(не) Мой Боно
Часть 25 из 92 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— А ты что не пьешь?
— Не хочется, я мясо ем, — не нравится мне этот человек. Глаза противные, хитрые. Не знаю, друг он Роме или просто знакомый, но мне этот тип определенно не по душе. Есть в нем что-то отталкивающее и скользкое.
— Правильно, тебе нельзя. Ты драться будешь, — ухмыляется он и наливает себе коньяк. Потом косится на Рому, который тоже идет к нам, и наливает ему вторую рюмку.
— С чего бы это? — я непонимающе смотрю на мужчину.
— А то ты не знаешь, — скалится он, усиливая к себе отвращение.
— Поясни.
— Ты что, подруга, меня не помнишь? — в глазах Дэна мелькает удивление.
Видя, что я смотрю на него непонимающе, он обиженно обращается к Роме.
— Твоя мадам мне чуть сотряс сумкой не устроила и ещё не помнит!
— От тебя не убудет, — машет рукой Рома, утягивая меня за собой, — одним больше, одним меньше. Я на пару часиков отлучусь с Никой. К 21 вернемся, — он игнориует рюмку коньяка и ведет меня к выходу. Как только мы выходим на улицу, я набрасываюсь на него с расспросами.
— Я ударила Дэна на проспекте?
— Ага, — подтверждает Боно, — странно, что ты его не узнала. Он у нас парень колоритный. Такого грех забыть. Не знал, что у тебя проблемы с алкоголем.
Он хитро щурится и снова закуривает сигарету. Рома много курит.
— А кого я поцеловала? — я торопливо семеню за ним к машине. Меня распирает от любопытства.
— Люцифер, я ужасный собственник, — он поворачивается ко мне, сжимая талию, шепчет на ухо, — и мне очень не нравятся разговоры о том, что ты с кем-то, кроме меня, целовалась. Мне бы хотелось, чтобы я как стал твоим первым мужчиной, так и остался последним. Ты понимаешь меня?
По телу бегут мурашки от его шепота. Четыре года назад Рома стал моим первым мужчиной, пленив своей харизмой, желанием и страстью. Он стал тем, в кого я влюбилась с первого взгляда, растворившись и отдавшись полностью. И сейчас он заявляет на меня свои права, не желая ни с кем делить. Мне приятно.
— Мы уезжаем? — я замечаю, что он включает автозапуск на автомобиле и открывает передо мной дверь.
— Мы сейчас немного отъедем, я же обещал показать тебе рай, ты помнишь?
— Что еще за рай, Ром? — подхожу к нему, отбирая сигарету.
— Самый настоящий, Ник. Ты там не была ни разу? Непорядок, — он обнимает меня одной рукой за талию, в то время как второй убирает волосы с лица.
Боно
Таймер останавливается, и кто-то заботливый нажимает на mute. Сын или Доминика. Мне предлагают выбор, который я сделать никогда не смогу. Я не могу рисковать и не воспринимать слова своего собеседника всерьез после увиденных фото. Везде, где речь идет о дорогих мне людях, нельзя быть легкомысленным. На сердце копится груз, добивая осознанием, что мы с Доминикой не можем быть вместе.
Я корю себя за слабость и инстинкты собственника, из-за которых подписываю своей любимой смертный приговор. Ненавижу себя, потому что в данной ситуации не могу ничего сделать. У Руслана есть запись разговора и номер, но отследить абонента не получается, он хорошо подготовился. У меня есть время до утра, чтобы попрощаться с моей девочкой и сделать выбор, который, возможно, никогда себе не смогу простить.
— У тебя серьезно с Никой? — голос Дэна вырывает меня из размышлений. Вздрогнув, я поворачиваюсь к Люцику, которая о чем-то болтает с Августиной, трогая свои покрасневшие щеки. Меня обсуждают, кто бы сомневался.
— Секс можно считать чем-то серьезным? — я даже не замечаю, как сигарета дотлевает без единой затяжки.
