Навия. Проклятие

Глава шестая

Неудачная репетиция





– Дана!

– ДЯ вздрогнула, замотала головой. Где я вообще, почему лежу грудью на подоконнике, едва не вываливаясь из распахнутого окна? А на пороге комнаты стоит Дятлов, смотрит на меня внимательно и настороженно.

– Я стучал, а ты тут возишься, но голос не подаешь. Ты что, выходила погулять через окно?

– Нет… Да, – сдалась я, ощутив две насквозь мокрые меховые тряпочки на ногах.

– А кого Вилли просил окрепнуть к вечеру? Гулять по холодку – это твой способ оздоровления?

Я покачала головой, не зная, что отвечать. Врать не хотелось, да и не было сил.

– Погоди, ты чего-то испугалась? – продолжал допытываться Дятлов.

– Нет…

– Кто-то приходил, да? – Голос Сашки звучал, как перетянутая струна. – Ты что-то почувствовала… внушение? Это был он?

– Нет, просто стало очень жарко в комнате, вышла подышать, – простонала я. – И нечего сразу устраивать допрос с пристрастием.

Говорить про Орлика я не желала. Только не сегодня. Слишком много сразу появится вопросов, а я так хочу хоть немного побыть в одиночестве, обдумать то, что услышала.

Не знаю, поверил ли мне Саня, но сказал только:

– Ладно, пойду добывать тебе новые тапки и тазик с водой. И, – быстрый взгляд на валяющееся на полу одеяло с предательски торчащим мокрым краем, – одеяло тоже.

Примерно час я провалялась в комнате с выключенным светом, прикидываясь, будто сплю. На самом деле теперь, когда я знала, что Орлик жив, у меня появилась возможность думать о нем без страха и боли. Я вспоминала наше общее детство, игры на улицах Кречета, вылазки за границы города, в орешник. Куда сложнее было думать о нем сегодняшнем и совсем уж запредельно – думать о нас.

Для Орлика вроде как все просто: он уверен, что, когда воспоминания уложатся в моей голове, все лишнее отпадет само собой, я снова стану Деей, его Деей, и мы будем вместе. Так должно быть, но так не может быть, хотя бы потому, что есть Сашка. Хорошо, поставим вопрос иначе: была бы я с Орликом, не будь Дятлова?

«Да! – заголосило сердце. – С кем, если не с ним? Он мужчина всей твоей жизни, твой жребий, твой удел!»

Это так, но вот загвоздка: Орлик очень старается казаться прежним, каким был тогда, сотни лет назад. Но ведь это не так, прожитые жизни изменили его, мне ли это не понимать и не чувствовать. Он – безжалостный убийца, наемник с ожесточенным сердцем, не щадивший даже тех, у кого были лица его друзей. Да, он искал меня все эти века, но только ли потому, что так сильно любил? Я была его первой любовью, пробуждением его сердца, его мечтой, его неутоленной страстью, непознанной невестой. Потому он и не смог никого больше полюбить, что всегда имел в голове недостижимый образ первой любви. А если наконец круг замкнется и он добьется меня, то не отбросит ли через какое-то время, как расколотый орех, оказавшийся недостаточно вызревшим? Ведь я против него – девчонка, во многом наивная. Кроме того, у меня есть Параклея, а значит, я уже не смогу принадлежать ему безраздельно, чего он наверняка жаждет.

Или, может быть, Орлик в самом деле очень любит… Дею. Но тогда он скоро поймет, что я – не совсем она. Я – не его верная, живущая им одним, готовая на самопожертвование Дея. И это будет крахом для нас обоих.

Мысли сводили меня с ума. Чтобы отвлечься, я стала вспоминать Оляну. Бронзоволосая красавица, веселушка, удивительная рукодельница, она когда-то научила меня всему, что тогда полагалось уметь девушке. А мне это нелегко давалась, сколько раз, помню, она держала в своих теплых ладонях мои исколотые прялкой пальцы и стирала с моих щек горькие слезинки. Она была старше года на три, по тем временам – солидная разница. Так что не подругой я ее считала, а, скорее, старшей сестрой и в чем-то даже матерью, поскольку моя мать много лет была прикована к постели, безголосая, почти недвижная. Когда Оляна стала невестой, а потом женой Ждана, я чуточку недоумевала, как она могла выйти за такого старика, ему ведь было уже за двадцать. Но и радовалась, что мы в самом деле станем родней.

Только благодаря этому «старику» она и осталась жива. Ждан, который был не слишком похож на других наших ребят, злой, порывистый, боевитый, сумел вывести ее и старуху мать из захваченного города. Помню еще, как Оляна бегала утешать меня, когда Орлик не вернулся на поляну. А потом однажды пришла с совершенно мертвым лицом, с новорожденными близняшками на руках. Пришла и попросила стать женой Властителя, чтобы этим спасти их всех.

