Настоящие художники не голодают. Как монетизировать творчество
Часть 7 из 17 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
В свободное время Хемингуэй обменивал уроки бокса на писательские советы Эзры Паунда. В «Клозери де Лила» или «Дё маго» он иногда замечал Джеймса Джойса или сталкивался с Ф. Скоттом Фицджеральдом, который однажды представил его редактору Максвеллу Перкинсу. По вечерам писатель прогуливался до рю дю Флёр, 27, где жила Гертруда Стайн, и слушал ее лекции о важности покупки картин, а не одежды.
Хемингуэй провел бо́льшую часть своей молодости в этом сообществе, которое стало называться «потерянное поколение»: он жил небогато, но в окружении гениев. Жизнь в том маленьком парижском районе в середине 20-х годов обеспечила начинающему писателю бесценное образование, и он использовал все, чтобы обогащать свое творчество. Позже Хемингуэй превратил опыт в «И восходит солнце» – полуавтобиографический роман, принесший ему широкую известность. До этого времени молодой писатель был весьма одаренным, но вовсе не знаменитым человеком. Однако, когда он вернулся в Америку через семь лет, имя Эрнеста Хемингуэя стало уже нарицательным.
Учитывая, каких людей писатель повстречал в Париже, трудно представить трансформацию Хемингуэя, если бы он не прислушался к совету Шервуда Андерсона. Почему же то время в Париже приобрело такое значение? Возможно, дело было не во времени, а в месте. Правило сцены
Однажды профессор колледжа Ричард Флорида гулял по кампусу Университета Карнеги – Меллон в Питтсбурге, штат Пенсильвания, и увидел стол, окруженный людьми. Некоторые из них были в синих футболках с логотипом компании – разработчика программного обеспечения из Остина. Он спросил, набирают ли они студентов на работу. «Нет, совсем нет», – ответили ему. Они лишь хотели позависать здесь денек по пути из Остина. Очень странно, подумал профессор.
Позже в тот же день Флорида услышал, что студент, присутствовавший в той толпе, только что подписал контракт с компанией. Он заключил самую высокооплачиваемую сделку, которую когда-либо заключал выпускник его кафедры. Когда Флорида спросил студента, всего покрытого татуировками и пирсингом, почему он собрался в маленький город в центре Техаса, где явно недоставало многих культурных благ Питтсбурга, юноша ответил: «Это же Остин!» В конечном счете, именно город убедил его заключить сделку.
В Остин студента привлекла не годами сложившаяся промышленность, которой мог похвастаться Питтсбург, а процветающая музыкальная сцена, культурное разнообразие и шумная ночная жизнь. Несмотря на предложения других технологических фирм, юноша выбрал город, известный своей прогрессивной политикой и многогранной культурой. Он верил: именно это место лучше всего подходит для работы. Студента можно отнести к тем, кого Ричард Флорида называет креативным классом, – к растущей группе профессионалов, быстро становящейся важной частью общества. Такие творческие люди в настоящее время составляют почти треть всей рабочей силы из самых разных отраслей: от технологий до развлечений, от журналистики до финансов, от производства до искусства. И один из самых важных факторов для представителей креативного класса – место обитания.
О некоторых местах сразу можно сказать: вот «оно». Это чувствуется в городах с красивой архитектурой, например в Риме или Париже, которые наполнены удивительными произведениями искусства и прекрасно спроектированными зданиями. Другие районы становятся очагами развития конкретных отраслей, например Кремниевая долина с ее цифровой революцией. Интуитивно мы понимаем, что некоторые места привлекательнее остальных. И особенно это относится к выбору пространства для творчества. «Самый важный фактор успешной карьеры, – сказал мне Ричард Флорида, – то, где вы решили жить».
Это правило сцены, которое гласит: место и люди определяют успех нашей работы гораздо сильнее, чем мы думаем. Расположение не имеет значения, но сама территория – имеет. Как писал социальный психолог Михай Чиксентмихайи, «творчество более вероятно в тех местах, где новые идеи требуют меньших усилий для восприятия».
Художники желают быть там, где их понимают. Мы хотим жить в местах, где наше творчество и образ жизни поощряются. Когда певицу Патти Смит спросили, почему Нью-Йорк так привлекал творческих людей в 1970-х годах, она сказала: «Жить здесь было дешево, очень дешево. И нас было так много, очень много родственных душ». Мы идем туда, где живут такие же, как мы. Эти «сцены» способствуют творчеству. Культовое творческое место при правильном подходе становится мощным стимулом для креатива.
В начале ХХ века Париж был такой сценой. Недорогой, терпимый к нестандартному образу жизни, он привлекал художников. Итак, на дворе 1921 год. Что делает молодой журналист, желающий стать серьезным писателем? Садится на корабль и переезжает в Париж, присоединяясь к сложившемуся там сообществу художников и эмигрантов. Он включается в творческую среду, подружившись с ведущими литературными умами того времени, и извлекает выгоду из возможностей, которые дает это место. Без Парижа вы не получите Хемингуэя; и без сцены вы не получите творческий гений.
Сцены порождают связи
Когда Хэнк Уиллис Томас поступил в аспирантуру, он пытался избежать работы. Но в 2000 году его двоюродного брата убили, и Хэнк начал использовать фотографию и визуальное искусство, чтобы пережить этот опыт. «Искусство было частью моего траурного процесса», – сказал он.
Время обучения в Калифорнийском колледже искусств стало затянувшейся терапией, во время которой Хэнк погрузился в творчество. В 2004 году учеба закончилась, и Хэнк подумал: пришло время устроиться на «настоящую» работу. Но в аспирантуре он усвоил удивительный урок, который постепенно привел его к творческому успеху.
«У аспирантуры есть важнейшая функция, – пояснил он, – она помогает создать сеть».
Обучаясь искусству, Хэнк случайно создал то, в чем нуждается любой художник. Нечто настолько важное, что без него успех невозможен. Сеть – больше, чем поддерживающая вас команда. Это группа разных людей, где каждый предлагает свой набор навыков и ресурсов, помогая остальным добиться успеха. Ведь не каждый студент художественного факультета становится художником. Некоторые оказываются кураторами, организаторами объединений и покровителями; другие – коллекционерами, дилерами и владельцами аукционных домов. И почти все превращаются в своего рода предпринимателей, способствующих развитию рынка искусства. Это люди, встреченные Хэнком Уиллисом Томасом в колледже, которые позже стали его сетью.
После окончания университета Хэнк увидел: карьера друзей пошла в гору. Он с удивлением заметил, как связи повлияли и на его успех. Наш герой продал свою работу – черно-белую фотографию группы студентов, держащих рамку, пока другие это фиксируют, – сыну декана Школы искусств Тиш в Нью-Йоркском университете. Так он впервые получил деньги за свое произведение. Все произошло благодаря связям, установленным на сцене, частью которой он был, и преимуществам сети, которую выстроил.
