Не ради мести

Фиби была еще совсем молоденькой девчонкой, лет шестнадцати-семнадцати, и, судя по всему, подпала под влияние более твердой и энергичной подруги. Именно поэтому она молчала, полностью отдавая кубинке инициативу в разговоре.

– Майкл, а ты не можешь нам совсем немножечко помочь? – решила надавить на жалость Оливия, при этом скривив губки, словно собиралась заплакать.

– Конечно. Обещаю, что буду вам слать посылки в тюрьму.

– Тьфу на тебя, Майкл! Только я начала мечтать о красивой жизни, а ты взял…

– Майкл, я еще раз хотела бы поблагодарить тебя за помощь, – неожиданно вклинилась в наш разговор девушка.

– Мне вполне хватило одного «спасибо».

– Извини, Майкл, но когда Оливия говорила о тебе, то я представляла мужчину, а не подростка.

– Если быть справедливой, подружка, я говорила тебе о моем маленьком мужчине. Не так ли?

– Ладно. Об этом можете поговорить в другой раз, а сейчас поговорим о деле. Но для начала вопрос. Фиби, ты не боишься за свою мать?

– Она мне не мать, а тетка, а ее двоюродный брат работает у большого босса. Он как-то приезжал к сестре на большом красивом автомобиле с шофером-охранником. Вся улица сбежалась на него посмотреть. Так что ее и пальцем никто не тронет.

– Тогда сделаем так. Фиби, ты поедешь к Оливии и будете сидеть там вместе тихо, как мыши под веником, – я строго посмотрел на обеих девушек. – Предупреждаю сразу: если попробуете удрать с крадеными драгоценностями, считайте, что дальше по жизни плывете сами. И еще. Попробуете часть драгоценностей присвоить – подставите меня. Не советую.

Девушки переглянулись, потом опустили глаза. Похоже, такие мысли у них в головах уже начали бродить.

– Так как? – спросил я их.

– Сделаем все так, как ты сказал, – ответила мне Оливия, глядя мне прямо в глаза.

– Так ты нам поможешь? – почему-то спросила Фиби.

– Попробую. Держите, – я достал из кармана и протянул сидевшей рядом со мной Оливии пятьдесят долларов.

У Фиби при этом удивленно округлились глаза. Она взглянула на меня как-то по-другому. Сейчас в ее глазах читался интерес женщины, причем уже не как к подростку с крепкими кулаками, а как к мужчине с толстым кошельком.





Глава 10




Поймав такси, я сел в машину, затем посмотрел на часы и подумал о том, что время есть, а значит, по дороге надо заехать на Главпочтамт.

Приехал я в отель за пятнадцать минут до назначенного сенатором времени, в хорошем настроении. Мне наконец пришел ответ. Техасец написал, что если бриллиант пройдет экспертизу, он будет готов купить его немедленно.

«Бриллиант подлинный, эксперты подтвердят. Цену приблизительно знаю, а там поторгуемся. Хм. Вот только Ева… Женщина она норовистая, но думаю, за хороший процент она сделает все как надо».

Сидя на диване в фойе и витая в приятных мыслях, я не забывал отслеживать всех входящих в отель. Первым я заметил телохранителя, а потом и самого сенатора, идущего за ним. Поднявшись со своего места, помахал им рукой. Стоило охраннику увидеть меня, как он, обернувшись, сообщил обо мне своему хозяину. Вильсон согласно кивнул головой и направился ко мне. Охранник медленно пошел сзади. Быстро, почти в автоматическом режиме, я окинул окружающее нас пространство. Ничего подозрительного, все, как обычно.

Я не видел сенатора меньше суток, но сейчас мужчина потерял свой лощеный вид и выглядел так, словно за эти часы перенес тяжелую болезнь. Лицо серое, под глазами мешки. Губы сжаты. Взгляд, нездоровый, полный душевной боли.

Мне ничего не было известно о результатах поиска, но по лицу сенатора нетрудно было понять, что моя догадка оказалась верной.

– Здравствуйте, сэр. Примите мои самые искренние соболезнования.

– Спасибо, Майкл, но я приехал не за тем, чтобы сказать о том, что твои подозрения подтвердились. У меня есть к тебе большая просьба.

– Слушаю вас, сэр. Для начала, может быть, присядем? Вполне удобное место, – и я указал на диванчик, возле которого мы стояли.

– У меня совсем нет времени. Моя жена очень хочет тебя увидеть перед тем, как мы улетим. Самолет, – Вильсон посмотрел на часы, – улетает через два часа двадцать минут. Ты как?

Я понял, что он хотел сказать. Вильсоны увозили тело своего сына домой.

– Сэр, у меня с собой нет одежды темных тонов.

– Плюнь на это. Ты согласен?

– Да, сэр.

– Тогда поехали.

Выйдя из отеля, мы сели в машину, на заднее сиденье. Телохранитель устроился на переднем сиденье. Стоило захлопнуться автомобильным дверям, как шофер, без всякого напоминания, тронул машину с места.


– Майкл, это тебе, – и сенатор взял небольшой портфель, до этого стоявший на сиденье, и положил его мне на колени.

– Я догадываюсь, что там, – сказал я, ставя портфель на сиденье, между нами, – поэтому не возьму.

– Как-то по-другому я могу выразить свою благодарность, Майкл?

– Сэр, я уже сказал: мне ничего не надо.

– Странно, но Мария мне так и сказала: он не возьмет деньги. Хорошо, тогда возьми это, – Вильсон щелкнул замками портфеля, открыл его, затем достал два листа бумаги. – Я знаю, что для тебя это важно.