— Хватит тебе, — хлопает меня по плечу друг, — я же вижу, как ты на нее смотришь. Я видел сегодня днем всё своими глазами, ты за нее убить готов.
— Знать бы, кого убивать, — грустно ухмыляюсь, доставая новую сигарету.
Дэн смотрит в сторону девушек, даря своей взгляд, полный тоски, и, тяжело вздохнув, протягивает:
— Тебе хорошо. Нашел ту, которую любишь. А я до сих пор не могу Таньку забыть.
— Прекрати, не стоит начинать, — устало отвечаю, — ты же любил свою, как её, стерву, которая сумела тебя окольцевать на несколько лет.
— Это всë не то, Ром. Это всë не то. В попытках забыть одну я пробовал многих, создавая иллюзию, но ни одна не заменила мне мою Танюху. Никто так и не смог заполнить пустоту.
Я знаю, о чем он. Точнее, о ком. Таня Цветнова, или Цветочек. Самый улыбчивый и добрый человечек, которого я видел в своей жизни. Девчонка, сумевшая растопить сердце Дениса и сделать его счастливым. Ребята встречались два года, но их отношения не имели шанса.
И к этому причастен я.
Как сейчас помню тот день: дождь, я с суток и звонок Дениса, который заставил меня развернуть автомобиль и рвануть за город. Тогда передо мной встал выбор: лучший друг или его девушка.
Я залетел в горящий дом, задыхаясь от дыма. У меня было несколько секунд на то, чтобы принять решение. Уши слышали, как за заклинившей дверью бьется девчонка, но помочь я ей не мог. С трудом у меня получилось вытащить Дэна, который находился в бессознательном состоянии, но за Цветочком вернуться я не смог. У нее не было шансов. Выбирая между гарантированным спасением лучшего друга и вероятным — девушки, я выбрал первый вариант, обретя себе таким способом врага на долгие шесть месяцев. Денис не общался со мной, считая, что я поступил неправильно. Один раз в палате он высказал мне, что нужно было спасать ее, а не его, и свел все общение на нет.
Сейчас мы общаемся, но всё равно я чувствую: он не забыл.
— Да нет, не начинаю. Ты тогда поступил правильно. По-своему правильно. Я бы сделал так же, — искренне отвечает друг, и я удивленно кошусь на него, проверяя правдивость сказанного, — я простил тебя.
— Спасибо, — усмехаюсь, прикусывая губу. Вселенная мне сегодня напоминает, что бумеранг возвращается и нужно делать выбор, только уже не за других, а за себя.
Паранойя. Она — моё безумие, которое граничит с блаженством. Причина злости и постоянных мыслей. Что в ней такого, что я думаю о ней неустанно? Что эта бестия делает со мной, что мне даже думать не хочется о других? В памяти только ее запах, а губы требуют ее снова и снова, как мозг наркомана — дозу.
Ведьма.
И сейчас она смотрит своими шельмовскими глазами, непонимающе хлопает пушистыми ресницами, а с губ срывается искренний вопрос:
— Что еще за рай?
— Самый настоящий, Ник, — голос садится и хрипит. — Ты ни разу не была там? Непорядок.
Обнимаю её за талию, притягивая к себе, и тянусь рукой к лицу, чтобы убрать мешающие волосы.
А губы уже тянутся к ней, набрасываются с жадностью на алый рот, срывая невинный стон. Руки сжимают талию с такой силой, что мне самому страшно, вдруг сейчас сломаю Люцифера. А Ника в ответ рвется ко мне поцелуем, закапываясь своими пальчиками в жесткие волосы.
Рядом с ней теряется контроль, и мне сложно противостоять единственному желанию: оказаться внутри нее, ощутить, какая она узкая и отзывчивая, хотя бы в последний раз. Моя девочка, которая создана для меня. Мое безумие, рядом с которым я напрочь забываю, кто я и зачем здесь.
