Наемник Его Величества
Часть 35 из 59 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Маркус по-прежнему задумчиво обошел вокруг неподвижной объемной иллюзии странного существа и, хмыкнув, обратился к К’ирсану:
– Честно говоря, уважаемый Трист, я нахожусь в сильном затруднении. Разум говорит мне одно, а глаза видят совершенно иное…
Кайфат изобразил на лице смесь удивления и живейшего внимания, внутренне напрягшись и незаметно подготавливая бегство.
– Уже год как в Астрале появились новые обитатели: довольно жутковатые бестии со скверной привычкой убивать странников и пожирать их души. Обычных жителей этого мира они не трогают и ищут только таких вот, как мы с вами, любопытных путешественников. – Изменчивый наряд собеседника К’ирсана на мгновение замер, приняв форму темной хламиды с капюшоном и широкими рукавами. – У них странная природа и непонятные цели, но больше всего опасны они своим могуществом. Мало заклинаний, способных причинить вред таким вот зверушкам. А уж порубить одну из них на куски…
– Ну, холодное оружие всегда было моей слабостью! – сыграл веселье чародей-самоучка и продолжил: – Жаль, что вы не можете утолить мое любопытство… Уж больно странные это твари, такие необычные и совершенно неизвестные!
Спокойно раздаривающий темные артефакты маг с готовностью шутливо пояснил:
– Зато могу дать совет. Хотите? От столь непонятных существ следует бежать без оглядки, надеясь на одну скорость. В следующий раз вам может не повезти. Ведь она могла быть не одна, а с товарками, ведь так?!
Дождавшись кивка, маг уже другим тоном поинтересовался:
– Да ладно, что мы все об этом выкидыше Бездны говорим! Как у вас, Трист, дела с изучением медальона?
– О, довольно любопытная вещица. Правда, сведения, собранные в этом любопытном инструменте, слишком уж специфичны, но где еще такое можно найти? Спасибо, господин Маркус, вы мне сделали действительно неоценимый подарок! – К’ирсан Кайфат прижал руку к груди и немного склонил голову, блеснув при этом глазами. Дескать, вежливость вежливостью, но спину ломать не намерен.
Маркус оценил нюансы и широко ухмыльнулся, вернув себе облик рубахи-парня, затем сокрушенно помотал головой:
– Ох, да какие могут быть счеты?! Светлый Оррис учит нас помощи ближнему, и воздастся тогда в мире Верхнем. Правда, есть у нас еще дела и на Торне, так что о Высших сферах пока забудем. – Маг немного задумался. К’ирсан молчал, не мешая собеседнику и демонстрируя расслабленность и спокойствие.
– Вы не возражаете? – указав на все еще застывшую перед ним иллюзию, рассеянно поинтересовался Маркус. Не дожидаясь ответа, он движением руки развеял отвлекающее его изображение, после чего сообщил: – Знаете, Астрал становится все более неспокойным, и возможность наших последующих встреч представляется весьма сомнительной. Не знаю, как вам, но мне, уважаемый Трист, не хотелось бы обрывать наше, без сомнения, интересное знакомство…
– Взаимно, уважаемый Маркус. Даже столь непродолжительный период общения стал… хм, стал довольно плодотворным, – вернул любезность ученик Шипящего.
– Так вот, если вы вдруг окажетесь в Гамзаре… это в Джуге… Так вот, если вы вдруг окажетесь в этой столице торговцев, то у почтовых клерков на Южной пузырной переправе вас будет ждать письмо от Авраса Чисмара. Это мое доверенное лицо в стране, и он всегда подскажет, как можно организовать нашу новую встречу. Правда, мне кажется, что до Джуги вам еще придется добираться. – Маг к чему-то настороженно прислушался и немного поспешно добавил: – Знаете, Трист, что-то неспокойно стало вокруг. Придется нам с вами расстаться. Как бы кто похуже сраженной вами зверюги не нагрянул…
В этот раз первым ушел именно Маркус. К’ирсан ощутил, как сместились какие-то пласты пространства и его собеседник заскользил в неведомую даль. Кайфат удивленно покачал головой, искоса посмотрел на еще далекие, но стремительно надвигающиеся серые тени и потянулся вниз, к собственному телу. Безымянный островок Астрала опустел…
Возвращение в собственное тело прошло привычно стремительно: острое, ни на что не похожее мгновение прорыва сквозь вязкую, тягучую паутину кошмара, и вот уже вновь разум чист, ясен и бодр. Как обычно, К’ирсан, затаившись, вслушивался в мир, выискивая возможные угрозы.
– Ну жри же, гад, жри! Что морду кривишь?! И не шипи мне тут! Ай! Мархузова ты тварь и Кали твоя мама!!! Что б я тебе еще раз мяса принес, тварюка неблагодарная! – Голос Терна ни с чьим нельзя было спутать.
– Ты опять пытался насильно кормить Руала, – осуждающе заметил К’ирсан. – Вот представь, что тебе в рот силком запихивают кусок мяса. Что ты сделаешь?
– Ну, то я! – фыркнул Терн и уже другим голосом заметил: – Ты сегодня что-то долго… спал! – Последнее слово старый товарищ выделил особо. – Мы уже начали волноваться.
– Было бы из-за чего… – отмахнулся К’ирсан и сел.
Уже смеркалось, сочная летняя трава, еще помнящая весеннюю сырость, мягко щекотала руки. Одуряющий запах кружил голову и навевал странное, отрешенное настроение.
Рядом с сидящим на поваленном бревне Терном зашевелилась трава, раздался приветственный и довольно требовательный свист.