Мельком пробежав глазами по отпечатанному на пишущей машинке тексту, я сразу понял, что это часть допроса Микки Кинли, которая касалась Томаса Райта.

– Сэр, я вам очень благодарен. Вы помогли восстановить справедливость.

– Так же, как и ты, помог мне восстановить справедливость.

В его словах был скрытый смысл, который несложно было понять, но догадываться – это не значит знать, а мне был нужен точный ответ.

– Интересно, где сейчас может быть Кинли?

Вопрос был риторический, к тому же был задан нейтральным тоном. Вильсон мог ответить на него, а мог и промолчать, но сенатор, похоже, ждал этого вопроса. Он даже на миг оживился, а взгляд его чуточку посветлел.

– К сожалению, этот преступник не дожил до суда. Около полудня его автомобиль был расстрелян неизвестными лицами. Кинли и его водитель были обнаружены мертвыми на дороге, в пяти милях от аэропорта.

– Зачем такому суд? Лично я считаю, что такие убийцы, как он, заслуживают смерть в придорожной канаве.

Вильсон с одобрением посмотрел на меня. Он согласился с моими словами, но только взглядом. Высказывать свое согласие он не стал, так как они шли вразрез с законом.

– Не нам об этом судить, Майкл. Для этого есть правосудие и закон, – сенатор помолчал, потом продолжил: – Я вот что хотел сказать… М-м-м… Моя жена… и я, как бы это сказать… Короче, мы с Марией хотели бы поучаствовать в твоей судьбе, Майкл.

– Большое спасибо, сэр, вам и вашей жене за столь лестное для меня предложение, но я вынужден вам отказать. У меня своя дорога, сэр.

– Не торопись. Ты ведь даже не подумал. Не взвесил. Скажу так. Мы видели, что у тебя сильный и волевой характер, что ты сам прокладываешь себе дорогу в жизни, но тебе не хватает настоящего воспитания, знаний и поддержки. Майкл, пойми, что с нами ты получишь возможность взлететь куда выше, чем ты наметил для себя. Перед тобой откроется весь мир. Политика, дипломатия, военная карьера. Ты будешь тем, кем только захочешь.

– Мне очень не хочется огорчать вас и вашу жену, но я говорю: нет.

– Вот уж действительно, характер, – сенатор огорченно покрутил головой. – Тут… такое дело. Умом я понимаю, что наша встреча произошла случайно, как и твое сходство с нашим сыном, но при этом не могу не согласиться со своей женой, которая считает, что твое появление в нашей жизни – это знак свыше. Особенно, после того, как ты нам помог найти… нашего сына. Слишком много совпадений. Так не бывает.

– Сэр, до нашей встречи я даже не слышал о вашей семье.

– Да верю я тебе, верю. К тому же документы, которые на тебя собрали в ФБР, подтверждают твои слова. Чудо или не чудо… Впрочем, мне сейчас не до этого. Отставим это. По крайней мере, я хоть попробовал тебя уговорить. Ты когда собираешься домой?

– Через пару дней. Я и так здесь задержался.

– Могу я чем-нибудь тебе помочь?

– Спасибо, сэр. У меня все есть.

Вильсон бросил на меня долгий внимательный взгляд, потом неожиданно сказал:

– Мне почему-то все время кажется, что я говорю не с подростком, а с опытным, прожившим долгую жизнь, взрослым человеком.

– Наверно потому, что жизнь у меня непростая сложилась, сэр.

– Знаю, парень. Видишь, даже здесь мы в чем-то схожи. Ты потерял родителей, а мы сына. Только тебе расти и жить дальше, а нам…

Он оборвал фразу и замолчал, глядя куда-то в пространство. Я тоже не стал поддерживать разговор. Мне даже стало как-то не по себе, уж больно какой-то неизбежной безысходностью веяло от слов сенатора. На этом наш разговор прервался, и остальную часть пути мы проехали молча, думая каждый о своем.

Мы только подъехали к аэропорту, как взлетел пассажирский самолет. Тяжелый гул винтов врезался в мои уши. К моему удивлению, мы не стали подъезжать к зданию аэропорта, а вместо этого светло-кремовый кадиллак сенатора свернул к грузовым воротам и остановился. Выглянувший из будки охранник бросил взгляд на номер автомобиля, сверил его с записями на листке бумаги, который он держал к руке, после чего открыл ворота. Кадиллак плавно тронулся и, набирая постепенно скорость, помчался по летному полю к стоявшему невдалеке военно-транспортному самолету армии США.

Мы втроем вылезли из машины. Трап стоял, но рядом с самолетом никого не было. Телохранитель отошел чуть в сторону, пропуская сенатора. Тот первым поднялся на ступеньку, тяжело вздохнул и сказал, чуть повернув ко мне голову:

– Идем, Майкл.

Я зашел вслед за сенатором в самолет. Недалеко от входа стоял закрытый гроб на деревянном постаменте, накрытый американским государственным флагом. С двух сторон от гроба на жестких скамейках сидели жена сенатора и несколько незнакомых мне людей. Один из них был в форме, в звании полковника. У сидевшего рядом с Марией мужчины в лице было что-то схожее с чертами женщины. К тому же, как я отметил, он держал ее за руку.

«Брат», – решил я.

Сенатор чуть отошел в сторону и сказал:

– Господа, разрешите вам представить этого молодого человека. Майкл Валентайн. Вы уже знаете, какую неоценимую помощь он оказал нашей семье…

Не успел он так сказать, как жена сенатора встала, подошла ко мне. Я только успел сказать: