Не возвращайся

И все же семь лет не прошли просто так. Оказывается, я таки его не знала. Вообще не знала, на что способен, каким человеком был и каким стал за это время. Мне вообще просто хотелось вернуться обратно. В позавчера, или в неделю назад, когда всего этого еще не было, когда я была счастлива и забыла о проблемах.

Да, мне хочется не думать о прошлом, мне хочется, чтобы той женщины не было. Забыть о ней, стереть ее из памяти, но я не могу. Она сидит в моей голове, в моих мозгах. Она и ее ребенок. Вася. ЕГО СЫН. Еще один. Совершенно здоровый, нормальный ребенок…И тут же возненавидела себя за то, что сравнила с Тошкой. Зачем? Чтобы сделать себе еще больнее? Чтобы ощутить себя виноватой во всем. Ведь с другой женщиной у него родился нормальный малыш, а со мной вот так. Это моя вина.

Сергей не приходил до самого вечера. Не знаю, где он пропадал, и думать не хотелось о том, что нашел ее или она опять его встретила «случайно», как когда-то. Оказалось, что в его отсутствие мне не легче, а наоборот, в голову лезет еще больше мыслей, я начинаю сходить с ума и ревновать сильнее. Как будто сейчас он с кем-то еще. Я разочаровалась сама в себе. Начала казаться еще ничтожней, еще презреннее. Я – плохая мать, я…оказалась плохой женой, и сейчас я не могу сохранить отношения даже ради нашего сына. Я просто грызу себя поедом.

А вообще, это моя вина. Действительно моя. В прошлом, да и сейчас. Это я позволяю с собой так поступать и раньше всегда все прощала и терпела. Со мной можно было вот так. Это же Катька. Она простит, забудет, сожрет.

И с Огневым так было изначально. Я принимала его таким, какой он есть, я приняла его бешеный характер, его профессию, его спонтанность и эмоциональность. И я, только я позволяла относиться к себе, как к ничтожеству.

Сергей доминировал, он подавлял меня, он был главным в наших отношениях и решал все за меня. Он даже на кухне говорил мне, что готовить, и я приняла формат таких отношений. Но теперь, спустя семь лет одиночества я больше не готова терпеть. Я изменилась. Я больше не могу позволить… и еще я разучилась прощать. Наверное, с возрастом кто-то становится терпимее, но точно не я.

Поэтому, когда он вернулся…уйти решила я. Слышала, как ходит на кухне, ставит чайник, как льется вода из кулера. С Лариской я уже поговорила, и Тошка второй день у нее. Сейчас вот оденусь, соберу волосы и поеду. Буду там красивая, нарядная и… и никто не узнает, насколько мне паршиво внутри.

С ним я здесь наедине больше не останусь. Со мной больше нельзя вот так…прошло то время. Это у него оно остановилось, а у меня бежало. И я научилась жить одна. Больше я не придаток Сергея Огнева.

Только бы Антошка не почувствовал, что мне плохо. Он очень чувствительный малыш, очень ранимый. И меня ощущает, как барометр. Особенные детки очень привязаны к маме. Тошка именно такой. Привязанный ко мне. А еще он любит Ларису. И она единственный человек, с которым он без проблем остается.

Как бы сейчас выйти и не столкнуться с ним нос к носу. Выбежать и не увидеть, не ощутить себя снова беспомощной, чтобы не нахлынула волна панического страха все разрушить и потерять…Потерять того, кто никогда не боялся потерять меня. Вышла из комнаты Тошки, поправила волосы и, набрав в легкие побольше воздуха, прошла в коридор. Когда шла мимо кухни, старалась не смотреть, а все тело содрогалось и ныло, как в приступе боли. Ужасно захотелось, чтобы удержал, чтобы схватил за руку и не позволил уйти, чтобы умолял остаться.

Но я лишь увидела боковым зрением, как он вышел из кухни, почувствовала, как стоит позади меня. И я ощущаю, как смотрит мне в спину. Ощущаю каждой молекулой моего существа, и так хочется обернуться, выронить сумку, закричать. Но я держу себя в руках, проклинаю за слабость, за вернувшуюся ничтожность и за то, что спустя семь лет не просто не разлюбила его, а полюбила намного сильнее.

Гордо вздернула голову и прошла к двери, толкнула ее, удерживая сумку…На секунду внутри все замерло. А вдруг окликнет, вдруг позовет меня и…И не позвал. Стало еще больнее, а слова «я не позволю тебе уйти» смешными и нелепыми. Позволил.



