Наследники
Часть 32 из 47 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Немного упрощало ситуацию то, что регистрацию на рейс Руслан оформил заблаговременно онлайн и уже имел на руках посадочный талон. Однако, чтобы сдать багаж, все равно пришлось потратить несколько томительных минут у регистрационной стойки.
Обычно все происходило по накатанной, давно отработанной схеме, и Сацивин, как правило, чувствовал себя относительно спокойно. Но сейчас, после сокрушительного разгрома в суде, после возбуждения уголовного дела против него и супруги он явно ощущал себя не в своей тарелке. Да чего там греха таить – у него буквально поджилки тряслись, когда мимо него проходил сотрудник безопасности или полицейский, а последних в аэропорту было предостаточно. Как говорил покойный Роговой, «больше, чем блох на дворняге».
Однако и здесь ему подфартило. Симпатичная девушка на стойке прилепила на ручку чемодана багажную бирку и с профессиональной улыбкой пожелала ему хорошего полета.
Сдав багаж, Сацивин заметно расслабился. Сообщив об этом жене СМС-сообщением, он направился в сторону таможенного контроля.
«Пока все идет супер, – думал про себя Руслан, украдкой поглядывая на мелькающие фигуры в служебной форме. – Сегодня вечером в Париже я надерусь!»
Внутренний голос шепнул ему, что до того, как он окажется в самолете, строить какие-либо планы рано, но Сацивин шикнул на него, и тот утих.
Пограничный контроль также прошел на ура. Ликуя в душе, Сацивин зашагал к ближайшему бару. Там проглотил ломтик шоколадного торта, запив его сладким чаем, после чего двинулся к залу предполетного досмотра. Здесь ему пришлось разуться, вынуть ремень из брюк и пройти сканер.
«Я все равно не дам вам реализовать все это… Поверьте, лучше вернуть коллекцию Протасова его законным наследникам…»
Эти слова, брошенные ему в лицо адвокатом Павловым, неожиданно пронеслись в памяти, словно старые пожухлые листья, увлекаемые ветром.
– Мертвого осла уши тебе, Павлов, – вслух пробормотал Руслан. – И не таких, как ты, вокруг пальца обводили.
Когда все проверки оказались позади, он едва не расхохотался. Развязав тесный галстук, он небрежно сунул его в карман и шумно вздохнул.
«Передам все эти картины с рукописями Есении, – вдруг подумал он. – А там, глядишь, может, и правда верну недвижимость. Лучше остаться без недвижки, но на свободе. Может, и вовсе нет смысла бодаться за эти метры, тем более когда все зашло так далеко?! На наш век с Лидой и так хватит…»
Сацивин достал посадочный талон, взглянув на номер выхода на посадку, и, хмыкнув, заторопился в зону вылета. Может, он еще успеет посидеть в кафе или заглянуть в дьюти-фри…
Он неторопливо шел, все еще размышляя, какую тактику все-таки лучше избрать со следователем, и не заметил двух человек в темной форменной одежде, которые быстрым шагом направлялись к нему.
– Господин Сацивин?! – послышался за спиной уверенный голос, и Руслан понял всё. «Он не спрашивает, – промелькнуло у него в мозгу. – Он констатирует…»
Он медленно повернулся, изо всех сил стараясь вести себя спокойно. Перед ним стояли сотрудник безопасности аэропорта и дежурный полицейский, оба высокие и крепкие.
– Да, это я, – с трудом разлепил губы Сацивин.
И он не удивился, когда ему велели идти вместе с ними.
* * *
Они вышли из зоны вылета, и вскоре вся троица оказалась перед дверью без каких-либо опознавательных знаков.
– Куда вы меня привели? – спросил Руслан, пытаясь сохранить присутствие духа. – Мой самолет вылетает меньше чем через полчаса!
– Пожалуйста, пройдите, – вежливо сказал старшина полиции, и Руслан, помедлив, вошел в небольшое помещение. Расположенный посередине стол, отсутствие окон и другой мебели – все эти признаки красноречиво говорили о том, что это комната для допросов.
Продолжая оглядываться, Руслан увидел собственный чемодан, на ручке которого все еще сиротливо белела бирка, и вот тут он почувствовал слабость в ногах.
В коридоре послышались шаги, и спустя секунду в помещение вошли еще двое – полноватый мужчина в белой рубашке и… адвокат Павлов.
