(не) Мой Боно

— Переживает он, Ник, за тебя. Особенно за то, что ты спуталась с Боно. Честно говоря, мы не ожидали, что ты так поступишь. Что ты в нем нашла, он же отмороженный.

— Люблю я его, Леш, — сажусь на кровать и начинаю рассматривать пальцы на ногах, — он моя первая любовь.

— Ты сейчас хочешь сказать, что он — тот самый… — новость ошарашивает друга, и он садится рядом со мной на кровать.

— Да, Боно — это тот самый урод, который бросил меня.

— Как ты могла с ним повторно спутаться? Он же предал тебя!

— Мы разобрались с этим вопросом. Он не бросал меня, его посадили. Прости, я не хочу оправдываться и обсуждать это всё. Просто знай, что я очень люблю его и мне жутко стыдно перед Савой, но я ничего не могу с собой поделать. С ума я схожу по Боно.

— Сава справится с этим, он сильный. А я тебя поддержу в любом случае, — друг ободряюще сжимает мою ладонь, — знаешь, кого ты мне сейчас напоминаешь?

— Кого?

— Воробушка. Помнишь, как я тебя звал?

— Еще бы! Меня потом все так звали, — воспоминание из детства заставляет улыбнуться.

Мы с Лешим подружились, как только друг друга увидели, в первом классе. Он сказал, что сразу приметил взъерошенную девочку, которая напомнила ему маленького воробушка, и решил взять птичку под свое крыло. С того дня мы ходили везде вместе и сидели за одной партой.

— Леш, а помнишь, как я в седьмом классе отомстила за тебя? — хмыкаю я, продолжая погружаться в воспоминания.

— Когда ты Сорокиной жвачку в косу запихала? — улыбается друг. — Я тогда, как настоящий джентльмен, взял вину на себя. Ох, как у меня жопа горела! Меня же впервые выпороли, как малолетку.

— Прости… — снова извиняюсь перед ним, но продолжаю хохотать. Вспоминаю свое подростковое возмущение, когда наглая Танька Сорокина пользовалась влюбленностью Лешего и откровенно манипулировала им, заставляя решать домашку, а потом прилюдно лошила его перед классом, говоря, что никогда не будет встречаться с рыжим.

Во мне проснулся дух справедливости, и я, купив на следующий день упаковку «Хуббы-Буббы», всю большую перемену пережевывала все жвачки, чтобы перед самым началом урока демонстративно вцепиться в роскошную шевелюру девки и распихать по всей голове липкую сладость.

Леший тогда взял всю вину на себя, хоть Танька и говорила, что это я сделала. Весь класс, на удивление, встал на мою сторону, и одноклассники уже подкалывали Сорокину, которая пришла на следующий день с мальчишеской стрижкой.

— Не извиняйся, воробушек. Я на всю жизнь запомнил, какая ты отчаянная, и понял, что лучше тебя друга не найти, — он обнимает меня за плечи и целует в щеку, — а сейчас давай попробуем уснуть, чтобы утром быть в форме. Мало ли….





***


Я встаю без будильника в шесть утра, если верить настенным часам. За окнами уже кричат соседские петухи, деревня просыпается. Смотрю на спящего Лешего и иду на кухню, чтобы умыться и хоть как-то привести себя в порядок. У меня нет телефона, чтобы связаться с Боно, и я переживаю за него. Уверена, он уже в курсе, что меня похитили и теперь мою персону ищут.

За мной пустят Рому, потому что он лучшая ищейка в штате Хмурого. Если всё будет так, нам ничего не угрожает.

Я выхожу на крыльцо и вдыхаю свежий воздух. В деревне пахнет по-особенному: ты можешь дышать полной грудью, слушать разговоры природы и наслаждаться. Мне раньше нравилось приезжать к бабушке, она угощала меня своими фирменными пирожками, а я играла с ее коровой Любкой и мелким псом Диком. В деревне я чувствовала себя счастливым ребенком, и сейчас меня атакуют флешбеки из детства, где приезд к бабушке означает отдых. Жаль, что сейчас мой визит в это замечательное место нельзя так назвать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ник, пойдем, поищем тебе что-нибудь из одежды, — Леший высовывается из дома и лениво потягивается.

Идея неплохая. На мне только ночная сорочка, в которой меня вытянули из особняка. Щеголять в таком наряде мне не особо нравится. Даже перед хорошим другом, испытываю неловкость.

Разгребая шкаф, я пытаюсь выбрать хоть что-то своего размера, но терплю фиаско. Лешка наблюдает за моими тщетными попытками и, не выдержав, вмешивается.

— У меня в машине есть футболка и спортивные штаны. Я не особо высокий, можно завязать шнуровку на штанах.

— Ты представляешь, как я буду выглядеть? — хихикаю я. В Лешем около 170 см, его футболку мне можно использовать как платье.

— Вот именно на это я и хочу посмотреть. Выложим в Инстаграм и откроем новую моду, — хмыкает друг, — сейчас схожу в машину и принесу.

