Набери мой номер ночью
Часть 13 из 33 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Мой Мастер все еще меня хочет?
— Не-е. Сейчас он уже хочет макароны. Слушай, противоминетчица, а ничего, если я заеду? Не буду трогать, обещаю. Просто поболтаем — вот точно так же.
— Ни за что! Даже не вздумай!
— Тогда продолжаем. Снимай телогрейку.
— А я не замерзну, Мастер?
— Снимай, сказал. Или я сам тебя раздену, но тогда мало не покажется.
— Да и пусть не покажется. Это когда еще увидишь, как властно одним махом разрывают телогрейку?
— А ты добзделась. Похер на телогрейку. Теперь я хочу сделать тебе больно. Я разворачиваю тебя, стаскиваю джинсы до коленей и вхожу без подготовки и смазки на всю длину, не позволяя тебе вывернуться. Кстати, а что на счет анального секса, Маш?
Я задумалась:
— А можно при анале сразу на всю длину без подготовки? Он ведь просто не пролезет. Или пролезет? Что-то никогда я этим вопросом не задавалась, хотя клиенты такое часто любят, но там и речи о смазках обычно не идет.
Задумался и Кир:
— Да по-разному бывает. Если вообще в первый раз, то разрыв обеспечен. Если анальный секс регулярный, то, в принципе, реально. Но все равно будет больно, причем обоим. Это та часть мазохизма в доминанте, которая иногда тоже необходима. То есть ты и противоанальница, я правильно понял?
— Что ты! В попу-то я завсегда, даже спасибо говорю.
— Окей, я подожду твоего «спасибо», а пока вколачиваюсь в тебя под болезненные вскрики.
— А. А. А, — совершенно равнодушным тоном простонала я. — Скоро там уже и мое удовольствие будет?
— Скоро. Если я все-таки приеду.
— Не приедешь, — резко ответила я. — А знаешь почему, Кир? У нас с тобой полное несовпадение сексуальных интересов. Рассказать тебе о моих фантазиях?
— Изволь.
— Я доминирую. Сначала я раздеваю и бью тебя плетью, заставляю лизать свои каблуки. И когда наиграюсь, беру огромный дилдо и не беру смазку. Разве ты еще не понял мой характер? Я терпеть не могу от кого-то зависеть или кому-то сдаваться. Это я хозяйка! И в сексе, и в жизни. Склонись передо мной, раб, и высунь язык! Сильнее!
— Слушай ты, баба с яйцами, давай один раз попробуем и там по ходу дела разберемся, любишь ты сдаваться или нет. Это не тот опыт, который можно постичь в теории. Я же объяснял, что буду с тобой предельно терпеливым, меня больше прет от подчинения, чем от реальной боли сабы. Боль — это ведь тоже договоренность, когда оба этого хотят.
— У меня мурашки по коже бегут даже от этих объяснений.
— Пойдем на свидание, Маш? Ведь мы очень неплохо общаемся, мы совершенно точно сможем весь вечер друг друга подначивать и не скучать. И никаких переходов в горизонтальную плоскость, пока не созреешь. Странно, что ты все еще подозреваешь во мне насильника — уж возможностей было предостаточно. Нет, я, конечно, ношу с собой наручники — на всякий случай, вдруг бдительность потеряешь. Но если серьезно, то это неприкольно — когда только тело. Настоящему дому нужны все внутренности, а их силой не получишь.
— Ты всерьез надеешься, что я в тебя влюблюсь?
— Пока я только всерьез надеюсь, что ты пойдешь со мной на свидание.
Я нервно отключила вызов, не желая придумывать очередной отказ на один и тот же вопрос. Но, честно говоря, Кир сформулировал верно — общение с ним всегда феерично и потом долго отдается в груди приятными отголосками. Больше всего мне в нем нравилось умение парировать любые подачи, без малейшего напряжения, а мозги я считаю самой главной эрогенной зоной. Да почему же жизнь так несправедлива! Вот был бы он самым нормальным мужчиной, предпочитающим только нежности… Или хотя бы притворился бы таким — но он ведь ни в какую притворяться не хочет!