Благодаря сарафанному радио Хэнк Уиллис Томас вскоре начал зарабатывать на своем искусстве. Первые успехи послужили кирпичиками для построения карьеры, в последующие годы ставшей его главным делом и сделавшей Хэнка уважаемым нью-йоркским художником. Сегодня его работы выставляются в галереях по всей стране. У него большая аудитория в социальных сетях, где каждый день за ним следят десятки тысяч фанатов. И все во многом благодаря людям, встреченным в колледже искусств. «Все эти возможности я получил от друзей, – сказал он. – Нужны только один или два хороших друга, ведь дело лишь в том, чтобы иметь кого-то, готового вас защитить. Вот она – формула успеха».
Успешные художники преуспевают не в вакууме. Они идут в нужные места и пользуются открывающимися возможностями. Они не пытаются творить где угодно – это было бы глупо. В конце концов, не все места одинаковы, поэтому успешные художники уходят туда, где действует магия. Однако недостаточно переехать в новый город. Вы должны присоединиться к сцене, где бы ее ни нашли, и установить связи с людьми, которые помогут вам добиться успеха. Другими словами, нужно построить сеть.
Без сети творчество едва ли увенчается успехом. Приобщение к правильным сетям ускорит ваш успех сильнее, чем что-либо другое, хоть это и противоречит нашим ожиданиям от судьбы художника. «Все мои возможности пришли от друзей», – сказал Хэнк. Великая работа совершается не одним гением, а постоянными усилиями сообщества. Успех становится вероятнее, когда правильные люди отстаивают вашу работу. Быть хорошим необходимо, но этого недостаточно. Умение является предпосылкой для творческого успеха – и это только часть формулы. Другая ее часть – это сеть.
Сеть – ваша страховка от анонимности. Чем больше у вас доступа к влиятельным людям в вашей области, тем дальше распространится ваше творчество. Конечно, нужно быть талантливым, но этого недостаточно. Навыки помогают найти нужных людей, но сеть увеличивает вашу досягаемость. Творческий успех зависит от способности хорошо общаться с теми, кто может поручиться за вашу работу. Как сказал Хэнк, слишком много людей не понадобится – всего несколько друзей. Вам не нужна армия, вам нужна сеть.
Эффективность ее неоценима. Когда никто не обращает внимания на вашу работу, только связи спасут от голода. Никто не преуспевает в одиночку, даже гении. Когда вам отказывают
В свои двадцать с небольшим Винсент Ван Гог постоянно менял виды деятельности, работая сначала торговцем произведениями искусства, после – школьным учителем, а затем миссионером. Каждый переход сопровождался внезапно нахлынувшим, но непродолжительным энтузиазмом. Он казался незрелым и безрассудным, а может, и в самом деле был таким.
К двадцати семи Ван Гог приобрел новые навыки: сначала научился рисовать, а затем – писать картины. Без официального образования молодой художник занялся ремеслом, неустанно и очень быстро создавая великолепные работы. В отличие от предыдущих профессий, эту карьеру он не бросил. И сегодня его произведения – одни из самых ценных на планете.
Когда мы думаем о Винсенте Ван Гоге, мы, вероятно, представляем себе одинокого гения – художника-маньяка, отрезавшего себе ухо, который страдал за свое искусство и покончил с собой. Безумца, живущего в бедности и изоляции. Трудно представить более стереотипный образ голодного художника. Но есть одна проблема: это не полная картина. Хотя у Ван Гога, вероятно, было какое-то психическое заболевание, не оно сделало его искусство успешным, а его сеть.
Задолго до приобретения мировой славы Винсент Ван Гог оказался в группе людей, во многом его сформировавшей. Как и любой художник, он не был застрахован от необходимости в посредниках, продвигающих его работы. Но как бедному и безуспешному миссионеру найти себе место на арт-сцене?
Когда Винсент начал карьеру художника, у него уже было ви́дение, именно его он хотел воплотить в своих работах. Но картины получались неаккуратными, неточными и непонятными для ведущих искусствоведов. Он использовал слишком много красок, слишком смело работал с цветом и текстурой. Такой стиль было сложно классифицировать; для кого-то это было больше похоже на детскую игру. Не жалела критики даже мать художника. Кто же мог за него поручиться?
Все началось с его младшего брата Тео, успешного торговца произведениями искусства. В письмах Тео поддерживал Винсента, если жизнь казалась слишком тяжелой, что случалось нередко. Когда брат решил стать художником, Тео оплатил его счета, обеспечил жильем и показывал его работы другим людям. Он был главным покровителем Ван Гога.
Бо́льшая часть карьеры живописца была наполнена неудачами и отказами, но когда он переехал в Париж и встретил группу художников, чьи работы тоже отвергали, то нашел свою сцену. Другие художники поняли, что пытался сделать Ван Гог. В какой-то степени они поняли это лучше его самого. У них даже было название для этого: импрессионизм. Французские импрессионисты ставили перед ним новые задачи и направляли Ван Гога туда, куда он изначально шел сам, оценивая его работы в процессе. Они стали необходимой сетью, и это изменило все.
Как только Ван Гог вошел в их ближний круг, он ответил сообществу взаимностью, помог организовать более формальную группу под названием «Художники Малого бульвара». Используя связи брата, он помогал выставлять их работы в галереях, и годы спустя, когда художественный гений импрессионистов был признан, его работы были включены в их число.
Жестокость жизни, вероятно, уничтожила бы Винсента Ван Гога, если бы не поддержка близких. Было нелегко, но благодаря поддержке брата он не остался без крова и пищи. Импрессионисты поощряли его и ставили новые задачи, когда другие отвергали.
Ван Гог умер в 37 лет и нарисовал тысячи полотен – столько другие художники успевают за долгую жизнь. Через несколько месяцев после его смерти Тео тоже скончался, оставив свою жену Джоанну в доме, полном картин. Благодаря связям мужа и ее собственной сети вдова смогла продать бо́льшую часть произведений и тем самым обеспечила полотнам заслуженное внимание.
Сеть оценила работы Ван Гога и отстаивала их долгое время после его смерти. Именно ей мы должны быть благодарны, а не художнику-одиночке.
Так творчество становится известным: усилиями не одинокого гения, а сети его знакомств. Помните, это была не формальная группа, готовая защищать и продвигать искусство Ван Гога, а неупорядоченное сборище неудачников, которых объединяли отказы. Это тоже может быть мощным мотиватором. Импрессионисты не пренебрегали властью сетей – это было бы карьерное самоубийство. Они просто перенаправили свои усилия на создание новой сети, частично отвечая на важный вопрос: что делать, если нужная вам сеть не хочет вас принимать?
Когда вы играете в игру, где не можете победить, стараться еще сильнее – не лучший выход. Никто из нас не хочет тратить жизнь на игру по чужим правилам. Если игра несправедлива, измените ее. Смените город, создайте новую форму искусства, найдите другую сеть. Если группа, частью которой вы хотите быть, отвергает вас, создайте свою собственную.
Именно так поступили импрессионисты, когда представители искусства XIX века отвергли их. Они открыли свои галереи и пригласили туда людей. И спустя столетие люди помнят именно их, а не тех, кто их отверг. Когда молодой непонятый голландец присоединился к этой сцене в Париже, у него наконец появилась группа людей, понимающих его и открывших миру.