– Мохнатый негодяй! Чему тут радоваться?! – возмутился Согнар. – Такой кусок мяса ему пожертвовал, а он… Неблагодарное животное!
Рассеянно улыбаясь, К’ирсан подхватил четвероногого друга на руки и посадил на колени. Прыгун ласково заурчал, и до хозяина дотянулись мысли довольного зверя.
После того страшного ранения Руал поправлялся очень медленно, возвращаясь к нормальной жизни крохотными шажками. Боевое заклятие убийцы с Нолда оказалось эффективным даже против обитателя Мертвого Леса. Выпавшая клоками шерсть, многочисленные ожоги, гнойные язвы изуродовали тело, были затронуты и гораздо более тонкие структуры. Мир внутренних энергий Сат’иир оказался безжалостно искорежен. И если бы не умения К’ирсана, то бедный зверек не прожил бы и часа.
День за днем хозяин находил время для Прыгуна, залечивая и щедро одаривая его энергией. Не скупился он и на простую ласку, которой, правда, маленький хищник и так не был обделен. Старые бойцы четвертой роты, прошедшие с командиром весь путь от новобранцев до ветеранов, восприняли ранение пушистого спутника лейтенанта как трагедию. Солдатский люд очень суеверен и любые успехи склонен приписывать как различным талисманам, так и такому эфемерному качеству командира, как удачливость. Ну про удачливость К’ирсана Кайфата уже давно ходили легенды, а вот участь Руала – быть талисманом.
Любые мази или смеси, которые требовал доставить лейтенант, теперь разыскивались со всем тщанием и пылом. Не забывались и всевозможные лакомства. Он даже вынужден был ограничивать своих бойцов, боясь, что зверя попросту перекормят. Не привыкший к столь повышенному вниманию Прыгун теперь иногда даже позволял себе капризничать, выбирая только самые лучшие куски, не забывая, впрочем, проявлять скверный характер. Он рычал, шипел, иногда кусал своих поклонников, но все же делал это не слишком уж сильно, не с озлоблением, так, пугал для сохранения собственных прежних позиций в человеческой стае.
К’ирсан провел пальцем по влажному носу Ночного Прыгуна и с удовольствием оглядел зверя. Повязки сняли еще в прошлую седмицу, шерсть уже вовсю начала отрастать. Прежнего хищного стального отлива пока нет, но уже пропал и пугающе тусклый блеск.
– Выздоравливаешь, малыш! Скоро будешь как молодой!
В ответ Руал гневно запищал возмущаясь. Мол, не молодой он уже, а охотник в самом расцвете сил, матерый боец!
– Пока меня…. пока я спал, ничего серьезного не произошло? – спокойно поинтересовался лейтенант, прижав сопящего зверя к груди и осторожно вставая. Теперь одернуть сбившуюся куртку, сдвинуть на место рукоять меча, неловко нацепить соскочившую маску…
– Приехал с письмом гонец из штаба. С ним еще кое-кто… Когда увидишь, то просто обалдеешь! – приятельски сообщил Согнар и заговорщицки ухмыльнулся. – Это Рвач пришел, рассказал. Сам, главное, стоит, а глаза аж на лоб вылезают. Умора!
– Ну давай, рассказывай, не томи! – Кайфат не спеша двинулся в сторону лагеря. – Надеюсь, гонец ничего срочного не привез?
– Нет, сам увидишь. Я-то их в детстве несколько раз уже видел, а вот тебе… – перехватив свирепый взгляд друга, Терн спохватился и пояснил: – Ах да, вроде как ничего серьезного. Письмо привез мужик с понятием. Как узнал, что командир отсутствует, так сразу к костру подсел и за кашу принялся. Чувствуется, знает человек в жизни толк: когда надо бегать сломя голову, а когда можно и простым радостям жизни предаться.
К’ирсан ничего не ответил, лишь хмуро дернул щекой под маской. Постоянная мрачность давно стала для него привычной. Привычной как для него самого, так и для бойцов отряда. Другим они командира не видели.
Уже почти пять седмиц прошло как рота, разросшаяся до двух сотен человек, стояла лагерем верстах в ста южнее Равеста. Почти что самая граница противостояния с мятежным герцогом. Теперь под руководством К’ирсана и его опытных сержантов и капралов именно отсюда проводились вылазки в тыл врага, начиналась охота на вражеских лазутчиков и именно здесь натаскивались новые Львы. И вновь опорой лейтенанту были преданные ему товарищи, уже давно переросшие капральские нашивки, сменив их на сержантские. Особенности поставленных перед ротой задач заставили короля на многое изменить взгляды. И, не обрати К’ирсан на себя внимание Его Величества, да тем более при столь суровых обстоятельствах, все могло бы быть иначе.
О продолжительных отлучках в лес непризнанного бастарда какого-то древнего рода, опаснейшего бойца и любимца короля, выскочки К’ирсана Кайфата знали все солдаты. Знал об этом офицер «чистых», прикомандированный теперь к роте, знал и ротный маг – личность вообще немыслимая в формированиях меньше полка. Не возражал никто – командиру роты благоволил сам король, но вот шептались об этом многие. Шептались, не более. Не предпринималось и попыток слежки, потому как дикие представления лейтенанта о дисциплине, а также методы ее наведения всем были знакомы. Заметит он или один из его преданных сержантов или капралов – наверняка жди лютой смерти. Именно так говорили более опытные ветераны новичкам, и те верили, вспоминая сверхъестественную чуткость лэра Кайфата…
В лагерь лейтенант с бывшим капралом, а теперь сержантом Терном Согнаром вошли особенно не скрываясь, давая засевшим в дозоре стрелкам узнать командиров. К’ирсан изредка хмыкал, замечая промахи в маскировке какого-нибудь солдата, и указывал на них Терну. Можно было не сомневаться, что в следующий раз проштрафившийся бедолага из кожи вон вылезет, чтобы не допустить ни малейшей ошибки. Правда, это не значит, что он не сделает новых!
