(не) Мой Боно

— Родной отец, ты хотел спросить? — Назар пренебрежительно оскалился. — Знаю, конечно.

— И кто он? — осторожно спросил майор.

— Хмурый. Я в курсе, что ее мать крутила с этим ублюдком, — в голосе мужчины прозвучали нотки сожаления, будто он расстроен этим фактом.

— Хмурый…, — пробормотал Рус, — ты же не собираешься на Доминике отыгрываться?

— Майор, — процедил Волков, — я не трогаю детей даже своих врагов. Я и сюда приперся, потому что Боно мне сообщил, что Ваня собирается к моей семье приблизиться. Так он мне и даром не нужен был, как и этот городишка.

— Хорошо, — Руслан кивнул головой, — только ты должен знать, что Жиглов сбежал и он очень озлоблен на Рому. Ника под ударом. Со своей стороны я спрячу её и ребенка, но если Петр свяжется с тобой, дай мне знать.

Волков недобро прищурился, обдумывая сказанные его собеседником слова.

— Я не сотрудничаю с правоохранительными органами, майор. То, что я тут с тобой нормально общаюсь, это только по просьбе Боно. С Жигловым у меня нет никаких разногласий, поэтому разбирайся со своими проблемами сам. А то, что Доминика под ударом…Если, как ты говоришь, Боно мертв, то и его проблемы вместе с ним. Не так ли, майор?

Руслан молчал, а Назар продолжил:

— Ты в курсе, что Жиглов рассказал всем, кто такой Роман Боно?

— В курсе.

— Сколько он лет работает под прикрытием и сажает таких, как я?

— Что ты хочешь сказать, Волков? Я не буду с тобой обсуждать работу.

— Ничего не хочу. Но я бы тоже предпочел сдохнуть, если на мою голову была бы объявлена охота.





***


Когда Ника вышла в коридор, Руслана уже не было. Вместо него, играя с брелоком от авто в руках, стоял Волков. Девушка не стала спрашивать, почему ушел Рус и покорно пошла за Назаром. Последнее время она была безразличной и не задавала много вопросов. Сегодня впервые проявила интерес, услышав про Боно.

Направляя авто в сторону новых кладбищ, Волков периодически косился на девушку, которая смотрела в одну точку, не предпринимая попыток заговорить с ним. Отказать в просьбе мужчина не мог, понимая, как для неё это важно. Возможно, Доминика последнюю ночь видит этот город и больше у неё не будет такой возможности. Порой в Волкове просыпалась человечность и сострадание.

— А что с Хмурым? — неожиданно спросила девушка.

— Хмурый в СИЗО, ждёт суда.

— Его точно посадят?

— Об этом тебе стоит спросить у Руслана, я не компетентен в таких вопросах, и они меня мало волнуют. Ты беспокоишься о Хмуром?

— Нет, просто… — начала девушка и замолчала.

— Говори.

— Я так и не поняла, зачем он меня поселил в своём доме и обращался со мной, как…как будто я его дочь, — выдавила из себя и посмотрела на Волкова. Сейчас она знала, что тех подонков к ней подослал не Хмурый.

— Я надеюсь, ты не думаешь, что Хмурнов твой родной отец? — губы мужчины изогнулись в презрительной ухмылке.

— Моя мама бы никогда не связалась с таким человеком, — в утвердительной форме отчеканила девушка, — а Боно так и не сказал, кто мой папа.

— Боно знал, кто твой отец?

— Он увидел фотографию и в лице изменился, но не признался. Я думала, что потом его растормошу с этим вопросом, но не успела…

— Есть правда, которую лучше не знать, — резюмировал Волков и припарковался напротив ворот.



Ника



Назар привез меня на новое кладбище, которое располагалось за городом. В нашем городе было несколько мест для погребения людей и это занимало самое большую площадь, тут легко потеряться, особенно ночью.

Последний раз я гуляла по подобному месту ночью с друзьями, когда мне было шестнадцать. Мы любили заходить на территорию татарского кладбища, расположенного за Парком Победы и прогуливаться мимо могил, рассказывая страшилки. Тут особая атмосфера и всегда кажется, что помимо тебя есть еще кто-то. Тот, кто недоступен человеческому глазу. Проходя мимо могил, читая, кто тут похоронен, невольно думаешь: а кем этот человек был при жизни, о чем думал, мечтал? Как умер… Одни погосты были ухожены, а другие давно не встречали гостей. Их попросту забыли или некому навещать. У каждого памятника есть своя история.

Сейчас я стояла возле железного креста, вбитого в свежую землю и не могла подобрать слова. Мне не верилось, что под моими ногами лежит тот, кого я до безумия люблю. Мозг отказывался осознавать, что сердце, которое всегда учащенно билось при виде меня, остывает вместе с телом в гробу. Не понимала, что эти губы, дарящие самые сладкие поцелуи, никогда ко мне не прикоснутся, я не смогу прижаться к Роме, ощутить его дыхание и услышать голос. Всё, что у меня есть на память от него — это могила в конце кладбища.