Переезжать все-таки нужно. Рано или поздно он явится — и черт знает, смогу ли я удержаться и не захотеть совсем немного поболтать. О макаронах.
Глава 13
С переездом вопрос пока не решился, ведь мне нужно было подешевле, но и к комфорту я успела привыкнуть. Вот и зависла на выборе оптимального сочетания, а такие разбирали через тридцать секунд после дачи объявления. Зато устроилась на работу — в доставку товаров. Очень похоже на то, чем занималась раньше, только в офисе не торчать, а постоянно мотаться по городу. Однако ж зарплату почему-то предложили в два раза меньше, чем на предыдущем месте. Я пока схватилась за этот вариант, поскольку очень боялась истратить остатки сбережений и остаться наедине с кредитом.
Окна в машине закрыты, гарнитура на ухе. Клиент все равно может слышать слабый шум с улицы — и услышал бы, если бы не был так погружен в чувственные переживания. А кто ему виноват, что звонит днем? Такими вещами принято заниматься в темноте. Я даже место для парковки найти не успела, как он уже разогнался до состояния ядерной ракеты.
— Да, да, — стонала я. — Ты мой герой! Максим, еще, еще! О-о-о…
И он вторил:
— О-о-о…
Ну и чего так не работать? Я тем временем рассматривала коренастую фигуру рядом со знакомым офисом. Виталий Алексеевич явно замерз на холоде, раз нервно потирал богатырские плечи и приплясывал на месте. До моего следующего адреса еще два квартала, но я, закончив с клиентом, вышла из машины и поспешила к мужчине — без особой цели, просто поздороваться с человеком, которого я некоторое время подозревала в телефонной интимной близости со мной.
— Виталий Алексеевич, доброе утро!
Он замер и, похоже, не сразу меня узнал. Но через пару секунд гаркнул:
— А! Привет. Ты же у Кира в команде, виделись…
— Маша, — подсказала я. Меня ему вообще не представляли. — Очень рада вас видеть!
— Точно, Маша! Ты зачем здесь? Брат прислал?
— Нет, — я качнула головой. — Вы такси ловите? Я могу подвезти.
— Не такси — водителя я тут своего ловлю! — он снова начал с ненавистью озираться. — Куда этот бес пропал? Хоть увольняй, чес-слово. Вру, конечно, не уволю. Он вот так редко пропадает, но в самые нужные моменты. Иль уволить?
Последний вопрос я посчитала риторическим, потому просто продолжила, чтобы что-то ответить:
— Понятно. Он, наверное, отъехал ненадолго, а там пробка на проспекте, — я указала в сторону, но с нашего места затор не было видно. — А у Кирилла Алексеевича водителя нет, всегда сам за рулем. Удобно, с какой-то стороны.
— Ага, особенно после ресторана с партнерами удобно, — Виталий Алексеевич махнул рукой, которая показалась мне чрезвычайно массивной. — Но что поделать, у него это со времен аварии.
Я вмиг замерла. Даже немного удивилась тому, что хоть про аварию мне правду сказали. И хотелось эту тему развить:
— Я знаю о том случае. Кирилл Алексеевич говорил про сломанные ребра и что сильно испугался. Теперь и на такси не может ездить.
Вероятно, Виталий Алексеевич посчитал, что раз я в курсе, то можно спокойно продолжать вдаваться в подробности:
— Еще бы он не испугался! Галина-то за рулем сидела, ее даже до реанимации не довезли. Вот Кир с тех пор скорее пешком пойдет, чем на место пассажира сядет.
— Галина? — у меня в горле пересохло.
— Ну да. Жена его, — он посмотрел поверх моей головы в надежде высмотреть собственную машину.
У меня сердце мелко-мелко заколошматилось в грудной клетке. Я как будто разрушала представление обо всей ситуации, но заодно и формировала совершенно новую картинку.
— Я не знала, что он был женат.