Сацивин даже несколько раз с силой моргнул, словно не веря собственным глазам.
– Вы… – прошипел Руслан, сверля адвоката ненавидящим взглядом. – Что вы тут делаете?
Артем пожал плечами.
– Узнал, что вы летите в Париж, и вспомнил, что не успел с вами проститься, – усмехнулся он.
Сацивин уже собирался пустить в ответ злобную шпильку, но его остановил мужчина в белой рубашке. Представившись начальником службы безопасности аэропорта, он спросил, указывая на чемодан:
– Руслан Валерьевич, это ваш багаж?
– Наверное. Во всяком случае, очень похож, – отрывисто бросил Сацивин.
– Если сомневаетесь, подойдите поближе. Но хочу предупредить, что багажная бирка на нем соответствует вашему билету. Чемодан закрыт на замок, у вас ведь с собой ключ?
Выругавшись про себя, Руслан сделал шаг вперед.
– Вы можете объяснить, в чем суть претензий? – спросил он, роясь в карманах. Наконец ключ был найден, и Сацивин сунул его в хромированный замочек.
– Разумеется, – с подчеркнутой вежливостью отозвался начальник службы. – Есть ли в вашем багаже вещи, требующие специального разрешения на вывоз с территории Российской Федерации?
– Нет, – отрезал Сацивин. – Я законопослушный гражданин и знаю правила международной перевозки!
– В таком случае покажите, пожалуйста, содержимое вашего багажа.
Скрипнув зубами, Сацивин нехотя подчинился. Через минуту на столе лежали три продолговатых пластиковых тубуса и два свертка в полиэтиленовых пакетах, которые были тщательно заклеены липкой лентой.
– Что внутри? – задал вопрос полицейский.
– Современное искусство, – процедил Руслан.
Начальник безопасности многозначительно посмотрел на помощника, и тот быстро вскрыл тубусы с пакетами.
– Что-то не очень похоже на современное искусство, – подал голос Павлов. Он, как и все собравшиеся в комнате (кроме разве что Сацивина), с интересом разглядывал полотна картин, аккуратно разложенные на столе.
– Если я не ошибаюсь, это работа художника Дмитрия Мартена, русского живописца-графика, – сказал Артем. – Работа называется «Облака над речкой», была написана в конце ХVIII века. Полагаю, Руслану Валерьевичу известен закон о порядке вывоза из страны культурных ценностей?
– Закон-то известен, – высокомерно заявил Руслан. – И если меня не будут постоянно перебивать, я докажу, что в данном случае я ничего не нарушал. А вы совершаете грубейшую ошибку, считая меня контрабандистом.
С этими словами Сацивин вытащил из тоненькой зеленой папки несколько листов.
– Это экспертное заключение, – сказал он, протягивая документ полицейскому. – Оно выдано органом, уполномоченным Министерством культуры! И подтверждает, что вывозимое имущество является современным искусством, репродукцией! А вовсе не культурными ценностями и раритетами, в чем вы, господин Павлов, пытаетесь нас всех убедить!
– А это что? – полюбопытствовал начальник безопасности, держа в руках потрепанную тетрадь.
Он осторожно перевернул ветхую страницу.
– «Борис Пастернак», «На ранних поездах…» Это ведь рукопись?!
Мужчина требовательно смотрел на Сацивина, но тот лишь криво усмехнулся:
– А где написано, что это рукописи? Вы какую-то бирку увидели с годом издания?
– Неужели вы надеетесь, – холодно ответил Артем, – что первая же экспертиза не подтвердит, что вы пытались перевезти коллекционные рукописи, которые проходят по уголовному делу? Как и полотна, разложенные на этом столе?
С этими словами Павлов вынул из папки приготовленный заранее список.
– Это перечень рукописей и картин, которыми при жизни владел писатель Протасов, – объявил он. – И после его смерти все это бесследно исчезло. Давайте чисто для интереса сверим список и то, что было у вас в чемодане? Уверен, совпадение будет стопроцентным.
– Протасов сам мне это все отдал, безвозмездно! – запальчиво выкрикнул Сацивин.
– Вы хотите сказать, что Андрей Васильевич собирал репродукции? – прищурился Артем. – Вы ведь только что показали заключение эксперта, что все вывозимое – не что иное, как копии?
