Наемник Его Величества
Часть 41 из 59 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Начало вашего общения мы не застали, но вот его окончание рассмотрели в деталях. Да и услышали многое, – опустив зверя на траву, устало сообщил Терн и подошел к другу. – И что скажешь остальным – солдатам, «чистому», магу, королю, наконец? И ведь эльфы такого не забудут! – Сержант грустно кивнул на убитого, а Рвач растерянно потер ладонью лоб.
– С его сородичами у нас давние счеты. Думал – все, затерялся, теперь не найдут… Так что смерть этого сопляка ничего не решает. Что скажет Его Величество – не знаю, слишком от многого это зависит! – Лейтенант тяжело вздохнул и с внезапным озлоблением бросил: – А остальным и знать ничего не следует. Ушел длинноухий, и все тут!
Терн и Рвач переглянулись, и Согнар сокрушенно покачал головой – ничем хорошим эта история не закончится.
Глава 30
Улицы в столице, еще помнящей о былом величии страны, оказались необычно спокойны. Большинство предпочитало пережидать неспокойное время дома, в безопасности родных стен. Редкие прохожие, угрюмо спешащие по своим делам, не обращали на одинокую, бредущую в неизвестность женщину почти никакого внимания. Ну разве что какая почтенная матрона покачает осуждающе головой да плюнет вслед: дескать, какое бесстыдство, носит под сердцем дитя, а без мужа на улице!
Лакристе не было до всего этого никакого дела, она впервые осознала весь кошмар своего положения. Дома, на забытой Земле, она всегда могла поплакаться матери, послушать грубоватые слова поддержки отца, рассвирепевшего на обидчика дочери, переждать бурю, осмыслить произошедшее у подруг, пойти в суд, в конце концов, а что она может здесь?! Она, чужеземка, так и не успевшая привыкнуть к новому для нее миру. Она живет здесь уже несколько лет, а так и осталась нежным оранжерейным цветком, беспомощным и слабым. Даже два покушения, кровь и страх, ужас и боль Лакриста видела из-за спины супруга. Именно он встречал удары врагов, ей же доставались лишь слабые отголоски отгремевшей рядом бури.
Как быть теперь?! Она лишена крова, бедна, как церковная мышь, и не имеет защитника. Какое у нее будущее? Да и есть ли оно?! Ведь теперь нельзя обратиться к Архимагу – это значит просто отдать ребенка в загребущие лапы нолдских магов. Ее ребенка, только ее! Она даже сбавила шаг и прижала руки к животу. Как быть с ним, где она родит малыша?! В Зелоде нет родильных домов, их заменяют повивальные бабки и маги-лекари. О, Альме, здесь и обыкновенных больниц-то нет. Есть лечебница для нищих, где их пользуют какие-то коновалы, но уж лучше где-нибудь в канаве помереть, чем попасть в руки этим мерзавцам!
А еда, что она будет есть?! Денег нет, а те драгоценности, что она захватила из дома Вензора, пусть и дороги, но почти бесполезны. Да они для нее просто опасны! Украшения станут неплохим довеском к холеному телу ненавистной богачки.
Панические мысли роились в голове Лакристы Регнар, пока она бродила по улицам и переулкам Равеста. Темнело, уже появились первые фонарщики, зажигающие масляные уличные светильники. У магистрата на покупку надежных нолдских фонарей попросту не хватало денег, вот и получалось, что дорогой магический свет разгонял тьму только на центральных улицах. Увы, но Лакриста забрела слишком далеко от богатых районов города. Хотя вряд ли могла сейчас сказать, покинула она Верхний город или нет.
Выход из этой пропасти, в которой женщина оказалась в одно мгновение, найти не удавалось. Даже надежды не осталось – лишь серая безысходность. Не обращая ни на что внимания, совершенно бездумно Настя с заплаканным лицом вошла в трактир с нарисованной на вывеске тонконогой птицей с голубым оперением. Чуть ниже значилось «Под крылом Симара» и имя – Тинто Давиус.
Внутренний мирок заведения встретил ее тихим спокойным говорком немногочисленных посетителей, снующими между столиками фигурами двух служанок и худющим субъектом с крючковатым носом за стойкой. Вполне приличный трактир, довольно чистый и ухоженный, вот только Лакриста привыкла к другой обстановке и совсем иному обслуживанию.
– Я могу у вас поесть? – тихо спросила беглянка у хозяина, за что тут же удостоилась взгляда разноцветных – один зеленый, а другой синий – глаз.
– У… госпожи имеются деньги? – вкрадчиво поинтересовался Тинто.
– Вот, – женщина робко выложила на стойку маленькую серебряную сережку с голубым камушком. Тонкая рука тут же отдернулась назад, и Лакриста уцепилась за узел с немногочисленными своими вещами, да так, что пальцы побелели.
Трактирщик вздохнул и, взяв предложенное украшение двумя пальцами, повертел его перед глазами. Вновь вздохнул и посмотрел на посетительницу:
– Денег, как вижу, нет! Ну что ж, поесть хватит, да еще пять келатов сверху… Нет, еще десяток гильтов наброшу, но не более. Это последняя цена! Согласна… госпожа?
В голосе Тинто Давиуса была такая запредельная скука, что Лакриста побоялась возражать. Цена наверняка грабительская, но не одинокой беглянке спорить с опытным в торговых делах мужчиной. Нечего ей ему противопоставить, сейчас вообще отнимет серьгу да страже сдаст как воровку, и ничего не сможешь доказать. Ну а если даже просто откажется связываться с сомнительного происхождения ценностями, то она потеряет шанс раздобыть хоть немного денег.
