Начальник службы безопасности

Подумал я подумал и решил тому водителю нашего грузовичка, на которого складские указали, провокацию устроить. Положим ему в крупную партию товара, а он почти всегда возил крупным клиентам, лишнюю коробку сигарет. Если человек честный — вернёт, а нет — выгоним. Ещё и деньги при увольнении за эту коробку и за предыдущую удержим.

С Романом на эту тему посоветовался и не зря. Он предложил усовершенствовать мой коварный план — записать весь процесс погрузки лишней коробки сигарет в машину на камеру, чтобы потом Бокову и этому водителю показать. Правильно говорят — одна голова хорошо, а две лучше. На этом и остановились.

Согласовывать наш план пришлось у шефа, так как потребовалось камеру переставлять и прятать, а это без свидетелей можно было сделать только в воскресенье. И техника Диму просить приехать, а за неурочную работу надо и заплатить платить несколько больше.

Боков меня выслушал, засмеялся и говорит:

— Ты мне, Юрий Викторович, всех работников скоро разгонишь. Кто работать-то будет?

— А я, что виноват, что все воруют? У вас в торговле, похоже, одни ворюги собрались. Отрасль, видимо, такая.

— А на стройках не воруют? А на транспорте не воруют? А в милиции…

— Всё-всё, хватит. Понял. Денег дадите?

— Дам, устанавливайте свою камеру, только потом мне результат покажите, обязательно.

На том и разошлись. Опять выходной накрылся, жена будет «довольна». Хотя, знала, за кого замуж выходила. Вся жизнь у меня такая, «ненормированная», что в милиции, что здесь. Но жаловаться уже поздно.

В ближайшее воскресенье приехали с техником Дмитрием в лавку. Он, молодец, не кобенился, сразу согласился поработать в выходной и даже притащил с собой нерабочую перегоревшую камеру. Сказал: «Эту установлю на место прежней — пусть все думают, что пишет. А рабочую спрячу так, что ни одна собака не обнаружит». Я всегда говорил, что Димка — выдумщик. Нам как раз такой и нужен.

Рабочую камеру установили так, чтобы место погрузки-выгрузки больших машин было видно крупно, как на ладони. А спрятал Димка её в старом распределительном ящике, проделав отверстие для объектива. Получилось — лучше некуда. Слава богу охранники в ту смену были нелюбопытные — ну монтируют камеры и пусть себе монтируют. Даже не подходили. И не надо, а то будут потом эту новость вслух обсуждать, до водителей могло бы дойти.

Справились за два часа.

А в понедельник Славик получил команду от меня: «на старт». Теперь будем ждать результата. Когда все водители разъехались, завсклада примчался ко мне в кабинет и говорит:

— Была недостача одна коробки, а теперь — двух. А если доказать не получится, а нам уже за обе плати…

Про переустановку камеры ведь он ничего не знал. Ну, и не надо ему знать. Успокоил бедного работничка склада и работать дальше отправил. Так ему и сказал:

— Не печалься, Иванушка, иди себе работай. Утро вечера мудренее.

Не знаю, понял ли он мою шутку, но посмотрел как-то диковато и пошёл к себе…

А после обеда я позвонил тому клиенту, которому наш водитель-воришка товар с лишней коробкой отвозил, переговорил о житье-бытье и, ненароком спросил, а не привозил ли сегодня наш водила коробку лишнюю. Нет, говорит, всё тютелька-в-тютельку, ровно, как в накладной указано. Замечательно, так и запишем.

Кстати, о записи. Сел и запись погрузки просмотрел. Здорово получилось, прямо как в кино — камера-то цветная. А лишнюю коробку Славик лично в машину положил, чудо. Был бы водитель поумнее да повнимательней, обязательно насторожился бы — четыре поддона сигарет укладывают грузчики, а одну из коробок — завскладом лично принёс. Молодец! Чуть всё не испортил. Хотя… Теперь отчётливо видно, что одна коробка была лишней. Ну и славно, теперь не отопрётся, козёл.