– В этот раз уже лучше, хоть никто не пытался чесаться! – нейтральным тоном бросил лейтенант Кайфат, осторожно держа усыпленного им Руала. Тот дремал, смешно шевеля носом.
– Лэр, вы несправедливы, лэр! Да никто не сможет просидеть, как вы, столько часов, чтобы ни разу мускулом не дернуть. Как вспомню муху, что по лицу у вас, лэр, ползала… Бр-рр-р! – Терн с содроганием вспомнил демонстрацию, учиненную лейтенантом, обучавшим бойцов неподвижности.
Сам К’ирсан сохранил каменное спокойствие, лишь где-то глубоко внутри болезненно скривился: с мухами его связывали другие, гораздо более страшные воспоминания.
– Где гонец? – глухо спросил он, и сам тут же заметил две фигуры, сидящие у мелкого, скрытого в ямке костра. – Он?
– Да, а с ним офицер от короля. Наш новый офицер! – с непонятным весельем сообщил Терн.
К’ирсан подошел к посланникам и коротко представился. Один, усталый лысый мужик, быстро вскочил и бойко отчеканил:
– Гонец по особым поручениям при штабе Его Величества короля…
– Спокойней, солдат! Ты не на плацу и не в штабе… У тебя только устное сообщение или имеется пакет? – прервал речь солдата Кайфат.
– Пакет, лэр! Но на словах велено передать, что у Зелода новые союзники. И к вашей роте Львов теперь прикомандирован новый советник! – отчеканил гонец и протянул пакет.
– Речь идет, как уже, наверное, понял уважаемый командир, обо мне! – Наконец-то поднялся сосед гонца, сидевший у костра, и откинул назад глубокий капюшон плаща, цвета многочисленных оттенков зеленого.
И К’ирсан Кайфат внезапно узнал в нем эльфа. Этот нечеловеческий запах, иная аура, фигура, волосы, уши, в конце концов, уже знакомый плащ… Эльф, мерзкий, ненавистный эльф. Древняя безжалостная тварь! Скулы свело от запредельной ярости, сжатые зубы готовы были рассыпаться в песок, а в глазах разом полопались мелкие сосуды. Ненависть, слепая ненависть сковала разум, сердце требовало отмщения. Смерти! Немедленной и неотвратимой! Пальцы до хруста, до синевы сжали рукоять меча…
Глава 26
Правитель должен восседать на троне – так уж сложилось за тысячелетия. Властитель человеческих жизней просто обязан выделяться из общей серой массы, возвышаться над ней… Ладно, если речь идет о личности, не просто сроднившейся с властью, как привыкает свинья к кормушке, а о подлинном лидере, способном взглядом всколыхнуть идущую следом толпу, которому подчиняются по велению души и чья воля подобна сметающему все и вся горному речному потоку. Такой человек не нуждается в особенных атрибутах власти, точнее, они просто не становятся первейшей целью и смыслом всего. И никого не волнует, мал ты ростом, горбат или одноглаз, если жар твоей души опаляет сердца.
Но мир содрогается, когда приходят Великие: возникают новые народы и перекраиваются земли, прежний порядок рушится, омываемый реками крови. Так уж повелось, но величия без крови не бывает, и потому немыслимо благостны те эпохи, когда души подлинных властителей судеб мироздания тихо дремлют, довольные покоем. И без них в мире слишком ярок и силен огонь ненависти и боли. Слишком! И без них найдутся те, кто и не помышлял о подлинном величии, ограничиваясь собственными мелочными устремлениями. Там, где один завоевывает вселенную, другие теряют все и дерутся на осколках былого… И ведь не думают, глупцы, сколь многого лишаются в этих сварах.
Именно эти мелкие князьки, возомнившие себя богами, множат бесконечные ритуалы и зримые знаки собственной силы. Золото, драгоценности, величественные залы. Игра света, гром фанфар, и церемониймейстер важно вышагивает впереди. Череда титулов, перечисление земель, признавших руку правителя, и восхищенные вздохи придворных лизоблюдов. И все ради фигуры на троне, воспарившей на своем помосте над прочими… смертными! Пока еще не бог, но уже не человек. Властитель!.. А в тиши родовых замков, когда нет чужих ушей, звучат издевки над этим самым плюгавым, горбатым и одноглазым, только и свершившим в жизни одно, действительно удачное деяние – родиться наследным принцем. Или, того хуже, если в грызне за трон прежнего правителя он оказался подлее, хитрее, ловчее прочих конкурентов. Всего-то, каждый бы смог!
Гелид I Ранс, слава богам, не обладал никакими внешними уродствами или иными, возможно, даже скрытыми пороками. Он просто был: сидел на троне, пытался управлять страной, уподобившись жителю пустыни, который оказался на паруснике в бушующем море и вдруг разогнал команду и сам встал у руля. У руля, который и видеть-то раньше не приходилось! Заплыл в такую Бездну, что теперь только не рехнуться бы от радости да пупок не надорвать, назад выбираясь.