– Я согласна, – зябко поежившись, проговорила Лакриста.
Трактирщик хмыкнул и подмигнул ей зеленым глазом.
– Держи деньги и иди за третий столик от окна… Недалеко вон от того здоровенного мужика! – Тинто указал на мрачного детину в тонкой шерстяной куртке. Он сидел у самой стены и угрюмо оглядывал зал. На столе перед ним стояла внушающая уважение глиняная кружка и полная тарелка залитой соусом лапши с мелкими кусочками непонятного происхождения. Проходя к своему столику, Лакриста ощутила острый аромат сыра и разглядела на краю глиняного блюда несколько раковин с запеченными моллюсками – чувствовалось, что здоровяк любит вкусно поесть.
Свой обед, а может и ужин, – она потеряла всякое представление о времени – ей пришлось ждать недолго: разбитная пышногрудая деваха притащила поднос, на котором робко притулились две миски и небольшая чашка.
– Пшенная каша, курица и сбитень, госпожа! – служанка особенно выделила последнее слово. Дескать, видели мы таких господ, ножом поскреби – шлюха шлюхой. Грубиянка бухнула перед Настей тарелки и уплыла прочь, точно виляющая кормой шхуна.
– Дрянь, – шепнула под нос Лакриста и попыталась унять вновь навернувшиеся слезы.
Каша оказалась довольно безвкусной, курица – неясного происхождения птахой размером в два дамских кулачка, а сбитень – приторно сладкой мутной водичкой. Трактирщик решил особенно не мудрить и искал выгоду даже в такой малости.
С неохотой, почти через силу, беглая дворянка принялась за ужин. Сразу же вспомнились званые обеды, королевский бал и многие другие, теперь недостижимые вещи. Тот мир не для нее, значит, надо искать себя в новом, как-то приспосабливаться, ловчить, бороться если не за счастье, то хотя бы за жизнь.
В трактире становилось все более многолюдно, на пороге то и дело возникали люди самой лиходейской наружности, быстро оглядывались и садились за какой-нибудь столик. Здоровяк сосед все так же хмуро торчал в своем углу и цедил содержимое кружки, тарелка его давно опустела.
Наконец отставила опустевшую чашку и Настя – пусть невкусно, но хоть не потеряет теперь сознание от голода. Подхватив узелок с пожитками, Лакриста двинулась к выходу. Пора из этого вертепа уходить, вряд ли безопасно сидеть в таком месте и таком окружении. Как бы новая беда не нагрянула!
Выскочив наружу и хлопнув дверью, молодая женщина нырнула в соседний переулок и побежала со всех сил. Нехорошо у нее было на сердце, как-то тревожно и боязно. Все-таки зря она зашла в этот трактир, зря. Да еще этот хри’кил проклятый, весь день то холодом руку морозил, то жаром припекал, а в этом грязном кабаке еще молниями начал жалить! Снять бы, так ведь без него она совсем пропадет. Вон, в темноте видит, да и как оружие он может пригодиться.
За спиной послышались топот и невнятная ругань, Лакриста застонала и, подхватив подол, припустила вперед, да только не в ее положении бегать по ночным улицам. Не упала через пару шагов – и то хорошо! Потому и догнали ее совсем скоро, зажав в углу между каким-то домом и высокой каменной стеной.
– Куда ж ты так помчалась, лапушка?! – глумливо поинтересовался один из бандитов, чем вызвал гогот троих своих подельников. – Нас не подождала!
– На помощь! Пожар!!! Й-и-и… – закричала Настя, но тут же просто завизжала от сильной пощечины.
– Заткнись, дура, не доводи до греха! Мы с тобой немного развлечемся, да барахлишко приберем, а так цела будешь, почти… – продолжал издеваться все тот же негодяй. – А барахлишко-то у тебя еще есть, ведь так? – хохотнул грабитель и выдернул из ее рук узелок с украшениями.
– Пускай пока здесь полежит. Место проверенное, надежное, – пробормотал душегуб, убирая отнятое у женщины добро в небольшую сумку на бедре. – Ведь так, ребята. Надежное место?!
В ответ он получил согласное ворчание и сдержанные богохульства. Разбойники если особо и не доверяли своему атаману, то высказывать это открыто не пытались.
– А теперь посмотрим, что там у тебя интересного спрятано, – тяжело дыша, выговорил грабитель и, перехватив руку женщины, рванул ворот ее платья. В темноте сверкнула белизной грудь. – Ха, и ведь небось хотела сказать, что больше ничего нет!..
Сказать что-либо еще главарь отбросов Нижнего города не успел – со спины, на палец ниже ребер, в него вонзилось тонкое лезвие стилета. Любители легкой наживы из его банды еще продолжали сально пялиться на сжавшуюся в комок беззащитную женщину, когда неизвестный начал убивать их одного за другим. Грабитель, стоявший по правую руку от главаря, умер вторым. Убийца заколол его тоже со спины метким ударом в сердце. Не тратя времени на освобождение оружия, он отскочил в сторону и сдернул с пояса нечто вроде веревки. Засвистел рассекаемый воздух, и в лицо ближайшего бандита врезалась небольшая гирька. Тот беззвучно повалился на землю, но зато заорал наконец опомнившийся последний грабитель и потянулся к поясу с оружием. Снова свист, и, захлестнув ногу насильника, неизвестный воин сбил его на землю. Разворот, и набравшая скорость гирька с другого конца веревки выбила искры из мостовой – бандит успел откатиться в сторону.