И вот теперь она тоже в этом мире, ведет какую-то непонятную игру, и это она едва не убила Орлика тогда, у дома Кимов. Интересно, как отреагирует Инга, когда узнает… если узнает. Кошмар, они ведь даже посмотреть друг на дружку не смогут, обе в повязках…

Тут меня позвали ужинать. Еду, похоже, привезли откуда-то из ресторана, чтобы не заморачиваться. За столом сидели вчетвером: мы с Ингой и Вилли с Сашкой. Парни, само собой, обсуждали ночное дело, Инга низко клонилась над тарелкой, а я ужасно злилась на парней. Из-за Инги. Это какими нужно быть непробиваемыми, чтобы не понять, что ей тяжел этот разговор, что она скучает по миру Навии. Хотя разве мальчишки бывают другими?

Уловив что-то про палатку, я вздернула голову:

– Их будет две, как обещали?

– Само собой, – неожиданно весело отозвался Вил. В последнее время я чаще видела его в мрачном настроении. – Пока ты была погружена в свои мысли, мы как раз выработали стратегию: сначала Саша поставит свою палатку и научит этому делу меня, а потом я потренируюсь на твоей.

Чего это он развеселился? Вдруг и в самом деле у Вилли есть какие-то свои цели, которыми он забывает делиться с нами?

– Почему бы Сашке не начать с моей палатки, интересно? А то ты потренируешься, а она потом ночью рухнет мне на голову!

Дятлов одобрительно заржал:

– Ну наконец узнаю свою Данку-капризулю!

– Заканчивай, я не капризуля! Терпеть не могу это прозвище!

Я швырнула в него через стол чайной ложечкой. Саня ловко поймал ее одной рукой, изобразил огорчение:

– А вот теперь снова не узнаю. Та Богдана, которую я знал, запустила бы вилкой.

– А Дея, к твоему сведению, предпочла бы нож, так что радуйся. Кстати, она… ой, я швыряла нож лучше многих парней. Интересно, если я потренируюсь, то смогу восстановить навык?


Вилли пожал плечами:

– Возможно. Но только ради развлечения, конечно, прежние боевые навыки теперь тебе не пригодятся.

Я скосила на него глаза. Что он имел в виду? Мою безопасность или то, что у меня есть дремлющие способности куда круче? Подумав о них, я зябко поежилась. Теперь придется себя контролировать изо всех сил, а при моем характере это ой-ей-ей!

Но вот чай был выпит, Инга сама по стеночке удалилась как-то незаметно, а мы втроем остались, притихшие, посмурневшие. Каждого из нас сейчас волновало что-то свое. Я не могла поверить, что столько веков спустя снова окажусь на той самой поляне. Вдобавок мучило едкое чувство тревоги, и я пыталась понять, откуда оно берется. Вроде все безопасно, с нами сукр, в Навии мы пробудем от силы пару минут. А все равно страшно почему-то… Может, не стоило рассказывать Орлику про наши планы? Вдруг он решит как-то вмешаться, чтобы не дать мне попасть в Навию?

– Ну что, командир, есть еще слова напутствия или распоряжения? – спросил Дятлов у Вилли, тщетно стараясь говорить бодро и весело.

Вил словно очнулся, медленно покачал головой:

– Думаю, мною сказано все, что может быть вам полезным. Дана, оденься как можно теплее.

– Во что одеваться-то? – спросила я и закашлялась, голос подсел. Хотелось надеяться, что это не трусость, а последствия болезни.

– Стопка одежды дожидается тебя на диване в гостиной. Лина обо всем подумала.

– А, хорошо. Слушай, а как мы уснем, у меня – ни в одном глазу…

Вил достал из кармана круглый пузырек из непрозрачного темно-зеленого стекла, вытряс на скатерть пару плоских матовых лепешек ярко-изумрудного цвета.

– Это шарковник, да? – оживилась я.

– Точно.

О, я знала эти таблетки, они здорово меня выручали в первый год жизни в Блишеме. Засыпалось от них на раз, во сне к человеку приходили самые счастливые его воспоминания, которые с пробуждением не таяли, как сон, а еще долго ласкали душу. Правда, в моем случае это не работало, но маяться без сна было еще хуже.

Вилли принялся рассказывать про эти штуки Дятлову, и я заметила, как тревога мимолетно отразилась на Сашкином лице. Я удивилась: ему-то чего бояться воспоминаний? А потом вдруг догадалась: он подумал о том, кого я увижу в своем сне. Самой бы хотелось это знать.