Неожиданные скопления гениев
Правило сцены показывает нам: не все места одинаково полезны. Когда мы находим правильную сцену, часто за ней стоит и нужная сеть. Для одного артиста она может быть в Новом Орлеане, а для другого – в Нью-Йорке. И когда мы отыскиваем необходимое место, нужно глубоко в него погрузиться и стать его частью. Если мы упускаем эту возможность, мы многое теряем. Но часто сцены могут быть не там, где мы ожидаем.
Как объяснял писатель-путешественник Эрик Вейнер: «Гений – это место, а не человек». Вейнер исследовал некоторые из самых творческих территорий на Земле, например Флоренцию, Кремниевую долину и Париж, интересуясь, что именно сделало эти места такими. Удивительно, но большинство из них изначально едва ли подходили на роль вдохновляющих мест. Никто не мог предсказать их мировой вклад – итальянское Возрождение, появление персонального компьютера или современного искусства. Новаторства стали неожиданностями для всего мира. Это хорошая новость для всех нас: получается, то, что делает место инновационным и интересным, не является его изначальным качеством. Это значит, гении могут объединяться где угодно, если правильно используют место.
В середине 1970-х, после путешествия на фургоне через всю страну, Трейси Вайзел вместе со своей девушкой Кэрол переехал в город Джером, штат Аризона. Объятые духом свободы и жаждой экспериментов, определивших десятилетие, они искали способ скрыться от шума и суеты городской жизни. В Джероме Трейси зарабатывал двадцать долларов в день, продавая макраме-ожерелья и браслеты с глиняными бусинами. Они с Кэрол не тратили много денег, скромно жили за счет продаж и постепенно строили быт.
Потребовалось семь лет, чтобы обустроить собственное место на деньги, заработанные с продажи глиняных изделий. Как минимум два года стенд и гончарный круг стояли на тротуаре перед стройплощадкой. Студия Вайзела оказалась первым с 1950-х годов новым зданием в Джероме. «Я устал от арендодателей и хотел построить собственное место, – сказал он. – Поэтому купил участок». Когда другие художники стали переезжать в Джером из-за низкой стоимости жизни, их работы начали привлекать ценителей. С тех пор прошло тридцать лет, и благодаря туристам Трейси зарабатывает на жизнь искусством.
Вы и сегодня можете найти его в магазине, выдувающего стекло и развлекающего посетителей рассказами о своем ремесле. Он делает «простые вещи»: кормушки для колибри, бокалы для вина – все, что, по его мнению, можно продать. Трейси не считает свою работу «высоким искусством», но это креативно, весело и позволяет жить так, как ему нравится. «Для меня самое интересное, – сказал он мне по телефону однажды утром, – делать хороший, простой продукт».
Благодаря поддержке маленького городка в Аризоне Трейси Вайзел преуспел так, как не получилось бы в другом месте. Бо́льшая часть торговой недвижимости в Джероме принадлежит историческому обществу: она не продается, поэтому цены на аренду редко растут: по сравнению, например, с Седоной аренда очень дешевая. «У нас получилось, поэтому и другие художники могут позволить себе жить здесь. В других городах все не так», – сказал Трейси.
Когда они с Кэрол переехали в Джером, тот вовсе не был творческим центром. Именно художники сделали его таким. Конечно, у города были некоторые преимущества, и самое большое из них – отсутствие популярности. Здесь было дешево, что привлекало художников, желающих жить простой жизнью. В те времена, когда Трейси переехал, в Джероме царил экономический застой. «Город был практически мертв, – вспоминает он. – Пока хиппи не пришли и не вернули его к жизни».
И это не редкость. Художники часто приходят в запущенные части городов и превращают их в популярные культурные сцены. Как писал Ричард Флорида: «Ключ к экономическому росту лежит в способности не просто привлечь креативный класс, но сделать свои главные преимущества материально выгодными для него». Не город Джером сам по себе сделался, а художники, которые приехали и стали жить в нем, изменили его. Но даже этого недостаточно. Творческие люди увидели возможности в том, что казалось застойным, и сделали место культовым. Креативный класс пришел и сделал город своим, в результате чего экономика нормализовалась.
Урок заключается в следующем: оказавшись на отшибе желаемого сообщества, не отчаивайтесь. Как и Трейси Вайзел, мы можем сами создать оптимальные места для работы. Поэтому, когда мы задумаемся о поиске очередного «скопления гениев», возможно, сперва стоит взглянуть на неочевидные места и максимально использовать их возможности. Проникнитесь своим местом
Не каждый может отправиться в плавание на другой континент или по своей прихоти проехать через всю страну. У большинства из нас есть счета, требующие оплаты, и обязательства, которые нужно выполнять. Но значит ли это, что мы не можем заниматься интересной, творческой работой? Иногда сцены, частью которых мы должны быть, находятся рядом с нами. Потому что на каждого Хемингуэя в Париже найдется своя Бронте в Хоэрте.
В середине XIX века Хоэрт был небольшим городком в Северной Англии, один писатель описал его как «грязную деревню ткачей, где смерть наступает рано». Унылое место, почти лишенное деревьев, где выл постоянный ветер и которое семья Бронте назвала своим домом.
Патрик Бронте – молодой амбициозный священник из Ирландии – перевез свою семью в Хоэрт, чтобы открыть местный приход. Жилось здесь тяжело. У Бронте было шестеро детей: пять девочек – Мария, Элизабет, Шарлотта, Эмили и Энн – и мальчик Бранвелл. Их мать умерла в 1821 году, когда дети были не старше семи лет. В 1824 году девочек отправили в школу, где с ними обращались ужасно и оскорбительно. Старшую, Марию, отправили домой с туберкулезом в одиннадцать лет, и вскоре она умерла. Та же участь постигла и Елизавету. Патрик Бронте забрал трех оставшихся дочерей из школы и привез их домой, где они продолжили образование вместе со своим братом. Под началом отца дети запомнили отрывки из Библии, изучили грамматику, географию и историю. Преподобный Бронте читал им классические произведения – пьесы Шекспира, «Потерянный рай» Мильтона, – четверо учеников проникались каждым словом. Их полки были наполнены романтической литературой и поэзией.
Однажды ночью, вернувшись домой из поездки, преподобный принес домой набор игрушечных солдат. С помощью маленьких фигурок дети создали воображаемые королевства и стали разыгрывать истории в этом выдуманном мире. Они рисовали карты фантастических стран, писали о них рассказы, стихи и истории. Чтение написанного друг другу было их способом справиться с суровым миром и объединяло.
По мере того как дети Бронте росли, их жизнь сосредоточилась в Хоэрте. Девочки пытались служить учительницами и гувернантками, но в конечном счете возвращались к отцу. Однажды, в 1845 году, Шарлотта нашла спрятанную тетрадь со стихами Эмили. Она пролистала книгу и очень высоко оценила стихи, которые «взбудоражили ее сердце, как звук трубы». После этого Анна тоже показала свою поэзию.
