Не время для героев

— Нет, ну согласись надо быть сверхчеловеком, чтобы вытерпеть такого оболтуса, — разогнал неловкость Максим.

Маг улыбнулся и кивнул.

Черкашин затянулся табачком, и спросил:

— Ты давно знаешь Савельева?

Брови мага вытянулись, он кивнул:

— Давненько. А что?

— Да какой-то дядя Миша нелюдимый. Говорит в основном по делу, серьезный, весь в себе.

Жека выпусти дым, сказал:

— На то есть причины. Так было не всегда.

— Персонаж? — утончил Макс. Жека отрицательно покачал головой. Может быть, он бы рассказал Черкашину больше, но в этот момент к ним вышел Топольский.

— Ужин готов, — сообщил Олег.

— Твои кулинарные способности вызывают большие сомнения, — заявил Максим, поднимаясь и выколачивая трубку о перила.

— Нормально я готовлю, — возмутился вампир.

— Упырь-меню? Борщ на кровище, вареники в красной сметане, сырые котлеты… — принялся перечислять Нео.

— Так вкусно рассказываешь, — Топольский шумно сглотнул слюну.

— Ага. Вернемся домой — трек для тебя запишу, кулинарный, — пообещал Максим. — Будешь меня слушать, когда захочешь, слюни пускать.

— Пожалей мои уши, — взмолился Олег.

Они прошли на кухню, там уже сидели Брыжч и Миххик.

Нео взглянул на гастрономическое творчество друга и картинно прижал руки к груди.

— Олежка! Родной! Забираю свои слова назад. — Он подошел к столу, сел напротив тарелки с ужином, склонился, с напускным восторгом рассматривая «блюдо». — Гениально! Это шедевр! Magnifique! — воскликнул Черкашин. — Только истинный столовый гуру мог создать нечто оригинальное: хлеб с ветчиной! — Он подхватил большой бутеброд и надкусил. Хлеб был свежий, мягкий, а ветчина сочной, подкопченной. — Не, ну ниче так… — смягчился Максим.

Все ужинали, кроме Олега. Брыжч взглянул на него, спросил:

— А вы чего не едите?

— Я уже перекусил, — сказал Топольский, и быстро добавил: — Нахватался, пока готовил.

— А-а-а… — протянул собачник.

В этот момент, где-то в глубине дома, тяжело пробили часы. Шесть вечера.

Брыжч отложил недоеденный бутерброд, утер усы, сказал строго:

— Все. В сад ни ногой. У патрона свидание начинается.

Поужинав, мужчины разбрелись по дому: Нео исследовал комнаты, Брыжч с Миххиком и Топольским отправились в гостиную и, рассевшись по креслам, курили и о чем-то беседовали.

Жека поднялся к себе. Он осторожно подошел к окну, отвел занавес и взглянул во двор. Барон преклонился на одно колено на краю пруда и терпеливо ждал. Спустя некоторое время, перед Врадликом вынырнула русалка. Волшебник пристально всмотрелся в диковинное создание. Она была действительно красива. Тонкие девичьи черты лица, мягкий овал лица, большие, чарующие глаза, полные губы. Длинные нефритовые волосы липли на плечи и манящую грудь. Русалка показалась из воды до пояса. Барон протянул ей руку, и она вложила в нее свою ладошку, прильнула к Брынздэшу. Они о чем-то говорили, Врадлик порой нежно проводил пальцами по ее нежно-зеленоватой коже, гладил ее руки и плечи.

Их свидание длилось около получаса. К удивлению волшебника, они ни разу не поцеловались, даже на прощание. Русалка лишь обвила тонкими ручками барона за шею, что-то шепнула ему на ушко и лукаво улыбнувшись, скрылась под гладью воды. Врадлик долго смотрел, как гаснут круги на воде. Затем он медленно поднялся, отряхнулся, и бодрым шагом направился к дому. Жека торопливо вышел из комнаты и спустился по лестнице. Послышался скрип входной двери. По коридору маг направился в просторную прихожую, где уже были Брыжч, Топольский, Нео и Миххик.

Барон вошел, снял накидку и набросил на крюк стойки-вешалки. Он вздохнул и едва улыбнулся своим гостям. Взгляд его изменился.