Жесткий, неудобный стул из мореного ралайятского дуба, инкрустированный всевозможными дорогими безделушками, вот что такое малый походный трон государя. Цветная мишура, бессмысленный атрибут… Ну как же, без него никак! В любой поход, в любое путешествие следует брать сей символ власти, «дабы было на чем принимать подданных». Да лучше бы он своего учителя фехтования захватил, хоть у солдат одним талантливым учителем больше стало.
Раньше Гелид был король без величия, теперь же почти и не король. Властитель в изгнании, который выжил сам, сохранил людей и даже удержал кое-какие, не самые плохие, надо сказать, владения только благодаря древнему Молоту. Как тяжело осознавать, когда за все твои победы следует благодарить лишь след тени чужого величия. Потомку прославленного Зелода нечего будет сказать предку в посмертии. Нечем гордиться, если ты всего лишь наглый грызун, встрявший в свару могучих хищников, и, делая выбор, ты предаешь саму память основателя собственного рода. Именно так, и никак иначе! Будь простому люду известна подлинная судьба первого короля, и за сегодняшнее решение Гелид I получил бы прозвище Предатель. Страшное и позорное клеймо, пусть даже и известное пока одному ему, но такова жизнь. Сделав последний шаг в пропасть, уже нельзя повернуть обратно.
Когда три дня назад к нему подошел охранник и передал, что аудиенции у короля Зелода добивается какой-то эльф, Гелид I Ранс, говоря честно, испугался. Яркие красочные сны о судьбах умерших предков часто посещали молодого государя, но больше всего поражала судьба предыдущего хозяина Молота – самого Зелода. Великий воин, маг и полководец, величайший правитель истории оказался повержен длинноухими выродками. Там, где не справились убийцы человеческие, играючи справились Перворожденные. Кураж после победы над звездой Безликих давно прошел, оставив на губах привкус едкой полыни. Ранса спасло чудо, а на него не стоило уповать так уж часто.
Решение пригласить эльфа далось Гелиду ой как нелегко. Едва ли не битву пришлось ему выдержать с вырвавшимся на свободу страхом, но он справился. Король он или не король?! Встреча проходила в бывшем бальном зале купца, чей дом пусть и пострадал немного после штурма Фиора, но все же не так сильно, как прежняя резиденция во время покушения. Теперь от короля не отходила четверка магов и два десятка Алых и Черных щитоносцев. Самые верные, самые надежные, лучшие из лучших. Да и мыслей о лишней тяжести Молота на бедре больше не возникало!
Встреча прошла легко, даже почти буднично. Легким, пружинистым шагом в залу проскользнул посланец Маллореана, окинул безмятежным взглядом напрягшихся вояк, настороженных магов и правителя с Молотом на коленях, уперся взглядом в древнее оружие. Секунду постоял и непринужденно прошел на середину комнаты.
– Для государя всего Зелода, помазанника Светлого Орриса, короля Гелида I Ранса послание от Совета князей Маллореана! – красивым голосом прирожденного менестреля сообщил эльф. – Могу ли я зачитать его? – чуть менее напыщенно, даже почти иронично осведомился эльф.
– Можете, Светорожденный. – Из каких глубин памяти Гелида всплыло это старинное обращение к старшему народу, он не знал, но оказалось оно как нельзя к месту.
– Совет князей всех кланов следит за младшими нашими братьями, не вмешиваясь и не чиня препятствий в их судьбах. Не стоит старшему лишать свободы младшего, сильному – слабого, а вкусившему плоды мудрости – только вставшего на путь познания. Все в руках Творца, и не стоит заступать дорогу Его замыслу, – слова эльфа лились сладкозвучным потоком, подобным речи сказителя. – Но нельзя и остаться в стороне, когда иные живущие в Свете, но смотрящие в привлекательный Сумрак, в гордыне своей чинят обиду слабейшим.
От столь высокого слога перед глазами у Гелида закружились в хороводе розовые феи и свело скулы от неприязни.
– До Совета дошли сведения о чудовищном покушении на Ваше Величество и чудесном спасении. Мужество короля и его доблестных воинов достойно десятков песен. Смелость и героизм не сломить даже самым подлым ударам слепых гордецов. Увы, но за первым шагом следует и второй, и так, пока не начнется неудержимый бег. Нельзя допустить, чтобы законный король Зелода погиб, никак нельзя! – Эльф вскинул подбородок вверх. – Совет князей предлагает государю впервые за сотни лет руку помощи в противостоянии с многочисленными врагами. Не требуя и не прося ничего взамен, лишь во имя Света, правды и свободы народ эльфов готов прислать через седмицу пять сотен искусных воинов.
«Во имя проснувшегося наследия Зелода, уплывшего из ваших цепких лапок, вот из-за чего!» – подумал молодой Ранс, но вслух сказал:
– Нам следует обдумать столь ценное и неожиданное предложение. Дивный народ издавна славится своим благородством и честью, поэтому мы не будем затягивать с решением. Завтра утром посланник Совета князей получит ответ!
Гелид готов был поклясться, что в глазах проклятого эльфа плескались озера издевки, но в ответ он лишь услышал:
– В знак особой дружбы один из наших отрядов сегодня же избавит Ваше Величество от одной из проблем.
– Какой именно? – важно изогнул бровь Ранс, мысленно прокручивая в голове все насущные угрозы.
– Недалеко отсюда, в нескольких часах лета дракона расположен лагерь Нолда. Драконий лагерь, и, согласно мнению лучших магов кланов, приказ об атаке они получат с минуты на минуту. – От слов эльфа повеяло стужей, той самой, воспоминания о которой еще можно найти в старинных летописях и легендах мира, от которого остались только названия сезонов и странно звучащие слова.