– Ублюдок! – Громила-разбойник уже ухитрился вскочить на одно колено и тянул из-за пояса короткий прямой тесак. – Да я тебя… А-а-а! – Убийца хлестнул своим необычным оружием по лицу противника.
Слабо звякнул металл, и стало ясно, что в руках у нападающего не веревка, а тонкая цепь из мелких звеньев. Из-под пальцев, закрывших лицо пока еще борющегося за жизнь негодяя, потекли струйки темной, почти черной крови. И тут же цепь захлестнула горло, а спаситель Лакристы как-то оказался у него за спиной. Вот только спаситель ли это? Жертва воина еще хрипела, когда Настя осторожно, приникнув к стене, попыталась отползти прочь. Благодаря хри’килу она разглядела скоротечную схватку в пугающих подробностях. Что-то ей не слишком хотелось связываться с таким благодетелем. Не окажется ли он похуже убитых падальщиков Нижнего города?!
Наконец грабитель перестал хрипеть и сучить ногами, и воин отбросил тело, как грязную куклу. Вновь звякнула освобождаемая цепь, после чего неизвестный выпрямился и обернул ее вокруг пояса. Только сейчас Лакриста разглядела его лицо, тихо ойкнула и потеряла от страха сознание. Это был тот самый угрюмый, пугающий одним своим видом мужик, что сидел в трактире совсем недалеко от нее. Что им всем от нее надо?! На этой мысли темная пелена и затянула сознание женщины.
– Бабы! – рыкнул воин и поднял спасенную на руки. Теперь ему придется еще и до дома ее тащить, но все-таки сначала надо бы обыскать тела – не оставлять же ценности другим шакалам улиц.
Цвирк, цвирк… странный звук, необычный, словно живой и неживой одновременно. Цвирк!.. И резкое, неприятное дребезжание, словно в железном котле заметалась стайка оживших металлических градин. Лакриста потянулась и открыла глаза. Потолок с затейливой золотистой росписью, необычайно свежий воздух и… этот проклятый звук!
Женщина села на постели и огляделась. Перед ней на решетке из незнакомого темно-серого сплава сидело небольшое страшилище, похожее на помесь пингвина и ежа. Клюв чудика изредка щелкал с надоедливым «цвирк», а источником противного дребезжания была когтистая лапа, царапающая решетку.
– Ой! – вскрикнула Лакриста и откатилась на другую сторону постели. – Да откуда ты взялся…
Настя осеклась, вспомнив события прошедшего дня. Тут же навернулись слезы, останавливала только неизвестность: где она?! В памяти сохранилось лишь нападение, драка какого-то здоровяка с насильниками, и все, мучительный провал. Да что же это такое!
И только теперь она поняла, что сидит в кружевной ночной сорочке – явно не ее, она не слишком любит такие мягко-оранжевые оттенки – на кровати необъятных размеров. Добавь балдахин – и настоящее королевское ложе…
– Наша гостья уже проснулась! – внезапно прощебетал из-за спины довольный девичий голосок. – А ты замолчи, страховидла проклятая! Будешь так орать – не дам на брошь смотреть!
Что это за брошь, Лакриста Регнар не слишком поняла и даже немного засомневалась в собственном рассудке. При чем здесь это чудовище и какая-то брошь, на которую оно любит смотреть?!
– Где я?! И кто… – повернувшись к строгой воспитательнице чудных монстров, спросила Настя.
– Я – Оливия, служанка при леди Мелисандре. Находишься же ты в Золотой комнате. Здесь обычно гости живут! – прервала гостью служанка и теперь выплескивала на нее водопады слов. – Ну а так, ты в доме халине Мелисандры Балтусаим, дамы благородных кровей, единственной дочери Великого Советника халифов Ралайята. Леди пока отсутствует, но можешь чувствовать себя как дома!
– …которого у меня нет, – едва слышно выдохнула Лакриста, отчего глаза повлажнели.
Оливия все же услышала гостью и грозно нахмурилась, хотя это выражение лица совершенно ей не шло. Она вообще была какая-то пухленькая, округлая, с нежно-белой кожей, голубыми глазами и длинными русыми волосами. Никак не старше двадцати – двадцати трех лет! Суровость же, пусть и показная, добавляла лишний десяток.
– Только вот слезы лить не стоит, здесь этого не любят! – сердито поджав губы, проговорила Оливия и тут же сменила гнев на милость: – Ну да ладно, все образуется. Вот прибудет леди, и сразу все наладится. Моя госпожа вся в отца, а уж тот настоящий мастер разрешать проблемы.
– А как я сюда попала? – робко улыбнувшись, спросила Лакриста и, боязливо косясь на примолкшее чудище, спустила ноги на пол.
– Ты голема, это страшилище поганое, не бойся… Для своих он безобидный, – лучезарно улыбнувшись, вновь защебетала Оливия. Словно прислушиваясь к ее словам, на насесте тихо заворочался монстр.
