Начальник службы безопасности
Часть 37 из 38 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Этот, этот, — подыграл мне Александр с серьёзным видом.
— А что случилось? Чего — этот? Я ничего… — засуетился наш клиент.
— Как тебя зовут, милейший? — подключился Стас.
— Славой родители прозвали, — проблеял мужичонка.
— Вот и славно, — это уже я решил каламбуром блеснуть, — сейчас проедем с нами, надо решить один важный вопросик.
— А кто это? — Слава повернулся к операм.
— Да, свои, свои, — ответил за них я, показывая ему своё майорское удостоверение.
А Стас тем временем взял нашего клиента за руку и повёл к машине. Слава попытался, было, дёрнуться пару раз, но из такой лапищи разве вырвешься? Зажат был, как в тисках. Опера с какой-то жалостью посмотрели на удаляющихся и синхронно повернулись ко мне:
— Надеемся, всё нормально будет? Без эксцессов?
— Конечно, конечно, — не стал я их разочаровывать, — мы только поговорим и всё.
— Ну, ну, — с сомнением промолвил Александр, — Вы, уж, поаккуратнее разговариваете, чтобы нам «глухарь» не подвесили.
— Да, не, нормально всё будет, вечером созвонимся, в кафе там же посидим… — уже на ходу проговорил я, увидев, что Стас запихивает Славу на заднее сиденье.
Когда я подошёл к машине, тот уже лежал на полу сзади за передними сиденьями, а сверху Стас водрузил на него свои ножищи сорок шестого размера. Бедолага внизу только кряхтел.
— Поехали прямо на выезд из города, а там я подскажу — куда дальше. Я здесь всё знаю и тихие места тоже. Не даром два года оттрубил в этих сопках. А ты, кореш, если вякнешь в пути хоть словечко — придушу. Понял? — и Стас слегка прижал Славика ногой.
— Да понял, начальник, понял.
Ну, пусть себе там беседуют, а мне как-то на этом «ведре» ехать надо приноравливаться. Машина оказалась действительно полным отстоем: сиденье ездит туда-сюда — сломана, так понимаю, гребёнка; глохнет на каждом перекрёстке — не держит обороты; на ходу тянет вправо — похоже, что-то с тягой, или колесо приспущено… Не езда на этой девяносто девятой оказалась, а мучение одно. Как Коля на ней ездит?! Это же невозможно. Убивать на месте таких хозяев надо. Ладно бы, денег на ремонт не было, так, ведь — директор филиала, и зарплата соответствующая. Не понимаю…
У хозяйственного магазина Стас попросил остановиться и сходить купить крепкий целлофановый пакет и рулон скотча. Услышав это, Славик резко заволновался и стал спрашивать, а зачем это… За что тут же получил ногой в голову, аж вякнул, бедолага, но сразу заткнулся.
Я быстренько метнулся к магазину, купил всё, что требовалось — так понимаю, требовалось попугать нашего клиента, чтобы поразговорчивей был и мы поехали дальше.
На выезде из города Стас сказал, что дальше поедем налево, там, мол дорога неплохая и машины почти не ездят — легко найдём тихое местечко для долгой беседы. Тут уже Слава совсем завыл со страха, даже пинки ногами не могли его успокоить — понял, что не менты его «приняли». Я прибавил скорости — уже и самому хотелось побыстрее со всем этим покончить, включаю левый поворотник и, вдруг, с ужасом вижу, что на левом шоссе от перекрёстка, метрах в двухстах подальше, как раз там, куда я нацелился свернуть, стоит машина ГАИ и трое сотрудников проверяют документы у всех подряд. Всё, приплыли… Меня аж в пот бросило. Документов на машину нет, у Коли не сообразил взять. Но это ладно, тот подтвердит, что сам машину отдал. А вот лежащий сзади на полу под ногами похищенный, как ни крути, человек, вряд ли будет говорить, что это он сам там улёгся по доброй воле и что он так катается с друзьями… Как ГАИшникам объяснить, кто это и зачем мы его куда-то везём. В нашей ситуации, что не скажи — всё мимо… Не поверят. Я бы — сразу наручники на нас надел, будь на их месте.
Резко выключаю левый поворотник, включаю правый и не тормозя, сворачиваю направо. Изо всех сил давлю на газ, но это ведро разгоняется так медленно… А я не сколько вперёд смотрю, сколько в зеркало заднего вида — погоню высматриваю. Ну не могли гаишники моих странных манёвров не заметить и просто обязаны были вдогонку кинуться. Но, всё-таки есть бог на свете — никто за нами не поехал, а то точно не ушли бы. А так, через пару километров я увидел заброшенные остатки какой-то промзоны и свернул туда.
