Найден, жив! Записки о поисковом отряде «Лиза Алерт»
Часть 7 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Другая история – когда на сирену выводят. Это задача, требующая большой осторожности от тех, кто это делает. Во-первых, категорически нельзя выводить на сирену ночью – человек может получить травму, были такие случаи. Во-вторых, необходимо учитывать особенности распространения звука. В-третьих, очень важно, подавая потерявшемуся сигнал сиреной, при этом оставаться на месте – иначе он будет бегать по лесу за постоянно уезжающими от него спасателями.
Здесь и сейчас
С самого начала я с большим интересом исследую вопрос, кто они такие – поисковики.
Это люди очень разных профессий. Время от времени я спрашиваю своих «коллег» о профессии и слышу в ответ: специалист по оптовым продажам, следователь, журналист, курьер, бизнесмен, воспитатель детского сада (!), врач, официант, юрист, программист. Зачем они здесь? Цель, понятное дело, у всех одна, а мотивы очень разные.
Для многих мальчиков, по моим наблюдениям, это такая компьютерная онлайн-игра, смесь квеста со стратегией.
Для многих мальчиков и девочек – средство вырваться из привычного круга однообразной жизни – офис, дом, дорога. А тут – ночь, драйв, лес.
Еще, насколько я могу судить, многим нравится антураж, эти типично мужские игры со спецтехникой, оборудованием, снаряжением. На форуме – многокилометровые обсуждения того, какие защитные очки лучше и как выбрать рацию. Но в этом есть особый кайф, и я его понимаю тоже: ты собираешься на поиск, надеваешь лежащую на отдельной полке спецодежду сообразно погоде, берешь тщательно собранный заранее рюкзак, приезжаешь на место поиска, такой еще вполне гражданский, и за пять минут превращаешься в кого-то совсем другого, увешанного рациями и навигаторами, в берцах и защитных очках, а через несколько часов еще и мокрого, перемазанного грязью.
Для меня, например, это в том числе и отдых: я не так часто по своей воле оказываюсь в лесу, особенно не в летний сезон, а тут вот он, лес, пахнет сыростью и покоем, а в полях поднимается утренний туман, и я смотрю на это и дышу полной грудью.
Для мужчин, по-моему, это еще и удовлетворение базовой потребности быть защитником, спасателем и иногда охотником (когда приходится гоняться за потерявшимся). Для женщин, особенно для тех, кто бросает все и летит на детский поиск, – материнского инстинкта.
И, наверное, для всех – такое важное ощущение, что именно ты очень нужен здесь и сейчас.
Экипировка поисковика для леса
На поиске в лесу одежда поисковика должна выполнять несколько задач: не дать замерзнуть, при любых условиях не становиться фактором, ограничивающим подвижность. Верх (выше пояса) промокать не должен в принципе, а штаны желательны или непромокаемые, или тянущиеся. Поэтому камуфляжная одежда, самая доступная и недорогая, для наших задач не очень подходит: намокнув, она становится тяжелой, перестает держать тепло и сковывает движения. Туристическая одежда обычно более дорогая, чем «горка» и «комок», но она решает наши задачи. Сверху мы рекомендуем надевать что-то яркое, чтобы видеть друг друга, – например, сигнальный жилет.
Основное требование к обуви – чтобы она не пропускала влагу. Кроме того, в ней должно быть тепло. Идеальная поисковая обувь, в дополнение к перечисленному, еще и хорошо фиксирует голеностопный сустав, защищая поисковика от травм. Ходить на поиск в лес в туфлях, кроссовках и кедах нельзя, даже если на улице вроде бы сухо: поисковая задача – тщательно осмотреть весь определенный координатором участок, а не только тропинки, а там наверняка есть овраги, болота, топи и так далее. Координатор или старший поисковой группы могут просто не пустить поисковика в лес, если его экипировка, с их точки зрения, не подходит для условий поиска.
