Не ждите меня в Монте-Карло

Ей внезапно стало стыдно за то, что она отвлеклась. Она ведь обещала Николь постараться и сделать все правильно, грамотно, умело.

«Все, долой посторонние мысли. Я деловая женщина и не говорю глупостей», – приказала она себе.

Бородатый никуда не ушел, а продолжал распространяться, стоя прямо возле ее стула. Веронике было безумно трудно сосредоточиться на его речи. Из-за дурацкой юбки ей приходилось сидеть на самом краешке, и все силы ее разума уходили на то, чтобы удержать равновесие и не свалиться на пол. Она напоминала себе куклу, надетую на металлическую подставку.

– Теперь, так сказать, сменим декорации и придумаем название для букинистического магазина, – предложил бородатый. – Давайте, давайте, включайтесь, – он посмотрел на Веронику с улыбкой. – Представьте, вы входите в маленький магазинчик, наполненный старинными книгами. Они всюду – на стеллажах, на столах, даже на полу… Прямо перед вами чудесные произведения литературы – например, книги Диккенса. Вы берете книгу Диккенса, подносите ее к лицу. В помещении стоит удивительный, ни с чем не сравнимый запах старой бумаги… Ну, как вы назовете магазин?

– «Запах Диккенса», – тотчас сказала Вероника.

Засмеялись все, даже Ада вместе со своим пучком.

– Очень креативно, – простонал бородатый, смахнув слезу. После этого он отстал от Вероники, и она смогла перевести дух.

Как только проклятый семинар закончился, всех снова сфотографировали и пригласили на ужин. Подошла Рафаэлька и, по-свойски взяв Веронику под руку, повлекла за собой.

– У нас за столом есть свободное место. Как я понимаю, обед ты проспала.

– Точно, проспала. Накануне поездки выдались тяжелые дни. А ты чем занимаешься по жизни? – спросила Вероника, чтобы перевести беседу на другую тему.

– Я коуч по развитию силы воли, – ответила воздушная девушка. – Если вдруг что – милости прошу на семинары.

Вероника, с которой «если вдруг что» случалось с завидным постоянством, мрачно кивнула. Между тем Рафаэлька протащила ее по коридору до самого ресторана и уверенно провела через весь зал к самому окну.

– Вот твое место, – сказала она и оптимистично добавила: – Тебе все будут рады.

За столиком уже сидела одна девушка – высокая, как корабельная сосна, с таким холодным лицом, что никого бы не удивило, если бы на нем вдруг появились морозные узоры.

– Это Надежда, – указала на нее Рафаэлька. – А это Николь.

– Николь? – высокомерно переспросила сосна. – Это ник такой или человеческое имя?

– Я прощу эту дерзость только в том случае, если ты занимаешься арбалетной стрельбой или держишь школу самбистов, – сказала Вероника.

Надежда ухмыльнулась.

– Наконец-то хоть кто-то с чувством юмора, – пробормотала она. – Если захочешь после ужина повеселиться, поднимайся в бар на шлюпочной палубе.

Вероника неопределенно кивнула. Она не знала, хочет она веселиться или не хочет. Скорее не хочет. После ужина она предполагала лежать на кровати, смотреть в потолок каюты и размышлять о том, почему она опять – опять! – попала в какую-то идиотскую ситуацию. Сказать по правде, вся ее жизнь была странствием от одной идиотской ситуации к другой. Как будто ее кто-то заколдовал.

Тем временем к столику причалили еще два «гордых фрегата», назвавшиеся Ташей и Машей. Девушки оказались дизайнерами женской одежды. Они немедленно вручили новой соседке визитку, пообещав, что явятся по первому зову и помогут ей создать собственный стиль в одежде. После недолгого общения с ними Вероника поняла, что давно уже не встречала таких упоенных собой людей. Не удержалась и тут же написала Николь сообщение: «Есть такие девицы, которые самоуверенно даже хлеб едят. Сижу с ними за одним столом». Ответ не заставил себя ждать: «Не жри там, как пожарник». Вероника хмыкнула. «Куда жрать-то? – отстучала она. – На мне и так все трещит по швам».

Таша и Маша весь ужин пытались раскрутить Веронику на светскую беседу, но та отделывалась общими фразами. Девицы казались ей не по делу претенциозными. Одеты они были в одинаковые длинные сарафаны грязно-коричневого цвета. Сарафаны просто вопили о своем дизайнерском происхождении – они были сшиты в модной технике «сикось-накось», при этом в них не было ни грамма женственности и стиля. Вероника знала, что настоящий мастер способен из одного отреза ткани с помощью коробки булавок прямо на ходу сочинить шедевр. Поэтому к носозадирательству Таши и Маши отнеслась скептически.