— Люцик, — шепчу ей прямо в губы, — поехали отсюда к чертовой матери, или прямо тут изнасилую.
Девушка слишком быстро кивает и прыгает в машину. Наши мысли сходятся. Я отъезжаю подальше от дворов, паркуясь напротив шлагбаума. Поворачиваюсь к Люциферу и сталкиваюсь со взглядом кошки, которая смотрит на валерьянку. Я вижу её томный взгляд, расширенные зрачки и то, как она прикусывает нижнюю губу. Она делает это настолько сексуально, что в паху сразу начинает ныть и мозг практически отключается.
Ни одной разумной мысли, только желание обладать ею. Полностью, целиком. Почувствовать, какая она влажная, и оказаться внутри, распаляться от ее поцелуев и сгорать дотла от стонов.
Сил сдерживаться больше не остается. Выхожу из машины, на автомате сканируя обстановку. Тут никого не бывает, нам никто не помешает.
Открыв дверь с правой стороны, вытаскиваю Нику из машины и сразу притягиваю к себе, ища на ощупь нежные губы. Углубляю поцелуй, подхватывая невесомое тело под ягодицы, зажимая между авто и своим телом.
Я чувствую свою дрожь, которой заражается и Ника, впопыхах сдирая с меня майку, чтобы оставить полосы от когтей. Расстегиваю замок на топе, нападая с поцелуями на красивую грудь с дерзко стоящими сосками. Хочется до боли сжимать ее набухщие горошины, ощущая, как она в ответ крепче сжимает бедрами мой торс. Вжимать ее сильнее в машину, показывая свое желание и нетерпение.
Нить контроля лопается, когда провожу по внутренней стороне бедра и дохожу до ее складочек, которые истекают соками. Убираю торопливо кружево с промежности, освобождая себе путь, дрожащей рукой расстегивая ремень. Чуть не забываю о резине, которая, как влитая, садится на болезненный стояк. Одним толчком вхожу в неё.
Ника сжимает пальцы на моей спине, впиваясь когтями в кожу, и протяжно стонет, толкаясь навстречу бедрами. В глазах мутнееет от кайфа, когда эластичные стенки сжимают меня. Снова набрасываюсь на открытую шею, нагло клеймлю, оставляя засосы на нежной коже. Грубо вбиваюсь в неё, активно работая бедрами.
Мы соскучились друг по другу, хотя были весь день вместе, и сейчас мечтаем о скорой разрядке, чтобы вернуть себе способность мыслить. А пока в воздухе витает аромат похоти и страсти, сопровождаемый сексуальными стонами и глухим рыком.
Последний раз толкнувшись в ней, замираю, запечатлев на губах нежный поцелуй. Запал позади, его сменяет нежность. Гостья, которая еще больше пугает меня.
Нежность, трепет, желание просто побыть рядом… Несовместимые понятия для меня, с которыми я не был знаком до Ники. Они приходили единожды: четыре года назад и сейчас.
Эта сумасшедшая окончательно приворожила меня, без нее я уже не смогу.
Глава 33
Ника
— Рыба моя, теперь я могу показать тебе рай? — я пытаюсь вернуться в реальность, пока Рома продолжает удерживать меня на руках.
— А это разве был не он? — обвиваю снова его шею руками и целую в губы.
— Нет, Люцик. Это мы немного согрешили перед райскими вратами. Точнее, райской лестницей. Будь готова, сейчас тебя ждет сто сорок семь ступенек.
— Сколько-сколько? — я ошарашенно смотрю на Рому, который ставит меня на ноги и застегивает топ. — Ты серьезно?
— Я редко шучу, Люциферушка. Пойдем за мной.
Преодолевая приятную слабость, которая всё еще захватывает всё тело, я иду следом за Боно. Он обходит шлагбаум и кивает в сторону крутой лестницы, конец которой прячется в зеленой листве.