– Честно говоря, уважаемый Трист, я нахожусь в сильном затруднении. Разум говорит мне одно, а глаза видят совершенно иное…
Кайфат изобразил на лице смесь удивления и живейшего внимания, внутренне напрягшись и незаметно подготавливая бегство.
– Уже год как в Астрале появились новые обитатели: довольно жутковатые бестии со скверной привычкой убивать странников и пожирать их души. Обычных жителей этого мира они не трогают и ищут только таких вот, как мы с вами, любопытных путешественников. – Изменчивый наряд собеседника К’ирсана на мгновение замер, приняв форму темной хламиды с капюшоном и широкими рукавами. – У них странная природа и непонятные цели, но больше всего опасны они своим могуществом. Мало заклинаний, способных причинить вред таким вот зверушкам. А уж порубить одну из них на куски…
– Ну, холодное оружие всегда было моей слабостью! – сыграл веселье чародей-самоучка и продолжил: – Жаль, что вы не можете утолить мое любопытство… Уж больно странные это твари, такие необычные и совершенно неизвестные!
Спокойно раздаривающий темные артефакты маг с готовностью шутливо пояснил:
– Зато могу дать совет. Хотите? От столь непонятных существ следует бежать без оглядки, надеясь на одну скорость. В следующий раз вам может не повезти. Ведь она могла быть не одна, а с товарками, ведь так?!
Дождавшись кивка, маг уже другим тоном поинтересовался:
– Да ладно, что мы все об этом выкидыше Бездны говорим! Как у вас, Трист, дела с изучением медальона?
– О, довольно любопытная вещица. Правда, сведения, собранные в этом любопытном инструменте, слишком уж специфичны, но где еще такое можно найти? Спасибо, господин Маркус, вы мне сделали действительно неоценимый подарок! – К’ирсан Кайфат прижал руку к груди и немного склонил голову, блеснув при этом глазами. Дескать, вежливость вежливостью, но спину ломать не намерен.
Маркус оценил нюансы и широко ухмыльнулся, вернув себе облик рубахи-парня, затем сокрушенно помотал головой:
– Ох, да какие могут быть счеты?! Светлый Оррис учит нас помощи ближнему, и воздастся тогда в мире Верхнем. Правда, есть у нас еще дела и на Торне, так что о Высших сферах пока забудем. – Маг немного задумался. К’ирсан молчал, не мешая собеседнику и демонстрируя расслабленность и спокойствие.
– Вы не возражаете? – указав на все еще застывшую перед ним иллюзию, рассеянно поинтересовался Маркус. Не дожидаясь ответа, он движением руки развеял отвлекающее его изображение, после чего сообщил: – Знаете, Астрал становится все более неспокойным, и возможность наших последующих встреч представляется весьма сомнительной. Не знаю, как вам, но мне, уважаемый Трист, не хотелось бы обрывать наше, без сомнения, интересное знакомство…
– Взаимно, уважаемый Маркус. Даже столь непродолжительный период общения стал… хм, стал довольно плодотворным, – вернул любезность ученик Шипящего.
– Так вот, если вы вдруг окажетесь в Гамзаре… это в Джуге… Так вот, если вы вдруг окажетесь в этой столице торговцев, то у почтовых клерков на Южной пузырной переправе вас будет ждать письмо от Авраса Чисмара. Это мое доверенное лицо в стране, и он всегда подскажет, как можно организовать нашу новую встречу. Правда, мне кажется, что до Джуги вам еще придется добираться. – Маг к чему-то настороженно прислушался и немного поспешно добавил: – Знаете, Трист, что-то неспокойно стало вокруг. Придется нам с вами расстаться. Как бы кто похуже сраженной вами зверюги не нагрянул…
В этот раз первым ушел именно Маркус. К’ирсан ощутил, как сместились какие-то пласты пространства и его собеседник заскользил в неведомую даль. Кайфат удивленно покачал головой, искоса посмотрел на еще далекие, но стремительно надвигающиеся серые тени и потянулся вниз, к собственному телу. Безымянный островок Астрала опустел…
Возвращение в собственное тело прошло привычно стремительно: острое, ни на что не похожее мгновение прорыва сквозь вязкую, тягучую паутину кошмара, и вот уже вновь разум чист, ясен и бодр. Как обычно, К’ирсан, затаившись, вслушивался в мир, выискивая возможные угрозы.
– Ну жри же, гад, жри! Что морду кривишь?! И не шипи мне тут! Ай! Мархузова ты тварь и Кали твоя мама!!! Что б я тебе еще раз мяса принес, тварюка неблагодарная! – Голос Терна ни с чьим нельзя было спутать.
– Ты опять пытался насильно кормить Руала, – осуждающе заметил К’ирсан. – Вот представь, что тебе в рот силком запихивают кусок мяса. Что ты сделаешь?
– Ну, то я! – фыркнул Терн и уже другим голосом заметил: – Ты сегодня что-то долго… спал! – Последнее слово старый товарищ выделил особо. – Мы уже начали волноваться.
– Было бы из-за чего… – отмахнулся К’ирсан и сел.
Уже смеркалось, сочная летняя трава, еще помнящая весеннюю сырость, мягко щекотала руки. Одуряющий запах кружил голову и навевал странное, отрешенное настроение.
Рядом с сидящим на поваленном бревне Терном зашевелилась трава, раздался приветственный и довольно требовательный свист.
