Не ложись поздно

Но если я скажу правду… расскажу, что в доме побывал демонический гость… Бренда, скорее всего, не поверит. Решит, что у меня не все дома – и прощай работа.

А работа мне нужна. Очень нужна.

– Да, – сказала я. – Никаких проблем. Все прошло гладко. Гарри – само очарование.





23




Мама не спала – дожидалась меня. Я нашла ее в гостиной: одетая, как обычно, в серую фланелевую рубашку, она сидела перед надрывающимся телевизором, по которому крутили старый фильм с Дензелом Вашингтоном. Мама – его большая фанатка. Готова пересматривать фильмы с ним бесконечно. Вообще без разницы какие.

– Мам, что так громко? – спросила я, зажав уши.

– Чтобы не уснуть, – отвечала она. – Хотела тебя дождаться, послушать, как прошел первый рабочий день.

О господи…

Она взяла пульт и приглушила звук. На столике у ее кресла стоял высокий стакан со светлым пивом. Мама не любит крепких напитков и пьет только легкое пиво. Сделав большой глоток, она поправила перевязь на руке.

– Ну что? Выкладывай. Как все прошло?

Я не выдержала. Я знала, что не стоит говорить ей всю правду. В конце концов, я даже от Бренды Харт ее утаила. Тем не менее я упала в кресло напротив маминого, и все случившееся выплеснулось из меня потоком слов. По-моему, я ни разу не прервалась, даже чтобы перевести дух.

По ходу моего рассказа мамино лицо все сильнее вытягивалось. Она взяла стакан, но не сделала ни глотка – так и замерла с ним в руке, внимая моей страшной истории.

Закончив, я откинулась в кресле и, тяжело дыша, уставилась на маму, ожидая ее реакции.

Мама поставила стакан и подалась вперед, вцепившись здоровой рукой в подлокотник. Она напряженно вглядывалась в мое лицо.

– У него была морда чудовища? – произнесла она наконец. – Вроде демона? Ты имеешь в виду, что он был в маске для Хеллоуина?

– Нет… не знаю, – промямлила я. – Это должна была быть маска, верно? Нет, ну я понимаю, что Фиар-стрит – вроде как стремное местечко, но, черт возьми, не может быть, чтобы там демоны по домам шастали!

Мама тяжело вздохнула.

– И ты говоришь, что он выпрыгнул в окно? Ты видела, как он это сделал?

Внезапно я поняла, к чему этот допрос.

– Не веришь, да? – Я вскочила. – Ты думаешь, что это была очередная галлюцинация. Думаешь, у меня опять глюки, да? Да?

– Лиза, присядь, – указала мама на кресло. – Пожалуйста. Садись. Мне кажется, что ты, возможно, слишком рано взялась за работу.

– Мам, не начинай…

– Слишком рано, – повторила она, покачав головой. – Уж прости, Лиза.

– Мам, пожалуйста. Я знаю, что я видела.

– Лиза, послушай меня, – продолжала мама, избегая моего взгляда. – Если ты до сих пор видишь глюки, я… я считаю, что тебе нужно бросить работу.

– Не вижу я никаких глюков!!! – Я опять вскочила, всплеснув руками. При этом я задела рукой настольную лампу и смахнула ее со стола.

Лампа грохнулась на пол – осколки так и брызнули.

– О не-е-ет, – простонала я.

Маму аж перекосило от ужаса.

– Совсем взбесилась! – завопила она. – Видишь, о чем речь? Смотри, что ты наделала! Ты не отвечаешь за себя. Совсем не отвечаешь. Тебе лечиться надо!

Моя грудь судорожно вздымалась.

– Это вышло нечаянно. Тупо нечаянно! – рявкнула я. – Забей ты на эту лампу. Я знаю, что я видела в этом доме, мама. Перестань убеждать меня в том, что я сумасшедшая.

– Я так не говорила, Лиза. Вдохни поглубже. Постарайся успокоиться. Никаких сомнений, ты по-прежнему видишь глюки.

– Мама, Гарри тоже его видел! – закричала я. – Я не сумасшедшая! Я не вообразила его! Гарри тоже его видел!