– А принес тебя Джек. Он раз в год в одному ему известный день в кабак ходит и надирается там как скотина последняя! И почему ему даже Великий Советник в том потворствует? Не понимаю!.. – Служанка присела на невысокий стульчик напротив Насти и мечтательно закатила глаза, но тут же спохватилась: – Ах да, так вот, пришел он вчера вечером не один, а со спящей красавицей. По своему обыкновению, мрачно буркнул хозяйке, где тебя нашел, и улизнул в свою каморку… Я потом заглянула, так он сидит довольный, точно хафф в подвале купца, и цепь свою чистит. Ну, думаю, точно кого-то прибил, душегуб! Правда, он невинного не тронет, значит, туда мерзавцу и дорога… Или их несколько было?! Ну не томи, рассказывай!
Ошеломленная напором, Лакриста стала сначала медленно, нехотя рассказывать о своей судьбе. Не упоминать собственное иномирное происхождение и связанные с этим сложности у нее хватило и ума, и воли, но вот остальное она выложила полностью. Слова лились полноводной рекой, прорвавшей обветшавшую плотину. Кипели страсти, лились слезы, звучали ахи и охи.
– Бедняжка! Надо было тебе и этого мерзавца царапнуть да ядом намазать таким, чтоб подольше да посильней помучился! – В совершенно незнакомой Оливии Настя нашла отзывчивую слушательницу. Служанка именно сострадала, а не удовлетворяла праздное любопытство.
– …а потом на насильников напал какой-то воин и всех их перебил. Я же совсем перепугалась и упала в обморок. Боюсь, как бы на малыша это не повлияло! – закончила рассказ гостья и принялась вытирать лицо тонким платочком, который ей вручила служанка неизвестной леди.
– Да, похоже на Джека. Напасть на четырех бандитов и раскидать их, как щенков скорта! – Говоря о телохранителе, Оливия, подперев кулаком щеку, уставилась взглядом куда-то в даль. Затем, неожиданно разрумянившись, вновь мечтательно улыбнулась. Забеспокоившийся голем, на котором и остановился ее взгляд, опасливо загромыхал. – Цыц, порождение плохого сна! Цыц, кому говорят!..
Разобравшись с собственными фантазиями и обратив внимание на грустную Настю, Оливия тут же начала распоряжаться:
– Ладно, давай помогу одеться, и спустимся вниз обедать, давно уже за полдень перевалило. Твое рваное платье Джек на заднем дворе сжег, а мы другое подобрали. Пока в нем походишь, а дальше уж сама решишь, как быть и что носить!
Непочтительность к дворянскому сословию, которая проскальзывала в словах и жестах служанки Мелисандры, ничуть не походили на нагловатое хамство убитой Селенты. Слишком они разные по характеру: добродушная, но строгая наседка и кровожадная хищница.
Обедать они пошли сразу после того, как Оливия помогла Лакристе облачиться в домашнее платье из отбеленного льна, расписанное большими розовыми цветами.
– Ой, у меня же нет денег, – лепетала грасс Регнар, но служанка отметала все возражения.
– Ерунда, это дом состоятельной дамы, и потому ее гостья должна выглядеть подобающим образом! Впрочем, на будущее, деньги у тебя есть. Джек принес узел с драгоценностями. Так что нечего считать себя нищенкой! Больше уважения к себе и выше нос!
Как ни странно, но Настя приободрилась. Мрачное прошлое и неясное будущее отступили под напором спокойной уверенности простой служанки. Молодая женщина даже начала получать удовольствие от сытного и необычного обеда, которым потчевала ее Оливия. Если только здешний повар не расстарался специально для гостьи, то хозяева предпочитали блюда, сохраняющие естественный вкус, не испорченный жгуче-острыми приправами и соусами, лишь с малой толикой редких специй. Экзотические ароматы только разжигали аппетит, заставляя рассматривать с сожалением каждый шедевр местного кулинара.
– Прости, а что это за существо было в комнате, где я очнулась? – спросила Настя у сидящей напротив Оливии.
Служанка обедала вместе с гостьей госпожи, но от этого ничуть не смущалась. Видимо, такие здесь царили порядки, когда прислуга сидит за одним столом с хозяевами. На стол накрывал молчаливый узкоглазый мужчина в шелковых штанах и рубахе навыпуск с высоким стоячим воротником. Делал он это сноровисто, быстро и совершенно незаметно. Закончив работу, тут же ушел прочь. Интересоваться, почему он не обедает с ними, Настя не стала: в пословице про свой устав и чужой монастырь есть смысл.
– Да я ж сказала – голем это. Батюшка леди Мелисандры любит всяких тварей создавать. Смастерит какого-нибудь страшилу, а потом возьмет и подарит. Но наш монстр лучший. Смирный, послушный, не спит и не гадит, есть к тому же не просит, отличный сторож, – пустилась в рассуждения говорливая служанка. – Одна беда, тупой ведь зверь, а побрякушки блестящие любит. Больше всего ему брошь моя приглянулась. Как надоест в своем гнезде сидеть или по дому бродить, так он приставать начинает: хнычет, ноет, покажи ему и покажи, а как получит свое, так по часу сидит, в лапищах украшение вертит да глазами лупает! – В завершение рассказа Оливия принесла эту самую брошь и показала гостье. Настю украшение не впечатлило – обычная, не самая дорогая поделка из серебра с красивым узором из мелких черных бриллиантов.
К концу обеда в сопровождении охранника Джека вернулась хозяйка дома. Лакриста с Оливией, или Ли, как та предложила себя называть, как раз встали из-за стола и направились было к лестнице, что вела в библиотеку.