Вскоре все три сестры сговорились предложить свой поэтический сборник для публикации под мужским псевдонимом. Книгу со стихами напечатали в мае 1846 года, но продалось только два экземпляра. Девушки все еще не были уверены, можно ли зарабатывать писательством. Поскольку поэзия, по-видимому, не была средством для достижения литературного успеха и славы, сестры Бронте обратились к созданию романов.
Через два месяца после публикации их сборника каждая сестра написала роман. Работы Энн и Эмили были приняты, но Шарлотте отказали семь раз. На седьмой попытке издатель спросил, есть ли у нее что-нибудь еще. И у нее было: рассказ о простой англичанке, похожей на нее саму, – Джейн Эйр. Две другие книги, публикацию которых Анна и Эмили оплатили сами, были «Агнес Грей» и «Грозовой перевал». Каждая из них стала литературной классикой.
Бронте не нужно было переезжать в другой город ради успеха. Они стали совершенной противоположностью Хемингуэя. Но прорывы не случаются просто так: вы должны стремиться к ним, окружить себя правильной сетью, которая даст ход работе. Какие же связи были у Шарлотты, Эмили и Энн, когда они жили в сельской Англии? Уж точно не куча влиятельных художников, с которыми Хемингуэй познакомился в Париже. Казалось, у них не было ни сцены, ни сети, ни особых возможностей. И все же их труды дожили до сегодняшних дней.
Откуда же тогда взялись Бронте?
Они были из Хоэрта, города настолько маленького, что им все время приходилось держаться друг за друга и каждый день рассказывать друг другу истории. Когда старшая из выживших сестер Бронте, Шарлотта, была маленькой, она писала крошечные книги едва читаемым шрифтом, которые сшивала маленькой иголкой и ниткой, некоторые из них насчитывали по шестьдесят тысяч слов. Как и в случае с Трейси Вайзелом и его группой художников, Бронте были сетью друг у друга, и они сами создавали возможности, которых им не хватало. Сложилось самобытное объединение гениев, и им не нужно было никуда идти, чтобы создавать его заново.
Много лет я мечтал стать писателем, но чувствовал разочарование из-за отсутствия возможностей. Потом что-то изменилось: я начал проникаться своим местом. Я не ждал, чтобы меня пригласили, я начал показываться там, где творческая работа уже происходит. Переехав в Нэшвилл вслед за своей девушкой, я заметил, сколько авторов, творцов и предпринимателей собралось в этом маленьком, но растущем городе. Я начал появляться в кафе, где часто проводили время другие писатели, посещал местные встречи, где собирались предприниматели и творцы. Чем дольше я вовлекался в эту сцену, тем больше становился ее частью, и вскоре это привело к дружбе, которая со временем переросла в сеть.
Иногда сообщество, в котором мы нуждаемся, находится прямо перед нами.
Праздник, который всегда с тобой
Однажды Эрнест Хемингуэй охарактеризовал Париж как «праздник, который всегда с тобой», имея в виду, что почувствовать Париж можно, находясь где угодно. Раньше возможность проявлять себя творчески зависела от того, где вы жили, но в Новом Возрождении все изменилось.
Нам не обязательно покидать свой дом. Именно там, где мы находимся прямо сейчас, может происходить наш сильнейший рост. Но это не значит, будто мы добиваемся успеха, когда стоим на месте. Гении не объединяются сами по себе – мы должны их собрать их вместе. Сцены и сети вокруг, но они не найдут нас сами. Мы должны двигаться. Независимо от того, означает ли это перемещение по комнате или по всему миру, готовность выйти из нашей зоны комфорта – сделайте первый шаг к поиску места и людей, которые помогут нашей работе продвигаться.
Для начала найдите места, где творчество уже происходит. Появляйтесь там и будьте замеченным. Сходите в кафе, на конференцию или даже смените город. Присоединитесь к сцене и найдите ту группу людей, которая вам нужна, чтобы добиться успеха. Подобно тому как Хемингуэй разыскивал авторитеты в Париже, вы можете искать соратников в своей отрасли. Произведите на них впечатление, станьте их учениками. Завоюйте их, и они будут рады видеть вас на сцене.
Связи не появляются просто так. Вы должны заработать внимание тех, кто уже пришел на сцену. Как это сделать? Помогайте им. Используйте свой дар и таланты, чтобы помочь другим. Это не подлизывание: так вы платите ваш взнос и доказываете собственную ценность. Эрнест Хемингуэй не просто выслеживал самых известных авторов своего времени и использовал их ресурсы. Он становился их другом, предлагая все, на что был способен, – от редактирования литературного журнала для Форда Мэдокса[22] до помощи Гертруде Стайн в публикации. Винсент Ван Гог продемонстрировал аналогичный уровень служения своим коллегам, как и Трейси Вайзел.
Успех в любой творческой области зависит от того, частью каких сцен и сообществ вы становитесь. Вы присоединяетесь к сцене, появляетесь и делитесь друг с другом вашей работой. Но, когда вы строите сообщество, вы даете больше, чем берете. Сеть создается не просто путем объединения с нужными людьми, но путем соединения этих людей друг с другом. Дело не только в том, кого вы знаете, но и в том, кому вы помогаете. По мере того как вы будете вносить этот вклад, вы создадите группу отношений – сеть, которую можете взять с собой куда угодно, точно так же как Хемингуэй поступил с Парижем. Глава 7. Сотрудничайте с другими
Голодный художник работает в одиночку. Успешный художник сотрудничает с другими.
В любой серьезной творческой деятельности… нужны сообщники.
Филипп Пети
Когда кто-то спросил К. С. Льюиса, оказал ли он влияние на Дж. Р. Р. Толкина – своего друга и всемирно известного автора «Властелина колец» и «Хоббита», – Льюис засмеялся. «Никто никогда не влиял на Толкина, – сказал он. – С тем же успехом вы можете попытаться повлиять на Брандашмыга». Брандашмыг – мифическое существо, появляющееся в «Алисе в Зазеркалье», нервный монстр, с которым вам едва бы захотелось связываться и на которого, разумеется, совсем нелегко «повлиять».
Люди верили Льюису на слово. Конечно, Толкин был самобытным писателем, настоящим гением-одиночкой с выдуманными языками и мифологией. Но все же Льюис оказал серьезное влияние на Толкина, и он далеко не единственный.
«Их была целая группа, – сказала Диана Глайер, – девятнадцать человек, они собирались раз или два в неделю в течение семнадцати лет. На этих встречах происходила особая магия». Глайер преподает английский язык в Тихоокеанском университете Азуса и посвятила бо́льшую часть своей карьеры изучению Инклингов – литературной группы, в которую входили Дж. Р. Р. Толкин, К. С. Льюис и их друзья. Однажды профессор Глайер рассказала мне, как писатели встречались раз в неделю на протяжении десятилетий, распивая чай и покуривая трубки. «Они читали свои работы, – сказала она, – и не спали до поздней ночи, критикуя друг друга… Именно в этой мастерской дружбы и взаимовыручки были созданы некоторые из наших любимых великих произведений. Я думаю, они ничем не отличаются от многих студентов, которые рассказывают о своих проектах, а затем поддерживают друг друга, помогают, поощряют и бросают вызов».