Кроме того, у поисковика всегда с собой обязательно есть свои или полученные в штабе фонарь и компас, у старшего группы – навигатор и рация; у каждого – запас воды, еды, батареек, заряженный мобильный телефон. Очень хорошо также, если на голове у него шапка, повязка, бандана – что угодно, что защищает волосы от веток, на глазах – защитные очки (напороться глазом на ветку в ночном лесу – вполне реальная история), на руках – перчатки.
Где он был?!
Лето, муж в походе, дети на даче. Что делает порядочная мать семейства с долгожданным одиночеством? Конечно, наливает в термос кофе и уходит в ночной загул.
…То есть сначала никакого загула не предполагалось – закончила работу в час ночи, встала, потянулась, выдержала короткую внутреннюю борьбу, чтобы не лезть на форум, потерпела поражение, сказала себе, что никуда не поеду, потому что был тяжелый день и еще не отошла от позавчерашнего поиска, и открыла форум «Лиза Алерт» «просто посмотреть».
Да, в моем случае довольно часто все так и начинается.
Естественно, первое, что я увидела, – это сообщение о том, что в лесу дедушка, который без таблеток через полсуток теряет возможность двигаться. Дальше – больше: народу мало, все пешие, а экипажей нет вообще.
– О’кей, – сказала я зеркалу за неимением других собеседников, – двухчасовая прогулка перед сном мне не повредит (и когда это привоз поисковиков на место поисково-спасательных работ занимал два часа?).
Пока отражение приходило в себя, отписалась, что готова отвезти на место пеших, и начала собираться.
Естественно, по дороге выяснилось, что везти поисковиков обратно некому. Естественно, оказалось, что мы единственные, кто едет. В общем, стало очевидно, что надо оставаться на ночь. (Как будто это не было понятно сразу.)
В три часа мы были на месте. Я порывалась смотаться туда-сюда в Москву за еще одной порцией поисковиков, но Гриша, который был координатором, внимательно на меня посмотрел и сказал:
– Нет, ты идешь спать.
Я стала брыкаться, но Гриша умеет говорить спокойно, дружелюбно и при этом очень убедительно. Я благословила уходящих в лес «лис» на удачу, они ушли, и я начала устраиваться на заднем сиденье своей машины на ночлег.
За окном тишина, в машину вползает запах сырости. Коллеги о чем-то негромко бубнят на одной ноте. Я устраиваюсь поудобнее на скомканной под головой кофте и натягиваю на себя ветровку, стараясь уместиться под ней целиком. Как лучше – свесить ноги или согнуть, чтобы они затекли через 15 минут? И вообще – почему у меня нет подушки и спальника? В самом деле, почему бы в машине, в которой с незапамятных времен болтается с десяток книг, пакет бус из Индии, каска для верховой езды, мешок аудиодисков, большой пустой чемодан, зимние варежки, засохшая головка чеснока, туфли на шпильках и плюшевый йети, не быть спальнику?
Слышу Гришин голос:
– По-моему, у кого-то не выключены фары.
Я вскидываюсь, но Гриша уже тихо открыл дверь и все сделал. И мне:
– Спи, спи!
Я послушно ложусь обратно. В машине слишком холодно, светло, душно и жестко. «Не засну», – успеваю огорченно подумать я и с этой мыслью отключаюсь.
В начале восьмого меня будит мрачная Нафка. По ее виду я понимаю, что о результате можно не спрашивать. Умываюсь питьевой водой из бутылки и выползаю на свет божий. Надо понимать, что сегодняшние поисковики почти все – координаторы (еще одна симпатичная для меня черта: когда некому искать, координаторы встают и едут простыми поисковиками). Эти вообще звери. Для них неудача – личный вызов. Стоят недовольные, смотрят карту, треки, спорят, отлавливают и опрашивают прохожих-собачников:
– Простите, а вы здесь живете?
