Навия. Проклятие
Часть 2 из 18 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Даже не буду спрашивать, что произошло, не хочу выслушивать новое вранье, – продолжал хирург. – На этот раз хоть ранение нормальное, пулевое. Но завтра вам придется общаться с дознавателями, и разговор, предвижу, будет нелегкий.
– Меня могут арестовать? – задергалась я.
Вот в самом деле, будто мало тысячелетней старухи, объявившей на меня охоту, и прочих неприятностей. Швырнут за решетку – и что тогда делать? Разве что Орлик-Артур вытащит, но ему же сперва нужно окрепнуть.
– Неважно, – перебила я уже открывшего рот завотделением, отчего его брови изумленно поползли вверх. – Сама разберусь. Я только хотела узнать, как там Артур. К нему не пускают до утра…
Что-то неуловимо изменилось в лице Льва Аркадьевича, взгляд вдруг стал вроде как потерянным… или даже обиженным. И мне это не понравилось настолько, что сердце сперва оборвалось и провалилось куда-то, потом задергалось во всех направлениях, как йо-йо.
– Вы полагаете, можно сбегать из больницы с таким серьезным ранением? Без конца тревожить рану без последствий? – спросил он резко, сердито. И так и впился в меня глазами.
– Я… я ничего не полагаю. А что слу…
– Ваш знакомый умер, – рубанул хирург. – В третий раз мы оказались бессильны ему помочь.
Кажется, я тоже умерла, оцепенела и перестала дышать. Не было никакого смысла в дыхании… вообще ни в чем больше не было смысла.
– Нет. Что вы, нет, это невозможно. Он же очень сильный, Ор… то есть Артур. Это ошибка.
– Тем обидней. У него был шанс выкарабкаться, а он им не воспользовался.
А в следующий миг доктор уже нависал надо мной и подносил к моим губам мензурку. Но как же я оказалась на диване? Похоже, все-таки отключилась.
– Может, вам поехать домой? Свой-то адрес вы помните? – спросил хирург без издевки, голосом глухим и печальным.
Я помотала головой:
– Нет. В смысле помню, но не поеду.
– Хорошо, но тогда договоримся так: вы возвращаетесь в палату и немедленно ложитесь спать. Сестра даст вам успокоительное, я распоряжусь. Если что – я в своем кабинете до утреннего обхода, сестра покажет. Дознаватель появится часам к девяти, но, возможно, вы захотите сперва поговорить со мной. Поговорить – это значит честно рассказать, что происходит вокруг вас, – уточнил он.
– Я поняла.
Попыталась встать – и не почувствовала ног. Все было как-то нереально, будто я просто заснула в Сашкиной палате и мне приснился кошмар. Если бы так… но я все равно не верю. Орлик столько раз умирал, что все разговоры о его смерти следует приравнять к дурацким шуткам.
Кажется, старый доктор хотел меня проводить, но я отстранилась, собрала в кулак все жалкие остатки мужества и побрела в указанном направлении. На автомате дошла до нашей палаты, дежурная сестра куда-то исчезла, оставив лампу гореть. Открыла со всеми предосторожностями дверь, но напрасно старалась – Сашка все равно не спал. Полусидел в кровати, неудобно опираясь головой о высокую спинку, и смотрел на меня. Окно палаты выходило на ярко освещенный проспект, так что, даже прикрыв дверь, я различила этот вопрошающий взгляд.
– Навещала Артура? – В его тоне было скорее утверждение, чем вопрос.
Я помотала головой, боясь даже касаться этой темы:
– Нет, просто выходила проветриться. На заведующего отделением неудачно напоролась.
– Ясно. Слушай, планы меняются, – сказал Дятлов, вытащил из-под одеяла здоровую руку и помахал зажатым в ней мобильником. – Там Вилли подъехал, ждет тебя на стоянке у больницы. Приглашает к себе на новоселье, одним словом.
– Никуда я не поеду! – возмутилась я. – Ты сам просил, чтобы никуда от тебя не уходила, я слово дала!
У моего друга сделался виноватый вид.
– Ну, это я был не в себе малость, вот и погорячился. Торжественно избавляю тебя от данной клятвы. Тебе нужно отдохнуть, а ты же наверняка спать тут боишься.
