Наследник Альфы

«Ну ты ведь знаешь, кто его отец, смотри, чтобы это на тебя не подали в суд за клевету, которую ты распространяешь, чтобы вернуть».

— Это называется — коррупция, — обиженно произнесла я одними губами, практически без звука, хотя это относилось, скорее, к моим воспоминаниям, чем к ситуации здесь.

— Да-да. Оборотни в погонах, и все такое, — снова засмеялся он, да так заразительно, что не улыбнуться в ответ было просто невозможно.

И в самом деле. Чего это я? Вот только как он вообще услышал, что я сказала? Видимо, сама не заметила, как произнесла громче, чем хотела.

В скором времени мы подъехали к небольшому одноэтажному дому, находящемуся на самом отшибе небольшой частной застройки. Я выбралась из автомобиля, помогла выбраться детям.

— Ну идем? — махнул нам Руслан, открывая калитку. — Только у меня не особо прибрано, так что…

Он развел руки в стороны в извиняющемся жесте. А потом вдруг подмигнул детям:

— Кто добежит до крыльца вперед меня, получит клубничное мороженое!

На этих словах Маша и Миша переглянулись и, разом позабыв весь свой страх, наперегонки пустились вперед.

Руслан же выгрузил из багажника наши пакеты и понес их в дом.

— Мы же вроде ненадолго? — кивнула я на вещи. — Может, лучше в машине оставить?

Улыбка на лице мужчины вдруг погрустнела, он смутился, кашлянул сухо:

— Да, я… хорошо, оставлю, — положил все обратно в багажник и, мрачный, отправился вперед меня, на ходу доставая ключи.

В воздухе мгновенно повисла заметная отчужденность, словно еще минутой ранее, до моего замечания, мы были не просто случайными попутчиками, а чем-то общим, целым.

«Семьей», — вдруг поняла я. То, как он разговаривал, как улыбался. Я не знала, откуда во мне поселилась такая уверенность, но казалось, что это действительно так. Будто бы Руслан на миг представил, что мы действительно семья, приехавшая домой, а я всего одним замечанием разбила всю эту иллюзию.

Вот только… зачем ему это? Вряд ли он питал к Люсе теплые чувства. То, как он разговаривал со мной сегодня, до того, как увидел фингал, не давало повода думать, что между ними могло быть что-то, кроме взаимной неприязни. Руслану не нравился не только муж Люси, но и она сама. По крайней мере, так мне показалось до того, как он, увидев побои, кинулся на Василия.

А может, дело вовсе не в Люсе? Но тогда в чем?

За забором оказался заброшенный, заросший травой участок, да и сам дом требовал хорошего ремонта.

Но, не дойдя до крыльца, я остановилась как вкопанная. По коже пробежали неприятные мурашки, а ноги стали ватными.

С одной стороны от дома, почти вплотную к забору, ограждавшему участок Руслана, торчали старые железные кресты, надгробные плиты, камни.

— Это что, кладбище?! — ужаснулась я.

Не то чтобы меня это сильно шокировало. Хотя… зачем я себя обманываю?! Это меня очень шокировало! Как можно жить настолько близко к захоронениям?! Видеть чужие могилы каждый день! А ведь у Галавица даже окна выходят в их сторону!

— Ну… да, — Руслан посмотрел на меня так, словно я спросила очевидную глупость.

Дети же, видимо, даже не заметили того, что было за забором. Добежав до крыльца, они отвлеклись на садового гнома и пытались то ли отодрать с его колпака налипший снег, то ли оторвать сам колпак.

— Мама, смотри какой смешной! — улыбаясь во весь рот, указал на фигурку Миша.

Я улыбнулась ему и снова повернулась к Руслану:

— И как ты живешь здесь? — неужели он не понимает, как это странно?

— А что? Призраки меня не пугают. Как и любая другая нечисть, — открыв двери дома, он сделал широкий жест, приглашая нас с детьми пройти внутрь, хитро прищурился и добавил замогильным голосом: — А чего нас вообще бояться?

У меня аж сердце замело от того, насколько зловеще это прозвучало. Наверное, скажи он сейчас хоть что-нибудь громкое, хоть то же «Бу!», я бы завизжала, схватила детей и удрала отсюда как можно скорее.

Вот только дети ничего не заметили, просто проскользнули внутрь, на ходу стаскивая курточки.

— Да ладно, ты чего? — снова заулыбался Руслан. — Я же пошутил.

Наваждение рассеялось, я просто выдохнула.

«Кладбища испугалась, тоже мне…» — отругала саму себя, проходя в дом Галавица.

Вот только, когда я проходила мимо него, мужчина вдруг взял меня за руку и развернул, останавливая напротив себя. Крылья его носа затрепетали, скулы побелели, а от того места, где его пальцы касались моей кожи на запястье, вновь по телу заплясали едва заметные покалывания:

— Что с вами не так, Людмила? — вроде бы он говорил с улыбкой, но при этом я нутром ощущала его напряжение. — Вы как-то изменились с момента нашей прошлой встречи…

— Голову помыла, — попыталась отшутиться я, потянула руку, но мужчина ее не отпускал.