Помимо дедушки, который через полдня без лекарств не сможет передвигаться – будет фактически парализован, мы ищем некое зеленое строение в лесу: о том, что оно находится рядом с ним, дедушка успел сообщить по телефону прежде, чем прошли эти полдня и он перестал говорить. Поэтому поисковики рассматривают карты со спутников, выспрашивают у прохожих, что тут есть зеленого, а я, поняв по их оживленным голосам, что появились новые интересные идеи и Москва отменяется, иду натягивать поисковые штаны и ботинки. (Это я специально, чтобы ограничить себя и не идти в лес, не взяла свой поисковый рюкзак с водой, едой, зажигалками и прочим, но зато собрала полный комплект одежды для леса. «Л» – логика.)
У нас, то есть, конечно, у них – я только кивала, делая умное лицо, – появились три версии, основанные на свидетельствах местных, их надо проверить. Как поспавшая и самая бодрая, я выражаю готовность ринуться в наиболее непролазные дебри, и мы с Севой Будкиным отправляемся в заросли борщевика, где группа слышала какие-то неясные звуки. (Обессилевший пожилой и полупарализованный человек может издавать очень отличающиеся от обычного крика звуки.)
Пока мы добираемся до точки, солнце уже вовсю раскочегаривается, и с меня начинает лить пот. Это нормально, если на вас штаны и ветровка из гортекса и ботинки, в которых можно переходить реки, – в другой одежде в борщевик лучше не соваться. Сева благородно ставит меня на самый край зарослей – под предлогом того, что этот участок прочесать очень важно, а ему из середины и так все видно. Я делаю вид, что верю, и мы «чешем» дикие, чудовищные, какие-то динозаврьи заросли шестиметрового борщевика. Когда под ногами с хрустом ломается очередной ствол толщиной в руку, я вспоминаю «День триффидов» и вздрагиваю. Что-то в этом растении не то. Не удивлюсь, если оно сознательно захватывает землю.
Но это все лирика, а вот получить хлестнувшим стеблем по лицу или задеть листом участок голой кожи между перчаткой и курткой – удовольствие ниже среднего, поэтому я сосредотачиваюсь, по максимуму втягиваю конечности в рукава, как черепаха, и погружаю лицо в воротник. Через заросли с шумом продирается Будкин. Он похож на студента-революционера – лицо до глаз повязано белой медицинской косынкой, очки, шляпа; для полного сходства не хватает бутылки с зажигательной смесью в поднятой руке.
Продравшись через борщевик, встречаемся с другой «лисой», которая проверяла вторую версию, вместе углубляемся в поле по газопроводу, безрезультатно «пробивая» с ней третью, отчитываемся координатору и едем домой. Через два часа интересной дорожной беседы, когда мы уже в Москве, у Нафки звонит телефон: ее жених сообщает, что наш потерявшийся найден-жив.
– Что?! – кричит Нафка. – Где он был?!
Она звонит координатору, подъехавшему утром к поисковикам, но поскольку группы на месте заняты эвакуацией, более точного ответа на вопрос «Где нашли?», чем «В лесу», получить пока не удается. Мои спутники одновременно рады и раздосадованы – но не тем, что деда нашли не они, а тем, что они, возможно, прошли мимо него во время поиска. Вот это для них действительно драма. Анализируют, спорят, вспоминают, где были и что видели.
Расстаемся мы уже в середине дня. Три остановки для высадки, и каждый из нас возвращается в обычную жизнь: работа, дом, семья, магазин, готовка. Я остаюсь в машине одна. Поскольку сегодня искала мало, я просто еду и радуюсь за деда, которого так и не увидела. Он уже, наверное, в скорой. Может, уже успели приехать родственники. Может, ему уже даже дали его важные лекарства. Но главное – он больше не один, ночь закончилась, его нашли, и теперь все будет хорошо. А я же так люблю, когда все хорошо кончается.
Поиск обездвиженного человека в природной среде
Если координатор поиска предполагает, что пропавший по какой-то причине лежит, не может отзываться, обездвижен, поисковые группы работают на лежачего. Это значит, что они, продолжая выкрикивать имя пропавшего, концентрируются на поиске лежащего человека и готовы к тому, что он или не отзовется, или будет издавать звуки, отличные от обычного крика.