Помню, ещё какая-то большая ржавая бочка там была и кучи сломанных строительных панелей. Проехав за одну из таких куч и поставив машину так, чтобы с дороги её не было видно, я, наконец остановился. Пот тёк с меня ручьями, рубашка к спине прилипла… Так перенервничал. Надо же, всю жизнь за кем-то гонялся, а сейчас сам в их шкуре побывал. Да, уж, не позавидуешь преступному элементу — очень нервная жизнь у них.
А Стас, тем временем, уже вытащил Славу за шиворот из машины и, не давая тому подняться на ноги, также, держа за ворот, волоком потащил его в какой-то кустарник. Только подойдя туда вслед за ними, я понял, что это не кусты, а деревья такие мелкие да изогнутые. Точно, мне же рассказывали, что здесь в сопках только такие карликовые деревца и вырастают, больших не бывает — климат такой.
А со Славой уже беседа вовсю шла, если битьё морды можно было так назвать. Он только руками закрывался и пытался что-то промычать. Я придержал Стаса за руку и сказал:
— Хватит уже, он и так всё расскажет. Правда, Слав?
— Расскажу я всё. А что-надо-то? Я уже ментам всё рассказал, не знаю больше ничего.
— Вот видишь, а ты говоришь, хватит. А он ещё не проникся, говорить не хочет, — Стас снова двинул того по печени.
Бедолага так изогнулся, что даже мне жалко его стало.
— Всё, всё, Стас, хватит. Загнётся, ещё, чего доброго, тогда точно ничего не узнаем. Печень у него явно не в порядке…
— Да чего вы узнать-то хотите? Всё расскажу, не бейте только.
— Где сигареты взял, с которыми тебя повязали? Где остальное? Кто кражу организовал да провернул? Кто из нашей фирмы наводчиком был? — вот так, по пунктам перечислил я то, что нас интересовало.
— Так я уже всё операм рассказал. Два месяца назад Васька Косой к себе позвал, сказал, что есть работёнка. А мы когда-то сидели вместе. Васька на зоне в авторитете был, а я — так, мужиком чалился. Вот он меня и позвал, знал и доверял, потому что. И мне хорошо, работы-то нету, а жрать что-то надо. Нашего брата, отсидевшего, кто к себе на работу возьмёт? Вот и стал я, сначала знакомым дешёвые сигареты продавать — к дорогим они непривычные. А, когда такие закончились, пошёл по ларькам, подальше от центра — по одному, по два блока продавал. Так и пошло.
Деньги Ваське относил, а он мне за это давал то тысячу, то две иногда. Ну, и бухнуть да похавать тоже… Нормально всё было.
А тут Косой взял, да и помер. Ну, тубик у него ещё на зоне был, кашлял сильно, иногда кровью отплёвывался. А тут взял, и сразу помер. Я деньги вечером на неделе, как всегда принёс, а баба его говорит, что увезли уже, в морг.
Ну, где сигареты лежат, я знал. Сунулся в тот сарай, а там остались только вот те — «Милд Севен», дорогущие. Я их уже раньше пробовал продавать — не берут. Все говорят — дорого, да и некрепкие совсем, куришь-куришь, а толку нет. А тут я решил все сразу подешёвке «скинуть», а бабки себе забрать — Васьки-то нет больше. Да не вышло, менты прихватили. Наверное, сдал кто-то из торгашей, падлы.
Слушал я его, слушал — ничего нового. Либо всё так и было, либо лапшу на уши вешает складно. Стас, по-моему, к такому же выводу пришёл. Говорит мне: «Юр, постой с ним минутку, я до машины дойду…» — и пошел. А я с внезапно насторожившимся Славиком, остался.
Тот, стоял со странным выражением на лице, не отводя взгляда от удалявшегося Стаса. Я, заподозрив неладное, взял нашего подопечного за руку и, покрепче сжав, сказал: «Не дёргайся, целее будешь». Но он меня уже не слышал — как в прострации смотрел на возвращавшегося Станислава и бледнел прямо на глазах. Да, какой там бледнел — он даже слегка посерел с желтизной. Знаете, кожа на лице враз стала, как у покойника.
Я оглянулся посмотреть, что же его так напугало и увидел в руке моего нынешнего компаньона чёрный пакет и рулон скотча — наверное попугать как следует решил Славика, чтобы тот до конца правду нам рассказал. А этот дурачок наверняка решил, что его убивать сейчас будут.
Не успел я повернуть голову обратно, как Слава с нечеловеческой силой толкает меня и, вырвав руку, прыгает через канаву, возле которой мы стояли. Я никогда, ни до, ни после этого случая, таких прыжков в жизни не видел! Куда там спортсменам нашим!