Он облизнул губы, сглотнул, чуть придвинулся…


Это было странное ощущение. Когда одновременно чувствуешь себя не в своей тарелке, а от волнения захватывает дух. Но при этом хочется продлить это мгновение, а еще лучше — сделать шаг навстречу, вглядеться в его лицо, глаза, и понять наконец, какого же они цвета.

— Мама, смотри какой!

Пока мы с хозяином дома стояли и смотрели друг на друга, дети уже успели скинуть верхнюю одежду и облюбовать стоящего в коридоре… слона?

Это действительно была большая фигура слона, видимо, использовавшаяся тут вместо банкетки. Маленькие черные глазки-пуговицы, бархатная коричневая спинка, упругий, загнутый кверху нос.

— Можно на него сесть? — пискнула Маша, смотря на Руслана исподлобья.

— Да, но только потом надо будет помыть руки. Забыли про мороженое? Ванная вон за той дверью, — он сам мгновенно преобразился, став веселым, открытым.

Дети завизжали от восторга и тут же забыли про слона, очевидно, решив, что тот никуда не денется, а вот мороженое могут съесть и без них…

…Минут через десять мы все четверо сидели на кухне. Она была довольно маленькой, как, впрочем, и весь дом. Минимум посуды, минимум техники. Гарнитур деревянный, старый. Хотя, может, это просто такой модный нынче закос под винтаж?

Дети, не отрываясь от тарелок, уплетали мороженое. При этом делали это с таким видом, будто его в любой момент могут отобрать. Руслан изображал радушного хозяина. А я в который раз боролась с чувством нереальности.

Уходя из дома Люси, я напялила ее старенькие джинсы и большую бесформенную толстовку, во внутреннем кармане которой лежало самое ценное, что я унесла из дома, — дневник. Старый телефон Люси я уже успела подключить к розетке. Хорошо хоть Галавиц никак не стал комментировать мою ложь насчет сломанной зарядки.

Сотовый в перспективе мог оказаться не менее информативным, чем книжица в черной обложке, которая теперь буквально жгла мне руки. Хотелось открыть ее как можно скорее.

— Может быть, ты чего-то хочешь? — допытывался мужчина. — Тоже мороженого?

— Еще мороженого! — восхищенно вторила ему Маша, но Миша строго одернул, опередив меня.

Он то и дело подозрительно посматривал на Руслана, готовый, в случае чего, в любой момент броситься на защиту сестры и матери.

— Спасибо, ничего не надо пока, — вежливо ответила я, сосредоточенно обдумывая свою ситуацию.

Руслан в очередной раз расценил это по-своему:

— Пойду сделаю пару звонков насчет квартиры. Если что — вот пульт от телевизора, там должен быть канал с мультиками, — он махнул на стену, где располагался большой закрепленный экран.

Когда мужчина вышел из кухни, я все-таки не выдержала.

«Ты отвратительная мать!» — укоряюще подумала я, включая детям мультики, чтобы отвлечь.

«Я им не мать!» — разозлившись, бросила ответную мысль.

Но при мысли об этом стало гадко от самой себя. Да, я им действительно никто, но сейчас каким-то образом оказалась в теле самого близкого им человека.

Вздохнув, я полезла в карман за маленькой книжечкой. Открыла на произвольной странице:

«20 октября.

Сегодня снова напился и ударил меня. Хотя я сама виновата. Знала же, что нельзя прятать бутылку…

Валерия Васильевна сказала, что мне надо уйти с работы, чтобы у Васеньки был стимул развиваться, что я его подавляю».

Я прыснула в руку, с трудом удержавшись от громкого смеха. Значит, вот как оправдывается то, что творит боров! Его жена «подавляет»! Он — бедный страдалец — комплексы свои горькой запивает!

«21 октября.

Мне кажется, что это со мной что-то не так. Смотрела ролик, что муж — это отражение жены. Что он пьет, если что-то в отношениях не устраивает, если жена будет меняться, то и муж за ней потянется. Да и Валерия Васильевна также говорит, что это я во всем виновата…»





Я с трудом подняла голову, отрываясь от чтения.

Ох, Люся, Люся… Я-то думала, что ты дура. А ты не просто дура — а дура круглая!

Судя по дневнику, пил и бил жену Василий с завидной регулярностью, а она только в себе причины искала.

Интересно, кто такая Валерия Васильевна? Какая-то родственница? Соседка?

Я ее уже заочно невзлюбила, но неплохо было бы разыскать, раз Люся о ней часто пишет.

Руслан все еще не вернулся со своих переговоров, дети с аппетитом доедали остатки мороженого. Сделав глубокий вдох, я перевернула еще несколько страниц:

«1 декабря.

С утра ходила сдавать кровь. Вернулась домой — дверь нараспашку, а Васенька спит посреди коридора. При этом щи поставил разогревать на газ, они почти все выкипели. Ну и как вот его одного оставлять? Может, правда с работы уйти? В частной клинике предложили сдать яйцеклетки. Денег на несколько месяцев хватит».