– Приветствую мою халине, – внезапно присела в реверансе Ли, не ответив на какой-то вопрос Насти и повернувшись ко входу зал.
– С его сородичами у нас давние счеты. Думал – все, затерялся, теперь не найдут… Так что смерть этого сопляка ничего не решает. Что скажет Его Величество – не знаю, слишком от многого это зависит! – Лейтенант тяжело вздохнул и с внезапным озлоблением бросил: – А остальным и знать ничего не следует. Ушел длинноухий, и все тут!
Терн и Рвач переглянулись, и Согнар сокрушенно покачал головой – ничем хорошим эта история не закончится.
Глава 30
Улицы в столице, еще помнящей о былом величии страны, оказались необычно спокойны. Большинство предпочитало пережидать неспокойное время дома, в безопасности родных стен. Редкие прохожие, угрюмо спешащие по своим делам, не обращали на одинокую, бредущую в неизвестность женщину почти никакого внимания. Ну разве что какая почтенная матрона покачает осуждающе головой да плюнет вслед: дескать, какое бесстыдство, носит под сердцем дитя, а без мужа на улице!
Лакристе не было до всего этого никакого дела, она впервые осознала весь кошмар своего положения. Дома, на забытой Земле, она всегда могла поплакаться матери, послушать грубоватые слова поддержки отца, рассвирепевшего на обидчика дочери, переждать бурю, осмыслить произошедшее у подруг, пойти в суд, в конце концов, а что она может здесь?! Она, чужеземка, так и не успевшая привыкнуть к новому для нее миру. Она живет здесь уже несколько лет, а так и осталась нежным оранжерейным цветком, беспомощным и слабым. Даже два покушения, кровь и страх, ужас и боль Лакриста видела из-за спины супруга. Именно он встречал удары врагов, ей же доставались лишь слабые отголоски отгремевшей рядом бури.
Как быть теперь?! Она лишена крова, бедна, как церковная мышь, и не имеет защитника. Какое у нее будущее? Да и есть ли оно?! Ведь теперь нельзя обратиться к Архимагу – это значит просто отдать ребенка в загребущие лапы нолдских магов. Ее ребенка, только ее! Она даже сбавила шаг и прижала руки к животу. Как быть с ним, где она родит малыша?! В Зелоде нет родильных домов, их заменяют повивальные бабки и маги-лекари. О, Альме, здесь и обыкновенных больниц-то нет. Есть лечебница для нищих, где их пользуют какие-то коновалы, но уж лучше где-нибудь в канаве помереть, чем попасть в руки этим мерзавцам!
А еда, что она будет есть?! Денег нет, а те драгоценности, что она захватила из дома Вензора, пусть и дороги, но почти бесполезны. Да они для нее просто опасны! Украшения станут неплохим довеском к холеному телу ненавистной богачки.
Панические мысли роились в голове Лакристы Регнар, пока она бродила по улицам и переулкам Равеста. Темнело, уже появились первые фонарщики, зажигающие масляные уличные светильники. У магистрата на покупку надежных нолдских фонарей попросту не хватало денег, вот и получалось, что дорогой магический свет разгонял тьму только на центральных улицах. Увы, но Лакриста забрела слишком далеко от богатых районов города. Хотя вряд ли могла сейчас сказать, покинула она Верхний город или нет.
Выход из этой пропасти, в которой женщина оказалась в одно мгновение, найти не удавалось. Даже надежды не осталось – лишь серая безысходность. Не обращая ни на что внимания, совершенно бездумно Настя с заплаканным лицом вошла в трактир с нарисованной на вывеске тонконогой птицей с голубым оперением. Чуть ниже значилось «Под крылом Симара» и имя – Тинто Давиус.
Внутренний мирок заведения встретил ее тихим спокойным говорком немногочисленных посетителей, снующими между столиками фигурами двух служанок и худющим субъектом с крючковатым носом за стойкой. Вполне приличный трактир, довольно чистый и ухоженный, вот только Лакриста привыкла к другой обстановке и совсем иному обслуживанию.
– Я могу у вас поесть? – тихо спросила беглянка у хозяина, за что тут же удостоилась взгляда разноцветных – один зеленый, а другой синий – глаз.
– У… госпожи имеются деньги? – вкрадчиво поинтересовался Тинто.
– Вот, – женщина робко выложила на стойку маленькую серебряную сережку с голубым камушком. Тонкая рука тут же отдернулась назад, и Лакриста уцепилась за узел с немногочисленными своими вещами, да так, что пальцы побелели.
Трактирщик вздохнул и, взяв предложенное украшение двумя пальцами, повертел его перед глазами. Вновь вздохнул и посмотрел на посетительницу:
– Денег, как вижу, нет! Ну что ж, поесть хватит, да еще пять келатов сверху… Нет, еще десяток гильтов наброшу, но не более. Это последняя цена! Согласна… госпожа?
В голосе Тинто Давиуса была такая запредельная скука, что Лакриста побоялась возражать. Цена наверняка грабительская, но не одинокой беглянке спорить с опытным в торговых делах мужчиной. Нечего ей ему противопоставить, сейчас вообще отнимет серьгу да страже сдаст как воровку, и ничего не сможешь доказать. Ну а если даже просто откажется связываться с сомнительного происхождения ценностями, то она потеряет шанс раздобыть хоть немного денег.
