Набирая силу

Хотя насчет откуда достал — далеко не самый злободневный вопрос.

Что он собирается делать с этим оружием?

Предчувствия у меня самые нехорошие. Плохое вспомнилось. Жаровня с углями, зловещее сияние раскаленного металла…

И неистовая боль в грудной клетке.

Но нет, Кра не потянулся за моим сердцем. Вместо этого он повел себя не менее дико. Поднял руку повыше, направил клинок острием вниз, после чего резким движением вбил его себе в голень, довольным голосом при этом проскрежетав:

— Жизни в Кра осталось мало, но ты слаб, тебе хватит. Жнец теперь сыт, Жнец все сделает правильно. Сейчас будет больно. Но ты не бойся, это хорошая боль.

На последнем слове Кра резко подался к моим ногам, а я заорал так, что не удивлюсь, если своды подземелья при этом дрогнули, а крик разнесся по всей фактории, изрядно повеселив палачей. Эти сволочи наверняка подумали, что зловещий узник добрался до самого вкусного.

Боль была немыслимая, нестерпимая, сводящая с ума. Даже десятая часть от такой боли должна вышибать сознание, но нет, спасительное забвение не приходило, я все прекрасно ощущал.

И вдруг будто выключателем щелкнули. Мгновенно отпустило.

Не удержавшись, я завалился на бок. Тело будто ватным стало: чужое и непослушное, пытающееся растечься до состояния выброшенной на берег медузы.

— Мальчик сильный, мальчик упрямый, мальчик справился, не умер, — довольно пробормотал Кра. — Такой мальчик мне и нужен. Не надо валяться, мы торопимся. Поднимайся.

— Куда мне подниматься, садист ты чертов! — чуть не плача, ответил я. — Что ты со мной сделал?!

— Я сказал: поднимайся! Прекращай болтать! Кра приказал вставать!

Голос живой мумии наливался злобой от слова к слову. А в руке у него, между прочим, так и сверкает диковинный кинжал.

И, кажется, сверкать он начал заметно сильнее.

Да и выглядит куда зловеще.

Поднявшись, я охнул, только тут осознав очевиднейшее: я напрочь позабыл о том, что стоять с перерезанными жилами невозможно.

Однако прекрасно стою. Ноги мои пусть и подрагивают, пусть ватой набиты, пусть подогнуться норовят от слабости, но ведь держат.

Чудеса.

— Хорошая боль, — повторил Кра.

— Как вы это сделали?! — воскликнул я.

Не знаю, что и думать. Только целитель высочайшего класса на подобное способен. Но это птицы столь высокого полета, что попасть к ним «с улицы» нереально. Почти все они являются собственностью сильных кланов, которые «выращивают» крутых спецов целенаправленно, вначале находя людей с нужными задатками, а затем вливая в их развитие сумасшедшие средства.

Встретить редчайшего лекаря в пыльном подвале на самом дальнем краю цивилизованного мира — это невероятно.

— Жизнь без смерти не бывает, как не бывает смерти без жизни, — еле слышно ответил Кра. — Одно противоположно другому, они существуют в извечной борьбе и великой любви одновременно. Притяжение и отталкивание воедино. ПОРЯДОК не любит Смерть. Смерть не любит ПОРЯДОК. Но им приходится мириться. Им иначе нельзя.

Голос Кра звучал все тише и тише. Казалось, лечение его изрядно утомило. Впрочем, ничего удивительного, ведь мощный целебный эффект невозможен без затрат приличного количества Тени, а то и магического духа. Столь резкое опустошение нередко отражается на самочувствии.

— А ваши ноги… Что с ними? Вы ведь… Вы же их кинжалом резали.

— Что моя плоть? Это пустой тлен. Мальчик, не надо думать о пустом. Думай о том, что будет дальше. Тебе действительно так дороги твои ноги?

— Естественно.

— Тогда ты должен заплатить за то, что я сделал. Хорошо заплатить. Это и в твоих интересах.

— Что вам надо? Еще знаки ци? Я дам, у меня их много, — легко согласился я, ощущая неимоверную эйфорию.

Да, ноги держат слабо, но я не чувствую в них ничего скверного. Они мои, родные. Должно быть, навык, который применил Кра, родственен моему «целительству» в том, что исправляет повреждения не мгновенно. Но основную задачу он уже выполнил и вскоре сделает все остальное, убрав мелкие негативные явления.

Ничего, я подожду.

А это что?! От радости чуть сердце не разорвалось, потому что я заметил еще кое-что.

Рука почти не болит. Она больше не сломана. И дышу нормально, полной грудью, трещины в ребрах не ощущаются.

— Спасибо… спасибо вам, — сами собой вырвались слова. — Не молчите, скажите, сколько я должен за это.

— Кра не нужны монеты. И не нужны твои знаки ци. Мне от тебя нужна служба.

— И что я должен сделать?


Кра перехватил кинжал за лезвие и протянул мне его рукоятью вперед:

— Возьми его.

Приняв оружие, я парадоксально ощутил его одновременно легким и тяжелым. И еще каким-то образом окончательно убедился, что это не простой кусок металла, это предмет, скрывающий волшебную силу. Что-то вроде моего амулета, но другой.

Да он абсолютно другой.

— Что дальше? — спросил я, завороженно уставившись на клинок.

— Это особый кинжал древних, — ответил Кра. — У него есть имя. Старое имя. Его зовут Жнец. Он не простой. Ты поймешь. Всегда помни про его имя. Это важно.

— Хорошо.

Узник закашлялся, после чего с трудом пробормотал:

— Разрежь меня от горла до паха.

— Что?! — опешил я.

— Сделай, как говорит Кра. Вскрой меня полностью. Вот сюда вонзи и веди ровно вниз, вот досюда. Разрез должен быть глубоким.