Я с удивлением поняла, что даже не вспомнила о своей жутко неудобной особенности. Слишком много всего произошло, и мой прежний кошмар уже не имел особого значения. Хотя, может, уйти из больницы в самом деле стоило, пока не загремела в полицию. Или не свела с ума заглянувшую некстати медсестру.
– А Кимка где, тоже у Вилли? – задала я вопрос.
– Нет, конечно, она дома давно. Вил ее отвез, потом скинул мне эсэмэску, что готов тебя забрать. Я сразу вызвал его сюда, а ты гуляешь где-то. Так что давай в темпе на выход.
– Значит, мы у него там будем только вдвоем? Это ничего? – уточнила я.
– Да ладно, он же твой, как там, пасынок! – развеселился Сашка.
Вообще-то я совсем другое имела в виду. Например, не боится ли Дятлов, что Вилли вдруг решит поскорее переправить меня в Блишем и найдет для этого железобетонные аргументы. Но если Саня другу настолько доверяет, то мне чего волноваться.
Я наклонилась, чтобы поцеловать Сашку. Странный вышел поцелуй, куда-то в переносицу, – я метила в лоб, а Сашка-то подставлял губы. Но я была не в состоянии целовать его сейчас, как прежде. К двери я почти бежала.
Медсестра все еще где-то гуляла, и это к лучшему. Меня преследовало неприятное чувство, что хирург не отпустил бы меня: охота ему объясняться с полицией. Почти добежала до двери в отделение, нащупала замок-защелку, открыла – и была такова. Правда, уже сбегая по лестничным пролетам сообразила, что даже не знаю, где осталась моя куртка, но это не имело особого значения.
Вилли посигналил, едва я выскочила за шлагбаум. Я впервые видела его за рулем, раньше нас всегда возил молодой смешливый водитель, ничуть не комплексующий по поводу того, что катает золотую молодежь примерно своего возраста. Да и машина была другая, не внедорожник.
– Как ты? – Вил сразу уловил, что со мной все совсем не в порядке. – Держишься?
– Стараюсь…
– Саша как? Не хуже, чем пытается это представить по телефону?
– Он выкарабкается.
– Тогда я спокоен.
И больше по пути Вилли никаких вопросов не задавал, понял, что мне не до них. Я же делала вид, будто задремала, потому что все силы уходили на то, чтобы не завыть в голос. Едва отмечала про себя, что вот мы покинули город, едем по шоссе прочь от Питера, потом свернули на ответвление дороги и минут через пять машина затормозила. Я разлепила глаза, увидела в темноте, как поднимается блистающий разноцветными огоньками шлагбаум на въезде в поселок.
Новый дом Вилли был еще больше прежнего, двухэтажный, с мансардой. А участок и вовсе огромный. Между клумбами и веточными горками петляла рыжая дорожка с подсветкой. Вдоль забора выстроились в ряд важные голубые ели, над широким крыльцом елочной игрушкой сиял желтый шар-фонарь.
Внутри Вил первым делом отвел меня в ванную комнату, где центральную часть пространства занимала стилизованная под старину янтарного цвета ванна на ножках. Но я воспользовалась душевой кабинкой, вышла закутанная в большой теплый халат – дрожь колотила даже после горячих струй. Мимоходом подумала, что тут все же кто-то жил прежде, может, те ребята-всадники, что погибли, защищая нас с Ингой. Были ли среди них знакомые? Нет, не нужно мне этого знать.
Вилли дожидался меня в столовой, у него уже все было приготовлено. Поставил передо мной чашку с чаем и глубокую пиалу, накрытую сверху блюдцем. Я замотала головой:
– Есть не хочу, только пить.
– А ты попробуй.
Он снял блюдце, и я ощутила удивительно знакомый запах. В пиале оказалась вроде как каша из мелких золотистых зернышек.
– Манна, – пробормотала я.
Один из немногих продуктов, который добывался в Нутряном мире, необыкновенно сытная крупа, возвращающая силы больному и ослабленному. Я выдавила улыбку и положила ложку в рот. Теплая волна щекотнула нёбо, растеклась по всему телу. Я перестала дрожать и даже закатала рукава необъятного халата.