Через четверть часа мы разошлись по комнатам. Я прихватила с собой увесистую стопку одежды. Сперва думала, что Кимка поделилась своим гардеробом, но нет: все вещи были новые, даже с бирками ее любимых бутиков, и все идеально подходили мне по размеру. Лимонного цвета футболка с длинными рукавами, синий свитер плотной вязки под горло с желтым смайликом на груди, теплые мягкие брюки, куртка-пуховик цвета опавшей листвы, перчатки. Шапки не было, Кимка знает, что я их терпеть не могу, только в самый сильный холод накидываю капюшон, а он у куртки имелся.

Я оделась, села на край кровати и стала ждать, когда позовут. Старалась глубоко дышать, борясь все с той же опостылевшей тревогой. Наконец заглянул Вил и коротко скомандовал:

– Выдвигаемся!

Загрузились в его машину, мы с Сашкой – на заднее сиденье. Дятлов крепко сжимал мои пальцы, которые даже в перчатках никак не желали согреваться, противно немели. Выехали из поселка, обогнули по трассе наш городок и скоро оказались на лесной дороге. Оглянувшись на повороте, в свете луны я увидела гигантскую собаку, словно вылепленную из мрака, несущуюся следом за машиной.

– Да, а как мы доберемся до поляны, на сукре? – спросила я.

Вилли, не отрывая взгляд от изрытой колдобинами дороги, пояснил:

– Днем сукр уже обследовал местность, обнаружил заброшенную дорогу. Он ее немного почистил, так что мы сможем подъехать очень близко к поляне, а там идти всего ничего. Сукр потащит палатки, но может и тебя прихватить, только скажи.

– Сама дойду, – буркнула я.

Наездилась уже на адских песиках, хватит. А вообще, что-то я сегодня слишком Дана.

Скоро машина резко свернула в лес, теперь вместо колдобин ехали по настилу из веток и опавшей листвы. А потом остановились и начали выгружаться.

Ночь в самом деле была относительно теплая для этого времени года, безветренная и очень ясная. Звезды светили ярко-ярко, да и луна не отставала. В лесу, конечно, было мокро, но Сашка как-то очень удачно провел меня по тропинке, не успела даже традиционно заехать ногой в лужу.

А потом я оказалась на поляне и увидела те самые камни, теперь уже больше чем наполовину ушедшие в землю. Сердце сжалось, заскулило тихонько. Вот тут мы стояли в снегу со старейшиной Владдухом, дожидаясь возвращения Орлика. Ох и холодно мне тогда было. И как страшно. Сколько раз я порывалась бежать вперед сквозь снежное марево, отыскать в снегу, отогреть собой, а не получится – так хоть успеть поцеловать еще не до конца застывшие губы, свернуться калачиком на груди, разделить участь. Но Владдух удержал за руку, не пустил.

Я вздрогнула, ощутив прикосновение к руке. Но теперь это был Сашка, смотрел сочувственно:

– Постоишь тут немного? Мы враз поставим палатки.

– Ага. Только мою не совсем рядом с вашей.

– Да поняли уже, учтем.

Парни дружно взялись за дело, и Вилли совсем не выглядел новичком. Я чуточку отвлеклась от невеселых мыслей, наблюдая за их слаженной работой. Сукра нигде не было видно, наверно, инспектировал окрестности, хотя кого сюда могло занести среди ночи? Я все еще чуточку волновалась из-за Орлика, но нет, захоти он помешать нам, мы бы и из дома не вышли.

Вот уже установлены метрах в десяти одна от другой две новенькие яркие палатки. Синяя – для мальчишек и оранжевая – для меня. Я заглянула в свою: дно было выстлано поверх туристского коврика теплым спальником, пахло летом и цветами и носились туда-сюда два удивительных создания с головами-фонариками, полупрозрачными телами и крылышками. Я подставила руку, и доверчивые неглядки тут же опустились мне на ладонь, что-то весело болтая на своем языке.

– Ну, здравствуйте, – прошептала я и не удержалась – чмокнула каждую в светящуюся макушку.

Почему-то сразу на душе стало спокойнее и очень захотелось спать. Я нырнула в спальник, сняв только куртку, мысленно поблагодарила заботливую Кимку за штаны, такие мягкие, эластичные. За стенкой палатки ходили и негромко переговаривались парни, кричала тревожно в лесу какая-то ночная птица, покряхтывали деревья, как варганы перед пробуждением. Мне хотелось, чтобы все унялись наконец, я бы тут же приняла таблетку и позабыла свои тревоги.

Отогнув полог, в палатку наполовину просунулся Дятлов.

– Пришел пожелать спокойной ночи, Данка, – сообщил он. – Похоже, увидимся снова на этой же поляне.