Причины, по которым человек может лежать, бывают самыми разными. Во-первых, он уже не первые сутки в лесу и обессилел. Во-вторых, он переохладился или обезвожен – это основные причины гибели человека в природной среде. Третий вариант – у него есть хроническое заболевание, и отсутствие таблеток привело к тому, что он теперь не может двигаться. Четвертый вариант – у него внезапно ухудшилось здоровье, и это привело к тому, что он не может двигаться и отзываться (травма, кровопотеря, инфаркт, инсульт, потеря сознания и так далее).
Все эти ситуации требуют экстренного реагирования и слаженной работы групп добровольцев и государственных служб (МЧС, полиции, скорой помощи), в том числе на стадии эвакуации.
«Предупредите меня о поиске»
Привела к Дулину папиного друга, физика-изобретателя, на предмет взаимного интереса: у «Лиза Алерт» есть свои нетривиальные задачи – например, связанные со съемкой с воздуха или с отслеживанием перемещений групп по лесу, и предполагалось, что они все это обсудят. Я их познакомила и со спокойной душой отправилась по своим делам. Через два часа мне позвонил возбужденный Дулин:
– Нет, ты представляешь!!! Он сказал, что ему, чтобы понять специфику задачи, надо выехать на место поиска и посмотреть, как он происходит!!!
(Драматическая пауза.)
– Ну и что? – не поняла я. – Вполне нормальное желание.
Дулин дохнул в трубку огнем.
– Нормальное?! Он сказал, что ему бы было удобнее, если бы я предупредил его за два-три дня до поиска о том, где он будет происходить!
Подождав, пока я отхохочусь, Дулин мрачно добавил:
– Я бы тоже хотел знать о поиске за два-три дня до него.
– А что? – воодушевилась я. – Предлагаю продвинуть эту идею в массы! Даешь информирование о поиске за трое суток! Тогда к нужному моменту мы можем расставить по периметру леса поисковиков и просто не пустить туда потерявшегося!
Я еще долго изощрялась в остроумии на эту тему, Дулин отмалчивался.
Современные устройства на поисках
Здесь и сейчас
С самого начала я с большим интересом исследую вопрос, кто они такие – поисковики.
Это люди очень разных профессий. Время от времени я спрашиваю своих «коллег» о профессии и слышу в ответ: специалист по оптовым продажам, следователь, журналист, курьер, бизнесмен, воспитатель детского сада (!), врач, официант, юрист, программист. Зачем они здесь? Цель, понятное дело, у всех одна, а мотивы очень разные.
Для многих мальчиков, по моим наблюдениям, это такая компьютерная онлайн-игра, смесь квеста со стратегией.
Для многих мальчиков и девочек – средство вырваться из привычного круга однообразной жизни – офис, дом, дорога. А тут – ночь, драйв, лес.
Еще, насколько я могу судить, многим нравится антураж, эти типично мужские игры со спецтехникой, оборудованием, снаряжением. На форуме – многокилометровые обсуждения того, какие защитные очки лучше и как выбрать рацию. Но в этом есть особый кайф, и я его понимаю тоже: ты собираешься на поиск, надеваешь лежащую на отдельной полке спецодежду сообразно погоде, берешь тщательно собранный заранее рюкзак, приезжаешь на место поиска, такой еще вполне гражданский, и за пять минут превращаешься в кого-то совсем другого, увешанного рациями и навигаторами, в берцах и защитных очках, а через несколько часов еще и мокрого, перемазанного грязью.
Для меня, например, это в том числе и отдых: я не так часто по своей воле оказываюсь в лесу, особенно не в летний сезон, а тут вот он, лес, пахнет сыростью и покоем, а в полях поднимается утренний туман, и я смотрю на это и дышу полной грудью.