– Как Кимка? – нарушила я молчание.
Вил, кажется, твердо решил меня не дергать, а может, просто думал о своем. Но сразу ответил:
– С ней все в порядке, по счастью, она не успела толком испугаться. Вот ее родители – да.
Я вопросительно вскинула голову.
– Лина выскочила в подъезд в тапках и халате, хотела убедиться, что я снова не задремал где-нибудь на ступеньках или в лифте. А там, похоже, уже стерегли бабуля и какое-то существо из Ашера, из тех, кто умеет вводить в транс. Увезли на квартиру Инги и ее сестры, и Лина почти ничего не осознавала, пока я не приехал за ней. Кстати, с сестрой, со Светланой, тоже все в порядке, нашел ее запертой в ванной. Но она-то знала о существовании другого мира, так что была не столько потрясена, сколько испугалась вторжения грубой силы.
– Слава богу!
– Да. Но Кимы уже успели связаться с полицией. Пришлось брать вину на себя, придумывать целую историю, почему я вероломно похитил их дочь, просить прощения. Простили.
– Но ты рассказал Лине… хоть частично?
– Да почти все рассказал, раз повод подвернулся, – широко и довольно улыбнулся парень.
– И как она? В шоке?
– Да еще в каком… от нас, то есть от меня, конечно же. Сказала, что это шовинизм и неуважение, и нужно было объяснить ей все после той, э-э, роковой ночевки в твоей квартире. И она не попала бы в больницу, не получила репутацию законченной психопатки и не сократила годы жизни своим родителям. Это в кратком пересказе.
– Может, Кимка и права, – сказала я, испытывая внутреннее удовлетворение от того, что моей вины перед подругой не было.
– Возможно. Но я не мог ей рассказать, потому что чувствовал, что что-то назревает. Хотел удержать ее в стороне, но неудачно, как оказалось. – Он помолчал, внимательно вгляделся в меня и спросил: – Пойдешь спать, Дея? Или лучше звать тебя Даной? Как тебе привычнее? Я уже приготовил комнату и очень надеюсь, что ты поживешь тут некоторое время. Дом большой, два крыла почти наглухо изолированы друг от друга, так что тебе будет спокойно.
Я хотела поблагодарить и попросить посидеть со мной еще немного, потому что даже представить не могла, как останусь одна. Но, к моему ужасу, вместо слов из горла вырвался сперва клекот, потом сухие рыдания. Вилли побелел и подскочил ко мне.
– Что?!
– Артур умер, – просипела я вмиг разодранным горлом.
Кажется, Вил даже не сразу понял, о ком я говорю, все его тревоги лежали в другой плоскости. Только потом отреагировал:
– Кныш? Не может этого быть. Не верю.
– Я тоже, но это сказал хирург, который его оперировал. Сказал, что после последнего побега из больницы они не сумели…
Я больше не рыдала, только лихорадочно тряслась. Вил молчал, о чем-то размышляя, потом сказал:
– Дана, когда я передавал Артура врачам неотложки, он рвался защищать тебя, нам пришлось хором умолять его съездить на перевязку. Он послушался, но спросил мой адрес. Думаю, как только его привели в относительный порядок, Кныш немедленно прибегнул к своим приемам, причем на этот раз исчез из больницы так, чтобы его даже не хватились. Просто внушил врачам, что о нем больше беспокоиться не нужно.
Не знала, что надежда может так обжигать изнутри. Господи, о чем я только думала! Это же так очевидно!
– Значит, он сейчас ищет нас? Ведь этот адрес он не знает?
– Тебе необходимо отдохнуть, – мягко заметил Вилли. – Кныш нигде не пропадет, а я немедленно отправлю сукра на его поиски. И, Дана, – он поднял руку, предупреждая мои мольбы, – подлунный сукр справится лучше нас всех, вместе взятых, а тебе нужно восстановить силы.
Я внутренне с ним согласилась, хотя готова была бегать по городу до изнеможения, искать, искать, потому что это легче ожидания. Но в реальности я с трудом удерживала себя в положении сидя и пару раз едва не выронила телефон, пока набирала Орлика. Номер был отключен. Это, конечно, ничего не значило, но… Меня снова затрясло. Вилли положил ладони мне на плечи, дождался, когда я подниму на него глаза, и спросил:
– Это ведь Орлик, верно?
