Наше худшее Рождество

Все! Она сказала! Сказала! И даже больше, чем планировала.

Саманта закрыла глаза и принялась дышать глубоко и медленно, пытаясь унять сердцебиение. Она и не предполагала, что будет так волноваться.

Кайл молчал, вероятно, был шокирован ее речью, впрочем, как и она сама. Пить шампанское в постели голой? Откуда это-то взялось?

Она подождала еще несколько мгновений и не выдержала:

— Знаешь, мне как-то не по себе оттого, что ты молчишь… — Мягко говоря! — Скажи хоть что-нибудь.

В трубке не слышалось ни звука.

Саманта раздраженно поморщилась. Впрочем, она не сомневалась, что поступила правильно, разорвав отношения. Была честна, открылась, как советуют во всех книгах об отношениях с мужчинами. И что получила в ответ? Никакого понимания и желания разговаривать.

— Кайл, скажи же, что ты думаешь?

— Что я думаю?

Голос ответившего ей мужчины был низким, глубоким и совсем незнакомым.

— Думаю, вы меня с кем-то перепутали. У нас не было ужина в ресторане, скучного или какого-то другого, мы не занимались сексом, так что не могу ничего сказать о страсти между нами, но идея пить шампанское в постели обнаженными мне нравится. Я не знаком с Кайлом, но, полагаю, парню есть над чем подумать, потому что вы правы, никому не нужны скучные отношения без эмоций и чувств.

Саманта остолбенела, кажется, даже перестала дышать.

Кто это?

Шарлотта должна была позвонить Кайлу и шотландцу, Броди Макинтайру, владельцу поместья в нагорье.

Если на линии не Кайл, остается только…

Не сказав ни слова, Саманта потянулась за стаканом с водкой и залпом выпила содержимое.





Элла




— Всего кусочек. — Элла Митчелл разрезала соцветие брокколи и улыбнулась дочери. — Только один.

— Сначала обнимашки, мамочка.

— О нет, — Элла строго покачала головой. — Тебе не удастся меня обмануть. Сначала едим брокколи, потом обнимаемся.

Табита недовольно скривилась:

— Почему?

Любимый вопрос — почему. Бесконечное «почему».

— Это вкусно и очень полезно.

— Она противная.

— Вовсе нет. Это здоровая, полезная еда. Благодаря ей ты будешь сильной и здоровой. — «Неправильные аргументы, Элла». — Смотри, капуста похожа на новогоднюю елку.

Видя, что Таб хмурится еще сильнее, она подхватила и подняла над тарелкой соцветие.

— У елки иголки.

— Верно. Но издалека…

Таб замотала головой:

— Елка большая.

Этот способ тоже не сработал.

— Послушай, если ты будешь есть овощи, я смогу считать себя хорошей мамой, а мне очень хочется быть хорошей мамой.

— А мне хочется быть единорогом.


Элла рассмеялась. Надо будет непременно рассказать об этом диалоге Майклу за ужином. Дети дают немало поводов для смеха.

— Ты знаешь, а единороги едят брокколи.

Голубые глаза Таб, такие же невообразимо красивые, как у отца, стали еще больше от удивления.

— Почему?

— Потому что им известно, как это полезно.

Таб поковыряла пальцем кусочек на тарелке:

— Откуда ты знаешь, что они едят брокколи?

Элла сомневалась, должно ли ее радовать или огорчать нежелание дочери верить всему на слово.

— Единороги — существа мифические, их питание для нас тайна, но точно известно: чтобы вырастить рог, им необходимо много витамина D, кальция, калия и фосфора.

Таб осторожно положила кусочек в рот.

— А мы будем рисовать рождественские открытки?

— Надеюсь, если захочешь. Мне очень нравится делать открытки, можем украсить их блестками.

Элла зажмурилась от предвкушения. Она обожала Рождество: шум, смех, суету. Но больше всего радовала возможность провести время с семьей.

Она наклонилась и чмокнула Таб в макушку:

— Я люблю тебя, милая. Ты ведь знаешь?

Она считала это важным и часто говорила дочери о любви, никогда не сдерживала чувств.

— И я тебя. Давай наряжать елку.

— Не сейчас, немного позже.

— Почему не сейчас?

— Потому что она высохнет и осыплется к Рождеству.

Это была единственная причина. Будь ее воля, Элла бы оставила в доме елку на весь год. От света крошечных огоньков на душе становилось теплее. Рождество стало для нее временем семейного счастья.

— А мы можем встретить Рождество в заснеженном лесу?

— Нет… Думаю, нет. А почему ты так решила?

— Так написано в моей книге. И на картинке очень красиво.

— И у нас тоже будет красиво. И уютно. Обещаю. Нарядим большую елку, украсим дом и зажжем камин. Приедет тетя Сэм, мы испечем печенье. — Элла давно составила список всего, что хотела сделать. Они с Таб решили смастерить украшения сами и доставать их каждый год, пока те не порвутся.

— А тетя Сэм будет работать?

— Если только по телефону, у нее ведь очень много дел.

— Папа называет ее магнит.

— Магнат, милая, а не магнит. Магнат — это очень сильный и влиятельный человек.

— Сильный?

— Да, физически сильный и могущественный.

— А что значит влиятельный?

Вопросы следовали один за другим, казалось, это никогда не закончится. Элла все чаще склонялась к мысли, что ее кто-то проверяет, сорвется она наконец или нет.

— Тетя Сэм — магнат, — просияла Таб.

— Милая, папа подшучивает над Сэм. — Как донести до ребенка ироничность слов? — Но твоя тетя очень умная, это правда.

— А ты тоже магнат?

— Нет, я просто твоя мама. И это делает меня очень счастливой.