Для мужчин, по-моему, это еще и удовлетворение базовой потребности быть защитником, спасателем и иногда охотником (когда приходится гоняться за потерявшимся). Для женщин, особенно для тех, кто бросает все и летит на детский поиск, – материнского инстинкта.
И, наверное, для всех – такое важное ощущение, что именно ты очень нужен здесь и сейчас.
Экипировка поисковика для леса
На поиске в лесу одежда поисковика должна выполнять несколько задач: не дать замерзнуть, при любых условиях не становиться фактором, ограничивающим подвижность. Верх (выше пояса) промокать не должен в принципе, а штаны желательны или непромокаемые, или тянущиеся. Поэтому камуфляжная одежда, самая доступная и недорогая, для наших задач не очень подходит: намокнув, она становится тяжелой, перестает держать тепло и сковывает движения. Туристическая одежда обычно более дорогая, чем «горка» и «комок», но она решает наши задачи. Сверху мы рекомендуем надевать что-то яркое, чтобы видеть друг друга, – например, сигнальный жилет.
Основное требование к обуви – чтобы она не пропускала влагу. Кроме того, в ней должно быть тепло. Идеальная поисковая обувь, в дополнение к перечисленному, еще и хорошо фиксирует голеностопный сустав, защищая поисковика от травм. Ходить на поиск в лес в туфлях, кроссовках и кедах нельзя, даже если на улице вроде бы сухо: поисковая задача – тщательно осмотреть весь определенный координатором участок, а не только тропинки, а там наверняка есть овраги, болота, топи и так далее. Координатор или старший поисковой группы могут просто не пустить поисковика в лес, если его экипировка, с их точки зрения, не подходит для условий поиска.
Кроме того, у поисковика всегда с собой обязательно есть свои или полученные в штабе фонарь и компас, у старшего группы – навигатор и рация; у каждого – запас воды, еды, батареек, заряженный мобильный телефон. Очень хорошо также, если на голове у него шапка, повязка, бандана – что угодно, что защищает волосы от веток, на глазах – защитные очки (напороться глазом на ветку в ночном лесу – вполне реальная история), на руках – перчатки.
Где он был?!
Лето, муж в походе, дети на даче. Что делает порядочная мать семейства с долгожданным одиночеством? Конечно, наливает в термос кофе и уходит в ночной загул.
…То есть сначала никакого загула не предполагалось – закончила работу в час ночи, встала, потянулась, выдержала короткую внутреннюю борьбу, чтобы не лезть на форум, потерпела поражение, сказала себе, что никуда не поеду, потому что был тяжелый день и еще не отошла от позавчерашнего поиска, и открыла форум «Лиза Алерт» «просто посмотреть».
Да, в моем случае довольно часто все так и начинается.
Естественно, первое, что я увидела, – это сообщение о том, что в лесу дедушка, который без таблеток через полсуток теряет возможность двигаться. Дальше – больше: народу мало, все пешие, а экипажей нет вообще.
– О’кей, – сказала я зеркалу за неимением других собеседников, – двухчасовая прогулка перед сном мне не повредит (и когда это привоз поисковиков на место поисково-спасательных работ занимал два часа?).
Пока отражение приходило в себя, отписалась, что готова отвезти на место пеших, и начала собираться.
Естественно, по дороге выяснилось, что везти поисковиков обратно некому. Естественно, оказалось, что мы единственные, кто едет. В общем, стало очевидно, что надо оставаться на ночь. (Как будто это не было понятно сразу.)
В три часа мы были на месте. Я порывалась смотаться туда-сюда в Москву за еще одной порцией поисковиков, но Гриша, который был координатором, внимательно на меня посмотрел и сказал:
– Нет, ты идешь спать.
Я стала брыкаться, но Гриша умеет говорить спокойно, дружелюбно и при этом очень убедительно. Я благословила уходящих в лес «лис» на удачу, они ушли, и я начала устраиваться на заднем сиденье своей машины на ночлег.