Мой сотовый завибрировал в сумочке, увидев, кто это, я невольно вздрогнула. Как же это обычно бывает – ждешь одного, а в этот момент тебе звонит совсем другой человек. Я не ожидала звонка от Дениса. Я его не хотела и была совершенно к нему не готова, особенно сейчас, когда чувствую себя настолько уязвимой. И вряд ли этот человек звонит мне посочувствовать. Несколько секунд думала ответить или нет и все же ответила. Меня и так слишком мучили угрызения совести. Я с ним некрасиво поступила. Но как же не хотелось сейчас лгать, что-то придумывать, пытаться угодить. Мне бы себя собрать по кусочкам.

– Да, Денис. Очень рада тебя слышать.

Солгала и ощутила, как покраснели мои щеки. Никогда не могла нормально врать. Скажу неправду, и сразу уши горят, и щеки становятся пунцовыми. С детства. А правду нельзя, я человека обижу.

– И я рад тебя слышать. Я тут…в общем, с праздниками тебя хотел поздравить, узнал, что ты сейчас у Ларисы, и заехал. Спустишься?

А вот этого мне совсем не хотелось. Разговоров с Денисом, его поздравлений и уж точно его знания того, что мы сейчас с Сергеем не вместе. Вопросов и, конечно же, злорадства. Зыркнула на Лариску – она сидит себе невозмутимо чистит картошку. А ведь это она ему сказала, где я. Больше некому. Ничего, я с ней потом разберусь. Сводня. Ничего она не прониклась к Сергею, только вид сделала для меня.

– Да, спущусь. Только Тошке обедать пора, и я ненадолго.

– Хорошо. Ненадолго. Пару минут поговорим, и все.

Спустилась по лестнице вниз. Не сразу вышла. Вначале глубоко вдохнула и резко выдохнула. Наша последняя встреча прошла совсем не радужно. Увидела Дениса и ощутила, как внутри поднялась волна протеста. Против него и против всего, что с ним связано. Как будто я съела много-много шоколада до тошноты и вдруг увидела его снова. Наверное, я была бы счастлива, если бы он просто исчез из моей жизни. Без разборок, без вот этих разговоров ни о чем и моего ощущения неловкости и вины. Как же жестока невзаимность, и вроде нет вины человека в том, что он вас любит, а вы нет, но своей этой любовью он вызывает глубокую неприязнь.

Денис стоит с тортом, обвязанным бечёвкой. Явно домашним из какой-то супердорогой кондитерской и с пакетом от известного бренда.

– Мне показалось, что нам уже можно поговорить.

Улыбаясь своей обезоруживающей улыбкой, сказал он и пошел ко мне навстречу. Погода прекрасная, как назло. Я не могу сослаться на нее и убежать прочь. Светит солнце, искрится снег и небо голубое-голубое без единого облачка.

– Да, конечно, нужно, Денис. Ты прав. Только я не знаю, что именно я могу тебе сказать.

– Для начала поздравляю тебя с прошедшими. И ты меня поздравь.

Протянул мне пакет и торт.

– Денис, с праздников прошло много времени. Уже февраль. Точнее, конец февраля. Но, да, прости, я тоже тебя поздравляю.

– Ну вот я и День всех влюбленных пропустил.

– Денис…, – стало неловко, и я поставила тортик на капот его автомобиля, – я знаю, что должна была сама тебе все сказать, но…но я не могла. Прости. Я думаю, и так все понятно, правда.

– Думала, Кать. Ты думала. Но теперь ты ведь понимаешь, насколько ошиблась? Я ждал этого момента, когда ты поймешь. Нарочно не трогал тебя и не появлялся!

Я не сразу поняла, что он имеет в виду, и резко подняла голову, чтобы посмотреть в его темно-зеленые глаза.

– Ты ведь не собираешься ему это прощать?

– Что? – в недоумении спросила и стиснула руками пакет с подарком.

– Ну…его связь с другой женщиной. Я месяц потратил на то, чтобы найти для тебя доказательства, что этот человек недостоин того, чтобы ты к нему возвращалась, и нашел эту женщину! Сам в шоке был, когда узнал обо всем. И мальчишка этот…

– Так…ее нашел ты? – разочарование, боль, ненависть и злость нахлынули с такой силой, что меня аж пошатнуло.

– Да, я. Я хотел, чтобы ты узнала…узнала, кого впускаешь в свою жизнь.