Он разворачивается к выходу, но резко замирает на месте. Я чувствую, как в комнате начинает пахнуть напряжением, и смотрю в окно. Рядом с домом тормозят две машины. Не нужно быть Вангой, чтобы догадаться — приехали за мной.

— Хватай ключи и выпрыгивай в окно, я их задержу, — командует Леший и идет на выход.

Я еще раз смотрю на нескольких амбалов, которые, открыв калитку, уже идут по двору, и бросаюсь к окну. Выпрыгнув из дома, я лечу через весь двор, перелезая через соседский забор, и, радуясь, что тут нет собак, выскакиваю на улицу. Сразу узнаю машину, которую для меня подготовил Сава. Она как раз стоит напротив соседского двора. Он и это рассчитал. Садясь в авто, я оборачиваюсь назад и застываю в ужасе.

Леший стоит на крыльце, и его держит за шкирку один из мужчин. Парня бьют, пытают, чтобы сказал, где я. Когда бугай швыряет моего друга с крыльца, я слышу звук выстрела и закрываю рот ладонью, чтобы не закричать.

Осознание, что из-за меня убили человека, парализует. Я не могу сдвинуться с места и пытаюсь проглотить нервный ком, который застревает в горле. На глазах выступают слезы. Я никогда себе не прощу того, что становлюсь виновницей чужих смертей.

Как они нашли нас, как?

Голоса позади возвращают меня в реальность, и я отмираю, садясь в машину. «Девятка» шустро заводится и бодро несется по улице, отзываясь на газ. Уже скрываясь за домами, я успеваю увидеть в зеркало, как парни бросаются к автомобилям, заметив меня.

Я лечу, не разбирая дороги, подпрыгивая на всех кочках. Неумело пытаюсь их обрулить, впиваясь в руль вспотевшими ладошками. Иномарки быстро меня догонят, но пока что у меня фора по времени. Сдаваться просто так я не собираюсь.


На скорости я выхожу на ту самую степную дорогу, по которой мы ехали. Она пугает количеством развилок, и я решаю ехать по самой накатанной, не сбавляя газ. Позади меня уже виднеются черные авто преследователей. Это заставляет еще сильнее вдавить газ в пол.

Минут через десять я достигаю посадок и почти привыкаю к неровной дороге, мне даже начинает казаться, что я отрываюсь от погони. Обрадовавшись, оборачиваюсь, но тут же чувствую сильный удар днищем и, пугаясь, возвращаю внимание к дороге. Грохот сменяется странным скрежетом, спустя короткий промежуток времени машина глохнет и больше не заводится.

В отчаянии я бью рукой по рулю, оборачиваясь назад: пока что преследователей не видно, значит, нужно бежать. Выскакивая из машины и постоянно оглядываясь, я срываюсь за поворот, шипя от контакта голых стоп с грунтовкой, и вижу там двоих мужчин, которые меняют колесо на «Ауди». Один снимает, скорее всего, пробитую шину, а второй просто наблюдает за его манипуляциями, прислонившись к двери, и задумчиво выпускает облака дыма над собой.

Мужчины сразу замечают меня и заинтересованно наблюдают. Я замираю на месте, судорожно размышляя, что делать дальше.





Глава 45





Под взглядом мужчины, меняющего колесо, я ощущаю себя кроликом, который смотрит на удава. Воздух становится тяжелее, и в теле появляется еще больший дискомфорт. И он связан вовсе не с тем, что сейчас я стою перед незнакомыми людьми в ночной сорочке: от этого человека исходит мощная энергетика, которой он подавляет всё и всех.

Под его пристальным взглядом хочется поежиться и спрятаться, но я, как завороженная, рассматриваю мужчину. Ему около сорока. Импозантный самец с обалденной фигурой. Даже под белоснежной рубашкой можно на животном уровне почувствовать мощные мышцы. Он красив, несмотря на уродливый шрам, который проходит через всю щеку и скрывается где-то под подбородком. Это его не портит. Также я отмечаю его прощупывающие зеленые глаза, которые смотрят глубоко внутрь меня. Кажется, что он сейчас знает, о чем я думаю.

— Помощь нужна? — неожиданно приятным голосом спрашивает мужчина. Интонация доброжелательная, но взгляд остается холодным и проницательным.

— Не знаю, мне нужно бежать, — я слышу позади себя шум машины, догадываясь, что преследователи нагоняют меня. С этими словами смотрю на кусты и свои босые ноги: через эти посадки я смогу запутать следы и, быть может, спрятаться.

— В машину садись, — неожиданно приказывает мужчина и открывает заднюю дверцу. Видя, что я не двигаюсь с места, жестом руки показывает, чтобы поторапливалась, — ты же слышишь, они рядом. Быстро!

Он догадывается, что я от кого-то убегаю, и решает помочь. Вспоминаю Лешего, который тоже хотел помочь мне, и вновь торможу, сделав только один шаг в сторону «Ауди». Слишком много людей страдает из-за меня. Не хочу увеличивать список жертв, мне еще с этим жить.

Позади раздаются голоса:

— Пусто! Давай вперед проедем. Эта сучка далеко не могла уйти!