Хемингуэй провел бо́льшую часть своей молодости в этом сообществе, которое стало называться «потерянное поколение»: он жил небогато, но в окружении гениев. Жизнь в том маленьком парижском районе в середине 20-х годов обеспечила начинающему писателю бесценное образование, и он использовал все, чтобы обогащать свое творчество. Позже Хемингуэй превратил опыт в «И восходит солнце» – полуавтобиографический роман, принесший ему широкую известность. До этого времени молодой писатель был весьма одаренным, но вовсе не знаменитым человеком. Однако, когда он вернулся в Америку через семь лет, имя Эрнеста Хемингуэя стало уже нарицательным.
Учитывая, каких людей писатель повстречал в Париже, трудно представить трансформацию Хемингуэя, если бы он не прислушался к совету Шервуда Андерсона. Почему же то время в Париже приобрело такое значение? Возможно, дело было не во времени, а в месте. Правило сцены
Однажды профессор колледжа Ричард Флорида гулял по кампусу Университета Карнеги – Меллон в Питтсбурге, штат Пенсильвания, и увидел стол, окруженный людьми. Некоторые из них были в синих футболках с логотипом компании – разработчика программного обеспечения из Остина. Он спросил, набирают ли они студентов на работу. «Нет, совсем нет», – ответили ему. Они лишь хотели позависать здесь денек по пути из Остина. Очень странно, подумал профессор.
Позже в тот же день Флорида услышал, что студент, присутствовавший в той толпе, только что подписал контракт с компанией. Он заключил самую высокооплачиваемую сделку, которую когда-либо заключал выпускник его кафедры. Когда Флорида спросил студента, всего покрытого татуировками и пирсингом, почему он собрался в маленький город в центре Техаса, где явно недоставало многих культурных благ Питтсбурга, юноша ответил: «Это же Остин!» В конечном счете, именно город убедил его заключить сделку.
В Остин студента привлекла не годами сложившаяся промышленность, которой мог похвастаться Питтсбург, а процветающая музыкальная сцена, культурное разнообразие и шумная ночная жизнь. Несмотря на предложения других технологических фирм, юноша выбрал город, известный своей прогрессивной политикой и многогранной культурой. Он верил: именно это место лучше всего подходит для работы. Студента можно отнести к тем, кого Ричард Флорида называет креативным классом, – к растущей группе профессионалов, быстро становящейся важной частью общества. Такие творческие люди в настоящее время составляют почти треть всей рабочей силы из самых разных отраслей: от технологий до развлечений, от журналистики до финансов, от производства до искусства. И один из самых важных факторов для представителей креативного класса – место обитания.
О некоторых местах сразу можно сказать: вот «оно». Это чувствуется в городах с красивой архитектурой, например в Риме или Париже, которые наполнены удивительными произведениями искусства и прекрасно спроектированными зданиями. Другие районы становятся очагами развития конкретных отраслей, например Кремниевая долина с ее цифровой революцией. Интуитивно мы понимаем, что некоторые места привлекательнее остальных. И особенно это относится к выбору пространства для творчества. «Самый важный фактор успешной карьеры, – сказал мне Ричард Флорида, – то, где вы решили жить».
Это правило сцены, которое гласит: место и люди определяют успех нашей работы гораздо сильнее, чем мы думаем. Расположение не имеет значения, но сама территория – имеет. Как писал социальный психолог Михай Чиксентмихайи, «творчество более вероятно в тех местах, где новые идеи требуют меньших усилий для восприятия».
Художники желают быть там, где их понимают. Мы хотим жить в местах, где наше творчество и образ жизни поощряются. Когда певицу Патти Смит спросили, почему Нью-Йорк так привлекал творческих людей в 1970-х годах, она сказала: «Жить здесь было дешево, очень дешево. И нас было так много, очень много родственных душ». Мы идем туда, где живут такие же, как мы. Эти «сцены» способствуют творчеству. Культовое творческое место при правильном подходе становится мощным стимулом для креатива.
В начале ХХ века Париж был такой сценой. Недорогой, терпимый к нестандартному образу жизни, он привлекал художников. Итак, на дворе 1921 год. Что делает молодой журналист, желающий стать серьезным писателем? Садится на корабль и переезжает в Париж, присоединяясь к сложившемуся там сообществу художников и эмигрантов. Он включается в творческую среду, подружившись с ведущими литературными умами того времени, и извлекает выгоду из возможностей, которые дает это место. Без Парижа вы не получите Хемингуэя; и без сцены вы не получите творческий гений.
Сцены порождают связи
Когда Хэнк Уиллис Томас поступил в аспирантуру, он пытался избежать работы. Но в 2000 году его двоюродного брата убили, и Хэнк начал использовать фотографию и визуальное искусство, чтобы пережить этот опыт. «Искусство было частью моего траурного процесса», – сказал он.
Время обучения в Калифорнийском колледже искусств стало затянувшейся терапией, во время которой Хэнк погрузился в творчество. В 2004 году учеба закончилась, и Хэнк подумал: пришло время устроиться на «настоящую» работу. Но в аспирантуре он усвоил удивительный урок, который постепенно привел его к творческому успеху.
«У аспирантуры есть важнейшая функция, – пояснил он, – она помогает создать сеть».
Обучаясь искусству, Хэнк случайно создал то, в чем нуждается любой художник. Нечто настолько важное, что без него успех невозможен. Сеть – больше, чем поддерживающая вас команда. Это группа разных людей, где каждый предлагает свой набор навыков и ресурсов, помогая остальным добиться успеха. Ведь не каждый студент художественного факультета становится художником. Некоторые оказываются кураторами, организаторами объединений и покровителями; другие – коллекционерами, дилерами и владельцами аукционных домов. И почти все превращаются в своего рода предпринимателей, способствующих развитию рынка искусства. Это люди, встреченные Хэнком Уиллисом Томасом в колледже, которые позже стали его сетью.
После окончания университета Хэнк увидел: карьера друзей пошла в гору. Он с удивлением заметил, как связи повлияли и на его успех. Наш герой продал свою работу – черно-белую фотографию группы студентов, держащих рамку, пока другие это фиксируют, – сыну декана Школы искусств Тиш в Нью-Йоркском университете. Так он впервые получил деньги за свое произведение. Все произошло благодаря связям, установленным на сцене, частью которой он был, и преимуществам сети, которую выстроил.
Благодаря сарафанному радио Хэнк Уиллис Томас вскоре начал зарабатывать на своем искусстве. Первые успехи послужили кирпичиками для построения карьеры, в последующие годы ставшей его главным делом и сделавшей Хэнка уважаемым нью-йоркским художником. Сегодня его работы выставляются в галереях по всей стране. У него большая аудитория в социальных сетях, где каждый день за ним следят десятки тысяч фанатов. И все во многом благодаря людям, встреченным в колледже искусств. «Все эти возможности я получил от друзей, – сказал он. – Нужны только один или два хороших друга, ведь дело лишь в том, чтобы иметь кого-то, готового вас защитить. Вот она – формула успеха».