Машинально, на автопилоте рванул за этой сукой! Но, через ту канаву точно перепрыгнуть не смог бы, сто процентов! Пришлось прыгать в неё, затем выбираться… Одним словом, Слава уже был метрах в двадцати от меня, а Стас только разгоняться начал и что-то орал при этом. Ну, на него в погоне вообще надежды мало было — сразу было понятно, что с такими габаритами он явно на спринтера не тянет. Но и у меня догнать не получалось! Ходя летел я, как ветер! Не поверите, все эти мелкие деревца то перепрыгивал, то между ног пропускал, чтобы время не терять. Но, куда там. Если мне скорости злость добавляла, то Славику — жажда жизни. Ведь он твёрдо был уверен, что его убивать будут, вот откуда и силы взялись! Чтобы так люди бегали по пересечённой, ну очень пересечённой, местности, я не видел никогда!
Последний раз нашего шустрого беглеца я видел, когда он за дальней сопкой скрывался. А я бежать больше не мог — последняя берёзка так неудачно приложила меня между ног, распрямляясь, что я, согнувшись в три погибели, буквально рухнул на колени и от дикой боли слова молвить не мог.
Стас, с перепугу, рванул ко мне, думал, что у меня приступ какой случился. А, поняв в чём дело, стал советовать попрыгать и поприседать, помогает, мол. Не знаю, кому это помогло, но мне не то, что прыгать, с коленей было не подняться.
Вот картинка была — солидный человек в костюме, светлой рубашке и недешевом галстуке, посреди бескрайних сопок на коленях стоит в грязной луже и, держась за промежность, во весь голос матерится и кого-то обещает убить! Сюрреализм какой-то.
Стас, сволочь, когда всё это со стороны увидел, ржал минут десять, остановиться не мог. Какая уж тут погоня. Так и уехали мы оттуда ни с чем. Ну да ладно, и такой результат — тоже результат.
Успокоившись, пришли к общему мнению, что Слава, скорее всего, к сказанному вряд ли мог чего-либо добавить — наверняка всё так и было, как он говорил. Получается, что бегать за ним и не надо было… Однако, инстинкт — дело такое, сволочь, сработал…
А костюм мой всё-таки оказался безнадёжно испорченным — между ног на брюках стволом берёзки, что б она сдохла, как-то продралась то ли краска, то ли что, но след не оттирался и не отстирывался. Так брюки на дачу потом и уехали, там пользу приносить.
Вечером, созвонившись с Санькой-опером, договорились через часок встретиться в знакомом уже кафе. По разговору чувствовалось, что тому страсть, как интересно услышать, чем же наш разговор со Славиком закончился.
На посиделки пришли аж трое оперативников. Выпили, закусили как следует, а потом, самый молодой не выдержал и спрашивает:
— Ну, что он рассказал, колонулся? — глядя на Стаса, добавил, — у вас-то всяко должен был…
— Да ни хрена, всё то рассказал, что и вам, — ответил я, — скорее всего, правду говорил, всё так и было.
— А сам-то где? Мы ему домой вечером звонили — нету, — как-то нервно спросил Сашка.
— Да убежал, собака. В сопки убежал. Так и не догнали… — на этих моих словах третий опер аж водкой поперхнулся и, отставив рюмку, странно на Саньку посмотрел.
А тот на меня уставился:
— Убежал, говорите… Я ж просил, без этих ваших питерских штучек, без «мокрого»… Блин, хорошо, хоть родственников у него никого нет, искать не будут…
— Саш, да успокойся ты, честное слово, правда убежал. Не трогали мы его. Ну, вернее, немножко «трогали», но он точно живой и ещё какой, сука. Так бегает…
— Ну, ладно, хрен с ним, — Сашка всё равно с сомнением посмотрел на меня, — а точно не найдётся? А то нам потом искать тех, кто его…
— Если в сопках не заблудится, объявится, — это уже Стас добавил.
— Заблудится, говоришь?.. — опять с недоверием в голосе Сашка молвил.
Ох и сложно этих оперов в чём-то убеждать. Как тяжело преступному элементу с ними, наверное — такие недоверчивые… Ну как, глядя на нас со Стасом, можно подумать, что мы способны человека убить? Хотя…
Ладно, вот объявится пропавший, пусть стыдно им будет, что плохо о нас подумали.
Опять неплохо посидели. Опять разъезжались все пьяные. Теперь уже и мне довелось аккуратненько так до гостиницы на машине самому за рулём добираться. Ничего, доехали благополучно, с божьей помощью.
А утром пришлось ехать на железнодорожный вокзал, потому что билетов на самолёт не имелось, ни за какие деньги. А на поезде ехать надо было побольше суток. Ну, других вариантов всё равно не оставалось. Вспомним молодость, когда я за лето дважды на поезде катался — к дедушке с бабушкой и обратно.
Когда ехали на вокзал, снова, теперь уже нашему директору, пришлось доказывать, что человек, которого мы забрали у оперов и «катали» на его машине, живой и, наверняка, почти невредимый. Что, если в сопках не заблудится, обязательно вернётся домой. Но, почему-то и Николай нам, по-моему, так до конца и не поверил.