– Мохнатый негодяй! Чему тут радоваться?! – возмутился Согнар. – Такой кусок мяса ему пожертвовал, а он… Неблагодарное животное!
Рассеянно улыбаясь, К’ирсан подхватил четвероногого друга на руки и посадил на колени. Прыгун ласково заурчал, и до хозяина дотянулись мысли довольного зверя.
После того страшного ранения Руал поправлялся очень медленно, возвращаясь к нормальной жизни крохотными шажками. Боевое заклятие убийцы с Нолда оказалось эффективным даже против обитателя Мертвого Леса. Выпавшая клоками шерсть, многочисленные ожоги, гнойные язвы изуродовали тело, были затронуты и гораздо более тонкие структуры. Мир внутренних энергий Сат’иир оказался безжалостно искорежен. И если бы не умения К’ирсана, то бедный зверек не прожил бы и часа.
День за днем хозяин находил время для Прыгуна, залечивая и щедро одаривая его энергией. Не скупился он и на простую ласку, которой, правда, маленький хищник и так не был обделен. Старые бойцы четвертой роты, прошедшие с командиром весь путь от новобранцев до ветеранов, восприняли ранение пушистого спутника лейтенанта как трагедию. Солдатский люд очень суеверен и любые успехи склонен приписывать как различным талисманам, так и такому эфемерному качеству командира, как удачливость. Ну про удачливость К’ирсана Кайфата уже давно ходили легенды, а вот участь Руала – быть талисманом.
Любые мази или смеси, которые требовал доставить лейтенант, теперь разыскивались со всем тщанием и пылом. Не забывались и всевозможные лакомства. Он даже вынужден был ограничивать своих бойцов, боясь, что зверя попросту перекормят. Не привыкший к столь повышенному вниманию Прыгун теперь иногда даже позволял себе капризничать, выбирая только самые лучшие куски, не забывая, впрочем, проявлять скверный характер. Он рычал, шипел, иногда кусал своих поклонников, но все же делал это не слишком уж сильно, не с озлоблением, так, пугал для сохранения собственных прежних позиций в человеческой стае.
К’ирсан провел пальцем по влажному носу Ночного Прыгуна и с удовольствием оглядел зверя. Повязки сняли еще в прошлую седмицу, шерсть уже вовсю начала отрастать. Прежнего хищного стального отлива пока нет, но уже пропал и пугающе тусклый блеск.
– Выздоравливаешь, малыш! Скоро будешь как молодой!
В ответ Руал гневно запищал возмущаясь. Мол, не молодой он уже, а охотник в самом расцвете сил, матерый боец!
– Пока меня…. пока я спал, ничего серьезного не произошло? – спокойно поинтересовался лейтенант, прижав сопящего зверя к груди и осторожно вставая. Теперь одернуть сбившуюся куртку, сдвинуть на место рукоять меча, неловко нацепить соскочившую маску…
– Приехал с письмом гонец из штаба. С ним еще кое-кто… Когда увидишь, то просто обалдеешь! – приятельски сообщил Согнар и заговорщицки ухмыльнулся. – Это Рвач пришел, рассказал. Сам, главное, стоит, а глаза аж на лоб вылезают. Умора!
– Ну давай, рассказывай, не томи! – Кайфат не спеша двинулся в сторону лагеря. – Надеюсь, гонец ничего срочного не привез?
– Нет, сам увидишь. Я-то их в детстве несколько раз уже видел, а вот тебе… – перехватив свирепый взгляд друга, Терн спохватился и пояснил: – Ах да, вроде как ничего серьезного. Письмо привез мужик с понятием. Как узнал, что командир отсутствует, так сразу к костру подсел и за кашу принялся. Чувствуется, знает человек в жизни толк: когда надо бегать сломя голову, а когда можно и простым радостям жизни предаться.
К’ирсан ничего не ответил, лишь хмуро дернул щекой под маской. Постоянная мрачность давно стала для него привычной. Привычной как для него самого, так и для бойцов отряда. Другим они командира не видели.
Уже почти пять седмиц прошло как рота, разросшаяся до двух сотен человек, стояла лагерем верстах в ста южнее Равеста. Почти что самая граница противостояния с мятежным герцогом. Теперь под руководством К’ирсана и его опытных сержантов и капралов именно отсюда проводились вылазки в тыл врага, начиналась охота на вражеских лазутчиков и именно здесь натаскивались новые Львы. И вновь опорой лейтенанту были преданные ему товарищи, уже давно переросшие капральские нашивки, сменив их на сержантские. Особенности поставленных перед ротой задач заставили короля на многое изменить взгляды. И, не обрати К’ирсан на себя внимание Его Величества, да тем более при столь суровых обстоятельствах, все могло бы быть иначе.
О продолжительных отлучках в лес непризнанного бастарда какого-то древнего рода, опаснейшего бойца и любимца короля, выскочки К’ирсана Кайфата знали все солдаты. Знал об этом офицер «чистых», прикомандированный теперь к роте, знал и ротный маг – личность вообще немыслимая в формированиях меньше полка. Не возражал никто – командиру роты благоволил сам король, но вот шептались об этом многие. Шептались, не более. Не предпринималось и попыток слежки, потому как дикие представления лейтенанта о дисциплине, а также методы ее наведения всем были знакомы. Заметит он или один из его преданных сержантов или капралов – наверняка жди лютой смерти. Именно так говорили более опытные ветераны новичкам, и те верили, вспоминая сверхъестественную чуткость лэра Кайфата…
В лагерь лейтенант с бывшим капралом, а теперь сержантом Терном Согнаром вошли особенно не скрываясь, давая засевшим в дозоре стрелкам узнать командиров. К’ирсан изредка хмыкал, замечая промахи в маскировке какого-нибудь солдата, и указывал на них Терну. Можно было не сомневаться, что в следующий раз проштрафившийся бедолага из кожи вон вылезет, чтобы не допустить ни малейшей ошибки. Правда, это не значит, что он не сделает новых!