И как часто это бывает – вся ярость и боль обрушиваются на самого вестника, на того, кто принес проклятую новость и разбил твой мир на осколки.

– Зачем? – сделала шаг к нему, – Ты думал, это что-то изменит, и я вернусь к тебе? Денис…ты никогда не нравился мне, как мужчина. Ты…ты был хорошим другом, не больше. И ты знаешь, я бы не приняла твое предложение, потому что никогда тебя не любила!

Удар достиг своей цели, и он побледнел, а потом схватил меня за плечи.

– Зато его любила, да? Подлеца! Неизвестно, что именно он делал там в своем плену! Может быть, он предатель! Это я еще не все узнал! Но я узнаю! Я для тебя землю буду рыть, Катя! Может быть, он вернулся…чтобы использовать тебя. А потом найдет себе еще одну бабу и будет тебе изменять!

– Даже если и так, я не вернусь к тебе! Между нами все кончено. Я не выйду за тебя никогда!

– Почему? – тряхнул меня и приблизил свое лицо к моему, – Я же так давно люблю тебя, я столько всего сделал для тебя и твоего сына! Я даже смог его принять, несмотря на то, что он у тебя ненормальный!

Влепила со всей дури пощечину, но он заломил мою руку назад и притянул меня к себе еще ближе. Вдруг послышался сухой щелчок.

– Знаешь, Дениска, мне мозгоправы справочку дали, что я невменяемый. Так что я сейчас курок спущу и дырочку в твоей тупой башке сделаю, или ты свои поганые руки уберешь, на хрен, от моей женщины.

Когда увидела Сергея с пистолетом в руке, перед глазами потемнело, и я назад отшатнулась. А Денис тут же разжал пальцы и попятился в сторону. У меня сердце как бешеное в горле колотится. Не знаю, что делать – то ли за телефон хвататься, то ли кричать.

– Ты! Ты больной! – взвизгнул Денис и вытянул руки вперед, как бы защищаясь.

– Именно это я и пытаюсь тебе сказать. Я больной. Прострелю тебе сейчас башку, посижу в психушке месяц другой и выйду.

– Сергей! Опусти пистолет. Ты с ума сошел?!

– Это еще раз доказывает, что тебе нечего делать рядом с этим психом, который тебе все эти годы изменял! Что если он и в тебя прицелится однажды?! Или в твоего сына?!

Резкий выпад в сторону, и кулак Сергея врезался в голову Дениса, тот отлетел на несколько метров и упал в снег.

– Не смей! – крикнула я и бросилась к мужу, а он направил пистолет на валяющегося в снегу Дениса.

– Вставай и вали отсюда на своей долбаной говнотачке! Давай! Да пошустрее! Встал и пошел, не то щас коленку прострелю!

Денис отполз назад, подтирая разбитый нос.

– Больной ублюдок!

– Именно. Больной ублюдок. Так что давай уноси отсюда свою жирную задницу!

– Сергей! Убери пистолет! Не наставляй его на людей! Прошу тебя!

Денис поднялся из снега, отряхнул пуховик и залез в машину, но успел крикнуть.

– Если ты простишь его, будешь последней идиоткой, Катя! Беги от него!

Машина заскрипела покрышками и сорвалась с места. Из-под колес брызгами полетел снег.

– Ты! Ты, правда, ты! – шептала и задыхалась от пережитого ужаса и напряжения, переводя взгляд с лица Огнева на пистолет и обратно.

В этот момент Огнев поднес пистолет к сигарете, щелкнул, и появился огонек. Он прикурил и, демонстративно дунув в дуло зажигалки, положил ее в карман.

Тяжело дыша, я смотрела на него, потом заорала и несколько раз ударила его в грудь.

– Сволочь! Ненавижу! Ненавижуу!

А он смотрит мне в лицо, в глаза, и вдруг спокойно надевает мне на голову капюшон, погладив при этом мои холодные щеки своими шершавыми горячими пальцами.

– Холодно, Катенок, ты чего без шапки вышла? Простудишься.

Сказал и улыбнулся, а я на секунду оторопела, на секунду зависла от его взгляда, утопая в зелено-серой глубине, сходя с ума от его близости и от желания броситься ему на грудь, ощутить, как сильные руки сжимают меня за плечи.

– Уходи!

– Уйду…только ты вначале ознакомься, и я уйду.

Сергей протянул мне бумагу, спрятанную в прозрачный файлик.





Глава 16