Успешные художники преуспевают не в вакууме. Они идут в нужные места и пользуются открывающимися возможностями. Они не пытаются творить где угодно – это было бы глупо. В конце концов, не все места одинаковы, поэтому успешные художники уходят туда, где действует магия. Однако недостаточно переехать в новый город. Вы должны присоединиться к сцене, где бы ее ни нашли, и установить связи с людьми, которые помогут вам добиться успеха. Другими словами, нужно построить сеть.
Без сети творчество едва ли увенчается успехом. Приобщение к правильным сетям ускорит ваш успех сильнее, чем что-либо другое, хоть это и противоречит нашим ожиданиям от судьбы художника. «Все мои возможности пришли от друзей», – сказал Хэнк. Великая работа совершается не одним гением, а постоянными усилиями сообщества. Успех становится вероятнее, когда правильные люди отстаивают вашу работу. Быть хорошим необходимо, но этого недостаточно. Умение является предпосылкой для творческого успеха – и это только часть формулы. Другая ее часть – это сеть.
Сеть – ваша страховка от анонимности. Чем больше у вас доступа к влиятельным людям в вашей области, тем дальше распространится ваше творчество. Конечно, нужно быть талантливым, но этого недостаточно. Навыки помогают найти нужных людей, но сеть увеличивает вашу досягаемость. Творческий успех зависит от способности хорошо общаться с теми, кто может поручиться за вашу работу. Как сказал Хэнк, слишком много людей не понадобится – всего несколько друзей. Вам не нужна армия, вам нужна сеть.
Эффективность ее неоценима. Когда никто не обращает внимания на вашу работу, только связи спасут от голода. Никто не преуспевает в одиночку, даже гении. Когда вам отказывают
В свои двадцать с небольшим Винсент Ван Гог постоянно менял виды деятельности, работая сначала торговцем произведениями искусства, после – школьным учителем, а затем миссионером. Каждый переход сопровождался внезапно нахлынувшим, но непродолжительным энтузиазмом. Он казался незрелым и безрассудным, а может, и в самом деле был таким.
К двадцати семи Ван Гог приобрел новые навыки: сначала научился рисовать, а затем – писать картины. Без официального образования молодой художник занялся ремеслом, неустанно и очень быстро создавая великолепные работы. В отличие от предыдущих профессий, эту карьеру он не бросил. И сегодня его произведения – одни из самых ценных на планете.
Когда мы думаем о Винсенте Ван Гоге, мы, вероятно, представляем себе одинокого гения – художника-маньяка, отрезавшего себе ухо, который страдал за свое искусство и покончил с собой. Безумца, живущего в бедности и изоляции. Трудно представить более стереотипный образ голодного художника. Но есть одна проблема: это не полная картина. Хотя у Ван Гога, вероятно, было какое-то психическое заболевание, не оно сделало его искусство успешным, а его сеть.
Задолго до приобретения мировой славы Винсент Ван Гог оказался в группе людей, во многом его сформировавшей. Как и любой художник, он не был застрахован от необходимости в посредниках, продвигающих его работы. Но как бедному и безуспешному миссионеру найти себе место на арт-сцене?
Когда Винсент начал карьеру художника, у него уже было ви́дение, именно его он хотел воплотить в своих работах. Но картины получались неаккуратными, неточными и непонятными для ведущих искусствоведов. Он использовал слишком много красок, слишком смело работал с цветом и текстурой. Такой стиль было сложно классифицировать; для кого-то это было больше похоже на детскую игру. Не жалела критики даже мать художника. Кто же мог за него поручиться?
Все началось с его младшего брата Тео, успешного торговца произведениями искусства. В письмах Тео поддерживал Винсента, если жизнь казалась слишком тяжелой, что случалось нередко. Когда брат решил стать художником, Тео оплатил его счета, обеспечил жильем и показывал его работы другим людям. Он был главным покровителем Ван Гога.
Бо́льшая часть карьеры живописца была наполнена неудачами и отказами, но когда он переехал в Париж и встретил группу художников, чьи работы тоже отвергали, то нашел свою сцену. Другие художники поняли, что пытался сделать Ван Гог. В какой-то степени они поняли это лучше его самого. У них даже было название для этого: импрессионизм. Французские импрессионисты ставили перед ним новые задачи и направляли Ван Гога туда, куда он изначально шел сам, оценивая его работы в процессе. Они стали необходимой сетью, и это изменило все.
Как только Ван Гог вошел в их ближний круг, он ответил сообществу взаимностью, помог организовать более формальную группу под названием «Художники Малого бульвара». Используя связи брата, он помогал выставлять их работы в галереях, и годы спустя, когда художественный гений импрессионистов был признан, его работы были включены в их число.
Жестокость жизни, вероятно, уничтожила бы Винсента Ван Гога, если бы не поддержка близких. Было нелегко, но благодаря поддержке брата он не остался без крова и пищи. Импрессионисты поощряли его и ставили новые задачи, когда другие отвергали.
Ван Гог умер в 37 лет и нарисовал тысячи полотен – столько другие художники успевают за долгую жизнь. Через несколько месяцев после его смерти Тео тоже скончался, оставив свою жену Джоанну в доме, полном картин. Благодаря связям мужа и ее собственной сети вдова смогла продать бо́льшую часть произведений и тем самым обеспечила полотнам заслуженное внимание.
Сеть оценила работы Ван Гога и отстаивала их долгое время после его смерти. Именно ей мы должны быть благодарны, а не художнику-одиночке.
Так творчество становится известным: усилиями не одинокого гения, а сети его знакомств. Помните, это была не формальная группа, готовая защищать и продвигать искусство Ван Гога, а неупорядоченное сборище неудачников, которых объединяли отказы. Это тоже может быть мощным мотиватором. Импрессионисты не пренебрегали властью сетей – это было бы карьерное самоубийство. Они просто перенаправили свои усилия на создание новой сети, частично отвечая на важный вопрос: что делать, если нужная вам сеть не хочет вас принимать?
Когда вы играете в игру, где не можете победить, стараться еще сильнее – не лучший выход. Никто из нас не хочет тратить жизнь на игру по чужим правилам. Если игра несправедлива, измените ее. Смените город, создайте новую форму искусства, найдите другую сеть. Если группа, частью которой вы хотите быть, отвергает вас, создайте свою собственную.
Именно так поступили импрессионисты, когда представители искусства XIX века отвергли их. Они открыли свои галереи и пригласили туда людей. И спустя столетие люди помнят именно их, а не тех, кто их отверг. Когда молодой непонятый голландец присоединился к этой сцене в Париже, у него наконец появилась группа людей, понимающих его и открывших миру.
