Не ради мести

– Что ты на меня так смотришь?! Да ты просто сексуальная маньячка! Вон как набросилась на меня, маленького мальчика! – продолжил я издеваться над ней.

– Я?! Ах ты, маленький паршивый мерзавец! Я тебя!.. – сейчас ее глаза метали молнии. Этот свиненок нагло издевается над ней. Ничего не получится! Она и не таких обламывала!

Я почувствовал, что наступил момент, когда разъяренная девушка сейчас может сказать такое, что поломает наши отношения в самом начале, поэтому решил резко сменить тему.

– Ой! А как же парад?! Он вот-вот начнется! Или ты уже не хочешь смотреть?!

– Ах ты!.. – но мой вопрос сбил ее с тона, пригасив гнев. – Парад?! Да! Конечно, хочу!

– Пошли на балкон.

Только мы успели выйти, как внизу оркестр выдал очередной бравурный марш, который, правда, сразу оборвался, после чего мы увидели вышедших из отеля людей. Трое из них мне были известны: мой компаньон, управляющий отелем и мой друг-приятель Макс Ругер. Помимо них было еще три человека. Представители ассоциации отелей и администрации города. Первым толкнул короткую речь заместитель мэра. Он коротко рассказал собравшемуся народу, как хорошо, что в их славном городе появился такой красивый, современный и вообще самый замечательный отель в мире. За ним выступил мой компаньон, который заверил толпу, что их всегда ждут в этом отеле.

За это время девушки в экзотических костюмах выстроились в колонну, по обеим сторонам которой расположились клоуны и артисты, одетые в костюмы мультипликационных и сказочных героев. Впереди колонны выстроились, образовав четкий квадрат, музыканты.

«Вот же скука», – с этой мыслью я развернулся, подошел к стоящему в углу легкому плетеному креслу, сел и принялся детально изучать фигурку девушки.

«Проститутка. Лет… Гм. Где-то за двадцать. „Школьница”. А что? Вполне может быть интересно».

Пока я так размышлял, девушка жадно смотрела вниз, где уже начало раскручиваться яркое, цветастое представление. Спустя пять минут, не отрывая взгляда от уходящей колонны, она вдруг сказала:

– Может, хватить пялиться на мою попку?

– Она мне более интересна, чем та толпа клоунов и размалеванных девок, на которых ты так восхищенно таращишься.

– Так ведь красиво! Смотри! Смотри! Там кот Том с мышонком из мультфильма! Они гоняются друг за другом! Вон великан шагает! Клоун сам себе подножку подставил и упал! Ха-ха-ха!

В ее голосе было столько радости и детского восторга, что я даже на секунду усомнился в ее возрасте. Наконец, она повернулась ко мне.

– Ты же мальчишка! Тебе что, это совсем не интересно?

– Мальчишки не любят то, что нравится девчонкам, но при этом мальчишки очень любят самих девчонок.

Она ничего не ответила на мое по-детски оформленное, но при этом практически доказанное, жизненное наблюдение, глядя на меня.

– Странный и богатый мальчик, живущий один в шикарном номере, – при этом она внимательно и цепко вглядывалась в меня. – Хотя насчет мальчика могу и ошибаться. Глаза у тебя… Хм. Взгляд, оценивающий и внимательный, как у битого жизнью мужчины. Да и разговариваешь ты не как мальчишка, а как взрослый. Вот только лицо… Нет. Меня не обмануть. Тебе пятнадцать… или шестнадцать лет. Никак не больше. Вот только руки грубые, мозолистые. Настоящие мужские руки. Даже не знаю, что и сказать, кроме одного: таких, как ты, мальчиков-мужчин, мне еще не доводилось встречать.

– И не встретишь. Я чудо-мальчик. Вундеркинд, – сейчас в моих словах проскочила усмешка, которая касалась только меня. – Знаешь такое слово?

Девушка чуть ли не покровительственно усмехнулась:

– Представь себе, знаю. Меня так называл один немецкий господин. Чудесное дитя.

После этих слов девушка заинтересовала меня еще больше.

– Не ожидал. Зовут меня Майкл. А тебя?

– Меня? – молодая женщина усмехнулась и задумалась на мгновение. – Барбара. Я простая девушка.

– Сколько тебе? Двадцать один? Двадцать три?

– Тебе мама разве не говорила, что спрашивать у девушек…

– Не говорила. У меня вообще не было мамы, а только противная, злая мачеха. Я бедный, несчастный сирота. Голодное детство. Деревянные игрушки. Не хочешь пожалеть меня?

– Ну да, ну да, – девушка усмехнулась, принимая мою игру. – Конечно. Откуда мне это знать, я ведь росла, как принцесса, во дворце. Ни в чем мне не было отказа. Еду подавали только на золоте и серебре. Вот только ты почему-то живешь в шикарном номере отеля, а я… Впрочем, это неважно.