Непонятно, почему у жителей Мурманска о питерских сложилось какое-то предвзятое мнение, как об отпетых «отмороженных» бандитах. Что у оперов, что у гражданских… Ох уж эти журналюги… Чуть что — «криминальная столица», «криминальная столица»… Да у нас, по-моему, что просто столица, что криминальная — одна-единая — Москва. На себя посмотрите… Уж, что там творится — караул. Нам до вас далеко… а мы, что? Мы — люди скромные и званием «культурной» обойдёмся.
Ну, когда вернётся этот никчёмный человечишка домой — пусть всем стыдно станет. Все поймут, что наговаривают на питерских почём зря, не такие уж мы и плохие… Хотя, иногда… Разные бываем.
Доехали до Питера без приключений, и слава богу. Что-то я начал уставать от всего, покоя уже как-то хочется. Стал задумываться, что у простых работяг не такая уж и плохая жизнь — встал утром, отработал восемь часов на заводе, или ещё где и пошёл себе домой. На выходные на дачу съездил, шашлыков с друзьями поел… Красота! А тут ни днём, ни ночью покоя нет, всё время неприятности ожидаешь — то от воров, то от ментов… И ещё неизвестно, от кого больше.
И всё по нервам, по нервам… Иной раз ловлю себя на мысли, что психом становлюсь.
Вот и сейчас, принимая доклады от своих сотрудников утром, после приезда, опять выслушал целых три истории о вымогательстве со стороны милиционеров у наших торговых представителей. Пошла нехорошая волна. Повадились и ГАИшники, и ОВОшники, да и просто ППСники — как увидят нашу машину, полную сигарет, так и кидаются документы проверять. И не только у водителя права, но и накладные на товар требуют, доверенности, сертификаты на все виды сигарет, отдельно на зажигалки… И не дай бог, если какой сертификат просроченным окажется… Сразу начинают угрожать, что машину арестуют, в отдел отвезут, ОБЭП пригласят… А у нас молоденькие мальчишки и девчонки работают. Конечно же пугаются. Ну и отдают этим засранцам в погонах два-три блока сигарет, лишь бы отпустили. А потом с зарплаты расплачиваются. И, главное, молчат, что их обирают. Конечно, и их вина есть — за сертификатами следить должны. Но, их же сотни, не мудрено один-два просрочить.
Только от директоров развозок я и узнал, что ребят, оказывается, уже повсеместно, во всех районах города обирают. В день выплаты зарплаты больше чем у половины торговых представителей удержания за недостачи пошли. А причина одна — отдали блоки сотрудникам милиции, чтобы не придирались, отпустили.
Слушал я претензии к сотрудникам органов внутренних дел от директоров южной и северной развозок — краснел. До сих пор осталась привычка за проступки «своих» бывших коллег краснеть. Ничего с этим поделать не могу!
И решил собрания всех торговых представителей провести именно по этой теме — надо же как-то вымогательства прекращать.
В один день до начала рабочего дня провели собрание на южной развозке, на второй — на северной.
Господи, как стыдно было! Ребята просто кричали, что уже надоело от милиционеров откупаться сигаретами за любую мелочь. Те, наверное, думали, что сигареты списываются просто так, а, ведь им, за каждый блок из своего кармана платить приходится. Но, разве что кому докажешь! Дай, и всё!
Слушал я, слушал про все эти безобразия и поражался. До пенсии дослужил, а копейки ни у кого не взял. А что сейчас творится?! Какое уважение к милиции у молодых будет? А к власти в целом? Что потом эти обобранные ребята своим детям расскажут? И как мне сейчас вдалбливать всем нашим в голову, что воровать нехорошо, если милиционеры этим занимаются? Да и на меня смотрят так, как будто и я делал то же самое, когда работал в органах…
Выслушал всех и дал команду больше ни одного блока, ни одной пачки или зажигалки никому не давать. Требовалось только отзвониться мне лично и сообщить сотруднику милиции любой принадлежности, что сейчас подъедет начальник службы безопасности фирмы. И всё. Пусть везут куда хотят, вызывают кого хотят — дальше уже мои проблемы. На этом и договорились.
Что вы думаете? После десятка звонков мне о придирках милиционеров и отказе откупаться сигаретами, наших торговых представителей стали повсеместно отпускать. Просто отпускать и всё! Бурчали недовольно, говорили, что время терять неохота и в следующий раз обязательно ОБЭП вызовут, но отпускали! Видно неинтересно было связываться с представителями крупной компании, где служба безопасности имеется. Ведь, потом пришлось бы рапорта писать о причинах задержания наших торговых представителей, объяснять своим командирам, почему занимался не своими прямыми обязанностями, а чёрт знает, чем…
— А что случилось? Чего — этот? Я ничего… — засуетился наш клиент.