Руслан умолк, запоздало сообразив, что своей опрометчивой фразой угодил в хитро расставленную ловушку.
– А вот, смотрите, еще, – вновь заговорил начальник безопасности, с осторожностью открывая очередную рукопись. – Михаил Шолохов, «Судьба человека»… О, да тут и дарственная надпись есть!
– Если у вас есть остатки сомнений, я развею их, – произнес Артем. – Протасов при жизни имел обыкновение делать отметки на картинах, которые оказывались в его коллекции. На обороте холста он ставил свою подпись и дату. А теперь взглянем…
Бережно приподняв полотно Федорова «Пейзаж с лодками», он повернул картину обратной стороной.
– Видите? На этом месте затертость, причем, судя по всему, сделанная совсем недавно, – сообщил Палов. – Возьмите любую другую картину, и вы увидите, что все пометки Протасова уничтожены.
– Вам не сойдет это с рук, – выдавил Сацивин. – Это еще ничего не доказывает!
– Руслан Валерьевич, я ведь предупреждал вас, – сказал Артем. – Я просто поражаюсь вашему упрямству. В отношении вас и вашей супруги возбуждены уголовные дела, вы подозреваетесь в мошенничестве, совершенном организованной группой в особо крупном размере, а вы преспокойно вылетаете в Париж, прихватив между делом незаконно присвоенное имущество. Риск, конечно, благородное дело, но всему есть предел. Позвольте поинтересоваться целью вашей поездки? Вряд ли вы намеревались устроить выставку картин в музеях Лувра или Жакмар-Андре!
Руслан хрипло и с присвистом задышал:
– Я больше ничего не скажу. Мне плохо, и я требую адвоката…
– Пожалуйста, пригласите врача, – обратился Павлов к полицейскому. – Здесь, конечно, душновато.
Последние приготовления
Вынув из пачки предпоследнюю сигарету, Алекс сунул ее в рот. Помедлив, извлек оставшуюся, поместив ее за ухо, – ее он оставит Эду, когда тот вернется с допроса (тело его папаши достаточно быстро нашли и опознали), после чего кинул пустую пачку на асфальт.
Поглядывая в сторону грязно-желтого здания районного ОВД, молодой человек закурил. Это была уже четвертая сигарета, пока он ждал Эда. И Алекс очень надеялся, что его приятель все же выйдет на улицу.
Обычно все происходило по накатанной, давно отработанной схеме, и Сацивин, как правило, чувствовал себя относительно спокойно. Но сейчас, после сокрушительного разгрома в суде, после возбуждения уголовного дела против него и супруги он явно ощущал себя не в своей тарелке. Да чего там греха таить – у него буквально поджилки тряслись, когда мимо него проходил сотрудник безопасности или полицейский, а последних в аэропорту было предостаточно. Как говорил покойный Роговой, «больше, чем блох на дворняге».
Однако и здесь ему подфартило. Симпатичная девушка на стойке прилепила на ручку чемодана багажную бирку и с профессиональной улыбкой пожелала ему хорошего полета.
Сдав багаж, Сацивин заметно расслабился. Сообщив об этом жене СМС-сообщением, он направился в сторону таможенного контроля.
«Пока все идет супер, – думал про себя Руслан, украдкой поглядывая на мелькающие фигуры в служебной форме. – Сегодня вечером в Париже я надерусь!»
Внутренний голос шепнул ему, что до того, как он окажется в самолете, строить какие-либо планы рано, но Сацивин шикнул на него, и тот утих.
Пограничный контроль также прошел на ура. Ликуя в душе, Сацивин зашагал к ближайшему бару. Там проглотил ломтик шоколадного торта, запив его сладким чаем, после чего двинулся к залу предполетного досмотра. Здесь ему пришлось разуться, вынуть ремень из брюк и пройти сканер.
«Я все равно не дам вам реализовать все это… Поверьте, лучше вернуть коллекцию Протасова его законным наследникам…»
Эти слова, брошенные ему в лицо адвокатом Павловым, неожиданно пронеслись в памяти, словно старые пожухлые листья, увлекаемые ветром.
– Мертвого осла уши тебе, Павлов, – вслух пробормотал Руслан. – И не таких, как ты, вокруг пальца обводили.
Когда все проверки оказались позади, он едва не расхохотался. Развязав тесный галстук, он небрежно сунул его в карман и шумно вздохнул.
