыгнула. Папа рассмеялся и постарался сделать вид, будто закашлялся.

– Аминь, – закончила мама и сунула в кастрюльку с запеканкой ложку. – Кто первый?

Дальше ужин шел своим чередом, лишь Логан швырял куски запеканки в стену. Когда мы приступили к мороженому, сестра встала и прочистила горло.

– Мы хотим кое о чем сказать вам.

– Ты заканчиваешь обучение на медсестру? – спросила я.

– Нет, – хихикнула сестра. И добавила, сияя: – Мы беременны! – Мама тут же вскочила с места с пронзительным криком радости. Папа выдохнул, тяжело и медленно, и словно впечатался в стул. Его глаза метнулись к моей руке, казалось, он хотел убедиться, что кольцо невинности никуда не делось. А затем приклеил к губам улыбку и постарался сердечно выговорить: «Поздравляю».

Я покрутила кольцо на пальце, ощущая все его мельчайшие выпуклости и вмятинки. Это кольцо было папиной идеей. И я подхватила ее, обрадовавшись, что смогу встать перед церковью и дать казавшееся двенадцатилетней мне почти не имеющее смысла обещание, только чтобы доказать ему, что я лучше своей сестры.

Конечно же, я не должна была ничего знать, но тем не менее оказалась невольной свидетельницей разговоров и споров, не предназначенных для моих ушей. Ведь дом у нас был маленьким, а его стены тонкими. Дело в том, что Мелисса встала на стезю преданной матери семейства несколько раньше, чем это от нее ожидали. К тому времени, как сестра, плача, призналась во всем родителям, она знала Пита всего несколько недель и только-только начала писать диплом.

Папа не повысил голоса. Он предоставил кричать маме. Нет, он был спокоен, но неумолим. По его мнению, сестра уже стала матерью и теперь ее нужды на втором месте после нужд детей. Именно так они с мамой вели себя по отношению к нам.

Каждому доводу, что приводила Мелисса, папа противопоставлял любовь. Ободрение. Обещал помощь. Деньги, присмотр за ребенком, все, что нужно. Наконец он стал умолять, и в его голосе послышались слезы. К концу недели сестра была помолвлена, с ее губ не сходила радостная улыбка. Какими бы ни были ее жизненные планы, они оказались забыты. Ну разве могут какие-то там мечты противостоять такой любви?

Мои-то уж точно нет.

Конечно же, папа не мог знать, что сестра совершенно не готова к материнству.

Почувствовав, что кто-то тянет меня за штанину, я посмотрела вниз. И увидела сидящего под столом Логана, он весело улыбался, из носа у него торчала небольшая морковка. Я встала и отодвинула стул, царапнув им пол.