– Меня могут арестовать? – задергалась я.
Вот в самом деле, будто мало тысячелетней старухи, объявившей на меня охоту, и прочих неприятностей. Швырнут за решетку – и что тогда делать? Разве что Орлик-Артур вытащит, но ему же сперва нужно окрепнуть.
– Неважно, – перебила я уже открывшего рот завотделением, отчего его брови изумленно поползли вверх. – Сама разберусь. Я только хотела узнать, как там Артур. К нему не пускают до утра…
Что-то неуловимо изменилось в лице Льва Аркадьевича, взгляд вдруг стал вроде как потерянным… или даже обиженным. И мне это не понравилось настолько, что сердце сперва оборвалось и провалилось куда-то, потом задергалось во всех направлениях, как йо-йо.
– Вы полагаете, можно сбегать из больницы с таким серьезным ранением? Без конца тревожить рану без последствий? – спросил он резко, сердито. И так и впился в меня глазами.
– Я… я ничего не полагаю. А что слу…
– Ваш знакомый умер, – рубанул хирург. – В третий раз мы оказались бессильны ему помочь.
Кажется, я тоже умерла, оцепенела и перестала дышать. Не было никакого смысла в дыхании… вообще ни в чем больше не было смысла.
– Нет. Что вы, нет, это невозможно. Он же очень сильный, Ор… то есть Артур. Это ошибка.
– Тем обидней. У него был шанс выкарабкаться, а он им не воспользовался.
А в следующий миг доктор уже нависал надо мной и подносил к моим губам мензурку. Но как же я оказалась на диване? Похоже, все-таки отключилась.
– Может, вам поехать домой? Свой-то адрес вы помните? – спросил хирург без издевки, голосом глухим и печальным.
Я помотала головой:
– Нет. В смысле помню, но не поеду.
– Хорошо, но тогда договоримся так: вы возвращаетесь в палату и немедленно ложитесь спать. Сестра даст вам успокоительное, я распоряжусь. Если что – я в своем кабинете до утреннего обхода, сестра покажет. Дознаватель появится часам к девяти, но, возможно, вы захотите сперва поговорить со мной. Поговорить – это значит честно рассказать, что происходит вокруг вас, – уточнил он.
– Я поняла.
Попыталась встать – и не почувствовала ног. Все было как-то нереально, будто я просто заснула в Сашкиной палате и мне приснился кошмар. Если бы так… но я все равно не верю. Орлик столько раз умирал, что все разговоры о его смерти следует приравнять к дурацким шуткам.
Кажется, старый доктор хотел меня проводить, но я отстранилась, собрала в кулак все жалкие остатки мужества и побрела в указанном направлении. На автомате дошла до нашей палаты, дежурная сестра куда-то исчезла, оставив лампу гореть. Открыла со всеми предосторожностями дверь, но напрасно старалась – Сашка все равно не спал. Полусидел в кровати, неудобно опираясь головой о высокую спинку, и смотрел на меня. Окно палаты выходило на ярко освещенный проспект, так что, даже прикрыв дверь, я различила этот вопрошающий взгляд.
– Навещала Артура? – В его тоне было скорее утверждение, чем вопрос.
Я помотала головой, боясь даже касаться этой темы:
– Нет, просто выходила проветриться. На заведующего отделением неудачно напоролась.
– Ясно. Слушай, планы меняются, – сказал Дятлов, вытащил из-под одеяла здоровую руку и помахал зажатым в ней мобильником. – Там Вилли подъехал, ждет тебя на стоянке у больницы. Приглашает к себе на новоселье, одним словом.
– Никуда я не поеду! – возмутилась я. – Ты сам просил, чтобы никуда от тебя не уходила, я слово дала!
У моего друга сделался виноватый вид.
– Ну, это я был не в себе малость, вот и погорячился. Торжественно избавляю тебя от данной клятвы. Тебе нужно отдохнуть, а ты же наверняка спать тут боишься.