«Передам все эти картины с рукописями Есении, – вдруг подумал он. – А там, глядишь, может, и правда верну недвижимость. Лучше остаться без недвижки, но на свободе. Может, и вовсе нет смысла бодаться за эти метры, тем более когда все зашло так далеко?! На наш век с Лидой и так хватит…»
Сацивин достал посадочный талон, взглянув на номер выхода на посадку, и, хмыкнув, заторопился в зону вылета. Может, он еще успеет посидеть в кафе или заглянуть в дьюти-фри…
Он неторопливо шел, все еще размышляя, какую тактику все-таки лучше избрать со следователем, и не заметил двух человек в темной форменной одежде, которые быстрым шагом направлялись к нему.
– Господин Сацивин?! – послышался за спиной уверенный голос, и Руслан понял всё. «Он не спрашивает, – промелькнуло у него в мозгу. – Он констатирует…»
Он медленно повернулся, изо всех сил стараясь вести себя спокойно. Перед ним стояли сотрудник безопасности аэропорта и дежурный полицейский, оба высокие и крепкие.
– Да, это я, – с трудом разлепил губы Сацивин.
И он не удивился, когда ему велели идти вместе с ними.
* * *
Они вышли из зоны вылета, и вскоре вся троица оказалась перед дверью без каких-либо опознавательных знаков.
– Куда вы меня привели? – спросил Руслан, пытаясь сохранить присутствие духа. – Мой самолет вылетает меньше чем через полчаса!
– Пожалуйста, пройдите, – вежливо сказал старшина полиции, и Руслан, помедлив, вошел в небольшое помещение. Расположенный посередине стол, отсутствие окон и другой мебели – все эти признаки красноречиво говорили о том, что это комната для допросов.
Продолжая оглядываться, Руслан увидел собственный чемодан, на ручке которого все еще сиротливо белела бирка, и вот тут он почувствовал слабость в ногах.
В коридоре послышались шаги, и спустя секунду в помещение вошли еще двое – полноватый мужчина в белой рубашке и… адвокат Павлов.
Сацивин даже несколько раз с силой моргнул, словно не веря собственным глазам.
– Вы… – прошипел Руслан, сверля адвоката ненавидящим взглядом. – Что вы тут делаете?
Артем пожал плечами.
– Узнал, что вы летите в Париж, и вспомнил, что не успел с вами проститься, – усмехнулся он.
Сацивин уже собирался пустить в ответ злобную шпильку, но его остановил мужчина в белой рубашке. Представившись начальником службы безопасности аэропорта, он спросил, указывая на чемодан:
– Руслан Валерьевич, это ваш багаж?
– Наверное. Во всяком случае, очень похож, – отрывисто бросил Сацивин.
– Если сомневаетесь, подойдите поближе. Но хочу предупредить, что багажная бирка на нем соответствует вашему билету. Чемодан закрыт на замок, у вас ведь с собой ключ?
Выругавшись про себя, Руслан сделал шаг вперед.
– Вы можете объяснить, в чем суть претензий? – спросил он, роясь в карманах. Наконец ключ был найден, и Сацивин сунул его в хромированный замочек.
– Разумеется, – с подчеркнутой вежливостью отозвался начальник службы. – Есть ли в вашем багаже вещи, требующие специального разрешения на вывоз с территории Российской Федерации?
– Нет, – отрезал Сацивин. – Я законопослушный гражданин и знаю правила международной перевозки!
– В таком случае покажите, пожалуйста, содержимое вашего багажа.
Скрипнув зубами, Сацивин нехотя подчинился. Через минуту на столе лежали три продолговатых пластиковых тубуса и два свертка в полиэтиленовых пакетах, которые были тщательно заклеены липкой лентой.
– Что внутри? – задал вопрос полицейский.
– Современное искусство, – процедил Руслан.
Начальник безопасности многозначительно посмотрел на помощника, и тот быстро вскрыл тубусы с пакетами.
– Что-то не очень похоже на современное искусство, – подал голос Павлов. Он, как и все собравшиеся в комнате (кроме разве что Сацивина), с интересом разглядывал полотна картин, аккуратно разложенные на столе.
– Если я не ошибаюсь, это работа художника Дмитрия Мартена, русского живописца-графика, – сказал Артем. – Работа называется «Облака над речкой», была написана в конце ХVIII века. Полагаю, Руслану Валерьевичу известен закон о порядке вывоза из страны культурных ценностей?