– Я согласна, – зябко поежившись, проговорила Лакриста.
Трактирщик хмыкнул и подмигнул ей зеленым глазом.
– Держи деньги и иди за третий столик от окна… Недалеко вон от того здоровенного мужика! – Тинто указал на мрачного детину в тонкой шерстяной куртке. Он сидел у самой стены и угрюмо оглядывал зал. На столе перед ним стояла внушающая уважение глиняная кружка и полная тарелка залитой соусом лапши с мелкими кусочками непонятного происхождения. Проходя к своему столику, Лакриста ощутила острый аромат сыра и разглядела на краю глиняного блюда несколько раковин с запеченными моллюсками – чувствовалось, что здоровяк любит вкусно поесть.
Свой обед, а может и ужин, – она потеряла всякое представление о времени – ей пришлось ждать недолго: разбитная пышногрудая деваха притащила поднос, на котором робко притулились две миски и небольшая чашка.
– Пшенная каша, курица и сбитень, госпожа! – служанка особенно выделила последнее слово. Дескать, видели мы таких господ, ножом поскреби – шлюха шлюхой. Грубиянка бухнула перед Настей тарелки и уплыла прочь, точно виляющая кормой шхуна.
– Дрянь, – шепнула под нос Лакриста и попыталась унять вновь навернувшиеся слезы.
Каша оказалась довольно безвкусной, курица – неясного происхождения птахой размером в два дамских кулачка, а сбитень – приторно сладкой мутной водичкой. Трактирщик решил особенно не мудрить и искал выгоду даже в такой малости.
С неохотой, почти через силу, беглая дворянка принялась за ужин. Сразу же вспомнились званые обеды, королевский бал и многие другие, теперь недостижимые вещи. Тот мир не для нее, значит, надо искать себя в новом, как-то приспосабливаться, ловчить, бороться если не за счастье, то хотя бы за жизнь.
В трактире становилось все более многолюдно, на пороге то и дело возникали люди самой лиходейской наружности, быстро оглядывались и садились за какой-нибудь столик. Здоровяк сосед все так же хмуро торчал в своем углу и цедил содержимое кружки, тарелка его давно опустела.
Наконец отставила опустевшую чашку и Настя – пусть невкусно, но хоть не потеряет теперь сознание от голода. Подхватив узелок с пожитками, Лакриста двинулась к выходу. Пора из этого вертепа уходить, вряд ли безопасно сидеть в таком месте и таком окружении. Как бы новая беда не нагрянула!
Выскочив наружу и хлопнув дверью, молодая женщина нырнула в соседний переулок и побежала со всех сил. Нехорошо у нее было на сердце, как-то тревожно и боязно. Все-таки зря она зашла в этот трактир, зря. Да еще этот хри’кил проклятый, весь день то холодом руку морозил, то жаром припекал, а в этом грязном кабаке еще молниями начал жалить! Снять бы, так ведь без него она совсем пропадет. Вон, в темноте видит, да и как оружие он может пригодиться.
За спиной послышались топот и невнятная ругань, Лакриста застонала и, подхватив подол, припустила вперед, да только не в ее положении бегать по ночным улицам. Не упала через пару шагов – и то хорошо! Потому и догнали ее совсем скоро, зажав в углу между каким-то домом и высокой каменной стеной.
– Куда ж ты так помчалась, лапушка?! – глумливо поинтересовался один из бандитов, чем вызвал гогот троих своих подельников. – Нас не подождала!
– На помощь! Пожар!!! Й-и-и… – закричала Настя, но тут же просто завизжала от сильной пощечины.
– Заткнись, дура, не доводи до греха! Мы с тобой немного развлечемся, да барахлишко приберем, а так цела будешь, почти… – продолжал издеваться все тот же негодяй. – А барахлишко-то у тебя еще есть, ведь так? – хохотнул грабитель и выдернул из ее рук узелок с украшениями.
– Пускай пока здесь полежит. Место проверенное, надежное, – пробормотал душегуб, убирая отнятое у женщины добро в небольшую сумку на бедре. – Ведь так, ребята. Надежное место?!
В ответ он получил согласное ворчание и сдержанные богохульства. Разбойники если особо и не доверяли своему атаману, то высказывать это открыто не пытались.
– А теперь посмотрим, что там у тебя интересного спрятано, – тяжело дыша, выговорил грабитель и, перехватив руку женщины, рванул ворот ее платья. В темноте сверкнула белизной грудь. – Ха, и ведь небось хотела сказать, что больше ничего нет!..
Сказать что-либо еще главарь отбросов Нижнего города не успел – со спины, на палец ниже ребер, в него вонзилось тонкое лезвие стилета. Любители легкой наживы из его банды еще продолжали сально пялиться на сжавшуюся в комок беззащитную женщину, когда неизвестный начал убивать их одного за другим. Грабитель, стоявший по правую руку от главаря, умер вторым. Убийца заколол его тоже со спины метким ударом в сердце. Не тратя времени на освобождение оружия, он отскочил в сторону и сдернул с пояса нечто вроде веревки. Засвистел рассекаемый воздух, и в лицо ближайшего бандита врезалась небольшая гирька. Тот беззвучно повалился на землю, но зато заорал наконец опомнившийся последний грабитель и потянулся к поясу с оружием. Снова свист, и, захлестнув ногу насильника, неизвестный воин сбил его на землю. Разворот, и набравшая скорость гирька с другого конца веревки выбила искры из мостовой – бандит успел откатиться в сторону.