— Иди первая, я за тобой.
— Не хочется, я мясо ем, — не нравится мне этот человек. Глаза противные, хитрые. Не знаю, друг он Роме или просто знакомый, но мне этот тип определенно не по душе. Есть в нем что-то отталкивающее и скользкое.
— Правильно, тебе нельзя. Ты драться будешь, — ухмыляется он и наливает себе коньяк. Потом косится на Рому, который тоже идет к нам, и наливает ему вторую рюмку.
— С чего бы это? — я непонимающе смотрю на мужчину.
— А то ты не знаешь, — скалится он, усиливая к себе отвращение.
— Поясни.
— Ты что, подруга, меня не помнишь? — в глазах Дэна мелькает удивление.
Видя, что я смотрю на него непонимающе, он обиженно обращается к Роме.
— Твоя мадам мне чуть сотряс сумкой не устроила и ещё не помнит!
— От тебя не убудет, — машет рукой Рома, утягивая меня за собой, — одним больше, одним меньше. Я на пару часиков отлучусь с Никой. К 21 вернемся, — он игнориует рюмку коньяка и ведет меня к выходу. Как только мы выходим на улицу, я набрасываюсь на него с расспросами.
— Я ударила Дэна на проспекте?
— Ага, — подтверждает Боно, — странно, что ты его не узнала. Он у нас парень колоритный. Такого грех забыть. Не знал, что у тебя проблемы с алкоголем.
Он хитро щурится и снова закуривает сигарету. Рома много курит.
— А кого я поцеловала? — я торопливо семеню за ним к машине. Меня распирает от любопытства.
— Люцифер, я ужасный собственник, — он поворачивается ко мне, сжимая талию, шепчет на ухо, — и мне очень не нравятся разговоры о том, что ты с кем-то, кроме меня, целовалась. Мне бы хотелось, чтобы я как стал твоим первым мужчиной, так и остался последним. Ты понимаешь меня?
По телу бегут мурашки от его шепота. Четыре года назад Рома стал моим первым мужчиной, пленив своей харизмой, желанием и страстью. Он стал тем, в кого я влюбилась с первого взгляда, растворившись и отдавшись полностью. И сейчас он заявляет на меня свои права, не желая ни с кем делить. Мне приятно.
— Мы уезжаем? — я замечаю, что он включает автозапуск на автомобиле и открывает передо мной дверь.
— Мы сейчас немного отъедем, я же обещал показать тебе рай, ты помнишь?
— Что еще за рай, Ром? — подхожу к нему, отбирая сигарету.
— Самый настоящий, Ник. Ты там не была ни разу? Непорядок, — он обнимает меня одной рукой за талию, в то время как второй убирает волосы с лица.
Боно
Таймер останавливается, и кто-то заботливый нажимает на mute. Сын или Доминика. Мне предлагают выбор, который я сделать никогда не смогу. Я не могу рисковать и не воспринимать слова своего собеседника всерьез после увиденных фото. Везде, где речь идет о дорогих мне людях, нельзя быть легкомысленным. На сердце копится груз, добивая осознанием, что мы с Доминикой не можем быть вместе.
Я корю себя за слабость и инстинкты собственника, из-за которых подписываю своей любимой смертный приговор. Ненавижу себя, потому что в данной ситуации не могу ничего сделать. У Руслана есть запись разговора и номер, но отследить абонента не получается, он хорошо подготовился. У меня есть время до утра, чтобы попрощаться с моей девочкой и сделать выбор, который, возможно, никогда себе не смогу простить.
— У тебя серьезно с Никой? — голос Дэна вырывает меня из размышлений. Вздрогнув, я поворачиваюсь к Люцику, которая о чем-то болтает с Августиной, трогая свои покрасневшие щеки. Меня обсуждают, кто бы сомневался.
— Секс можно считать чем-то серьезным? — я даже не замечаю, как сигарета дотлевает без единой затяжки.