Пока водитель не вернулся, Славик по двору фирмы болтался, как неприкаянный. Нервничал, переживал. Не каждый день такие дела проворачивает, видно. Ничего, привыкнет. Шучу…

Вернулся водитель. Подхожу к кабине, спрашиваю:

— Лишнего ничего на складе, как всегда, не загрузили?

Вроде бы в шутку сказал, но тот слегка напрягся.

— Да нет, всё в порядке, — отвечает. А у самого глазёнки-то забегали.

— Я в машинку закляну? — вроде бы спрашиваю, а сам уже в фургон лезу. А там пусто, как и в кабине.

— А клиент, как, товар считал? В накладной расписался? — тут водитель уже всерьёз заволновался.

— Да всё в порядке было, а что случилось-то?

— А коробочка лишняя тебе не попадалась, совершенно случайно? — я уже откровенно издевался.

Тут и мои охранники подтянулись, на «спектакль» посмотреть, а Рома и так рядом стоял. По-моему, несчастный воришка только сейчас понял, что попался, но ума признаться сразу не хватило — отнекивался до последнего. Пришлось в свой кабинет вести, кино показывать. Опять сопли, слёзы, «не увольняйте» …

Через полчаса главный герой нашего «кино» был уже уволен и деньги при расчёте за две коробки удержаны.

Забыл сказать, что эту так, сказать «операцию», я специально проворачивал как раз перед зарплатой, чтобы денег хватило за украденные коробки удержать. А что, Славик должен был платить, что ли? Да и деньги тот козлик за них уже получил, так что всё честно.

А Бокову «кино» понравилось. Так и сказал, что на Михалкова я не потяну, но для внутреннего пользования вполне сойдёт.





28





В час ночи звонок на мобильный. Я аж подпрыгнул в постели. Всё, выспался! Такие звонки точно обещают бессонную ночь, проверено.

Смотрю — Пушкин. Ну, звонок из Пушкина. Кричит Маринка, да так, что трубку от уха отодвинуть пришлось. Опять что-то с Вовкой случилось. Гулька тоже вскочила и сразу, без расспросов, одеваться начала — сказывается опыт жены начальника службы безопасности.

Пытаюсь выяснить, что случилось. А Маринка в трубку орёт:

— Вовке в кафе в лицо выстрелили! Скорую уже вызвали! В больницу увезли!

— Господи, опять! — мне аж поплохело.

Тогда Серёга, сейчас Вовка. Да, когда же это закончится? Действительно, получается, какая-то криминальная столица у нас, не врут журналюги. Сам уже в трубку кричу:

— Из чего выстрелили? Живой?

— Да живой, живой. Сашка сказал — из «травмата».

— Сейчас приеду, — отвечаю, — только пока милицию не вздумайте вызвать.

Начинаю одеваться, Гулька уже готова, говорит, мол, тоже поеду. Ну, если ей делать нечего, пусть едет.

Хорошо ночью по городу ехать — на дорогах почти никого. Лечу, где 120 километров в час, а где и побольше.

Через пятьдесят минут уже в кафе был, где Маринка барменом работала. Это в здании того же супермаркета, где наш филиал в подвале расположился.

Вовка-то, шустрик, оказывается свёл довольно близкое знакомство с хозяином супермаркета и, когда тот решил в боковой пристройке кафе открыть, с ходу предложил свою жену в бармены туда определить. Заявил, что лучшей кандидатуры и не найти. И Маринка с радостью согласилась, видно, уже поднадоело с Ленкиным ребёнком сидеть. Да и мать там уже приехала. Одним словом, всё срослось к всеобщему удовлетворению.

Вот только никто не думал не гадал, что из задуманного семейного кафе — типичная совдеповская пивнуха образуется. Как-то местные семейные пары в это кафе не очень-то стремились, чай-кофе всё больше дома пили. А всякие туристы и иностранцы сюда сроду не забирались — здесь же окраина Пушкина, а не центр.

Вот и облюбовали кафешку местная молодёжь, да всякая мелкая приблатнённая шушера. Если первые за кружкой пива могли весь вечер просидеть, болтая между собой да поигрывая в игровые автоматы по мелочи, то вторые обычно появлялись к двадцати двум, к закрытию — водочки добавить. А приходили, обычно, из ближайших гаражей «догнаться», когда там уже всё выпито было.