– Закон-то известен, – высокомерно заявил Руслан. – И если меня не будут постоянно перебивать, я докажу, что в данном случае я ничего не нарушал. А вы совершаете грубейшую ошибку, считая меня контрабандистом.
С этими словами Сацивин вытащил из тоненькой зеленой папки несколько листов.
– Это экспертное заключение, – сказал он, протягивая документ полицейскому. – Оно выдано органом, уполномоченным Министерством культуры! И подтверждает, что вывозимое имущество является современным искусством, репродукцией! А вовсе не культурными ценностями и раритетами, в чем вы, господин Павлов, пытаетесь нас всех убедить!
– А это что? – полюбопытствовал начальник безопасности, держа в руках потрепанную тетрадь.
Он осторожно перевернул ветхую страницу.
– «Борис Пастернак», «На ранних поездах…» Это ведь рукопись?!
Мужчина требовательно смотрел на Сацивина, но тот лишь криво усмехнулся:
– А где написано, что это рукописи? Вы какую-то бирку увидели с годом издания?
– Неужели вы надеетесь, – холодно ответил Артем, – что первая же экспертиза не подтвердит, что вы пытались перевезти коллекционные рукописи, которые проходят по уголовному делу? Как и полотна, разложенные на этом столе?
С этими словами Павлов вынул из папки приготовленный заранее список.
– Это перечень рукописей и картин, которыми при жизни владел писатель Протасов, – объявил он. – И после его смерти все это бесследно исчезло. Давайте чисто для интереса сверим список и то, что было у вас в чемодане? Уверен, совпадение будет стопроцентным.
– Протасов сам мне это все отдал, безвозмездно! – запальчиво выкрикнул Сацивин.
– Вы хотите сказать, что Андрей Васильевич собирал репродукции? – прищурился Артем. – Вы ведь только что показали заключение эксперта, что все вывозимое – не что иное, как копии?
Руслан умолк, запоздало сообразив, что своей опрометчивой фразой угодил в хитро расставленную ловушку.
– А вот, смотрите, еще, – вновь заговорил начальник безопасности, с осторожностью открывая очередную рукопись. – Михаил Шолохов, «Судьба человека»… О, да тут и дарственная надпись есть!
– Если у вас есть остатки сомнений, я развею их, – произнес Артем. – Протасов при жизни имел обыкновение делать отметки на картинах, которые оказывались в его коллекции. На обороте холста он ставил свою подпись и дату. А теперь взглянем…
Бережно приподняв полотно Федорова «Пейзаж с лодками», он повернул картину обратной стороной.
– Видите? На этом месте затертость, причем, судя по всему, сделанная совсем недавно, – сообщил Палов. – Возьмите любую другую картину, и вы увидите, что все пометки Протасова уничтожены.
– Вам не сойдет это с рук, – выдавил Сацивин. – Это еще ничего не доказывает!
– Руслан Валерьевич, я ведь предупреждал вас, – сказал Артем. – Я просто поражаюсь вашему упрямству. В отношении вас и вашей супруги возбуждены уголовные дела, вы подозреваетесь в мошенничестве, совершенном организованной группой в особо крупном размере, а вы преспокойно вылетаете в Париж, прихватив между делом незаконно присвоенное имущество. Риск, конечно, благородное дело, но всему есть предел. Позвольте поинтересоваться целью вашей поездки? Вряд ли вы намеревались устроить выставку картин в музеях Лувра или Жакмар-Андре!
Руслан хрипло и с присвистом задышал:
– Я больше ничего не скажу. Мне плохо, и я требую адвоката…
– Пожалуйста, пригласите врача, – обратился Павлов к полицейскому. – Здесь, конечно, душновато.
Последние приготовления
Вынув из пачки предпоследнюю сигарету, Алекс сунул ее в рот. Помедлив, извлек оставшуюся, поместив ее за ухо, – ее он оставит Эду, когда тот вернется с допроса (тело его папаши достаточно быстро нашли и опознали), после чего кинул пустую пачку на асфальт.
Поглядывая в сторону грязно-желтого здания районного ОВД, молодой человек закурил. Это была уже четвертая сигарета, пока он ждал Эда. И Алекс очень надеялся, что его приятель все же выйдет на улицу.