— Хватит тебе, — хлопает меня по плечу друг, — я же вижу, как ты на нее смотришь. Я видел сегодня днем всё своими глазами, ты за нее убить готов.
— Знать бы, кого убивать, — грустно ухмыляюсь, доставая новую сигарету.
Дэн смотрит в сторону девушек, даря своей взгляд, полный тоски, и, тяжело вздохнув, протягивает:
— Тебе хорошо. Нашел ту, которую любишь. А я до сих пор не могу Таньку забыть.
— Прекрати, не стоит начинать, — устало отвечаю, — ты же любил свою, как её, стерву, которая сумела тебя окольцевать на несколько лет.
— Это всë не то, Ром. Это всë не то. В попытках забыть одну я пробовал многих, создавая иллюзию, но ни одна не заменила мне мою Танюху. Никто так и не смог заполнить пустоту.
Я знаю, о чем он. Точнее, о ком. Таня Цветнова, или Цветочек. Самый улыбчивый и добрый человечек, которого я видел в своей жизни. Девчонка, сумевшая растопить сердце Дениса и сделать его счастливым. Ребята встречались два года, но их отношения не имели шанса.
И к этому причастен я.
Как сейчас помню тот день: дождь, я с суток и звонок Дениса, который заставил меня развернуть автомобиль и рвануть за город. Тогда передо мной встал выбор: лучший друг или его девушка.
Я залетел в горящий дом, задыхаясь от дыма. У меня было несколько секунд на то, чтобы принять решение. Уши слышали, как за заклинившей дверью бьется девчонка, но помочь я ей не мог. С трудом у меня получилось вытащить Дэна, который находился в бессознательном состоянии, но за Цветочком вернуться я не смог. У нее не было шансов. Выбирая между гарантированным спасением лучшего друга и вероятным — девушки, я выбрал первый вариант, обретя себе таким способом врага на долгие шесть месяцев. Денис не общался со мной, считая, что я поступил неправильно. Один раз в палате он высказал мне, что нужно было спасать ее, а не его, и свел все общение на нет.
Сейчас мы общаемся, но всё равно я чувствую: он не забыл.
— Да нет, не начинаю. Ты тогда поступил правильно. По-своему правильно. Я бы сделал так же, — искренне отвечает друг, и я удивленно кошусь на него, проверяя правдивость сказанного, — я простил тебя.
— Спасибо, — усмехаюсь, прикусывая губу. Вселенная мне сегодня напоминает, что бумеранг возвращается и нужно делать выбор, только уже не за других, а за себя.
Паранойя. Она — моё безумие, которое граничит с блаженством. Причина злости и постоянных мыслей. Что в ней такого, что я думаю о ней неустанно? Что эта бестия делает со мной, что мне даже думать не хочется о других? В памяти только ее запах, а губы требуют ее снова и снова, как мозг наркомана — дозу.
Ведьма.
И сейчас она смотрит своими шельмовскими глазами, непонимающе хлопает пушистыми ресницами, а с губ срывается искренний вопрос:
— Что еще за рай?
— Самый настоящий, Ник, — голос садится и хрипит. — Ты ни разу не была там? Непорядок.
Обнимаю её за талию, притягивая к себе, и тянусь рукой к лицу, чтобы убрать мешающие волосы.
А губы уже тянутся к ней, набрасываются с жадностью на алый рот, срывая невинный стон. Руки сжимают талию с такой силой, что мне самому страшно, вдруг сейчас сломаю Люцифера. А Ника в ответ рвется ко мне поцелуем, закапываясь своими пальчиками в жесткие волосы.
Рядом с ней теряется контроль, и мне сложно противостоять единственному желанию: оказаться внутри нее, ощутить, какая она узкая и отзывчивая, хотя бы в последний раз. Моя девочка, которая создана для меня. Мое безумие, рядом с которым я напрочь забываю, кто я и зачем здесь.