Всё бы ничего, но обычно проблемы начинались, когда закрываться надо было — никто не хотел уходить. И, если с молодёжью находил общий язык Сашка, Вовкин восемнадцатилетний сын, который тоже приехал сюда и работал грузчиком на складе, то с более старшим поколением уже приходилось «воевать» Володе. Ему и по возрасту, и с соответствующим весом это легче было.

Так уж сложилось, что ближе к закрытию кафе и Вовчик и Сашка туда подтягивались, и пивка выпить и за порядком присмотреть — публика-то не самая спокойная оставалась, а Маринка сама давно уже не справлялась.

В тот злополучный вечер, как рассказали Маринка с Сашкой, всё шло как обычно — молодые ребята пили пиво, да к игровым автоматам по очереди подходили, выиграть пытались. А к десяти вечера шумная компания ввалилась, шесть человек. И все изрядно навеселе уже были. За час, что до закрытия оставался, они набрались уже совсем прилично — что-то отмечали. А Маринка, уставшая за день да замотанная, как обычно, начала гнать всех довольно грубо, по-свойски. Ну, как обычно это делают нормальные восьмидесятикилограммовые хохлушки — без всякой задней мысли, матерясь потихоньку в адрес посетителей, не с целью обидеть, а исключительно для доходчивости и связки слов.

А народ-то не понял… Обидевшиеся мужики ответили — послали её на … Ну, тут уже и Вовка поднялся, за жену вступиться, и Сашка за мать обиделся… И понеслось…

На помощь к другу Сашке молодые хлопцы подтянулись и давай взрослых к выходу теснить. Вот здесь Володя и совершил серьёзную ошибку — всё своё внимание уделил мужикам поздоровее — их первым делом выкидывать из кафе стал. А не сообразил, что — компания-то организованная была, и старший у них был, так скажем, не самый крепкий и здоровый, а совсем даже наоборот — самый мелкий.

А чему удивляться, это-то как раз и нормально было. Так уж испокон веков получается — здоровым силушку и терпение бог даёт, а мелким — ум, сообразительность и умение народ организовывать. Вспомните Наполеона, Ленина, Сталина, Гитлера — уж точно ростом да выдающимися физическими данными никто из них не отличался, а вон каких делов наворотили. Да и сейчас страной нашей управляет руководитель, выделяющийся отнюдь не ростом, а умом и решительностью.

Так и в этой компании. Их главный, увидев, что уже почти всех его корешей выкинули на улицу, а его и за противника-то всерьёз никто не воспринимает, ведь даже ещё и не пнули ни разу, обиделся и решил себя показать. А иначе, скотина, наверное, побоялся авторитет свой гопницкий растерять. И, крысёныш, сбоку к Вовке подскочил и в лицо из «Осы» выстрелил. Удара его кулака точно никто бы не почувствовал, вот он и решил сразу моего другана вот так валить.

Но не учёл, козлина, что девяностокилограммового шахтёра из Макеевки «Осой» так просто не возьмёшь. Володя, вначале даже и не поняв, что случилось, одним ударом мелкого и вырубил. Того потом друзья-собутыльники унесли. А Сашка с Маринкой испугались, они-то и выстрел слышали и кровь на лице своего кормильца увидели.

Вовка мне потом рассказывал, что почувствовал только, как справа на лице ему что-то мешается и рукой смахнул. Тут только и увидел, что это резиновая пуля на пол шлёпнулась, да челюсть, онемевшую перестал чувствовать — разговаривать почти не мог… Ну и, само-собой, кровь ручьём полились — кожу всё-таки разорвало, и мышцы лицевые пулей разворотило.

И началось… Маринка ревмя-ревёт — Серегина смерть не так давно на глазах была; Сашка перепугался — отец кровью истекает; гопники, протрезвевшие орут: «Только ментов не вызывайте, давайте сами разбираться завтра». Караул, одним словом!

Вызвали «скорую», Вовку увезли первую помощь оказывать.