За окном тишина, в машину вползает запах сырости. Коллеги о чем-то негромко бубнят на одной ноте. Я устраиваюсь поудобнее на скомканной под головой кофте и натягиваю на себя ветровку, стараясь уместиться под ней целиком. Как лучше – свесить ноги или согнуть, чтобы они затекли через 15 минут? И вообще – почему у меня нет подушки и спальника? В самом деле, почему бы в машине, в которой с незапамятных времен болтается с десяток книг, пакет бус из Индии, каска для верховой езды, мешок аудиодисков, большой пустой чемодан, зимние варежки, засохшая головка чеснока, туфли на шпильках и плюшевый йети, не быть спальнику?
Слышу Гришин голос:
– По-моему, у кого-то не выключены фары.
Я вскидываюсь, но Гриша уже тихо открыл дверь и все сделал. И мне:
– Спи, спи!
Я послушно ложусь обратно. В машине слишком холодно, светло, душно и жестко. «Не засну», – успеваю огорченно подумать я и с этой мыслью отключаюсь.
В начале восьмого меня будит мрачная Нафка. По ее виду я понимаю, что о результате можно не спрашивать. Умываюсь питьевой водой из бутылки и выползаю на свет божий. Надо понимать, что сегодняшние поисковики почти все – координаторы (еще одна симпатичная для меня черта: когда некому искать, координаторы встают и едут простыми поисковиками). Эти вообще звери. Для них неудача – личный вызов. Стоят недовольные, смотрят карту, треки, спорят, отлавливают и опрашивают прохожих-собачников:
– Простите, а вы здесь живете?
Помимо дедушки, который через полдня без лекарств не сможет передвигаться – будет фактически парализован, мы ищем некое зеленое строение в лесу: о том, что оно находится рядом с ним, дедушка успел сообщить по телефону прежде, чем прошли эти полдня и он перестал говорить. Поэтому поисковики рассматривают карты со спутников, выспрашивают у прохожих, что тут есть зеленого, а я, поняв по их оживленным голосам, что появились новые интересные идеи и Москва отменяется, иду натягивать поисковые штаны и ботинки. (Это я специально, чтобы ограничить себя и не идти в лес, не взяла свой поисковый рюкзак с водой, едой, зажигалками и прочим, но зато собрала полный комплект одежды для леса. «Л» – логика.)
У нас, то есть, конечно, у них – я только кивала, делая умное лицо, – появились три версии, основанные на свидетельствах местных, их надо проверить. Как поспавшая и самая бодрая, я выражаю готовность ринуться в наиболее непролазные дебри, и мы с Севой Будкиным отправляемся в заросли борщевика, где группа слышала какие-то неясные звуки. (Обессилевший пожилой и полупарализованный человек может издавать очень отличающиеся от обычного крика звуки.)
Пока мы добираемся до точки, солнце уже вовсю раскочегаривается, и с меня начинает лить пот. Это нормально, если на вас штаны и ветровка из гортекса и ботинки, в которых можно переходить реки, – в другой одежде в борщевик лучше не соваться. Сева благородно ставит меня на самый край зарослей – под предлогом того, что этот участок прочесать очень важно, а ему из середины и так все видно. Я делаю вид, что верю, и мы «чешем» дикие, чудовищные, какие-то динозаврьи заросли шестиметрового борщевика. Когда под ногами с хрустом ломается очередной ствол толщиной в руку, я вспоминаю «День триффидов» и вздрагиваю. Что-то в этом растении не то. Не удивлюсь, если оно сознательно захватывает землю.
Но это все лирика, а вот получить хлестнувшим стеблем по лицу или задеть листом участок голой кожи между перчаткой и курткой – удовольствие ниже среднего, поэтому я сосредотачиваюсь, по максимуму втягиваю конечности в рукава, как черепаха, и погружаю лицо в воротник. Через заросли с шумом продирается Будкин. Он похож на студента-революционера – лицо до глаз повязано белой медицинской косынкой, очки, шляпа; для полного сходства не хватает бутылки с зажигательной смесью в поднятой руке.