Мама моргнула. На ее лице отразилось напряженное раздумье.

– Мальчик тоже его видел? Он видел человека с демоническим лицом?

– Ну-у… нет, – призналась я. – То есть Гарри сказал, что он кого-то слышал. Он не видел его. Там было слишком темно. Но он его слышал. Слышал, как тот вошел в комнату.

Мама смотрела на меня, не говоря ни слова, но я могла прочесть ее мысли. По лицу было видно, что она мне не верит.

– Я не сумасшедшая, мама! Ты должна мне поверить!

– И все-таки, Лиза, остановись и подумай, – мягко сказала мама. Она не выносит, когда я поднимаю крик. – Это бессмыслица. Было поздно. Ты была уставшая. И тебе привиделось…

– Замолчи! – рявкнула я. – Замолчи! Просто замолчи! Если ты мне не веришь, кто-нибудь да поверит! Так что замолчи и оставь меня в покое!

Стиснув зубы до боли, я вихрем вылетела из гостиной, потрясая кулаками и хрустя осколками разбитой лампы. Меня одолевали гнев, разочарование и щемящее одиночество.

Когда я была у лестницы, собираясь подняться к себе, мама выглянула из гостиной. Даже отсюда я видела слезы у нее на щеках.

– Лиза, тебе не одной пришлось тяжко, – дрожащим голосом проговорила она. – Мы остались вдвоем, только ты да я. Твоего отца не стало. Нам нужно держаться вместе.

Я знала, что должна попросить прощения. Что должна хотя бы попытаться усмирить свой гнев. Знала, что по совести надо поступить именно так… но я не могла.

– Как мы можем держаться вместе, если ты не веришь ни одному моему слову?

Ответа я ждать не стала. Не хотела слушать. Отвернувшись, я побежала по лестнице в свою комнату, перепрыгивая через ступеньки.

Захлопнув за собой дверь, я кинулась на постель. Потом достала из сумочки телефон.

Мне нужен кто-то, кто мне поверит.

Кто-то, кто не примет меня за чокнутую.

Я набрала номер Нейта. Он ответил после второго гудка.

– Лиза? В чем дело?

Я рассказала всю историю сначала. Дойдя до незваного гостя с демоническим лицом, я услышала, как Нейт вздохнул.

– Лиза, у тебя ужасный голос. Передохни. Тебе правда нужно остыть.

– Ты мне тоже не веришь, да, Нейт?

Молчание. Потом он сказал:

– Почему бы мне не подъехать? Может, это было бы кстати? Может, тебе нужна компания? Я хоть сейчас.

– Ты не веришь мне, да? – настаивала я. – Тоже считаешь, что я свихнулась. Да, Нейт? Отвечай!





24




Обычно, пока я говорю, доктор Шейн сидит за своим стеклянным столом, постукивая по нему карандашом или пожевывая ластик. Однако сегодня она прохаживалась вдоль занавешенного окна, которое занимает в ее кабинете целую стену. На ней была длинная летняя плиссированная юбка голубого цвета и белая блузка с длинными рукавами и открытым воротом. Золотой медальон на цепочке покачивался в такт шагам.

Она кивала, слушая мой рассказ о первом вечере в доме Гарри, но лицо ее оставалось непроницаемым. Стоило мне дойти до демонической твари, выпрыгнувшей в окно, как доктор Шейн остановилась и скрестила руки на груди.

Я закончила свой рассказ на том, как нашла мальчика в стенном шкафу и решила ничего не говорить его матери. Доктор скользнула обратно в кресло и придвинулась поближе к столу. Склонившись над желтым блокнотом, она написала несколько строчек.

Я ждала, что она скажет.

Неужели она не поверит, что я все видела наяву, как и мама с Нейтом?

Наконец доктор Шейн подняла голову и отложила карандаш.

– Нужно время, Лиза, – вымолвила она.

Я уставилась на нее. Значит, она мне тоже не верит?

– Твой мозг пережил ужасный шок, – продолжала доктор Шейн. – Результатом, как мы обе знаем, стали красочные ночные кошмары. Порой они становятся настолько выразительными, что кажется, будто они воплотились в реальность.