– Что ты торгуешь своим телом, я понял на второй минуте нашего знакомства, так что можешь по этому поводу не волноваться. Так сколько ты берешь за сутки?

Девушка закусила губу и, растерянно глядя на меня, задумалась. На вид это был просто наглый подросток, играющий во взрослого мужчину, вот только ее женское начало видело в нем сильного и уверенного в себе мужчину. В ее жизни вполне хватало опасности, поэтому она умела быстро оценивать любую ситуацию, но при этом привыкла верить своей интуиции. Решившись, она сказала:

– Только не сутки. Мне завтра работать…

– Разберемся.

– А на концерт мы пойдем? Или ты это просто сказал, чтобы затащить меня в постель?



У двадцатитрехлетней девушки было много имен и прозвищ. Имена себе старалась подобрать, как она считала, звучные и несложные. Барбара. Кристина. Анели. А вот прозвищ у нее было намного больше, чем имен. Малышка. Ангелочек. Маленькая принцесса. Фея. Проказница. Несмотря на возраст, она по-прежнему выглядела шестнадцати-семнадцатилетней девчонкой. Сохранить девичий вид ей помогал маленький рост – чуть больше пяти футов, и тонкая кость. У нее были большие зеленые глаза и каштановые волосы, к тому же для ее роста у нее было великолепно пропорциональное тело с красивыми коническими грудями, тонкой талией и широкими бедрами. Как-то разоткровенничавшись, она мне рассказала, что торговать своим телом начала с четырнадцати лет, при этом не испытывая терзаний и душевных мук по поводу своей старинной профессии, так как ее мать была проституткой. Просто работа. Вот только, в отличие от большинства других проституток, она имела мечту и все делала для того, чтобы воплотить ее в жизнь. Она копила деньги, чтобы в тридцать лет уйти из грязного бизнеса и обосноваться где-нибудь в пригороде большого города, купив кафе или мотель, затем найти себе мужчину, стать матерью и женой. Первые пять лет она использовала свои внешние данные в полной мере, отдаваясь богатым старичкам и старухам, любителям детской плоти. Она не употребляла наркотики, почти не пила алкоголь и не злоупотребляла косметикой, а когда позволяло время, посещала спортивные залы, стараясь поддерживать фигуру. За эти годы, как я смог понять, она сумела неплохо заработать, тем более что работала сама на себя. Последние годы играть роль невинной девочки становилось все сложнее. Возраст, да и сама работа оставляли на лице и на теле свои знаки, несмотря на все ухищрения молодой женщины.

Жизненный путь привел ее в Лас-Вегас. Сначала она работала с одним сутенером, а потом ушла под руку к Мамаше Кро, пообещавшей ей более выгодные условия. Несмотря на обычную работу, у нее были свои, особые, клиенты. Это были пожилые мужчины, с животами и лысинами, частенько заходившие в заведение Мамаши Кро, чтобы поиграть в игру «папа и непослушная дочка».

Несмотря на свою профессию, Барбара оказалась довольно умной и живой собеседницей, имела чувство юмора и живой язычок, интересовалась кино и театром, так что мы с ней неплохо поладили. Ходить в бордель мне мешал возраст, поэтому пришлось снимать номера в различных мотелях, которых было с избытком в окрестностях Лас-Вегаса. По этой же причине я не приводил ее в отель. Даже одного случая хватило для того, чтобы обо мне заговорил персонал отеля, а «дядя» прилюдно, чтобы показать, что у него нет любимчиков, прочитал мне лекцию о недостойном поведении. Мы встречались с Барбарой уже около трех недель, как она вдруг пригласила меня к себе домой. Так она решила компенсировать мне следующую неделю, в течение которой будет занята с особым клиентом. Оказалось, что два раза в год ее арендует у Мамаши Кро один очень пожилой мужчина, который не способен на постельные игры, зато очень любит одевать и раздевать свою маленькую девочку, причем в специально сшитые наряды, которые он каждый раз забирает с собой. В конце по сложившейся традиции он ведет ее по магазинам, где она выбирает себе подарки. Уезжая от нее, я спросил:


– Когда увидимся в следующий раз?

– В следующую субботу. Приезжай ко мне домой к часам шести… Нет, лучше к половине седьмого. Так вернее. Я тебя жду, мой милый мальчик, – девушка пылко поцеловала меня. – Все. Иди.

В субботу, вернувшись с тренировки в спортивном зале, я двадцать минут провел в душе, переоделся, потом спустился вниз, в ресторан. Со вкусом пообедав, отправился на поиски Ругера, так как не видел его уже двое суток. Один из охранников сказал, что пять минут тому назад видел своего босса в баре. Войдя, увидел, как «дядя» о чем-то негромко говорит с барменом. Стоило мне сесть рядом с Максом на стул, как разговор сразу прекратился.

– Хелло, «дядя». Хелло, Джим. Можно мне стакан апельсинового сока?