Продравшись через борщевик, встречаемся с другой «лисой», которая проверяла вторую версию, вместе углубляемся в поле по газопроводу, безрезультатно «пробивая» с ней третью, отчитываемся координатору и едем домой. Через два часа интересной дорожной беседы, когда мы уже в Москве, у Нафки звонит телефон: ее жених сообщает, что наш потерявшийся найден-жив.
– Что?! – кричит Нафка. – Где он был?!
Она звонит координатору, подъехавшему утром к поисковикам, но поскольку группы на месте заняты эвакуацией, более точного ответа на вопрос «Где нашли?», чем «В лесу», получить пока не удается. Мои спутники одновременно рады и раздосадованы – но не тем, что деда нашли не они, а тем, что они, возможно, прошли мимо него во время поиска. Вот это для них действительно драма. Анализируют, спорят, вспоминают, где были и что видели.
Расстаемся мы уже в середине дня. Три остановки для высадки, и каждый из нас возвращается в обычную жизнь: работа, дом, семья, магазин, готовка. Я остаюсь в машине одна. Поскольку сегодня искала мало, я просто еду и радуюсь за деда, которого так и не увидела. Он уже, наверное, в скорой. Может, уже успели приехать родственники. Может, ему уже даже дали его важные лекарства. Но главное – он больше не один, ночь закончилась, его нашли, и теперь все будет хорошо. А я же так люблю, когда все хорошо кончается.
Поиск обездвиженного человека в природной среде
Если координатор поиска предполагает, что пропавший по какой-то причине лежит, не может отзываться, обездвижен, поисковые группы работают на лежачего. Это значит, что они, продолжая выкрикивать имя пропавшего, концентрируются на поиске лежащего человека и готовы к тому, что он или не отзовется, или будет издавать звуки, отличные от обычного крика.
Причины, по которым человек может лежать, бывают самыми разными. Во-первых, он уже не первые сутки в лесу и обессилел. Во-вторых, он переохладился или обезвожен – это основные причины гибели человека в природной среде. Третий вариант – у него есть хроническое заболевание, и отсутствие таблеток привело к тому, что он теперь не может двигаться. Четвертый вариант – у него внезапно ухудшилось здоровье, и это привело к тому, что он не может двигаться и отзываться (травма, кровопотеря, инфаркт, инсульт, потеря сознания и так далее).
Все эти ситуации требуют экстренного реагирования и слаженной работы групп добровольцев и государственных служб (МЧС, полиции, скорой помощи), в том числе на стадии эвакуации.
«Предупредите меня о поиске»
Привела к Дулину папиного друга, физика-изобретателя, на предмет взаимного интереса: у «Лиза Алерт» есть свои нетривиальные задачи – например, связанные со съемкой с воздуха или с отслеживанием перемещений групп по лесу, и предполагалось, что они все это обсудят. Я их познакомила и со спокойной душой отправилась по своим делам. Через два часа мне позвонил возбужденный Дулин:
– Нет, ты представляешь!!! Он сказал, что ему, чтобы понять специфику задачи, надо выехать на место поиска и посмотреть, как он происходит!!!
(Драматическая пауза.)
– Ну и что? – не поняла я. – Вполне нормальное желание.
Дулин дохнул в трубку огнем.
– Нормальное?! Он сказал, что ему бы было удобнее, если бы я предупредил его за два-три дня до поиска о том, где он будет происходить!
Подождав, пока я отхохочусь, Дулин мрачно добавил:
– Я бы тоже хотел знать о поиске за два-три дня до него.
– А что? – воодушевилась я. – Предлагаю продвинуть эту идею в массы! Даешь информирование о поиске за трое суток! Тогда к нужному моменту мы можем расставить по периметру леса поисковиков и просто не пустить туда потерявшегося!
Я еще долго изощрялась в остроумии на эту тему, Дулин отмалчивался.
Современные устройства на поисках