Напарницы

– Да нет, в этом как раз нет ничего странного – во время ассоциативного допроса допрашиваемого специально вводят в такое состояние, что он может только отвечать на прямо заданные вопросы, иначе ассоциации могут завести разговор демоны знают куда. Собственно, именно поэтому такой допрос отнимает так много сил – это ограничение тоже поддерживается при помощи магии допрашивающего, – объяснил Агуду.

– Ну раз ты не знал про подростковые банды Ильмэрме, вполне естественно, что ты и предположить не мог, что их татуировки известны буквально каждому, – успокаивающе улыбнулась Энту.

– А должен был знать! Должен! – от избытка чувств стукнул кулаком по столу Агуду. – А эти-то двое сразу сообразили, что я и понятия не имею, о чем речь, и решили этим воспользоваться!

– Но это означает только одно: раз они оба одновременно либо догадались, либо предположили, кто это мог быть, то они оба знакомы с этим человеком, – продолжала рассуждать Энту. – Может, это родственник или друг одного из них, а другой тоже с ним знаком, но решил промолчать, раз тот промолчал, рассчитывая во всем разобраться без участия столичных коллег. И первый мог промолчать, например, чтобы защитить близкого человека, а второй, наоборот, чтобы самому его поймать. Но такое спонтанное единодушие все равно выглядит очень странно.

– Если только речь не идет об их коллеге, – высказалась Аулэ, и все в изумлении на нее уставились, приведя в изрядное смущение.

– Ну а что? Раз в Ильмэрме участие в такой банде не считается предосудительным, значит, такого человека вполне могли взять на работу в полицию, – поддержал идею Доусэ. – Но неужели же эти дознаватели не понимали, что Агуду все равно узнает значение татуировки и обо всем догадается?

– Думаю, что они все прекрасно понимали и вовсе не рассчитывали, что это удастся скрыть, им просто нужно было время. А вот для чего: чтобы поймать его самим или чтобы позволить скрыться – это вопрос. Лично я склоняюсь к первому варианту, – сказала Энту.

– Почему? – заинтересовался Доусэ.

– Я просто представляю, как Агуду заявился в это Приморское отделение – весь такой важный столичный неор, лучший в Баунилье специалист по ассоциативному допросу. Неудивительно, что местным захотелось утереть ему нос! – усмехнулась Энту.

– Вообще-то после того, как выяснилось бы про эту татуировку, они бы в любом случае получили выговоры за то, что скрыли эту информацию, – покачал головой Доусэ.

– Ну и что? Они вполне могли решить, что оно того стоит. Да и более или менее опытному дознавателю к выговорам не привыкать, – парировала Энту.

– А меня вот удивляет другое: а почему они вообще решили, что, если они скажут Агуду, что это за татуировка, он сразу догадается, кто преступник? – спросила Аулэ.

– Это одна из особенностей мышления, – вернулся в беседу Агуду, вынырнув из мрачных размышлений о своем промахе. – Если какой-то факт известен чуть ли не всем вокруг, человек не всегда сразу может достоверно оценить, насколько трудно будет узнать об этом постороннему. Думаю, они уже и сами сообразили, что если бы сказали мне правду, то о том, кого они подозревают, я бы с ходу не догадался. Но теперь уже поздно, поэтому у них вся надежда на то, что они успеют провернуть то, что задумали, до того как я выясню значение татуировки.

– А может, это все-таки не полицейский? – засомневалась Аулэ. – Что там в протоколах допросов тех, кто был свидетелем ссоры Кореллы с этим Наральягу: был там полицейский или нет?

– Я не помню, надо еще раз все внимательно прочитать, – ответил Агуду.

– Давайте только не будем читать их вслух, а просто разделим поровну, а то мы так до ужина не закончим, – предложила Аулэ.

Они так и сделали, но среди допрошенных свидетелей ссоры никакого полицейского не оказалось, и никто о нем не упоминал.

– Так, получается, не было там полицейского? – огорченно выдохнула Аулэ.

– Может, не было, а может, и был, – покачала головой Энту. – Если он был не в форме, то никто мог и не понять, что он из полиции. Конечно, если бы он был из тех, кто следит за порядком в порту, его, скорее всего, хоть кто-нибудь да узнал бы. Но если он патрулирует на другом участке или вообще дознаватель, в лицо его никто мог и не знать.