Я с удивлением поняла, что даже не вспомнила о своей жутко неудобной особенности. Слишком много всего произошло, и мой прежний кошмар уже не имел особого значения. Хотя, может, уйти из больницы в самом деле стоило, пока не загремела в полицию. Или не свела с ума заглянувшую некстати медсестру.
– А Кимка где, тоже у Вилли? – задала я вопрос.
– Нет, конечно, она дома давно. Вил ее отвез, потом скинул мне эсэмэску, что готов тебя забрать. Я сразу вызвал его сюда, а ты гуляешь где-то. Так что давай в темпе на выход.
– Значит, мы у него там будем только вдвоем? Это ничего? – уточнила я.
– Да ладно, он же твой, как там, пасынок! – развеселился Сашка.
Вообще-то я совсем другое имела в виду. Например, не боится ли Дятлов, что Вилли вдруг решит поскорее переправить меня в Блишем и найдет для этого железобетонные аргументы. Но если Саня другу настолько доверяет, то мне чего волноваться.
Я наклонилась, чтобы поцеловать Сашку. Странный вышел поцелуй, куда-то в переносицу, – я метила в лоб, а Сашка-то подставлял губы. Но я была не в состоянии целовать его сейчас, как прежде. К двери я почти бежала.
Медсестра все еще где-то гуляла, и это к лучшему. Меня преследовало неприятное чувство, что хирург не отпустил бы меня: охота ему объясняться с полицией. Почти добежала до двери в отделение, нащупала замок-защелку, открыла – и была такова. Правда, уже сбегая по лестничным пролетам сообразила, что даже не знаю, где осталась моя куртка, но это не имело особого значения.
Вилли посигналил, едва я выскочила за шлагбаум. Я впервые видела его за рулем, раньше нас всегда возил молодой смешливый водитель, ничуть не комплексующий по поводу того, что катает золотую молодежь примерно своего возраста. Да и машина была другая, не внедорожник.
– Как ты? – Вил сразу уловил, что со мной все совсем не в порядке. – Держишься?
– Стараюсь…
– Саша как? Не хуже, чем пытается это представить по телефону?
– Он выкарабкается.
– Тогда я спокоен.
И больше по пути Вилли никаких вопросов не задавал, понял, что мне не до них. Я же делала вид, будто задремала, потому что все силы уходили на то, чтобы не завыть в голос. Едва отмечала про себя, что вот мы покинули город, едем по шоссе прочь от Питера, потом свернули на ответвление дороги и минут через пять машина затормозила. Я разлепила глаза, увидела в темноте, как поднимается блистающий разноцветными огоньками шлагбаум на въезде в поселок.
Новый дом Вилли был еще больше прежнего, двухэтажный, с мансардой. А участок и вовсе огромный. Между клумбами и веточными горками петляла рыжая дорожка с подсветкой. Вдоль забора выстроились в ряд важные голубые ели, над широким крыльцом елочной игрушкой сиял желтый шар-фонарь.
Внутри Вил первым делом отвел меня в ванную комнату, где центральную часть пространства занимала стилизованная под старину янтарного цвета ванна на ножках. Но я воспользовалась душевой кабинкой, вышла закутанная в большой теплый халат – дрожь колотила даже после горячих струй. Мимоходом подумала, что тут все же кто-то жил прежде, может, те ребята-всадники, что погибли, защищая нас с Ингой. Были ли среди них знакомые? Нет, не нужно мне этого знать.
Вилли дожидался меня в столовой, у него уже все было приготовлено. Поставил передо мной чашку с чаем и глубокую пиалу, накрытую сверху блюдцем. Я замотала головой:
– Есть не хочу, только пить.
– А ты попробуй.
Он снял блюдце, и я ощутила удивительно знакомый запах. В пиале оказалась вроде как каша из мелких золотистых зернышек.
– Манна, – пробормотала я.
Один из немногих продуктов, который добывался в Нутряном мире, необыкновенно сытная крупа, возвращающая силы больному и ослабленному. Я выдавила улыбку и положила ложку в рот. Теплая волна щекотнула нёбо, растеклась по всему телу. Я перестала дрожать и даже закатала рукава необъятного халата.
– Как Кимка? – нарушила я молчание.