— Как тебя зовут, милейший? — подключился Стас.
— Славой родители прозвали, — проблеял мужичонка.
— Вот и славно, — это уже я решил каламбуром блеснуть, — сейчас проедем с нами, надо решить один важный вопросик.
— А кто это? — Слава повернулся к операм.
— Да, свои, свои, — ответил за них я, показывая ему своё майорское удостоверение.
А Стас тем временем взял нашего клиента за руку и повёл к машине. Слава попытался, было, дёрнуться пару раз, но из такой лапищи разве вырвешься? Зажат был, как в тисках. Опера с какой-то жалостью посмотрели на удаляющихся и синхронно повернулись ко мне:
— Надеемся, всё нормально будет? Без эксцессов?
— Конечно, конечно, — не стал я их разочаровывать, — мы только поговорим и всё.
— Ну, ну, — с сомнением промолвил Александр, — Вы, уж, поаккуратнее разговариваете, чтобы нам «глухарь» не подвесили.
— Да, не, нормально всё будет, вечером созвонимся, в кафе там же посидим… — уже на ходу проговорил я, увидев, что Стас запихивает Славу на заднее сиденье.
Когда я подошёл к машине, тот уже лежал на полу сзади за передними сиденьями, а сверху Стас водрузил на него свои ножищи сорок шестого размера. Бедолага внизу только кряхтел.
— Поехали прямо на выезд из города, а там я подскажу — куда дальше. Я здесь всё знаю и тихие места тоже. Не даром два года оттрубил в этих сопках. А ты, кореш, если вякнешь в пути хоть словечко — придушу. Понял? — и Стас слегка прижал Славика ногой.
— Да понял, начальник, понял.
Ну, пусть себе там беседуют, а мне как-то на этом «ведре» ехать надо приноравливаться. Машина оказалась действительно полным отстоем: сиденье ездит туда-сюда — сломана, так понимаю, гребёнка; глохнет на каждом перекрёстке — не держит обороты; на ходу тянет вправо — похоже, что-то с тягой, или колесо приспущено… Не езда на этой девяносто девятой оказалась, а мучение одно. Как Коля на ней ездит?! Это же невозможно. Убивать на месте таких хозяев надо. Ладно бы, денег на ремонт не было, так, ведь — директор филиала, и зарплата соответствующая. Не понимаю…
У хозяйственного магазина Стас попросил остановиться и сходить купить крепкий целлофановый пакет и рулон скотча. Услышав это, Славик резко заволновался и стал спрашивать, а зачем это… За что тут же получил ногой в голову, аж вякнул, бедолага, но сразу заткнулся.
Я быстренько метнулся к магазину, купил всё, что требовалось — так понимаю, требовалось попугать нашего клиента, чтобы поразговорчивей был и мы поехали дальше.
На выезде из города Стас сказал, что дальше поедем налево, там, мол дорога неплохая и машины почти не ездят — легко найдём тихое местечко для долгой беседы. Тут уже Слава совсем завыл со страха, даже пинки ногами не могли его успокоить — понял, что не менты его «приняли». Я прибавил скорости — уже и самому хотелось побыстрее со всем этим покончить, включаю левый поворотник и, вдруг, с ужасом вижу, что на левом шоссе от перекрёстка, метрах в двухстах подальше, как раз там, куда я нацелился свернуть, стоит машина ГАИ и трое сотрудников проверяют документы у всех подряд. Всё, приплыли… Меня аж в пот бросило. Документов на машину нет, у Коли не сообразил взять. Но это ладно, тот подтвердит, что сам машину отдал. А вот лежащий сзади на полу под ногами похищенный, как ни крути, человек, вряд ли будет говорить, что это он сам там улёгся по доброй воле и что он так катается с друзьями… Как ГАИшникам объяснить, кто это и зачем мы его куда-то везём. В нашей ситуации, что не скажи — всё мимо… Не поверят. Я бы — сразу наручники на нас надел, будь на их месте.
Резко выключаю левый поворотник, включаю правый и не тормозя, сворачиваю направо. Изо всех сил давлю на газ, но это ведро разгоняется так медленно… А я не сколько вперёд смотрю, сколько в зеркало заднего вида — погоню высматриваю. Ну не могли гаишники моих странных манёвров не заметить и просто обязаны были вдогонку кинуться. Но, всё-таки есть бог на свете — никто за нами не поехал, а то точно не ушли бы. А так, через пару километров я увидел заброшенные остатки какой-то промзоны и свернул туда.