— Ну, а чего ему — тебе докладывать? — мужчина говорил грубовато и простодушно.
— Нет, конечно. Но про аварию он же рассказал. В него многие девушки в офисе влюблены, лучше бы знали и относились с пониманием к его ситуации, чем тешили себя иллюзиями и придумывали причины его холодности. Так и появляются слухи — от недостатка информации. Мне вообще сообщили, что он гей.
Виталия Алексеевича последнее предположение потрясло, как закостенелого гомофоба:
— Чушь! Всё с ним в порядке! Было когда-то… Они совсем соплежуями женились, ему даже двадцать не стукнуло. Мы все ржали, что такие браки долго не держатся. И вот, накаркали — даже полугода со свадьбы до похорон не прошло. И с тех пор он только сам за рулем и с бабами совсем завязал, однолюб, — он снова глянул на меня и нахмурился. — Это не тайна, но мало ли. Хотя я бы на его месте каждой встречной рассказывал, чтобы убивать надежды на корню. Стыдиться-то нечего, зато никаких россказней вокруг.
— Я не стану с ним обсуждать, конечно, раз он сам зачем-то скрывает. Я вообще больше не работаю на Кирилла Алексеевича.
После этого я была удостоена еще более хмурого взгляда. Вероятно, мужчина уже пожалел об откровенности. Внимательнее глянул на эмблему курьерской фирмы, пришитую к лацкану куртки.
— Мог бы и догадаться. А чего так? Денег мало платил?
Достаточно платил. Я только в последнее время поняла, что достаточно.
— Да нет, по личным причинам, — заявила я. — Может, все-таки подвезу вас? Сегодня очень холодно.
Он снова вернулся к своему нервному ожиданию:
— Ну да, а потом этот придурок здесь меня будет бегать искать. Он так-то ответственный, ты не подумай…
Я дождалась с ним машины, которая как раз появилась со стороны проспекта через пару минут. Тепло попрощалась и удалилась.
Не знаю, почему я ощущала себя пораженной. И только после смогла понять свои эмоции. Оказывается, я и сама не заметила, как провозгласила себя главной для Кирилла женщиной — такой, за которой месяцами охотятся, чье имя покупают за немыслимые деньги, кому звонят и кого хотят безраздельно. И, может быть, все эти пункты правда, но с одним небольшим и все перечеркивающим допущением, — я никогда не была для него самой главной. И с «бабами» он не завязывал, там за плечами ощущается огромный опыт, просто брату не докладывает, потому что об однодневках родне и не принято сообщать. Про бывших упоминал, и у меня даже сомнений нет, что предполагается множественное число. Отрывается с ними, забывается. И со мной, вероятно, это удалось лучше всего. Он меня все-таки выделял, вряд ли он тратил столько времени и терпения на расстановку ловушек для каждой. Или я ему ту самую Галю напомнила? Чем-то похожа? Почему именно это имя всплыло? И если так, то он об меня все это время мучился. Как он там выразился — «часть мазохизма в доминанте, которая иногда тоже необходима»? Как странно, когда единственная вытянутая спичка десятилетней давности рушит целый замок собственной значимости.
Все-таки есть во мне женщина — именно она сейчас обижается непонятно на что, и именно она желает нравиться даже тому, с кем не планировала отношений. Я и не догадывалась, насколько его внимание все это время льстило, а теперь я вдруг хлопнулась с неба на землю. А вот это уже от мужской части во мне — зудящее в груди уязвленное самолюбие и желание быть первым, даже если вопрос яйца выеденного не стоит.
Пришлось даже бить себя по рукам, чтобы не позвонить Кириллу, непонятным образом что-то ему доказать, а потом заявить, что больше он моего голоса не услышит. Остановили меня только размышления, на какую тему скандал закатывать, ведь повода нет. А ссориться на тему, которую и сформулировать толком не можешь, как-то несподручно.
И Кирилл меня мариновал тишиной, хотя за ним и раньше наблюдались периоды «воздержания». Он будто пятой точкой всегда ощущал мое напряжение — и осознанно затягивал эти моменты.