— Но зачем?!

— Так надо. Так давно надо. У Кра здесь больше ничего не осталось. И меня тоже не осталось. То, что ты видишь, это не я, это тень меня. И эта тень рассыпается. Думаешь, меня держат стены? Нет, я заперт в себе. Сам в себе. Это моя темница. Мне говорили, что так будет, если я дальше пойду по своему пути. Когда-то меня это пугало. Сейчас нет, сейчас не пугает. Сейчас я вижу, что надо идти дальше. Недалеко идти. Пришло время последнего шага. То, что я сделал, это трудно для меня. Я ведь уже не тот, каким был раньше, я давно уже не живой. Это не жизнь, это мерзкое существование, которое мне не нужно. Я давно должен быть на другой стороне, но мне мешают. Всегда кто-то мешает. Имб тоже мешал. Не понимал. Его путь другой. Но он сможет понять, если все сделать правильно. Давай хоть ты не станешь мешать. Не забыл? Ты ведь мне должен. Запоминай, что я говорю. Для начала ты должен разрезать меня от паха до шеи. Разрез должен быть глубоким, до костей. Жнец острый, он острее самой острой бритвы, он даже без силы с этим справится. Потом ты должен обратиться к Смерти. Я ощущаю в тебе ее, и я знаю, что она в тебе слаба, но ты можешь сделать ее сильнее. Вот только ты это не сделал. Почему?

— Вы о том, почему я не развиваю атрибуты и навыки Смерти?

— Ты слышал, что я сказал, — ответил Кра и снова закашлялся, после чего шумно сплюнул что-то увесистое на пыльный пол.

Похоже, ему и правда все хуже и хуже становится. Потому не стал выспрашивать подробности, сказал то, что думаю:

— Люди не любят темных.

Если это не то, чего он от меня ждет, пусть уточняет.

Но Кра не стал расспрашивать дальше. Еще раз прокашлялся и тихо ответил:

— Да. Смерть пугает. Люди слабы и глупы. Они не понимают ничего и любят придумывать смешные объяснения для пугающих очевидностей. Самые простые вещи для них непостижимы. Ведь смерть то, без чего не бывает жизни. Мальчик, никогда не смотри на глупцов, их мнение — это пустота. Пустота тебе не нужна. Слушай только то, что подсказывает ПОРЯДОК. Всегда помни, ПОРЯДОК не против Смерти, он даже приветствует тех, кто уравновешивает в себе изначальные силы, обращаясь к тьме. Делай то, что надо делать. Нельзя шагнуть и сказать, что путь пройден, когда ты даже не достиг начала дороги. Шагай дальше, не останавливайся. Ты должен это сделать. Должен. Ты сказал, что хочешь заплатить. Это твоя плата. Часть платы.

Или я спятил, или Кра. Много слов, но все они ни на миллиметр не приблизили меня к пониманию происходящего.

Скорее даже больше запутали.

— Я не отказываюсь от своего слова, я просто не совсем понял, что именно должен сделать.

— Потому что ты все время торопишься. Суеты в тебе много. Кра сказал понятными словами. Ты сначала разрежь меня. Это даст тебе нужное. Потом сотвори умертвие. Потом выпусти себя отсюда. И потом принеси меня на ступени Шэш Асара. Или передай меня тем, кто сам принесет. Вот так ты полностью со мной расплатишься.

— Теперь я окончательно все не понял…

— Мальчик, ты поймешь. Ты все поймешь. Я вижу в тебе пустоту. И вижу Смерть. Вижу ум. Этого хватит. Этого даже больше, чем нужно. Вижу растерянность. Она тебе мешает. Но она в тебе не навсегда, скоро твой разум очистится. Сейчас тебе не надо думать. Надо делать. Просто разрежь меня, потом сотвори умертвие. И дальше все сам поймешь. Не забывай, ты мне должен.

— Должен?! Да я понятия я не имею, чего вы от меня хотите?! И что это за Шэш Асар?! И вам нельзя умирать! Я ведь должен привести вас к императору боли.

— Мальчик, Имбу достаточно того, во что я превращусь. Ты хочешь обмен? Хорошо, будет тебе обмен. Скажешь ему то, что должен сказать. И передашь меня. Имб примет это легко и сам потом доставит меня туда, куда надо. Если не побоится. А он вряд ли испугается. Я видел начало его дороги и знаю, куда она приведет. Теперь знаю…

— Но люди, которых… Ладно, я вас понял, император боли их освободит. Но я так и не понял, что именно надо делать. Объясните еще раз. Нормально объясните. Сотворить умертвие? Вы это что, серьезно сказали?

— Объяснения — это лишнее. Мальчик, ты все поймешь сам. Запомни, у тебя есть Жнец. И у тебя будет умертвие. Хорошее умертвие. Этого достаточно. Просто сделай. Я не могу больше ждать, — на пределе слышимости прошептал Кра, после чего лег на спину, вытянул руки вдоль туловища и закрыл глаза.

Каким-то образом поняв, что именно происходит, я не поверил своим догадкам. Присел рядом с затихшим узником, потрогал запястье и шею. Потом пригнулся, прижал ухо к груди.

Кра не дышал.

И сердце его не билось.

Этот ненормальный, похоже, умер. И оставил меня без ответов, обязав сотворить с его телом нечто настолько ужасное, что за это могут казнить на месте самым жестоким способом.

Может, проигнорировать его слова? Но в таком случае что мне останется? Дожидаться возвращения палачей?

То-то они удивятся, когда увидят такую картину.

Подняв голову, я уставился на решетку, перекрывавшую путь к свободе, и понял, что готов пойти почти на любое преступление, лишь бы оказаться по другую сторону преграды.