Вил, кажется, твердо решил меня не дергать, а может, просто думал о своем. Но сразу ответил:
– С ней все в порядке, по счастью, она не успела толком испугаться. Вот ее родители – да.
Я вопросительно вскинула голову.
– Лина выскочила в подъезд в тапках и халате, хотела убедиться, что я снова не задремал где-нибудь на ступеньках или в лифте. А там, похоже, уже стерегли бабуля и какое-то существо из Ашера, из тех, кто умеет вводить в транс. Увезли на квартиру Инги и ее сестры, и Лина почти ничего не осознавала, пока я не приехал за ней. Кстати, с сестрой, со Светланой, тоже все в порядке, нашел ее запертой в ванной. Но она-то знала о существовании другого мира, так что была не столько потрясена, сколько испугалась вторжения грубой силы.
– Слава богу!
– Да. Но Кимы уже успели связаться с полицией. Пришлось брать вину на себя, придумывать целую историю, почему я вероломно похитил их дочь, просить прощения. Простили.
– Но ты рассказал Лине… хоть частично?
– Да почти все рассказал, раз повод подвернулся, – широко и довольно улыбнулся парень.
– И как она? В шоке?
– Да еще в каком… от нас, то есть от меня, конечно же. Сказала, что это шовинизм и неуважение, и нужно было объяснить ей все после той, э-э, роковой ночевки в твоей квартире. И она не попала бы в больницу, не получила репутацию законченной психопатки и не сократила годы жизни своим родителям. Это в кратком пересказе.
– Может, Кимка и права, – сказала я, испытывая внутреннее удовлетворение от того, что моей вины перед подругой не было.
– Возможно. Но я не мог ей рассказать, потому что чувствовал, что что-то назревает. Хотел удержать ее в стороне, но неудачно, как оказалось. – Он помолчал, внимательно вгляделся в меня и спросил: – Пойдешь спать, Дея? Или лучше звать тебя Даной? Как тебе привычнее? Я уже приготовил комнату и очень надеюсь, что ты поживешь тут некоторое время. Дом большой, два крыла почти наглухо изолированы друг от друга, так что тебе будет спокойно.
Я хотела поблагодарить и попросить посидеть со мной еще немного, потому что даже представить не могла, как останусь одна. Но, к моему ужасу, вместо слов из горла вырвался сперва клекот, потом сухие рыдания. Вилли побелел и подскочил ко мне.
– Что?!
– Артур умер, – просипела я вмиг разодранным горлом.
Кажется, Вил даже не сразу понял, о ком я говорю, все его тревоги лежали в другой плоскости. Только потом отреагировал:
– Кныш? Не может этого быть. Не верю.
– Я тоже, но это сказал хирург, который его оперировал. Сказал, что после последнего побега из больницы они не сумели…
Я больше не рыдала, только лихорадочно тряслась. Вил молчал, о чем-то размышляя, потом сказал:
– Дана, когда я передавал Артура врачам неотложки, он рвался защищать тебя, нам пришлось хором умолять его съездить на перевязку. Он послушался, но спросил мой адрес. Думаю, как только его привели в относительный порядок, Кныш немедленно прибегнул к своим приемам, причем на этот раз исчез из больницы так, чтобы его даже не хватились. Просто внушил врачам, что о нем больше беспокоиться не нужно.
Не знала, что надежда может так обжигать изнутри. Господи, о чем я только думала! Это же так очевидно!
– Значит, он сейчас ищет нас? Ведь этот адрес он не знает?
– Тебе необходимо отдохнуть, – мягко заметил Вилли. – Кныш нигде не пропадет, а я немедленно отправлю сукра на его поиски. И, Дана, – он поднял руку, предупреждая мои мольбы, – подлунный сукр справится лучше нас всех, вместе взятых, а тебе нужно восстановить силы.
Я внутренне с ним согласилась, хотя готова была бегать по городу до изнеможения, искать, искать, потому что это легче ожидания. Но в реальности я с трудом удерживала себя в положении сидя и пару раз едва не выронила телефон, пока набирала Орлика. Номер был отключен. Это, конечно, ничего не значило, но… Меня снова затрясло. Вилли положил ладони мне на плечи, дождался, когда я подниму на него глаза, и спросил:
– Это ведь Орлик, верно?