И это всё? Так ты со мной?

— Лучше бы ты меня бросил, ушел к другой, изменил, — прошептала я, опускаясь на колени прямо на землю, — лучше бы ты сбежал, чем так. Мне проще тебя ненавидеть, чем оплакивать.

Мне его не хватало. Сейчас, когда уже точно ничего не исправить, так хотелось услышать его «Люцифер, Люцик». Скривиться от очередного подкола и послать к черту. Но все начинаешь ценить, когда теряешь.

— Ты обещал, что никогда меня не отпустишь, говорил, что любишь. Разве так поступают, когда любят? — заскулила, подползая к кресту и прижимаясь к нему лбом. Было плевать, что земля холодная, на то, что испачкаюсь. Хотелось стать ближе к Роме, как это только возможно. — Ты же говорил, что бессмертен.

Я проклинала Боно, ненавидела, но никогда не желала ему искренне смерти. И сейчас, смотря на могильный крест не могла смириться. Душа разрывалась на части, ведь это я во всем виновата. Я слышала разговор Руслана с Волковым от и до, как мужчины обсуждали меня и мои поступки. Это я спутала все карты Роме, из-за моих дурных помыслов любимый теперь остывает в сырой земле. Это мой грех, с которым мне жить.

Я поплатилась за всё сполна. Мне больше некому мстить, есть только Игорь, которого я люблю и никогда не предам. Этот ребенок станет смыслом моей жизни, ради него я встану на ноги и дам ему всё, что дала бы родному сыну.

— Ника, вставай, — ко мне приблизился Назар, — холодно, заболеешь.

— Он теперь с нашим сыном. Они, наконец, познакомились, — не вставая, отвечаю, продолжая гладить землю, — их нужно было похоронить вместе. Так правильнее.

— Если ты хочешь, я всё организую, только встань с земли, — вижу, Волков хочет приблизиться ко мне, но не решается. Боится очередной истерики. Но его я не боялась. На удивление, рядом с ним мне было спокойно.

— Ты правда всё сделаешь?

— Правда. Поправишься, приедешь в город в гости к своим родным и увидишь всё своими глазами. Я еще побуду в городе, возьму это под свой контроль.

— Почему ты помогаешь мне, Назар? Я чужой для тебя человек. Зачем тебе это всё?

— Я помогаю Игорю, а не тебе. Если это поможет тебе, значит и мелкому.

— А кто его родители? — встаю, отряхиваясь от земли и с трепетом глажу крест. Мой Боно…Кто бы и что не говорил, это мой Боно, мой!

— Отец был полицейским, мать… — Назар запнулся, смотря на меня, — ты разодрала руку, надо обработать.

Я посмотрела на руку, увидев, что обо что-то поранилась и кровь запачкала всю предлоктевую зону. А я даже не почувствовала.

— Пойдем, я обработаю рану и перебинтую, — как обычно он не спрашивал, а ставил перед фактом.

Я сделала несколько шагов от могилы и повернулась.

— Если ты станешь ледяным дождем, я выброшу все зонты и буду стоять под проливным ливнем, наслаждаясь тем, как ты ласкаешь меня ледяными каплями, — прошептала я Роме, — если это единственный способ быть с тобой рядом, я готова мерзнуть. Только, пожалуйста, не оставляй меня тут одну.





***


— А ты что? — мы подъехали к дому и Назар парковал авто, когда я задала этот вопрос. Можно бесконечно смотреть на следующие вещи: огонь, воду и то, как Волков что-то делает. Завораживает в нем невозмутимость, уверенность и размеренность. Даже сейчас, глядя на то, как он крутит руль, можно залипнуть, словно под гипнозом.

— А что я? — наконец поместившись между двумя авто, спросил мужчина.

— Ты остаешься?

— А ты хочешь, чтобы я с тобой поехал? — улыбнулся и покосился на меня, прищурив один глаз.

— Порядки тут свои наводить будешь, — резюмирую, игнорируя его вопрос.

— Править, как царь, — продолжал веселиться Волков. А мне было не смешно. Он такой же, как Хмурый. Убийца, параноик до власти и тиран. Но этот человек мне помогает.

— Тебе нравится такая жизнь? — искренний вопрос, который прервал дружелюбие, поселившееся в салоне авто.

— А тебе?

— Мне нет.

— Тогда стоит что-то изменить. Начни с себя. Говорят, помогает, — холодно сказал Волков и вышел из авто.





***


Серый Питер встретил меня в своем репертуаре: ветром и дождем. Мы провели в дороге восемнадцать часов и всю поездку дворники не выключались. Словно дождь сопровождал нас на новое место.