– Точно – дознаватель! – оживился Агуду. – Это самая вероятная версия! Про то, кто из патрульных где дежурил в тот день, дознаватели вряд ли знали, а вот о том, что кто-то из их коллег отправился в порт, – вполне могли.

– Значит, получается, основная версия – это дознаватель. Следующая по степени вероятности – все-таки патрульный, просто они по какой-то причине знали, что он в тот день был в порту. Еще менее вероятная – что это просто какой-то их знакомый, про которого они тоже оба знали, что он в тот день был в порту. Ну и самая маловероятная – они просто решили сделать гадость столичному дознавателю. – Энту заметила скептическое выражение на лице Агуду и добавила: – Но это уже так, просто для полноты картины версия, сомнительно, что они оба не сговариваясь решили нарваться на выговоры ради такого.

– С дальнейшими действиями тоже понятно, – подхватил Агуду, – надо выяснить, у кого из их коллег, родственников, друзей и знакомых есть такие татуировки. Начать, конечно, надо с дознавателей Приморского отделения. А вот если среди них нужного человека не окажется, расширять круг поисков.

– Опять поедешь в Ильмэрме? – поинтересовалась Энту.

– И вновь лишу себя твоего общества? Ну уж нет! – с улыбкой покачал головой Агуду, а потом, посерьезнев, добавил: – Нет, я и сам туда не поеду, и посылать никого из Джиалэу не буду. Этим вопросом займется местное отделение КГКД. У них вполне достаточно для этого ресурсов, да и вероятность нарваться на противодействие от земляков гораздо ниже.

– Разумно, – согласилась Энту. – Я так понимаю, что наше участие на этом этапе не потребуется?

– Как ни приятно нам ваше общество, прекрасные неоры, но, увы, этим вопросом мы займемся без вас, – подтвердил Агуду. – Но, как только появится новая информация, мы непременно все вам расскажем – ваша помощь в этом деле была воистину бесценной! Вот только, к сожалению, решение этих вопросов потребует немало времени, так что уделить его общению с вами мы сможем только завтра.

– Прости, – сказал Доусэ, огорченно глядя на Аулэ, – наше сегодняшнее вечернее свидание отменяется.

– Я все понимаю, – со вздохом ответила та.

– Не переживайте, мы найдем чем заняться! – с преувеличенным энтузиазмом откликнулась Энту. – Увидимся за ужином?

– Конечно, – улыбнулся Доусэ, а Агуду просто кивнул.





* * *


После ужина напарницы пошли в бассейн, где к ним присоединилась Сия. А вот Ваны не было – она отправилась на свидание с Баром.

– Как думаете, у Бара это серьезно? – поинтересовалась Аулэ, когда они, наплававшись, устроились по своему обыкновению в мелкой части бассейна.

– Думаю, да, – уверенно кивнула Сия.

– Почему? – немедленно спросил Энту.


– Мне сложно объяснить, как именно это происходит, просто я почти всегда очень хорошо чувствую намерения других людей, какие чувства они испытывают, насколько искренни те эмоции, которые они демонстрируют, – ответила Сия.

– Но разве Бар не защищен от такого считывания? Он ведь явно не на простой должности, – удивилась Энту.

– От такого – нет, – заверила Сия. – Я ведь не вмешиваюсь в его разум, я просто как бы считываю те сигналы, которые подает его тело.

– Тело? – переспросила Аулэ.

– Ну да. Тело никогда не лжет, – улыбнулась Сия.

– Но почему же тогда так и не сумели создать артефакт, определяющий ложь? Ведь раз есть сигналы тела, которые может понять другой человек, значит, и артефакт можно настроить, разве нет? – спросила Энту.

– Ну это же не механический процесс, я ведь не анализирую какие-то конкретные жесты, или взгляды, или изменение дыхания, я исхожу как бы из общего впечатления, которое невозможно разложить на конкретные составляющие, поддающиеся сознательному анализу, – пояснила Сия. – Ты ведь тоже хорошо определяешь ложь, ведь так? И что, ты всегда можешь сказать, почему уверена, что человек говорит правду или, наоборот, лжет?

– Нет, не могу, – согласилась Энту. – Но у меня и нет способностей к ментальной магии, да и вообще магический дар небольшой.