Первым откликнулся бармен:

– Хелло, Майкл. Сейчас налью.

Ругер сначала оглядел меня и только потом поздоровался:

– Хелло, парень. Как жизнь?

– Разве это жизнь, – усмехнулся я.

– Ясно. Что-то уже придумал?

Мы говорили с ним полунамеками, при этом прекрасно понимая друг друга.

– Есть мысль, но пока еще над ней думаю.

– Не забудь меня предварительно поставить в известность.

– Конечно, «дядя». Непременно.

– Может, ты, наконец, выберешь время и поужинаешь с нами?

– Думаю, вам и без меня хорошо.

– Кстати, вспомнил. Спасибо тебе за то, что не поддержал Еву. Я имею ее идею с казино.

– Жениться не собираетесь? – негромко спросил я его, когда бармен отошел к клиенту. – Если, конечно, у вас все серьезно.

– Не лезь не в свои дела, – недовольно пробурчал Ругер.

Судя по недовольству, скользнувшему по его лицу, подобный разговор у них, похоже, был. Насколько я мог судить, Ева видела себя деловой и свободной женщиной, считая, что женитьба – это покушение на ее свободу. Макс, наоборот, стоял за брак и семейное счастье.

– Все. Молчу.

– Ладно, пойду, у меня еще куча дел. А! Мы сегодня с Евой идем на концерт Пегги Ли. Не присоединишься?

– Нет. У меня встреча.

– С той малышкой? – неожиданно поинтересовался Макс, который до этого не интересовался, как я провожу время.

– Угу, – и я потупил взгляд, делая вид, что стесняюсь.

Все это было сделано для бармена, который, обслужив парочку клиентов, сейчас мыл стакан, при этом явно прислушиваясь к нашему разговору.

– Удачи тебе, парень, – усмехнулся Ругер и встал. – Если все же надумаешь, ты знаешь, где нас вечером найти.

В четыре больших глотка я выпил сок, поставил стакан и кивнул бармену. Тот в ответ залихватски подмигнул мне правым глазом: дескать, знаю, ты к девчонке идешь. Удачи тебе, парень!



Отпустив такси за квартал до дома Барбары, я неторопливо пошел по улице, не забывая оценивать окружающую обстановку. Даже после того, как я стал официально гражданином Америки Майклом Валентайном, моя настороженность никуда не делась. Она, как и прежде, сидела у меня в подсознании, работая в автономном режиме.

Подходя к дому, взглянул на часы. Так как стрелки показывали шесть часов пятнадцать минут, я замедлил шаг, чтобы прийти точно к назначенному времени. Прошел мимо витрины небольшого универсального магазина, похоже, торговавшего всем, начиная от дешевой обуви и одежды и кончая бумажниками из фальшивой кожи и носовыми платками. Здесь, на окраине, не было ни шумных туристов, ни яркой рекламы, так как по большей части жил персонал, который обслуживал отели, казино и рестораны. Именно поэтому на улице было мало народа. Нежно воркующая молодая парочка, две мамочки с малышами и мужчина с большим бумажным пакетом в руках, только что вылезший из машины. Неожиданно спокойную картину городской улицы нарушило резко вывернувшее к тротуару такси. Остановившись где-то в пятидесяти метрах от меня, машина невольно заставила обратить на себя внимание, а когда из такси поспешно выскочила Барбара и опрометью кинулась к своему подъезду, я насторожился. Испуг на ее лице читался крупными буквами. Я сразу подумал на шофера, который мог неуважительно себя проявить к девушке, но судя по его недоуменному и растерянному лицу, явно не он был причиной такого поведения.

«Что-то случилось с ее „папочкой”? Может быть, убила и ограбила? Да нет. Ерунда в голову лезет. Чего тогда стоишь? Иди и узнай».

Трехэтажный дом, в котором жила девушка, явно требовал капитального ремонта. Покосившиеся двери подъездов, темные потеки на стенах, несмотря на жару. На трети открытых настежь окон под слабым ветерком тихо колыхались занавески. Подходя к подъезду, я отметил, что окно Барбара так и не открыла, хотя делала так каждый раз, приходя домой. Поднялся я по лестнице быстро и удачно, никого не встретив из жильцов. Подойдя к двери, оглянулся по сторонам, затем приложил ухо к двери. Несмотря на то, что дверь была тонкая и хлипкая, никаких звуков я не услышал. Значит, девушка находилась в дальней комнате, в своей спальне. Я негромко постучал, затем снова приложил ухо к двери и сразу уловил осторожные шажки, а потом частое и прерывистое дыхание взволнованного человека. Она прислушивалась, стоя по ту сторону двери.

– Барби, это я, – негромко сказал я.

– Ты зачем пришел? – послышался вопрос после некоторого молчания.

– Как зачем? Мы же договаривались. В субботу, в половине седьмого.

– Ты один?