— Доставай лучшее вино, мой друг, — обратился он к собачнику. — У нас гости. — Прошу располагаться, друзья. — Бринздэш протянул руку, указывая на двери гостиной.

Никто не проронил ни слова. Псарь быстро двинулся в сторону кухни. Гости же последовали предложению хозяина. Жека шел чуть позади, странно косясь на барона.





* * *


Брыжч притащил еще три стула из кухни, разжег камин, разлил вино по бокалам и, наконец, сам сел в свободное кресло возле барона. Врадлик задумчиво разглядывал сквозь стенку бокала красное вино. Бринздэш преобразился — печать безумия стерлась с его лица.


— Позвольте спросить, барон, — заговорил Жека. Врадлик оживился, взглянул на волшебника. — Вы понимаете, что происходит?

— Разумеется, — барон улыбнулся.

— Вы знаете, что нездоровы? — с нажимом спросил Жендальф, взглянув Бринздэшу в глаза. Брыжч нервно перебросил ногу на ногу, переводя взгляд то на патрона, то на мага.

Барон отпил вина, и посмотрел в камин. Огонь, как рыжий пес в конуре, терся жаркой шерсткой о сажистые стены жилища и вгрызался в поленья.

— Да, знаю, — отозвался хозяин особняка. В мягком голосе аристократа не чувствовалось ни нотки зазрения или смущения.

— Что вы чувствуете, когда находитесь в… — Волшебник постарался подобрать деликатное слово, но не смог: — в безумии?..

Врадлик улыбнулся.

— Сложно сказать. Разум помутнен, чувства спутаны. Я словно в тумане.

— Но русалка исцеляет вас, хоть и на короткое время.

Барон фальшиво замялся. Видно было, что Жека коснулся неприятной, запретной темы.

— С какой целью вы интересуетесь, любезный? — спросил барон холодным тоном.

— У нас есть послание от водяного… — Маг выразительно посмотрел на Бринздэша. Тот хохотнул.

— Что же он передал? — развеселился барон. Но пальцы его то и дело нервно барабанили по стенке бокала.

— Просил вернуть дочь, иначе каждый, кто забредет на болота — оттуда не вернется.

Врадлик нахмурился, вытянув губы и приложив к ним перст.

— Вернуть дочь… — тихо проговорил он. — Вернуть дочь… — голос вельможи странно изменился. Он взглянул на мага. — Боюсь, это невозможно.

— Почему? — вклинился Топольский.

— Потому что она желает остаться со мной, — спокойно ответил Врадлик. — Она покинула свое жилище по доброй воле.

— Но водяной сказал… — начал было Миххик, но барон его резко оборвал.

— Мне нет дела до каких-то водяных. Это будет на его совести. Если вы пришли за ответом, то он — нет. Его дочь не желает возвращаться в это мерзкое болото, она достойна большего. Можете так ему и передать.

Они долгое время молчали, слушая треск огня в камине.

— О чем вы с ней говорите, барон? — вдруг спросил волшебник. Врадлик дернулся, словно от укола. Лицо его налилось краской.

— Не вашего ума дело, милейший. Разве вас не учили, что совать нос в чужие дела — хамство? — бросил он.

Жека не отставал:

— Что случилось с вашей супругой, барон?

— Какая назойливость и бестактность! — вспылил Врадлик, отставляя бокал, но на вопрос ответил: — Она погибла. Понятно? Исильда, мой цветок, душа моя, пропала на том чертовом болоте. Уяснили? — Барон встал. — Теперь прошу меня простить, нужно предаться одиночеству. — Он быстро вышел из гостиной. Тяжело хлопнула входная дверь особняка.

Брыжч расстроено вздохнул, одним махом выпил вино, утер усы и сказал:

— Вот так и живем.





* * *


Жека курил на крыльце, глядя в темноту, туда, где был пруд. Пели сверчки, завели гам лягушки.

— Какие мысли? — к нему вышел Савельев с трубкой наготове. Волшебник без вопросов коротко взмахнул рукой, зажигая табак. Миххик кивнул, пригубил мундштук.

— Не пойму — зачем? — отозвался маг.

Следователь ожидающе сипел трубкой.

— Зачем ей все это?.. Уйти из своего болота к человеку. Добровольно. Жить в небольшом озере. И главное — каждый вечер, ненадолго, лишь для разговора, срывать с него пелену безумия. Для чего?

Миххик молчал.