Глава 14
— Не-е. Сейчас он уже хочет макароны. Слушай, противоминетчица, а ничего, если я заеду? Не буду трогать, обещаю. Просто поболтаем — вот точно так же.
— Ни за что! Даже не вздумай!
— Тогда продолжаем. Снимай телогрейку.
— А я не замерзну, Мастер?
— Снимай, сказал. Или я сам тебя раздену, но тогда мало не покажется.
— Да и пусть не покажется. Это когда еще увидишь, как властно одним махом разрывают телогрейку?
— А ты добзделась. Похер на телогрейку. Теперь я хочу сделать тебе больно. Я разворачиваю тебя, стаскиваю джинсы до коленей и вхожу без подготовки и смазки на всю длину, не позволяя тебе вывернуться. Кстати, а что на счет анального секса, Маш?
Я задумалась:
— А можно при анале сразу на всю длину без подготовки? Он ведь просто не пролезет. Или пролезет? Что-то никогда я этим вопросом не задавалась, хотя клиенты такое часто любят, но там и речи о смазках обычно не идет.
Задумался и Кир:
— Да по-разному бывает. Если вообще в первый раз, то разрыв обеспечен. Если анальный секс регулярный, то, в принципе, реально. Но все равно будет больно, причем обоим. Это та часть мазохизма в доминанте, которая иногда тоже необходима. То есть ты и противоанальница, я правильно понял?
— Что ты! В попу-то я завсегда, даже спасибо говорю.
— Окей, я подожду твоего «спасибо», а пока вколачиваюсь в тебя под болезненные вскрики.
— А. А. А, — совершенно равнодушным тоном простонала я. — Скоро там уже и мое удовольствие будет?
— Скоро. Если я все-таки приеду.
— Не приедешь, — резко ответила я. — А знаешь почему, Кир? У нас с тобой полное несовпадение сексуальных интересов. Рассказать тебе о моих фантазиях?
— Изволь.
— Я доминирую. Сначала я раздеваю и бью тебя плетью, заставляю лизать свои каблуки. И когда наиграюсь, беру огромный дилдо и не беру смазку. Разве ты еще не понял мой характер? Я терпеть не могу от кого-то зависеть или кому-то сдаваться. Это я хозяйка! И в сексе, и в жизни. Склонись передо мной, раб, и высунь язык! Сильнее!
— Слушай ты, баба с яйцами, давай один раз попробуем и там по ходу дела разберемся, любишь ты сдаваться или нет. Это не тот опыт, который можно постичь в теории. Я же объяснял, что буду с тобой предельно терпеливым, меня больше прет от подчинения, чем от реальной боли сабы. Боль — это ведь тоже договоренность, когда оба этого хотят.
— У меня мурашки по коже бегут даже от этих объяснений.
— Пойдем на свидание, Маш? Ведь мы очень неплохо общаемся, мы совершенно точно сможем весь вечер друг друга подначивать и не скучать. И никаких переходов в горизонтальную плоскость, пока не созреешь. Странно, что ты все еще подозреваешь во мне насильника — уж возможностей было предостаточно. Нет, я, конечно, ношу с собой наручники — на всякий случай, вдруг бдительность потеряешь. Но если серьезно, то это неприкольно — когда только тело. Настоящему дому нужны все внутренности, а их силой не получишь.
— Ты всерьез надеешься, что я в тебя влюблюсь?
— Пока я только всерьез надеюсь, что ты пойдешь со мной на свидание.
Я нервно отключила вызов, не желая придумывать очередной отказ на один и тот же вопрос. Но, честно говоря, Кир сформулировал верно — общение с ним всегда феерично и потом долго отдается в груди приятными отголосками. Больше всего мне в нем нравилось умение парировать любые подачи, без малейшего напряжения, а мозги я считаю самой главной эрогенной зоной. Да почему же жизнь так несправедлива! Вот был бы он самым нормальным мужчиной, предпочитающим только нежности… Или хотя бы притворился бы таким — но он ведь ни в какую притворяться не хочет!
