Наваждение. Проклятые элохимы

– Я не настолько богата, – призналась девушка.

– И никто из мужчин тебя не проводил?

– Как видите, – она развела руками.

На ее щеках заиграл горячий румянец.

Айна поставила бокал и прижала ладони к щекам.

– Щеки горят, – прошептала в ответ на взгляд элохима. – Наверное, от вина.

– Оно слабое. Почему у тебя нет мужчины?

– Ну, так… не сложилось.

Не рассказывать же ему про Фила и его идиотскую попытку переспать с ней, прикрываясь заботой?

Стоило Айне вспомнить этот неприятный момент, как загудела ладонь. Та самая, которой она отвесила пощечину своему незадачливому поклоннику.

Филипп Беннот был ей как брат. И он никогда не позволял себе перейти ту грань, что обозначила Айна.

Никогда. До сегодняшнего вечера.

Воспоминания нахлынули неприятным потоком. И девушка не сдержалась, поморщилась. А потом залпом допила остывший глинтвейн.

– Я еще не встретила «своего» мужчину, – усмехнулась, ставя пустой бокал.

Хассель тоже отставил бокал. Его проницательный взгляд прошелся по Айне, отмечая все изменения.

– Ты же знаешь, что сама привлекла стаю Псов? Комендантский час однозначен и направлен на то, чтобы оградить от опасности таких, как ты.

– Девственниц, хотите сказать? – фыркнула девушка, уже не чувствуя перед элохимом прежнего трепета.

Наверное, это вино виновато. А еще этот камин. И мягкое кресло. И чуть приглушенный свет. И, конечно же, теплые меховые тапки, в которых ее ноги просто блаженствуют.

– Девственниц, – повторил эхом хозяин дома и немного подался вперед.

Крылья его тонкого носа едва заметно затрепетали.

Хассель протянул руку к лицу гостьи, но не коснулся. Его пальцы замерли на расстоянии миллиметра. Миг – и рука опустилась. Мужчина выдохнул сквозь сжатые зубы и откинулся на спинку кресла.

Айна проследила за его движением. Где-то внутри ее расслабленного сонного тела всколыхнулось легкое удивление.

Он хотел прикоснуться к ней. Почему передумал?

Хассель поднялся, будто ничего не случилось, забрал ее бокал, на миг отлучился и принес уже полный.

– Где ты живешь? – новый вопрос.

Ну, вот почему он такой любопытный? Что-то она не слышала, чтобы властители мира так интересовались простыми людьми.

– В Южном квартале.

– А улица?

– Тополиная.

Он потер подбородок. Таким простым, человеческим жестом, что Айна едва не хихикнула.

– Я знаю, где это. Неспокойный район.

Ага, еще бы не знать. Уж там было кому постараться сделать его «неспокойным», чтобы такие, как этот Хассель, даже носа туда не совали.

Наверное, что-то отразилось у нее на лице. Потому что нувэр внезапно добавил:

– Переночуешь здесь. Хлоя покажет свободную комнату. А утром я тебя отвезу.

Айна едва не подавилась вином.

– Отвезете? – уставилась на элохима. – Вы? Меня?

– Тебя что-то смущает?


– Нет… – она осеклась. – Вовсе нет…

Элохимам не отказывают! Их внимание принимают как бесценный дар. Любая из подруг и знакомых Айны почку свою бы отдала за возможность войти в этот дом, пить это баснословно дорогое вино, нежиться в кресле перед камином…

Но за такое внимание платят обычно собственным телом.

Элохимы любят развлекаться с человеческими женщинами. Впрочем, с мужчинами тоже. Они даруют им неземное блаженство – такой физический и эмоциональный экстаз, что после него секс с обычным человеком уже не прельщает. Они, как инкубы из старых книг, воплощают в реальность самые грешные, самые порочные фантазии человеческого разума, доводят ощущения до немыслимой остроты и низвергают в бездну дурмана.

Это нельзя забыть. Нельзя испытать вторично. И тот, кто однажды оказался в постели элохима, уже никогда не станет прежним.

А нувэр Хассель отпускает ее нетронутой. И даже не пытается прикоснуться.

Разве это не странно?



***



Стикс следил за гостьей, как хищник за беспечной добычей. Наблюдал. Изучал, не упуская ни единого жеста, ни единой эмоции на лице.

Она смаковала дорогое вино с пряностями, не ощущая, что ее щеки розовеют, а глаза начинают искриться. Не понимая, как притягательна и хороша даже в этом нелепом бесформенном свитере с толстым горлом.

Еще одна бабочка, попавшая в его сети. Еще один мотылек, притянутый огоньком.

А он определенно начинает испытывать к ней интерес.

Если стащить с нее все эти тряпки, она будет вполне ничего. Личико милое, еще не утратило детской округлости. В глазах – переливы эмоций.

Она настоящий неограненный алмаз, совершенно не умеет контролировать чувства. Все они у нее на лице. Сладкие, нежные, чуть терпковатые, с легкой горчинкой, с капелькой остроты. Тысячи оттенков и вкусов, которые так приятно перекатывать на языке, пропускать через себя и наслаждаться.

Такую, как Айна, хочется смаковать долго и трепетно. Раз за разом открывая все новые грани ее ощущений.

Он уже протянул руку к девушке. Почти коснулся ее. Почти ощутил гладкость кожи…

Но в последний момент опомнился.

Не сейчас. Нужно подумать о более важных вещах.

Например, о времени, что стремительно утекает сквозь пальцы.

У него всего месяц, чтобы найти решение своей… проблемы, как это ловко назвал Префект. Ему нужна женщина. Та, на которую откликнется внутренний зверь. Та, которой подчинится истинная сущность тенганарца.

Люди называют таких, как он, элохимами – божествами. Верят, что власть элохимов незыблема, а сами они бессмертны.

Что ж, с точки зрения людей, все так и есть. Но с точки зрения Стикса – совершенно иначе.

Он прожил свой срок. И скоро Зверь возьмет власть в свои руки. Зверь, которого невозможно обуздать и загнать в рамки. Он вырвется на свободу, и Стикс перестанет быть элохимом. Он станет Псом – одним из тех жутких созданий без проблеска разума, что загнали к нему в дом это светловолосое чудо.

Сегодня, когда он увидел ее, в груди что-то кольнуло. Предчувствие? Прозрение?

Может быть.

Но определенно, она не просто так оказалась под его воротами именно сегодня. Случись это вчера – и он бы не увидел ее, потому что был в Риме. Вернулся утром, с напутствиями и пожеланиями Префекта поскорее найти ту самую…

И вот она здесь. Айна. Какое чудное имя. Похоже на звон колокольчика или трель соловья.

Сначала она показалась ему похожей на мокрую взъерошенную пичугу. Ее сердечко билось так быстро, дыхание было таким поверхностным, а страх настолько зашкаливал, что он с трудом сдержался, чтобы не сжать в руках ее хрупкое тело.

Остановило только отсутствие перчаток. Стикс в последний момент вспомнил, что забыл их надеть. А малейшее прикосновение к девушке запустит необратимый процесс – увядание. И тогда его гостья вряд ли проживет больше недели.

Айна продолжала что-то говорить. Она отогрелась, расслабилась, да и вино раскрепостило ее.

Стикс принял решение.

– Переночуешь здесь. Хлоя покажет свободную комнату. А утром я тебя отвезу.

Его слова отразились на лице гостьи шоком.

– Вы? Меня?

Она уставилась на него, расширив глаза. В ее увеличившихся зрачках бурлили эмоции. Такие желанные!

Стикс с трудом сдержал хищный порыв.