– Ублюдок! – Громила-разбойник уже ухитрился вскочить на одно колено и тянул из-за пояса короткий прямой тесак. – Да я тебя… А-а-а! – Убийца хлестнул своим необычным оружием по лицу противника.
Слабо звякнул металл, и стало ясно, что в руках у нападающего не веревка, а тонкая цепь из мелких звеньев. Из-под пальцев, закрывших лицо пока еще борющегося за жизнь негодяя, потекли струйки темной, почти черной крови. И тут же цепь захлестнула горло, а спаситель Лакристы как-то оказался у него за спиной. Вот только спаситель ли это? Жертва воина еще хрипела, когда Настя осторожно, приникнув к стене, попыталась отползти прочь. Благодаря хри’килу она разглядела скоротечную схватку в пугающих подробностях. Что-то ей не слишком хотелось связываться с таким благодетелем. Не окажется ли он похуже убитых падальщиков Нижнего города?!
Наконец грабитель перестал хрипеть и сучить ногами, и воин отбросил тело, как грязную куклу. Вновь звякнула освобождаемая цепь, после чего неизвестный выпрямился и обернул ее вокруг пояса. Только сейчас Лакриста разглядела его лицо, тихо ойкнула и потеряла от страха сознание. Это был тот самый угрюмый, пугающий одним своим видом мужик, что сидел в трактире совсем недалеко от нее. Что им всем от нее надо?! На этой мысли темная пелена и затянула сознание женщины.
– Бабы! – рыкнул воин и поднял спасенную на руки. Теперь ему придется еще и до дома ее тащить, но все-таки сначала надо бы обыскать тела – не оставлять же ценности другим шакалам улиц.
Цвирк, цвирк… странный звук, необычный, словно живой и неживой одновременно. Цвирк!.. И резкое, неприятное дребезжание, словно в железном котле заметалась стайка оживших металлических градин. Лакриста потянулась и открыла глаза. Потолок с затейливой золотистой росписью, необычайно свежий воздух и… этот проклятый звук!
Женщина села на постели и огляделась. Перед ней на решетке из незнакомого темно-серого сплава сидело небольшое страшилище, похожее на помесь пингвина и ежа. Клюв чудика изредка щелкал с надоедливым «цвирк», а источником противного дребезжания была когтистая лапа, царапающая решетку.
– Ой! – вскрикнула Лакриста и откатилась на другую сторону постели. – Да откуда ты взялся…
Настя осеклась, вспомнив события прошедшего дня. Тут же навернулись слезы, останавливала только неизвестность: где она?! В памяти сохранилось лишь нападение, драка какого-то здоровяка с насильниками, и все, мучительный провал. Да что же это такое!
И только теперь она поняла, что сидит в кружевной ночной сорочке – явно не ее, она не слишком любит такие мягко-оранжевые оттенки – на кровати необъятных размеров. Добавь балдахин – и настоящее королевское ложе…
– Наша гостья уже проснулась! – внезапно прощебетал из-за спины довольный девичий голосок. – А ты замолчи, страховидла проклятая! Будешь так орать – не дам на брошь смотреть!
Что это за брошь, Лакриста Регнар не слишком поняла и даже немного засомневалась в собственном рассудке. При чем здесь это чудовище и какая-то брошь, на которую оно любит смотреть?!
– Где я?! И кто… – повернувшись к строгой воспитательнице чудных монстров, спросила Настя.
– Я – Оливия, служанка при леди Мелисандре. Находишься же ты в Золотой комнате. Здесь обычно гости живут! – прервала гостью служанка и теперь выплескивала на нее водопады слов. – Ну а так, ты в доме халине Мелисандры Балтусаим, дамы благородных кровей, единственной дочери Великого Советника халифов Ралайята. Леди пока отсутствует, но можешь чувствовать себя как дома!
– …которого у меня нет, – едва слышно выдохнула Лакриста, отчего глаза повлажнели.
Оливия все же услышала гостью и грозно нахмурилась, хотя это выражение лица совершенно ей не шло. Она вообще была какая-то пухленькая, округлая, с нежно-белой кожей, голубыми глазами и длинными русыми волосами. Никак не старше двадцати – двадцати трех лет! Суровость же, пусть и показная, добавляла лишний десяток.
– Только вот слезы лить не стоит, здесь этого не любят! – сердито поджав губы, проговорила Оливия и тут же сменила гнев на милость: – Ну да ладно, все образуется. Вот прибудет леди, и сразу все наладится. Моя госпожа вся в отца, а уж тот настоящий мастер разрешать проблемы.
– А как я сюда попала? – робко улыбнувшись, спросила Лакриста и, боязливо косясь на примолкшее чудище, спустила ноги на пол.
– Ты голема, это страшилище поганое, не бойся… Для своих он безобидный, – лучезарно улыбнувшись, вновь защебетала Оливия. Словно прислушиваясь к ее словам, на насесте тихо заворочался монстр.