– В этот раз уже лучше, хоть никто не пытался чесаться! – нейтральным тоном бросил лейтенант Кайфат, осторожно держа усыпленного им Руала. Тот дремал, смешно шевеля носом.
– Лэр, вы несправедливы, лэр! Да никто не сможет просидеть, как вы, столько часов, чтобы ни разу мускулом не дернуть. Как вспомню муху, что по лицу у вас, лэр, ползала… Бр-рр-р! – Терн с содроганием вспомнил демонстрацию, учиненную лейтенантом, обучавшим бойцов неподвижности.
Сам К’ирсан сохранил каменное спокойствие, лишь где-то глубоко внутри болезненно скривился: с мухами его связывали другие, гораздо более страшные воспоминания.
– Где гонец? – глухо спросил он, и сам тут же заметил две фигуры, сидящие у мелкого, скрытого в ямке костра. – Он?
– Да, а с ним офицер от короля. Наш новый офицер! – с непонятным весельем сообщил Терн.
К’ирсан подошел к посланникам и коротко представился. Один, усталый лысый мужик, быстро вскочил и бойко отчеканил:
– Гонец по особым поручениям при штабе Его Величества короля…
– Спокойней, солдат! Ты не на плацу и не в штабе… У тебя только устное сообщение или имеется пакет? – прервал речь солдата Кайфат.
– Пакет, лэр! Но на словах велено передать, что у Зелода новые союзники. И к вашей роте Львов теперь прикомандирован новый советник! – отчеканил гонец и протянул пакет.
– Речь идет, как уже, наверное, понял уважаемый командир, обо мне! – Наконец-то поднялся сосед гонца, сидевший у костра, и откинул назад глубокий капюшон плаща, цвета многочисленных оттенков зеленого.
И К’ирсан Кайфат внезапно узнал в нем эльфа. Этот нечеловеческий запах, иная аура, фигура, волосы, уши, в конце концов, уже знакомый плащ… Эльф, мерзкий, ненавистный эльф. Древняя безжалостная тварь! Скулы свело от запредельной ярости, сжатые зубы готовы были рассыпаться в песок, а в глазах разом полопались мелкие сосуды. Ненависть, слепая ненависть сковала разум, сердце требовало отмщения. Смерти! Немедленной и неотвратимой! Пальцы до хруста, до синевы сжали рукоять меча…
Глава 26
Правитель должен восседать на троне – так уж сложилось за тысячелетия. Властитель человеческих жизней просто обязан выделяться из общей серой массы, возвышаться над ней… Ладно, если речь идет о личности, не просто сроднившейся с властью, как привыкает свинья к кормушке, а о подлинном лидере, способном взглядом всколыхнуть идущую следом толпу, которому подчиняются по велению души и чья воля подобна сметающему все и вся горному речному потоку. Такой человек не нуждается в особенных атрибутах власти, точнее, они просто не становятся первейшей целью и смыслом всего. И никого не волнует, мал ты ростом, горбат или одноглаз, если жар твоей души опаляет сердца.
Но мир содрогается, когда приходят Великие: возникают новые народы и перекраиваются земли, прежний порядок рушится, омываемый реками крови. Так уж повелось, но величия без крови не бывает, и потому немыслимо благостны те эпохи, когда души подлинных властителей судеб мироздания тихо дремлют, довольные покоем. И без них в мире слишком ярок и силен огонь ненависти и боли. Слишком! И без них найдутся те, кто и не помышлял о подлинном величии, ограничиваясь собственными мелочными устремлениями. Там, где один завоевывает вселенную, другие теряют все и дерутся на осколках былого… И ведь не думают, глупцы, сколь многого лишаются в этих сварах.
Именно эти мелкие князьки, возомнившие себя богами, множат бесконечные ритуалы и зримые знаки собственной силы. Золото, драгоценности, величественные залы. Игра света, гром фанфар, и церемониймейстер важно вышагивает впереди. Череда титулов, перечисление земель, признавших руку правителя, и восхищенные вздохи придворных лизоблюдов. И все ради фигуры на троне, воспарившей на своем помосте над прочими… смертными! Пока еще не бог, но уже не человек. Властитель!.. А в тиши родовых замков, когда нет чужих ушей, звучат издевки над этим самым плюгавым, горбатым и одноглазым, только и свершившим в жизни одно, действительно удачное деяние – родиться наследным принцем. Или, того хуже, если в грызне за трон прежнего правителя он оказался подлее, хитрее, ловчее прочих конкурентов. Всего-то, каждый бы смог!
Гелид I Ранс, слава богам, не обладал никакими внешними уродствами или иными, возможно, даже скрытыми пороками. Он просто был: сидел на троне, пытался управлять страной, уподобившись жителю пустыни, который оказался на паруснике в бушующем море и вдруг разогнал команду и сам встал у руля. У руля, который и видеть-то раньше не приходилось! Заплыл в такую Бездну, что теперь только не рехнуться бы от радости да пупок не надорвать, назад выбираясь.