– И тем не менее у тебя неплохо получается, потому что ментальная магия для этого и не нужна, это просто такая неосознанная наблюдательность, приводящая к выводам, которые ты можешь правильно интерпретировать. И я могу. Но я еще умею как бы отстраняться от того, что наблюдаю, тех, кто занимается ментальной магией, этому специально учат, поэтому мои наблюдения получаются более тонкими и более точными. Так что я могу с уверенностью сказать, что Бар всерьез увлечен Ваной, а вот она, хотя и испытывает к нему определенную симпатию, настолько сильно ему не доверяет, что дальше этого дело не идет. Примерно как у тебя с Агуду, – усмехнулась Сия.

– Так Агуду все-таки влюблен в Энту? – оживилась Аулэ.

– О да! И еще как! Поверьте, там все очень серьезно, – рассмеялась Сия. – Он просто хорошо умеет скрывать свои чувства. Да и учитывая, что Энту так настороженно к нему относится, неудивительно, что он не спешит с их выражением.

– Ну не знаю! – скептически хмыкнула Энту. – Не верю я, что можно всерьез полюбить кого-то за такой непродолжительный срок. Одно дело Доусэ или даже Бар, ты сама говорила, что у некромантов и вообще у ментальных магов все по-другому. А Агуду очень закрытый и недоверчивый человек, такому, как он, очень трудно подпустить к себе кого-то.

– Не стану спорить, – кивнула Сия. – Но так уж вышло, что ты стала для него исключением. И именно потому, что он очень мало с кем может по-настоящему сблизиться, уж будь уверена, тебя он не упустит.

– Как-то это мрачновато прозвучало, – вздохнула Аулэ. – И совсем даже не романтично.

– Угу, – угрюмо откликнулась Энту.

– А тебе что – так уж прямо нужна эта романтика? Все эти охи-вздохи? – недоверчиво поинтересовалась Сия. – Или надежность человека и серьезность его намерений все-таки важнее?

– Важнее, – согласилась Энту. – Да и без охов-вздохов я спокойно обойдусь. Но мне так хотелось, чтобы рядом со мной был мужчина, с которым мне будет легко и радостно! А с Агуду пока довольно сложно и, честно говоря, даже не всегда и приятно.

– Мне казалось, что в последние дни у вас вроде стало налаживаться, разве нет? – уточнила Сия.

– Вроде да, – вздохнула Энту, – но мне все равно как-то тревожно.

– Предчувствие? – заволновалась Аулэ.

– Похоже, да, – ответила Энту, – но какое-то неопределенное. Совершенно не могу понять, что к чему, и от этого еще тяжелее.

– Тебе все-таки надо заняться этими техниками для видящих, о которых я говорила. Попробуй упражнения на концентрацию, это должно помочь, – предложила Сия.

– Хорошая идея, завтра прямо с утра пойду в библиотеку, попрошу что-нибудь. Вряд ли это окажутся редкие книги, которые нельзя копировать. Так что сниму копии и позанимаюсь в комнате, хотя бы начну, – согласилась Энту.

– А я? – спросила Аулэ.

– Так и ты позанимайся, упражнения на концентрацию никому не повредят, – предложила Сия.

– Ну вот, значит, план на завтра у нас уже есть. Позанимаемся, а там, глядишь, и по делу что-нибудь выяснится, – подытожила Энту.





* * *


Базовое упражнение на концентрацию, к которому напарницы приступили, вооружившись копией брошюры «Базовые упражнения для видящих», на первый взгляд выглядело несложным: надо было нарисовать на листе бумаги черную точку размером около дюйма и, поместив ее перед глазами на расстоянии примерно трех декадюймов, просто полчаса на нее смотреть. Но на практике это оказалось очень трудно. Нет, полчаса они обе высидели, но это потребовало значительных усилий.

– М-да, – протянула Энту, – после таких упражнений на концентрацию мне срочно нужны упражнения на расслабление.

– Так давай ими и займемся, они тут тоже есть, – предложила Аулэ.

Они так и сделали. С расслаблением получилось лучше: просто считать вдохи и выдохи было не так уж трудно, хотя мысли о том, скоро ли Агуду и Доусэ что-нибудь выяснят про мужчину с татуировкой, назойливо лезли в голову и постоянно отвлекали.

Так они и чередовали упражнения на концентрацию с упражнениями на расслабление до самого обеда.

– Как хорошо, что я все-таки не стала видящей! – заключила Энту, когда они закончили.

– Ты больше не будешь заниматься?

– Буду, конечно. Сия права, пусть я и не пробудила дар, но он все равно есть, и мне нужно научиться и сосредотачиваться, и отрешаться от его проявлений. Но я рада, что могу этим заниматься тогда, когда сама захочу, а не целыми днями.