Ужин оказался на удивление вкусным, но поесть от души в самом деле не получилось. Каждому новому блюду юбка говорила отчетливое «нет», издавая примерно те же звуки, что и сухие ветки в костре, – она тихонько потрескивала, заставляя Веронику то и дело задерживать дыхание. Ей страстно хотелось поскорее убраться отсюда, переодеться в свои тренировочные штаны и отправиться в них в бар, чтобы поесть по-настоящему. «К тому же в интересах дела Николь разрешила пользоваться своей пластиковой картой, – размышляла она. – Так ведь делу только на пользу пойдет, если я буду нормально питаться».

Дождавшись момента, когда первые насытившиеся девушки стали покидать ресторан, она пожелала своим новым знакомым приятного аппетита и стремительно удалилась. Скорее, скорее добраться до каюты и снять с себя проклятые шмотки. Однако возле каюты Веронику ждал сюрприз – Генчик и его «мамуль». Они прохаживались туда-сюда, оживленно переговариваясь. Когда они увидели свою бедняжечку, радость переполнила их и бурно выплеснулась наружу.

– Ой, вот и вы! А мы все боялись, что вы свое мероприятие проспите, – проворковала Генчикова мамуля. На ней сегодня была новая шляпа – точная копия предыдущей, только розового цвета.

Даже Генчик не сдержал чувств, осознав, что Вероника находится в здравом уме и твердой памяти. Расплывшись в улыбке, он воодушевленно предложил:

– Давайте выйдем на свежий воздух и немножко поболтаем.

Вместе с мамашей, которая по ходу дела успела представиться Любовью Иннокентьевной, они потащили Веронику на палубу, продолжая говорить без умолку. Влажные речные сумерки уже окутали теплоход, на воду лег туман, по берегам тут и там начали зажигаться огни.

– Вот как все замечательно получилось, – не обращая внимания на окружающую их красоту, продолжала приговаривать Любовь Иннокентьевна. – А ведь вы могли бы и вообще не попасть на теплоход. Хорошо, что у Генчика глаз-алмаз. Он сразу понял, что вам нужна наша помощь.

– Вы были очень, очень добры, – пробормотала Вероника с некоторым сомнением в голосе. Она не чувствовала уверенности в том, что погрузка на теплоход ее действительно осчастливила. – Так приятно знать, что есть люди, которые просто так, по доброте душевной, могут протянуть руку помощи.

– Я с вами за ночь как-то сроднился, – смущенно признался Генчик. – У меня смена под утро закончилась. Я домой уже не поехал, а попросил сменщика подвезти меня до вокзала. Я вас не сразу заметил-то, на лавочке. Вокруг уж больно много народу мельтешило: студенты в плавание собрались – ей-богу, целый институт! Уж они галдели, уж они хохотали. Песни пели под гитару. А вы все сидели и дремали. Мы с мамулей начали вас опекать, когда вы еще в себя не пришли.

– Вы просто добрый самаритянин.

– Профессия обязывает, – сказал Генчик и развел руками.

– А кто вы по профессии? Врач?

– Таксист, – ответил тот задорно. – Вот все время приходится проявлять доброту, что ты будешь делать.

Если бы Веронику попросили перечислить профессии, представители которых отличаются особой добротой, таксисты не вошли бы не только в первую десятку, но и в первую сотню.

– Ну да? – удивилась она и втянула живот, чтобы пропустить мимо себя двух девушек, довольно целеустремленно шагавших непонятно куда.


– Да. А что вы думаете?

– На днях он попугая спас, – сообщила его мамуля с ноткой хвастовства в голосе.

– Сел, подлец, прямо на капот, – подхватил Генчик. – И сразу нагадил. Другой бы на моем месте дворники включил и еще бы омывателем для стекол побрызгал, чтобы шугануть.

– А он его поймал, потратился на клетку, на корм, – подхватила Любовь Иннокентьевна.

– Я подумал: вороны ведь заклюют скотину разноцветную! Принес домой, хоть и не люблю я пернатых.

– Зачетный поступок, – согласилась Вероника.

– Это еще не все. Паразит пару суток сидел, нахохлившись, потом успокоился и как пошел разговаривать! И так, между делом, адресочек называет – улица, дом, квартира. Ну, поехал я после смены – так, проверить на всякий случай. Звоню в домофон, говорю: попугай не у вас улетел? Там сразу крик, шум, слезы, кто-то в обморок упал. По всему выходит, я их домашнего любимца спас. Ну, смотался домой, привез, полчаса наблюдал, как волнистого говорилку хозяева всем семейством обцеловывали. Даже денег за клетку и за хлопоты не взял с них. Разве не доброе дело?

У Вероники, которая постоянно смотрела в интернете ролики о спасении животных, неожиданно защипало в носу. Она повернулась навстречу ветру, на который можно было списать набежавшие на глаза слезы.

– Я в этом месте тоже все время плачу, – мгновенно разоблачила ее Любовь Иннокентьевна. – А вас и вправду Николь зовут? Мы в паспорте видели. Красивое какое имя, просто цветочек, а не имя.