Спрашиваю: «Так, куда повезли-то?» Никто не знает. Санька кинулся к телефону уточнять.

Маринке задание даю коробку конфет в красивый пакет бросить, бутылку коньяку и чай-кофе туда же. Хорошо, у неё ума хватило не пытать меня, для чего, а то бы уже и я орать начал — нервы ж не железные. Всё время что-то происходит, и всё на мою бедную голову. За что мне это?!

Быстренько еду в местную больничку, куда Вовку увезли с врачами разговаривать. А там уже и он на пороге «нарисовался». Лыбиться пытается, да получается плохо — морда-то забинтована, да и челюсть, видно, плохо работает, не все слова разобрать можно.

Говорит, челюсть онемела вся, не чувствует. Ладно, потом поговорим, сейчас надо с врачами проблемку одну порешать, чтобы потом она в ПРОБЛЕМУ не переросла.

Иду в приёмный покой, нахожу дежурного врача. Показываю своё милицейское удостоверение, провожаю его к нему же в кабинет. Там достаю из пакета коньяк, конфеты, чай, кофе и выкладываю на стол. Врач, умничка, молча ждёт дальнейших пояснений.

Спокойно объясняю ему ситуацию с неважной раскрываемостью в районе и прошу не присылать в райотдел телефонограмму о поступлении в приёмный покой сегодняшнего пострадавшего с огнестрельным, как не крути, ранением. Поясняю, что работать по данному происшествию уже начали, но, если что-то пойдёт не так — «глухарь» нам не нужен. Да и пострадавшему абсолютно ничего не хочется: ни уголовного дела, ни общения с милицией — ничего. Да он и сам уже об этом сказал.

Врач прекрасно меня понимает, у них ситуация с «гримасами» статистики в чём-то схожа с милицейской. Никого не интересует истинное положение дел — главное, чтобы в отчётах всё красиво было. Впрочем, ничего утверждать не буду, я не врач, и вряд ли когда им стану, слава богу. Для меня главное, что человек всё понял правильно и телефонограмма об огнестрельном ранении в отдел милиции не уйдёт. А то, ведь, не представляю, как Володька и его жена будут в милиции объяснять, что они делают в Пушкине. Версия о туризме явно не прокатит — иностранные туристы, как ни крути, не подрабатывают барменами и кладовщиками. Официально рассказать о работе здесь…

Одним словом, пострадать могли все: и Вовка, и Маринка, и хозяин супермаркета, и наша фирма. Одни уехали бы домой в Макеевку с запретом въезда в Россию годика эдак на три, а мои шефы и хозяин супермаркета платили бы бешеные штрафы за приём на работу иностранных граждан-нелегалов. А кому это надо?

А так, всё нормально — нет дела, нет проблем. Ни у кого. Но мои друзья-знакомые пока этого не поняли. Вопросы задают, а почему я запретил им милицию вызывать? Тем более, что личность злодея была уже известна — Сашины друзья его уверенно опознали и точно знают, где он обычно «тусуется» — недалеко в гаражах.

Личность эта была крайне нехорошая и довольно стрёмная. Человек, с их слов, сидевший и пытающийся здесь изображать из себя местного авторитета, а, следовательно, довольно опасный. Опасен тем, что успел сколотить вокруг себя несколько гопников, ничего из себя не представляющих, если поодиночке, но, крайне неприятные в близком общении, если они находились в группе. А тот, мелкий, мнит себя главарём местной группировки и для поддержания своего «реноме», может предпринять что-нибудь неприятное в отношение Вовки — ведь все видели, как тот «вырубил» «гаражного» авторитета с одного удара, опозорил, получается.

Вот — проблема номер один. А проблема номер два — подавать официальное заявление в милицию нелегальные гастарбайтеры не могут. Вернее, теоретически могут, но, на практике — сами пострадают чуть ли не больше, чем злоумышленник. Вот я и предложил своим друзьям выбирать, какая проблема для них номер один — козла сажать, или вещи собирать и домой ехать. Мои земляки долго не думали, а попросили меня сделать так, чтобы и они здесь остались работать, и тот нехороший человек их в покое оставил, не доставал потом.