Помню, ещё какая-то большая ржавая бочка там была и кучи сломанных строительных панелей. Проехав за одну из таких куч и поставив машину так, чтобы с дороги её не было видно, я, наконец остановился. Пот тёк с меня ручьями, рубашка к спине прилипла… Так перенервничал. Надо же, всю жизнь за кем-то гонялся, а сейчас сам в их шкуре побывал. Да, уж, не позавидуешь преступному элементу — очень нервная жизнь у них.
А Стас, тем временем, уже вытащил Славу за шиворот из машины и, не давая тому подняться на ноги, также, держа за ворот, волоком потащил его в какой-то кустарник. Только подойдя туда вслед за ними, я понял, что это не кусты, а деревья такие мелкие да изогнутые. Точно, мне же рассказывали, что здесь в сопках только такие карликовые деревца и вырастают, больших не бывает — климат такой.
А со Славой уже беседа вовсю шла, если битьё морды можно было так назвать. Он только руками закрывался и пытался что-то промычать. Я придержал Стаса за руку и сказал:
— Хватит уже, он и так всё расскажет. Правда, Слав?
— Расскажу я всё. А что-надо-то? Я уже ментам всё рассказал, не знаю больше ничего.
— Вот видишь, а ты говоришь, хватит. А он ещё не проникся, говорить не хочет, — Стас снова двинул того по печени.
Бедолага так изогнулся, что даже мне жалко его стало.
— Всё, всё, Стас, хватит. Загнётся, ещё, чего доброго, тогда точно ничего не узнаем. Печень у него явно не в порядке…
— Да чего вы узнать-то хотите? Всё расскажу, не бейте только.
— Где сигареты взял, с которыми тебя повязали? Где остальное? Кто кражу организовал да провернул? Кто из нашей фирмы наводчиком был? — вот так, по пунктам перечислил я то, что нас интересовало.
— Так я уже всё операм рассказал. Два месяца назад Васька Косой к себе позвал, сказал, что есть работёнка. А мы когда-то сидели вместе. Васька на зоне в авторитете был, а я — так, мужиком чалился. Вот он меня и позвал, знал и доверял, потому что. И мне хорошо, работы-то нету, а жрать что-то надо. Нашего брата, отсидевшего, кто к себе на работу возьмёт? Вот и стал я, сначала знакомым дешёвые сигареты продавать — к дорогим они непривычные. А, когда такие закончились, пошёл по ларькам, подальше от центра — по одному, по два блока продавал. Так и пошло.
Деньги Ваське относил, а он мне за это давал то тысячу, то две иногда. Ну, и бухнуть да похавать тоже… Нормально всё было.
А тут Косой взял, да и помер. Ну, тубик у него ещё на зоне был, кашлял сильно, иногда кровью отплёвывался. А тут взял, и сразу помер. Я деньги вечером на неделе, как всегда принёс, а баба его говорит, что увезли уже, в морг.
Ну, где сигареты лежат, я знал. Сунулся в тот сарай, а там остались только вот те — «Милд Севен», дорогущие. Я их уже раньше пробовал продавать — не берут. Все говорят — дорого, да и некрепкие совсем, куришь-куришь, а толку нет. А тут я решил все сразу подешёвке «скинуть», а бабки себе забрать — Васьки-то нет больше. Да не вышло, менты прихватили. Наверное, сдал кто-то из торгашей, падлы.
Слушал я его, слушал — ничего нового. Либо всё так и было, либо лапшу на уши вешает складно. Стас, по-моему, к такому же выводу пришёл. Говорит мне: «Юр, постой с ним минутку, я до машины дойду…» — и пошел. А я с внезапно насторожившимся Славиком, остался.
Тот, стоял со странным выражением на лице, не отводя взгляда от удалявшегося Стаса. Я, заподозрив неладное, взял нашего подопечного за руку и, покрепче сжав, сказал: «Не дёргайся, целее будешь». Но он меня уже не слышал — как в прострации смотрел на возвращавшегося Станислава и бледнел прямо на глазах. Да, какой там бледнел — он даже слегка посерел с желтизной. Знаете, кожа на лице враз стала, как у покойника.
Я оглянулся посмотреть, что же его так напугало и увидел в руке моего нынешнего компаньона чёрный пакет и рулон скотча — наверное попугать как следует решил Славика, чтобы тот до конца правду нам рассказал. А этот дурачок наверняка решил, что его убивать сейчас будут.
Не успел я повернуть голову обратно, как Слава с нечеловеческой силой толкает меня и, вырвав руку, прыгает через канаву, возле которой мы стояли. Я никогда, ни до, ни после этого случая, таких прыжков в жизни не видел! Куда там спортсменам нашим!