Жесткий, неудобный стул из мореного ралайятского дуба, инкрустированный всевозможными дорогими безделушками, вот что такое малый походный трон государя. Цветная мишура, бессмысленный атрибут… Ну как же, без него никак! В любой поход, в любое путешествие следует брать сей символ власти, «дабы было на чем принимать подданных». Да лучше бы он своего учителя фехтования захватил, хоть у солдат одним талантливым учителем больше стало.
Раньше Гелид был король без величия, теперь же почти и не король. Властитель в изгнании, который выжил сам, сохранил людей и даже удержал кое-какие, не самые плохие, надо сказать, владения только благодаря древнему Молоту. Как тяжело осознавать, когда за все твои победы следует благодарить лишь след тени чужого величия. Потомку прославленного Зелода нечего будет сказать предку в посмертии. Нечем гордиться, если ты всего лишь наглый грызун, встрявший в свару могучих хищников, и, делая выбор, ты предаешь саму память основателя собственного рода. Именно так, и никак иначе! Будь простому люду известна подлинная судьба первого короля, и за сегодняшнее решение Гелид I получил бы прозвище Предатель. Страшное и позорное клеймо, пусть даже и известное пока одному ему, но такова жизнь. Сделав последний шаг в пропасть, уже нельзя повернуть обратно.
Когда три дня назад к нему подошел охранник и передал, что аудиенции у короля Зелода добивается какой-то эльф, Гелид I Ранс, говоря честно, испугался. Яркие красочные сны о судьбах умерших предков часто посещали молодого государя, но больше всего поражала судьба предыдущего хозяина Молота – самого Зелода. Великий воин, маг и полководец, величайший правитель истории оказался повержен длинноухими выродками. Там, где не справились убийцы человеческие, играючи справились Перворожденные. Кураж после победы над звездой Безликих давно прошел, оставив на губах привкус едкой полыни. Ранса спасло чудо, а на него не стоило уповать так уж часто.
Решение пригласить эльфа далось Гелиду ой как нелегко. Едва ли не битву пришлось ему выдержать с вырвавшимся на свободу страхом, но он справился. Король он или не король?! Встреча проходила в бывшем бальном зале купца, чей дом пусть и пострадал немного после штурма Фиора, но все же не так сильно, как прежняя резиденция во время покушения. Теперь от короля не отходила четверка магов и два десятка Алых и Черных щитоносцев. Самые верные, самые надежные, лучшие из лучших. Да и мыслей о лишней тяжести Молота на бедре больше не возникало!
Встреча прошла легко, даже почти буднично. Легким, пружинистым шагом в залу проскользнул посланец Маллореана, окинул безмятежным взглядом напрягшихся вояк, настороженных магов и правителя с Молотом на коленях, уперся взглядом в древнее оружие. Секунду постоял и непринужденно прошел на середину комнаты.
– Для государя всего Зелода, помазанника Светлого Орриса, короля Гелида I Ранса послание от Совета князей Маллореана! – красивым голосом прирожденного менестреля сообщил эльф. – Могу ли я зачитать его? – чуть менее напыщенно, даже почти иронично осведомился эльф.
– Можете, Светорожденный. – Из каких глубин памяти Гелида всплыло это старинное обращение к старшему народу, он не знал, но оказалось оно как нельзя к месту.
– Совет князей всех кланов следит за младшими нашими братьями, не вмешиваясь и не чиня препятствий в их судьбах. Не стоит старшему лишать свободы младшего, сильному – слабого, а вкусившему плоды мудрости – только вставшего на путь познания. Все в руках Творца, и не стоит заступать дорогу Его замыслу, – слова эльфа лились сладкозвучным потоком, подобным речи сказителя. – Но нельзя и остаться в стороне, когда иные живущие в Свете, но смотрящие в привлекательный Сумрак, в гордыне своей чинят обиду слабейшим.
От столь высокого слога перед глазами у Гелида закружились в хороводе розовые феи и свело скулы от неприязни.
– До Совета дошли сведения о чудовищном покушении на Ваше Величество и чудесном спасении. Мужество короля и его доблестных воинов достойно десятков песен. Смелость и героизм не сломить даже самым подлым ударам слепых гордецов. Увы, но за первым шагом следует и второй, и так, пока не начнется неудержимый бег. Нельзя допустить, чтобы законный король Зелода погиб, никак нельзя! – Эльф вскинул подбородок вверх. – Совет князей предлагает государю впервые за сотни лет руку помощи в противостоянии с многочисленными врагами. Не требуя и не прося ничего взамен, лишь во имя Света, правды и свободы народ эльфов готов прислать через седмицу пять сотен искусных воинов.
«Во имя проснувшегося наследия Зелода, уплывшего из ваших цепких лапок, вот из-за чего!» – подумал молодой Ранс, но вслух сказал:
– Нам следует обдумать столь ценное и неожиданное предложение. Дивный народ издавна славится своим благородством и честью, поэтому мы не будем затягивать с решением. Завтра утром посланник Совета князей получит ответ!
Гелид готов был поклясться, что в глазах проклятого эльфа плескались озера издевки, но в ответ он лишь услышал:
– В знак особой дружбы один из наших отрядов сегодня же избавит Ваше Величество от одной из проблем.
– Какой именно? – важно изогнул бровь Ранс, мысленно прокручивая в голове все насущные угрозы.
– Недалеко отсюда, в нескольких часах лета дракона расположен лагерь Нолда. Драконий лагерь, и, согласно мнению лучших магов кланов, приказ об атаке они получат с минуты на минуту. – От слов эльфа повеяло стужей, той самой, воспоминания о которой еще можно найти в старинных летописях и легендах мира, от которого остались только названия сезонов и странно звучащие слова.