– А принес тебя Джек. Он раз в год в одному ему известный день в кабак ходит и надирается там как скотина последняя! И почему ему даже Великий Советник в том потворствует? Не понимаю!.. – Служанка присела на невысокий стульчик напротив Насти и мечтательно закатила глаза, но тут же спохватилась: – Ах да, так вот, пришел он вчера вечером не один, а со спящей красавицей. По своему обыкновению, мрачно буркнул хозяйке, где тебя нашел, и улизнул в свою каморку… Я потом заглянула, так он сидит довольный, точно хафф в подвале купца, и цепь свою чистит. Ну, думаю, точно кого-то прибил, душегуб! Правда, он невинного не тронет, значит, туда мерзавцу и дорога… Или их несколько было?! Ну не томи, рассказывай!
Ошеломленная напором, Лакриста стала сначала медленно, нехотя рассказывать о своей судьбе. Не упоминать собственное иномирное происхождение и связанные с этим сложности у нее хватило и ума, и воли, но вот остальное она выложила полностью. Слова лились полноводной рекой, прорвавшей обветшавшую плотину. Кипели страсти, лились слезы, звучали ахи и охи.
– Бедняжка! Надо было тебе и этого мерзавца царапнуть да ядом намазать таким, чтоб подольше да посильней помучился! – В совершенно незнакомой Оливии Настя нашла отзывчивую слушательницу. Служанка именно сострадала, а не удовлетворяла праздное любопытство.
– …а потом на насильников напал какой-то воин и всех их перебил. Я же совсем перепугалась и упала в обморок. Боюсь, как бы на малыша это не повлияло! – закончила рассказ гостья и принялась вытирать лицо тонким платочком, который ей вручила служанка неизвестной леди.
– Да, похоже на Джека. Напасть на четырех бандитов и раскидать их, как щенков скорта! – Говоря о телохранителе, Оливия, подперев кулаком щеку, уставилась взглядом куда-то в даль. Затем, неожиданно разрумянившись, вновь мечтательно улыбнулась. Забеспокоившийся голем, на котором и остановился ее взгляд, опасливо загромыхал. – Цыц, порождение плохого сна! Цыц, кому говорят!..
Разобравшись с собственными фантазиями и обратив внимание на грустную Настю, Оливия тут же начала распоряжаться:
– Ладно, давай помогу одеться, и спустимся вниз обедать, давно уже за полдень перевалило. Твое рваное платье Джек на заднем дворе сжег, а мы другое подобрали. Пока в нем походишь, а дальше уж сама решишь, как быть и что носить!
Непочтительность к дворянскому сословию, которая проскальзывала в словах и жестах служанки Мелисандры, ничуть не походили на нагловатое хамство убитой Селенты. Слишком они разные по характеру: добродушная, но строгая наседка и кровожадная хищница.
Обедать они пошли сразу после того, как Оливия помогла Лакристе облачиться в домашнее платье из отбеленного льна, расписанное большими розовыми цветами.
– Ой, у меня же нет денег, – лепетала грасс Регнар, но служанка отметала все возражения.
– Ерунда, это дом состоятельной дамы, и потому ее гостья должна выглядеть подобающим образом! Впрочем, на будущее, деньги у тебя есть. Джек принес узел с драгоценностями. Так что нечего считать себя нищенкой! Больше уважения к себе и выше нос!
Как ни странно, но Настя приободрилась. Мрачное прошлое и неясное будущее отступили под напором спокойной уверенности простой служанки. Молодая женщина даже начала получать удовольствие от сытного и необычного обеда, которым потчевала ее Оливия. Если только здешний повар не расстарался специально для гостьи, то хозяева предпочитали блюда, сохраняющие естественный вкус, не испорченный жгуче-острыми приправами и соусами, лишь с малой толикой редких специй. Экзотические ароматы только разжигали аппетит, заставляя рассматривать с сожалением каждый шедевр местного кулинара.
– Прости, а что это за существо было в комнате, где я очнулась? – спросила Настя у сидящей напротив Оливии.
Служанка обедала вместе с гостьей госпожи, но от этого ничуть не смущалась. Видимо, такие здесь царили порядки, когда прислуга сидит за одним столом с хозяевами. На стол накрывал молчаливый узкоглазый мужчина в шелковых штанах и рубахе навыпуск с высоким стоячим воротником. Делал он это сноровисто, быстро и совершенно незаметно. Закончив работу, тут же ушел прочь. Интересоваться, почему он не обедает с ними, Настя не стала: в пословице про свой устав и чужой монастырь есть смысл.
– Да я ж сказала – голем это. Батюшка леди Мелисандры любит всяких тварей создавать. Смастерит какого-нибудь страшилу, а потом возьмет и подарит. Но наш монстр лучший. Смирный, послушный, не спит и не гадит, есть к тому же не просит, отличный сторож, – пустилась в рассуждения говорливая служанка. – Одна беда, тупой ведь зверь, а побрякушки блестящие любит. Больше всего ему брошь моя приглянулась. Как надоест в своем гнезде сидеть или по дому бродить, так он приставать начинает: хнычет, ноет, покажи ему и покажи, а как получит свое, так по часу сидит, в лапищах украшение вертит да глазами лупает! – В завершение рассказа Оливия принесла эту самую брошь и показала гостье. Настю украшение не впечатлило – обычная, не самая дорогая поделка из серебра с красивым узором из мелких черных бриллиантов.
К концу обеда в сопровождении охранника Джека вернулась хозяйка дома. Лакриста с Оливией, или Ли, как та предложила себя называть, как раз встали из-за стола и направились было к лестнице, что вела в библиотеку.
– Приветствую мою халине, – внезапно присела в реверансе Ли, не ответив на какой-то вопрос Насти и повернувшись ко входу зал.