Переезжать все-таки нужно. Рано или поздно он явится — и черт знает, смогу ли я удержаться и не захотеть совсем немного поболтать. О макаронах.
Глава 13
С переездом вопрос пока не решился, ведь мне нужно было подешевле, но и к комфорту я успела привыкнуть. Вот и зависла на выборе оптимального сочетания, а такие разбирали через тридцать секунд после дачи объявления. Зато устроилась на работу — в доставку товаров. Очень похоже на то, чем занималась раньше, только в офисе не торчать, а постоянно мотаться по городу. Однако ж зарплату почему-то предложили в два раза меньше, чем на предыдущем месте. Я пока схватилась за этот вариант, поскольку очень боялась истратить остатки сбережений и остаться наедине с кредитом.
Окна в машине закрыты, гарнитура на ухе. Клиент все равно может слышать слабый шум с улицы — и услышал бы, если бы не был так погружен в чувственные переживания. А кто ему виноват, что звонит днем? Такими вещами принято заниматься в темноте. Я даже место для парковки найти не успела, как он уже разогнался до состояния ядерной ракеты.
— Да, да, — стонала я. — Ты мой герой! Максим, еще, еще! О-о-о…
И он вторил:
— О-о-о…
Ну и чего так не работать? Я тем временем рассматривала коренастую фигуру рядом со знакомым офисом. Виталий Алексеевич явно замерз на холоде, раз нервно потирал богатырские плечи и приплясывал на месте. До моего следующего адреса еще два квартала, но я, закончив с клиентом, вышла из машины и поспешила к мужчине — без особой цели, просто поздороваться с человеком, которого я некоторое время подозревала в телефонной интимной близости со мной.
— Виталий Алексеевич, доброе утро!
Он замер и, похоже, не сразу меня узнал. Но через пару секунд гаркнул:
— А! Привет. Ты же у Кира в команде, виделись…
— Маша, — подсказала я. Меня ему вообще не представляли. — Очень рада вас видеть!
— Точно, Маша! Ты зачем здесь? Брат прислал?
— Нет, — я качнула головой. — Вы такси ловите? Я могу подвезти.
— Не такси — водителя я тут своего ловлю! — он снова начал с ненавистью озираться. — Куда этот бес пропал? Хоть увольняй, чес-слово. Вру, конечно, не уволю. Он вот так редко пропадает, но в самые нужные моменты. Иль уволить?
Последний вопрос я посчитала риторическим, потому просто продолжила, чтобы что-то ответить:
— Понятно. Он, наверное, отъехал ненадолго, а там пробка на проспекте, — я указала в сторону, но с нашего места затор не было видно. — А у Кирилла Алексеевича водителя нет, всегда сам за рулем. Удобно, с какой-то стороны.
— Ага, особенно после ресторана с партнерами удобно, — Виталий Алексеевич махнул рукой, которая показалась мне чрезвычайно массивной. — Но что поделать, у него это со времен аварии.
Я вмиг замерла. Даже немного удивилась тому, что хоть про аварию мне правду сказали. И хотелось эту тему развить:
— Я знаю о том случае. Кирилл Алексеевич говорил про сломанные ребра и что сильно испугался. Теперь и на такси не может ездить.
Вероятно, Виталий Алексеевич посчитал, что раз я в курсе, то можно спокойно продолжать вдаваться в подробности:
— Еще бы он не испугался! Галина-то за рулем сидела, ее даже до реанимации не довезли. Вот Кир с тех пор скорее пешком пойдет, чем на место пассажира сядет.
— Галина? — у меня в горле пересохло.
— Ну да. Жена его, — он посмотрел поверх моей головы в надежде высмотреть собственную машину.
У меня сердце мелко-мелко заколошматилось в грудной клетке. Я как будто разрушала представление обо всей ситуации, но заодно и формировала совершенно новую картинку.
— Я не знала, что он был женат.
— Ну, а чего ему — тебе докладывать? — мужчина говорил грубовато и простодушно.