Машинально, на автопилоте рванул за этой сукой! Но, через ту канаву точно перепрыгнуть не смог бы, сто процентов! Пришлось прыгать в неё, затем выбираться… Одним словом, Слава уже был метрах в двадцати от меня, а Стас только разгоняться начал и что-то орал при этом. Ну, на него в погоне вообще надежды мало было — сразу было понятно, что с такими габаритами он явно на спринтера не тянет. Но и у меня догнать не получалось! Ходя летел я, как ветер! Не поверите, все эти мелкие деревца то перепрыгивал, то между ног пропускал, чтобы время не терять. Но, куда там. Если мне скорости злость добавляла, то Славику — жажда жизни. Ведь он твёрдо был уверен, что его убивать будут, вот откуда и силы взялись! Чтобы так люди бегали по пересечённой, ну очень пересечённой, местности, я не видел никогда!
Последний раз нашего шустрого беглеца я видел, когда он за дальней сопкой скрывался. А я бежать больше не мог — последняя берёзка так неудачно приложила меня между ног, распрямляясь, что я, согнувшись в три погибели, буквально рухнул на колени и от дикой боли слова молвить не мог.
Стас, с перепугу, рванул ко мне, думал, что у меня приступ какой случился. А, поняв в чём дело, стал советовать попрыгать и поприседать, помогает, мол. Не знаю, кому это помогло, но мне не то, что прыгать, с коленей было не подняться.
Вот картинка была — солидный человек в костюме, светлой рубашке и недешевом галстуке, посреди бескрайних сопок на коленях стоит в грязной луже и, держась за промежность, во весь голос матерится и кого-то обещает убить! Сюрреализм какой-то.
Стас, сволочь, когда всё это со стороны увидел, ржал минут десять, остановиться не мог. Какая уж тут погоня. Так и уехали мы оттуда ни с чем. Ну да ладно, и такой результат — тоже результат.
Успокоившись, пришли к общему мнению, что Слава, скорее всего, к сказанному вряд ли мог чего-либо добавить — наверняка всё так и было, как он говорил. Получается, что бегать за ним и не надо было… Однако, инстинкт — дело такое, сволочь, сработал…
А костюм мой всё-таки оказался безнадёжно испорченным — между ног на брюках стволом берёзки, что б она сдохла, как-то продралась то ли краска, то ли что, но след не оттирался и не отстирывался. Так брюки на дачу потом и уехали, там пользу приносить.
Вечером, созвонившись с Санькой-опером, договорились через часок встретиться в знакомом уже кафе. По разговору чувствовалось, что тому страсть, как интересно услышать, чем же наш разговор со Славиком закончился.
На посиделки пришли аж трое оперативников. Выпили, закусили как следует, а потом, самый молодой не выдержал и спрашивает:
— Ну, что он рассказал, колонулся? — глядя на Стаса, добавил, — у вас-то всяко должен был…
— Да ни хрена, всё то рассказал, что и вам, — ответил я, — скорее всего, правду говорил, всё так и было.
— А сам-то где? Мы ему домой вечером звонили — нету, — как-то нервно спросил Сашка.
— Да убежал, собака. В сопки убежал. Так и не догнали… — на этих моих словах третий опер аж водкой поперхнулся и, отставив рюмку, странно на Саньку посмотрел.
А тот на меня уставился:
— Убежал, говорите… Я ж просил, без этих ваших питерских штучек, без «мокрого»… Блин, хорошо, хоть родственников у него никого нет, искать не будут…
— Саш, да успокойся ты, честное слово, правда убежал. Не трогали мы его. Ну, вернее, немножко «трогали», но он точно живой и ещё какой, сука. Так бегает…
— Ну, ладно, хрен с ним, — Сашка всё равно с сомнением посмотрел на меня, — а точно не найдётся? А то нам потом искать тех, кто его…
— Если в сопках не заблудится, объявится, — это уже Стас добавил.
— Заблудится, говоришь?.. — опять с недоверием в голосе Сашка молвил.
Ох и сложно этих оперов в чём-то убеждать. Как тяжело преступному элементу с ними, наверное — такие недоверчивые… Ну как, глядя на нас со Стасом, можно подумать, что мы способны человека убить? Хотя…
Ладно, вот объявится пропавший, пусть стыдно им будет, что плохо о нас подумали.
Опять неплохо посидели. Опять разъезжались все пьяные. Теперь уже и мне довелось аккуратненько так до гостиницы на машине самому за рулём добираться. Ничего, доехали благополучно, с божьей помощью.
А утром пришлось ехать на железнодорожный вокзал, потому что билетов на самолёт не имелось, ни за какие деньги. А на поезде ехать надо было побольше суток. Ну, других вариантов всё равно не оставалось. Вспомним молодость, когда я за лето дважды на поезде катался — к дедушке с бабушкой и обратно.
Когда ехали на вокзал, снова, теперь уже нашему директору, пришлось доказывать, что человек, которого мы забрали у оперов и «катали» на его машине, живой и, наверняка, почти невредимый. Что, если в сопках не заблудится, обязательно вернётся домой. Но, почему-то и Николай нам, по-моему, так до конца и не поверил.