— Люцик, — шепчу ей прямо в губы, — поехали отсюда к чертовой матери, или прямо тут изнасилую.
Девушка слишком быстро кивает и прыгает в машину. Наши мысли сходятся. Я отъезжаю подальше от дворов, паркуясь напротив шлагбаума. Поворачиваюсь к Люциферу и сталкиваюсь со взглядом кошки, которая смотрит на валерьянку. Я вижу её томный взгляд, расширенные зрачки и то, как она прикусывает нижнюю губу. Она делает это настолько сексуально, что в паху сразу начинает ныть и мозг практически отключается.
Ни одной разумной мысли, только желание обладать ею. Полностью, целиком. Почувствовать, какая она влажная, и оказаться внутри, распаляться от ее поцелуев и сгорать дотла от стонов.
Сил сдерживаться больше не остается. Выхожу из машины, на автомате сканируя обстановку. Тут никого не бывает, нам никто не помешает.
Открыв дверь с правой стороны, вытаскиваю Нику из машины и сразу притягиваю к себе, ища на ощупь нежные губы. Углубляю поцелуй, подхватывая невесомое тело под ягодицы, зажимая между авто и своим телом.
Я чувствую свою дрожь, которой заражается и Ника, впопыхах сдирая с меня майку, чтобы оставить полосы от когтей. Расстегиваю замок на топе, нападая с поцелуями на красивую грудь с дерзко стоящими сосками. Хочется до боли сжимать ее набухщие горошины, ощущая, как она в ответ крепче сжимает бедрами мой торс. Вжимать ее сильнее в машину, показывая свое желание и нетерпение.
Нить контроля лопается, когда провожу по внутренней стороне бедра и дохожу до ее складочек, которые истекают соками. Убираю торопливо кружево с промежности, освобождая себе путь, дрожащей рукой расстегивая ремень. Чуть не забываю о резине, которая, как влитая, садится на болезненный стояк. Одним толчком вхожу в неё.
Ника сжимает пальцы на моей спине, впиваясь когтями в кожу, и протяжно стонет, толкаясь навстречу бедрами. В глазах мутнееет от кайфа, когда эластичные стенки сжимают меня. Снова набрасываюсь на открытую шею, нагло клеймлю, оставляя засосы на нежной коже. Грубо вбиваюсь в неё, активно работая бедрами.
Мы соскучились друг по другу, хотя были весь день вместе, и сейчас мечтаем о скорой разрядке, чтобы вернуть себе способность мыслить. А пока в воздухе витает аромат похоти и страсти, сопровождаемый сексуальными стонами и глухим рыком.
Последний раз толкнувшись в ней, замираю, запечатлев на губах нежный поцелуй. Запал позади, его сменяет нежность. Гостья, которая еще больше пугает меня.
Нежность, трепет, желание просто побыть рядом… Несовместимые понятия для меня, с которыми я не был знаком до Ники. Они приходили единожды: четыре года назад и сейчас.
Эта сумасшедшая окончательно приворожила меня, без нее я уже не смогу.
Глава 33
Ника
— Рыба моя, теперь я могу показать тебе рай? — я пытаюсь вернуться в реальность, пока Рома продолжает удерживать меня на руках.
— А это разве был не он? — обвиваю снова его шею руками и целую в губы.
— Нет, Люцик. Это мы немного согрешили перед райскими вратами. Точнее, райской лестницей. Будь готова, сейчас тебя ждет сто сорок семь ступенек.
— Сколько-сколько? — я ошарашенно смотрю на Рому, который ставит меня на ноги и застегивает топ. — Ты серьезно?
— Я редко шучу, Люциферушка. Пойдем за мной.
Преодолевая приятную слабость, которая всё еще захватывает всё тело, я иду следом за Боно. Он обходит шлагбаум и кивает в сторону крутой лестницы, конец которой прячется в зеленой листве.
— Иди первая, я за тобой.