— Нет, конечно. Но про аварию он же рассказал. В него многие девушки в офисе влюблены, лучше бы знали и относились с пониманием к его ситуации, чем тешили себя иллюзиями и придумывали причины его холодности. Так и появляются слухи — от недостатка информации. Мне вообще сообщили, что он гей.
Виталия Алексеевича последнее предположение потрясло, как закостенелого гомофоба:
— Чушь! Всё с ним в порядке! Было когда-то… Они совсем соплежуями женились, ему даже двадцать не стукнуло. Мы все ржали, что такие браки долго не держатся. И вот, накаркали — даже полугода со свадьбы до похорон не прошло. И с тех пор он только сам за рулем и с бабами совсем завязал, однолюб, — он снова глянул на меня и нахмурился. — Это не тайна, но мало ли. Хотя я бы на его месте каждой встречной рассказывал, чтобы убивать надежды на корню. Стыдиться-то нечего, зато никаких россказней вокруг.
— Я не стану с ним обсуждать, конечно, раз он сам зачем-то скрывает. Я вообще больше не работаю на Кирилла Алексеевича.
После этого я была удостоена еще более хмурого взгляда. Вероятно, мужчина уже пожалел об откровенности. Внимательнее глянул на эмблему курьерской фирмы, пришитую к лацкану куртки.
— Мог бы и догадаться. А чего так? Денег мало платил?
Достаточно платил. Я только в последнее время поняла, что достаточно.
— Да нет, по личным причинам, — заявила я. — Может, все-таки подвезу вас? Сегодня очень холодно.
Он снова вернулся к своему нервному ожиданию:
— Ну да, а потом этот придурок здесь меня будет бегать искать. Он так-то ответственный, ты не подумай…
Я дождалась с ним машины, которая как раз появилась со стороны проспекта через пару минут. Тепло попрощалась и удалилась.
Не знаю, почему я ощущала себя пораженной. И только после смогла понять свои эмоции. Оказывается, я и сама не заметила, как провозгласила себя главной для Кирилла женщиной — такой, за которой месяцами охотятся, чье имя покупают за немыслимые деньги, кому звонят и кого хотят безраздельно. И, может быть, все эти пункты правда, но с одним небольшим и все перечеркивающим допущением, — я никогда не была для него самой главной. И с «бабами» он не завязывал, там за плечами ощущается огромный опыт, просто брату не докладывает, потому что об однодневках родне и не принято сообщать. Про бывших упоминал, и у меня даже сомнений нет, что предполагается множественное число. Отрывается с ними, забывается. И со мной, вероятно, это удалось лучше всего. Он меня все-таки выделял, вряд ли он тратил столько времени и терпения на расстановку ловушек для каждой. Или я ему ту самую Галю напомнила? Чем-то похожа? Почему именно это имя всплыло? И если так, то он об меня все это время мучился. Как он там выразился — «часть мазохизма в доминанте, которая иногда тоже необходима»? Как странно, когда единственная вытянутая спичка десятилетней давности рушит целый замок собственной значимости.
Все-таки есть во мне женщина — именно она сейчас обижается непонятно на что, и именно она желает нравиться даже тому, с кем не планировала отношений. Я и не догадывалась, насколько его внимание все это время льстило, а теперь я вдруг хлопнулась с неба на землю. А вот это уже от мужской части во мне — зудящее в груди уязвленное самолюбие и желание быть первым, даже если вопрос яйца выеденного не стоит.
Пришлось даже бить себя по рукам, чтобы не позвонить Кириллу, непонятным образом что-то ему доказать, а потом заявить, что больше он моего голоса не услышит. Остановили меня только размышления, на какую тему скандал закатывать, ведь повода нет. А ссориться на тему, которую и сформулировать толком не можешь, как-то несподручно.
И Кирилл меня мариновал тишиной, хотя за ним и раньше наблюдались периоды «воздержания». Он будто пятой точкой всегда ощущал мое напряжение — и осознанно затягивал эти моменты.
Глава 14