Стоит услышать своих преследователей, как инстинкты работают за меня: я в два прыжка оказываюсь возле иномарки и ныряю в салон. Дверь с той стороны захлопывается, а я с удивлением смотрю на сидящего рядом мальчика лет трех. Милый, с русыми волосиками и красивыми глазами серого цвета. При виде меня он радостно улыбается и протягивает маленькую ручку.

— Меня зовут Игаль, а тебя? — представляется мне малыш, и я растерянно оборачиваюсь на его отца. Скорее всего, отца. Мужчина продолжает ставить колесо, словно меня и не видел. Тот парень, что присутствует рядом, что-то ему говорит, но слов я не могу разобрать. В машине слишком хорошая шумоизоляция, нас словно отрезало от внешнего мира.

— Я Ника. Это твой папа? — пожимаю маленькую ладошку и снова оборачиваюсь, глядя в окно. Рядом с нами тормозит та самая машина, которая преследует меня. Радует то, что «Ауди» в хлам затонирована и меня не могут видеть, но всё равно я нервничаю. Знаю, на что способны эти ребята, и то, что в машине есть ребенок, который может стать сиротой из-за того, что его папа решил помочь незнакомой девушке, меня сильно напрягает. Но рыпаться уже поздно.

— Нет, это не мой папа. А ты за мной плишла? Ты моя мама? — эти слова заставляют меня оцепенеть, и я поворачиваюсь к Игорю.

— Нет, я не твоя мама, малыш, — глажу его по мягким волосам, и ребенок сразу перелезает ко мне на колени, будто я и правда его мама. В груди начинает щемить: меня никто не назовет мамой. Никогда.

Прижимая мальчика к себе, я поворачиваюсь к окну, наблюдая за действиями мужчин. Мои преследователи подходят к машине. Что-то спрашивают, скорее всего, про меня, и тот парень, который с моим спасителем, показывает рукой в сторону кустов, показывая жестами, что я была в истерике и растрепанная. Видимо, он убедителен, потому что ребята разъединяются: двое срываются в кусты, а другой едет на машине вперед. Кажется, я спасена.

Поменяв колесо, мужчина открывает дверь и ничуть не удивляется тому, что ребенок спит у меня на руках.

— Переложи его на сиденье и выходи, — приказывает он, и я безропотно выполняю его требования.

Выйдя из машины, ежусь, осматриваясь по сторонам. Я совершенно не ориентируюсь в местности и не знаю, куда бежать и как двигаться, чтобы не столкнуться со своими доброжелателями.

— Как они нашли тебя? — спрашивает мужчина, продолжая чересчур пристально меня ощупывать. Под его взглядом я чувствую себя абсолютно голой.

— Меня спрятали тут, привезли ночью. Но на утро к нам ввалились эти люди, убили моего друга, — губы предательски дрожат, и я закусываю кулак, чтобы не разрыдаться.

— Маяк? — подает голос парень, и я удивленно смотрю на него. Ему около тридцати. Голубоглазый брюнет среднего телосложения. Сразу заметно, что парень, скорее всего, занимается офисной работой, потому что у него пальцы пианиста и никакой мускулатуры или сбитых костяшек, которые я привыкла наблюдать в своем окружении в последнее время.

— Раздевайся, — внезапно говорит мужчина со шрамом, — догола.

— Что? — я вцепляюсь в свою сорочку, испуганно мотая головой. — Сбежала от одних и попала к другим, не лучше.

— На тебе маяк, скидывай всё, что на тебе есть, — повторяет он и косится на своего товарища, — Вадик, садись за руль.

Дожидается, пока Вадим сядет в машину, и начинает невозмутимо снимать с себя рубашку. Передо мной открывается охренительное тело со стальными мышцами. Также у мужчины большое количество шрамов, среди которых я отмечаю огнестрельное в области живота и на плече. Помимо шрамов, привлекает внимание татуировка в виде скалящегося волка на боку.

— Налюбовалась? — он кривовато ухмыляется, и я отмечаю, что у него паралич Белла. Не очень сильно выражен, но одна половина губ не совсем слушается. Но это его тоже не портит. Наоборот, придает своеобразную изюминку. — Раздевайся быстрее. Наденешь мою рубашку.

С этими словами он кидает мне свою одежду и демонстративно отворачивается. Я еще раз смотрю по сторонам и, решив, что иного варианта у меня нет, начинаю быстро переодеваться. Мужчина поворачивается в тот момент, когда я уже застегиваю его рубашку, пропитанную дорогим парфюмом с сандалом и табаком, и подходит ко мне вплотную, срывая с волос резинку для волос и кулон. Я хочу возмутиться, потому что это подвеска, которую подарила мне мама, но замираю под его требованием.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Теперь в машину садись.

Сажусь в салон и через заднее стекло вижу, как он обливает бензином мою одежду и поджигает. После садится в машину, приказывая Вадику, чтобы скорее валил. Я не знаю, что будет дальше, но одно осознаю точно: сейчас я выигрываю у Хмурого время.