Неожиданные скопления гениев
Правило сцены показывает нам: не все места одинаково полезны. Когда мы находим правильную сцену, часто за ней стоит и нужная сеть. Для одного артиста она может быть в Новом Орлеане, а для другого – в Нью-Йорке. И когда мы отыскиваем необходимое место, нужно глубоко в него погрузиться и стать его частью. Если мы упускаем эту возможность, мы многое теряем. Но часто сцены могут быть не там, где мы ожидаем.
Как объяснял писатель-путешественник Эрик Вейнер: «Гений – это место, а не человек». Вейнер исследовал некоторые из самых творческих территорий на Земле, например Флоренцию, Кремниевую долину и Париж, интересуясь, что именно сделало эти места такими. Удивительно, но большинство из них изначально едва ли подходили на роль вдохновляющих мест. Никто не мог предсказать их мировой вклад – итальянское Возрождение, появление персонального компьютера или современного искусства. Новаторства стали неожиданностями для всего мира. Это хорошая новость для всех нас: получается, то, что делает место инновационным и интересным, не является его изначальным качеством. Это значит, гении могут объединяться где угодно, если правильно используют место.
В середине 1970-х, после путешествия на фургоне через всю страну, Трейси Вайзел вместе со своей девушкой Кэрол переехал в город Джером, штат Аризона. Объятые духом свободы и жаждой экспериментов, определивших десятилетие, они искали способ скрыться от шума и суеты городской жизни. В Джероме Трейси зарабатывал двадцать долларов в день, продавая макраме-ожерелья и браслеты с глиняными бусинами. Они с Кэрол не тратили много денег, скромно жили за счет продаж и постепенно строили быт.
Потребовалось семь лет, чтобы обустроить собственное место на деньги, заработанные с продажи глиняных изделий. Как минимум два года стенд и гончарный круг стояли на тротуаре перед стройплощадкой. Студия Вайзела оказалась первым с 1950-х годов новым зданием в Джероме. «Я устал от арендодателей и хотел построить собственное место, – сказал он. – Поэтому купил участок». Когда другие художники стали переезжать в Джером из-за низкой стоимости жизни, их работы начали привлекать ценителей. С тех пор прошло тридцать лет, и благодаря туристам Трейси зарабатывает на жизнь искусством.
Вы и сегодня можете найти его в магазине, выдувающего стекло и развлекающего посетителей рассказами о своем ремесле. Он делает «простые вещи»: кормушки для колибри, бокалы для вина – все, что, по его мнению, можно продать. Трейси не считает свою работу «высоким искусством», но это креативно, весело и позволяет жить так, как ему нравится. «Для меня самое интересное, – сказал он мне по телефону однажды утром, – делать хороший, простой продукт».
Благодаря поддержке маленького городка в Аризоне Трейси Вайзел преуспел так, как не получилось бы в другом месте. Бо́льшая часть торговой недвижимости в Джероме принадлежит историческому обществу: она не продается, поэтому цены на аренду редко растут: по сравнению, например, с Седоной аренда очень дешевая. «У нас получилось, поэтому и другие художники могут позволить себе жить здесь. В других городах все не так», – сказал Трейси.
Когда они с Кэрол переехали в Джером, тот вовсе не был творческим центром. Именно художники сделали его таким. Конечно, у города были некоторые преимущества, и самое большое из них – отсутствие популярности. Здесь было дешево, что привлекало художников, желающих жить простой жизнью. В те времена, когда Трейси переехал, в Джероме царил экономический застой. «Город был практически мертв, – вспоминает он. – Пока хиппи не пришли и не вернули его к жизни».
И это не редкость. Художники часто приходят в запущенные части городов и превращают их в популярные культурные сцены. Как писал Ричард Флорида: «Ключ к экономическому росту лежит в способности не просто привлечь креативный класс, но сделать свои главные преимущества материально выгодными для него». Не город Джером сам по себе сделался, а художники, которые приехали и стали жить в нем, изменили его. Но даже этого недостаточно. Творческие люди увидели возможности в том, что казалось застойным, и сделали место культовым. Креативный класс пришел и сделал город своим, в результате чего экономика нормализовалась.
Урок заключается в следующем: оказавшись на отшибе желаемого сообщества, не отчаивайтесь. Как и Трейси Вайзел, мы можем сами создать оптимальные места для работы. Поэтому, когда мы задумаемся о поиске очередного «скопления гениев», возможно, сперва стоит взглянуть на неочевидные места и максимально использовать их возможности. Проникнитесь своим местом
Не каждый может отправиться в плавание на другой континент или по своей прихоти проехать через всю страну. У большинства из нас есть счета, требующие оплаты, и обязательства, которые нужно выполнять. Но значит ли это, что мы не можем заниматься интересной, творческой работой? Иногда сцены, частью которых мы должны быть, находятся рядом с нами. Потому что на каждого Хемингуэя в Париже найдется своя Бронте в Хоэрте.
В середине XIX века Хоэрт был небольшим городком в Северной Англии, один писатель описал его как «грязную деревню ткачей, где смерть наступает рано». Унылое место, почти лишенное деревьев, где выл постоянный ветер и которое семья Бронте назвала своим домом.
Патрик Бронте – молодой амбициозный священник из Ирландии – перевез свою семью в Хоэрт, чтобы открыть местный приход. Жилось здесь тяжело. У Бронте было шестеро детей: пять девочек – Мария, Элизабет, Шарлотта, Эмили и Энн – и мальчик Бранвелл. Их мать умерла в 1821 году, когда дети были не старше семи лет. В 1824 году девочек отправили в школу, где с ними обращались ужасно и оскорбительно. Старшую, Марию, отправили домой с туберкулезом в одиннадцать лет, и вскоре она умерла. Та же участь постигла и Елизавету. Патрик Бронте забрал трех оставшихся дочерей из школы и привез их домой, где они продолжили образование вместе со своим братом. Под началом отца дети запомнили отрывки из Библии, изучили грамматику, географию и историю. Преподобный Бронте читал им классические произведения – пьесы Шекспира, «Потерянный рай» Мильтона, – четверо учеников проникались каждым словом. Их полки были наполнены романтической литературой и поэзией.
Однажды ночью, вернувшись домой из поездки, преподобный принес домой набор игрушечных солдат. С помощью маленьких фигурок дети создали воображаемые королевства и стали разыгрывать истории в этом выдуманном мире. Они рисовали карты фантастических стран, писали о них рассказы, стихи и истории. Чтение написанного друг другу было их способом справиться с суровым миром и объединяло.
По мере того как дети Бронте росли, их жизнь сосредоточилась в Хоэрте. Девочки пытались служить учительницами и гувернантками, но в конечном счете возвращались к отцу. Однажды, в 1845 году, Шарлотта нашла спрятанную тетрадь со стихами Эмили. Она пролистала книгу и очень высоко оценила стихи, которые «взбудоражили ее сердце, как звук трубы». После этого Анна тоже показала свою поэзию.
Вскоре все три сестры сговорились предложить свой поэтический сборник для публикации под мужским псевдонимом. Книгу со стихами напечатали в мае 1846 года, но продалось только два экземпляра. Девушки все еще не были уверены, можно ли зарабатывать писательством. Поскольку поэзия, по-видимому, не была средством для достижения литературного успеха и славы, сестры Бронте обратились к созданию романов.