Непонятно, почему у жителей Мурманска о питерских сложилось какое-то предвзятое мнение, как об отпетых «отмороженных» бандитах. Что у оперов, что у гражданских… Ох уж эти журналюги… Чуть что — «криминальная столица», «криминальная столица»… Да у нас, по-моему, что просто столица, что криминальная — одна-единая — Москва. На себя посмотрите… Уж, что там творится — караул. Нам до вас далеко… а мы, что? Мы — люди скромные и званием «культурной» обойдёмся.
Ну, когда вернётся этот никчёмный человечишка домой — пусть всем стыдно станет. Все поймут, что наговаривают на питерских почём зря, не такие уж мы и плохие… Хотя, иногда… Разные бываем.
Доехали до Питера без приключений, и слава богу. Что-то я начал уставать от всего, покоя уже как-то хочется. Стал задумываться, что у простых работяг не такая уж и плохая жизнь — встал утром, отработал восемь часов на заводе, или ещё где и пошёл себе домой. На выходные на дачу съездил, шашлыков с друзьями поел… Красота! А тут ни днём, ни ночью покоя нет, всё время неприятности ожидаешь — то от воров, то от ментов… И ещё неизвестно, от кого больше.
И всё по нервам, по нервам… Иной раз ловлю себя на мысли, что психом становлюсь.
Вот и сейчас, принимая доклады от своих сотрудников утром, после приезда, опять выслушал целых три истории о вымогательстве со стороны милиционеров у наших торговых представителей. Пошла нехорошая волна. Повадились и ГАИшники, и ОВОшники, да и просто ППСники — как увидят нашу машину, полную сигарет, так и кидаются документы проверять. И не только у водителя права, но и накладные на товар требуют, доверенности, сертификаты на все виды сигарет, отдельно на зажигалки… И не дай бог, если какой сертификат просроченным окажется… Сразу начинают угрожать, что машину арестуют, в отдел отвезут, ОБЭП пригласят… А у нас молоденькие мальчишки и девчонки работают. Конечно же пугаются. Ну и отдают этим засранцам в погонах два-три блока сигарет, лишь бы отпустили. А потом с зарплаты расплачиваются. И, главное, молчат, что их обирают. Конечно, и их вина есть — за сертификатами следить должны. Но, их же сотни, не мудрено один-два просрочить.
Только от директоров развозок я и узнал, что ребят, оказывается, уже повсеместно, во всех районах города обирают. В день выплаты зарплаты больше чем у половины торговых представителей удержания за недостачи пошли. А причина одна — отдали блоки сотрудникам милиции, чтобы не придирались, отпустили.
Слушал я претензии к сотрудникам органов внутренних дел от директоров южной и северной развозок — краснел. До сих пор осталась привычка за проступки «своих» бывших коллег краснеть. Ничего с этим поделать не могу!
И решил собрания всех торговых представителей провести именно по этой теме — надо же как-то вымогательства прекращать.
В один день до начала рабочего дня провели собрание на южной развозке, на второй — на северной.
Господи, как стыдно было! Ребята просто кричали, что уже надоело от милиционеров откупаться сигаретами за любую мелочь. Те, наверное, думали, что сигареты списываются просто так, а, ведь им, за каждый блок из своего кармана платить приходится. Но, разве что кому докажешь! Дай, и всё!
Слушал я, слушал про все эти безобразия и поражался. До пенсии дослужил, а копейки ни у кого не взял. А что сейчас творится?! Какое уважение к милиции у молодых будет? А к власти в целом? Что потом эти обобранные ребята своим детям расскажут? И как мне сейчас вдалбливать всем нашим в голову, что воровать нехорошо, если милиционеры этим занимаются? Да и на меня смотрят так, как будто и я делал то же самое, когда работал в органах…
Выслушал всех и дал команду больше ни одного блока, ни одной пачки или зажигалки никому не давать. Требовалось только отзвониться мне лично и сообщить сотруднику милиции любой принадлежности, что сейчас подъедет начальник службы безопасности фирмы. И всё. Пусть везут куда хотят, вызывают кого хотят — дальше уже мои проблемы. На этом и договорились.
Что вы думаете? После десятка звонков мне о придирках милиционеров и отказе откупаться сигаретами, наших торговых представителей стали повсеместно отпускать. Просто отпускать и всё! Бурчали недовольно, говорили, что время терять неохота и в следующий раз обязательно ОБЭП вызовут, но отпускали! Видно неинтересно было связываться с представителями крупной компании, где служба безопасности имеется. Ведь, потом пришлось бы рапорта писать о причинах задержания наших торговых представителей, объяснять своим командирам, почему занимался не своими прямыми обязанностями, а чёрт знает, чем…