– Ну, мое-то имя вы уж точно запомнили, – Генчик хмыкнул в усы, которые почти целиком съели всю улыбку.

– Слушайте, а не хотите спуститься на нашу палубу и посидеть в баре? – неожиданно встрепенулась Любовь Иннокентьевна. – Выпьем за знакомство по коктейльчику…

– Мамуль, – предостерегающе нахмурился Генчик.

– Ну, ты же со мной. Не дашь мамочке слететь с рельсов, правда? – хихикнула та. – И за бедняжечкой нашей приглядишь. За вами нужно приглядывать, а?

– Только за тем, чтобы я водку не пила, – покаянным тоном ответила Вероника. – Иначе все будет очень плохо. Очень, очень плохо.

– Плохо? – не поверил Генчик. – Тогда зачем же вы ее вообще пьете? Коль знаете, что потом будет так хреново?

– Дело вот в чем, – доверительно понизила голос Вероника. – От водки мне становится хорошо. Так хорошо, что я начинаю совершать всякие глупости. И тогда всем окружающим становится плохо. И я, конечно же, водку в рот не беру, не сомневайтесь. Но…

– Бывают ситуации, Генчик, – встряла Любовь Иннокентьевна, – когда начинаешь с какого-нибудь невинного грушевого ликера, а потом все как-то выходит из-под контроля.

– Ладно, я понял, за всеми нужно следить, – смирился со своей участью Генчик.

Вероника неожиданно подумала, что рядом с этими славными людьми чувствует себя совершенно свободно и раскованно. Ничего страшного не будет в том, чтобы отправиться с ними в бар в трениках и наесться до отвала. Они точно не будут шокированы.

– Решено, – заявила она, хлопнув ладонью по перилам. – Ждите меня в баре, я скоро спущусь, только переоденусь во что-нибудь удобное.

– Да-да, и кофточку сверху накиньте, начинает холодать, – подсказала Любовь Иннокентьевна.

Развернувшись, чтобы идти в свою каюту, Вероника наткнулась взглядом на мужчину, который сидел неподалеку от них в шезлонге. Казалось, он спал – ноги вытянуты, голова свешивается на грудь. Солнце давно уже село, но он до сих пор не снял ни темные очки, ни кепку с длинным козырьком. Вероника подумала, что он дремлет, и, проходя мимо, собиралась уже переступить через его длинные ноги. Но тут мужчина неожиданно быстро подобрал их, и сразу стало ясно, что он не спит.

Замешкавшись от неожиданности, Вероника скосила глаза на незнакомца и заметила, что одна штанина у него задралась, а из-под нее выглядывает покрытая темными волосами лодыжка.

«Какие волосатые ножищи, – хихикнула она про себя. – Да еще и татуировка, надо же. У мужика на ноге маленькая роза – жуть. Вот ведь пижон!»

Пижоны Веронику никогда не интересовали. Добравшись до каюты, она первым делом стянула чертову юбку, потом блузку и позвонила Николь. Та откликнулась мгновенно, как будто не выпускала мобильник из рук.

– Ну, как все прошло? – немедленно поинтересовалась подруга.

– Отлично, – соврала Вероника. – Хотя мне здесь и непросто.

– Чего тебе может быть непросто? Судя по тому автопробегу, в котором я немножко поучаствовала, ты железная девушка. Никогда не думала, что быть репортером так противно.

– Я умею преодолевать бытовые трудности, – согласилась Вероника. – Но это… Это совершенно другое. Все эти звезды женского бизнеса… Я среди них как булыжник среди алмазов. Ну, может, не булыжник, а аметист. Или малахит.

– Слушай, ну что ты несешь? Какой булыжник? Какой аметист? Платье тебе подошло?

– Оно мне подошло, а я ему нет, – вздохнула Вероника. – И вообще одежда – это на данный момент самая большая проблема. Я даже теоретически не представляю, как можно быть такой тощей, как ты.

– Стройной, – засмеялась Николь. – Кстати, не вздумай есть на ночь. Ты там с кем-нибудь познакомилась?

– Да, с одним таксистом. Это он помог мне погрузиться на теплоход. Судя по всему, он воображает себя Человеком-пауком, спасающим бестолковых граждан от разных бед. Добрые поступки – это его суперсила. Как сделает что-нибудь доброе, так сразу заряжается позитивом на месяц вперед. Я для него все равно что попугай.

– Какой попугай? – опешила Николь.

– Ой, это долго рассказывать.

– Я имела в виду, какой таксист? Ты с кем-нибудь нужным познакомилась на семинаре?

– Так, кое с кем. Например, с коучем, которая пробуждает в людях силу воли. Она ходит во всем белом, винтажном, пахнет кокосовой стружкой и называет себя Рафаэлькой.

– То есть ты не сидишь там отдельно от всех, как сова на ветке, и не грызешь ногти от волнения? Это уже плюс.