Через два месяца после публикации их сборника каждая сестра написала роман. Работы Энн и Эмили были приняты, но Шарлотте отказали семь раз. На седьмой попытке издатель спросил, есть ли у нее что-нибудь еще. И у нее было: рассказ о простой англичанке, похожей на нее саму, – Джейн Эйр. Две другие книги, публикацию которых Анна и Эмили оплатили сами, были «Агнес Грей» и «Грозовой перевал». Каждая из них стала литературной классикой.
Бронте не нужно было переезжать в другой город ради успеха. Они стали совершенной противоположностью Хемингуэя. Но прорывы не случаются просто так: вы должны стремиться к ним, окружить себя правильной сетью, которая даст ход работе. Какие же связи были у Шарлотты, Эмили и Энн, когда они жили в сельской Англии? Уж точно не куча влиятельных художников, с которыми Хемингуэй познакомился в Париже. Казалось, у них не было ни сцены, ни сети, ни особых возможностей. И все же их труды дожили до сегодняшних дней.
Откуда же тогда взялись Бронте?
Они были из Хоэрта, города настолько маленького, что им все время приходилось держаться друг за друга и каждый день рассказывать друг другу истории. Когда старшая из выживших сестер Бронте, Шарлотта, была маленькой, она писала крошечные книги едва читаемым шрифтом, которые сшивала маленькой иголкой и ниткой, некоторые из них насчитывали по шестьдесят тысяч слов. Как и в случае с Трейси Вайзелом и его группой художников, Бронте были сетью друг у друга, и они сами создавали возможности, которых им не хватало. Сложилось самобытное объединение гениев, и им не нужно было никуда идти, чтобы создавать его заново.
Много лет я мечтал стать писателем, но чувствовал разочарование из-за отсутствия возможностей. Потом что-то изменилось: я начал проникаться своим местом. Я не ждал, чтобы меня пригласили, я начал показываться там, где творческая работа уже происходит. Переехав в Нэшвилл вслед за своей девушкой, я заметил, сколько авторов, творцов и предпринимателей собралось в этом маленьком, но растущем городе. Я начал появляться в кафе, где часто проводили время другие писатели, посещал местные встречи, где собирались предприниматели и творцы. Чем дольше я вовлекался в эту сцену, тем больше становился ее частью, и вскоре это привело к дружбе, которая со временем переросла в сеть.
Иногда сообщество, в котором мы нуждаемся, находится прямо перед нами.
Праздник, который всегда с тобой
Однажды Эрнест Хемингуэй охарактеризовал Париж как «праздник, который всегда с тобой», имея в виду, что почувствовать Париж можно, находясь где угодно. Раньше возможность проявлять себя творчески зависела от того, где вы жили, но в Новом Возрождении все изменилось.
Нам не обязательно покидать свой дом. Именно там, где мы находимся прямо сейчас, может происходить наш сильнейший рост. Но это не значит, будто мы добиваемся успеха, когда стоим на месте. Гении не объединяются сами по себе – мы должны их собрать их вместе. Сцены и сети вокруг, но они не найдут нас сами. Мы должны двигаться. Независимо от того, означает ли это перемещение по комнате или по всему миру, готовность выйти из нашей зоны комфорта – сделайте первый шаг к поиску места и людей, которые помогут нашей работе продвигаться.
Для начала найдите места, где творчество уже происходит. Появляйтесь там и будьте замеченным. Сходите в кафе, на конференцию или даже смените город. Присоединитесь к сцене и найдите ту группу людей, которая вам нужна, чтобы добиться успеха. Подобно тому как Хемингуэй разыскивал авторитеты в Париже, вы можете искать соратников в своей отрасли. Произведите на них впечатление, станьте их учениками. Завоюйте их, и они будут рады видеть вас на сцене.
Связи не появляются просто так. Вы должны заработать внимание тех, кто уже пришел на сцену. Как это сделать? Помогайте им. Используйте свой дар и таланты, чтобы помочь другим. Это не подлизывание: так вы платите ваш взнос и доказываете собственную ценность. Эрнест Хемингуэй не просто выслеживал самых известных авторов своего времени и использовал их ресурсы. Он становился их другом, предлагая все, на что был способен, – от редактирования литературного журнала для Форда Мэдокса[22] до помощи Гертруде Стайн в публикации. Винсент Ван Гог продемонстрировал аналогичный уровень служения своим коллегам, как и Трейси Вайзел.
Успех в любой творческой области зависит от того, частью каких сцен и сообществ вы становитесь. Вы присоединяетесь к сцене, появляетесь и делитесь друг с другом вашей работой. Но, когда вы строите сообщество, вы даете больше, чем берете. Сеть создается не просто путем объединения с нужными людьми, но путем соединения этих людей друг с другом. Дело не только в том, кого вы знаете, но и в том, кому вы помогаете. По мере того как вы будете вносить этот вклад, вы создадите группу отношений – сеть, которую можете взять с собой куда угодно, точно так же как Хемингуэй поступил с Парижем. Глава 7. Сотрудничайте с другими
Голодный художник работает в одиночку. Успешный художник сотрудничает с другими.
В любой серьезной творческой деятельности… нужны сообщники.
Филипп Пети
Когда кто-то спросил К. С. Льюиса, оказал ли он влияние на Дж. Р. Р. Толкина – своего друга и всемирно известного автора «Властелина колец» и «Хоббита», – Льюис засмеялся. «Никто никогда не влиял на Толкина, – сказал он. – С тем же успехом вы можете попытаться повлиять на Брандашмыга». Брандашмыг – мифическое существо, появляющееся в «Алисе в Зазеркалье», нервный монстр, с которым вам едва бы захотелось связываться и на которого, разумеется, совсем нелегко «повлиять».
Люди верили Льюису на слово. Конечно, Толкин был самобытным писателем, настоящим гением-одиночкой с выдуманными языками и мифологией. Но все же Льюис оказал серьезное влияние на Толкина, и он далеко не единственный.
«Их была целая группа, – сказала Диана Глайер, – девятнадцать человек, они собирались раз или два в неделю в течение семнадцати лет. На этих встречах происходила особая магия». Глайер преподает английский язык в Тихоокеанском университете Азуса и посвятила бо́льшую часть своей карьеры изучению Инклингов – литературной группы, в которую входили Дж. Р. Р. Толкин, К. С. Льюис и их друзья. Однажды профессор Глайер рассказала мне, как писатели встречались раз в неделю на протяжении десятилетий, распивая чай и покуривая трубки. «Они читали свои работы, – сказала она, – и не спали до поздней ночи, критикуя друг друга… Именно в этой мастерской дружбы и взаимовыручки были созданы некоторые из наших любимых великих произведений. Я думаю, они ничем не отличаются от многих студентов, которые рассказывают о своих проектах, а затем поддерживают друг друга, помогают, поощряют и бросают вызов».