На той стороне: Темные времена

Эпилог




Тьма пришла внезапно — вот она плотной завесой висит на противоположенном берегу реки, а уже через мгновение ты уже в ней, словно свет погасили. Холодно, зябко, тяжело дышать.

— Ну, держись кнехты! — заорал Ян, напяливая зачарованный шлем и, стиснув висящий на груди амулет, защищающий от ментальных атак, мощный, подаренный ему магом в благодарность за спасение.

Вокруг него залязгали затворы карабинов, солдаты и приданные им в усиление ополченцы готовились к бою. Поручик вглядывался в лица бойцов — испуг, решимость, равнодушие, ужас, отчаянье, огромная палитра эмоций, но большинство негативные. И если бойцы его сотни, пережившие уже три натиска, сжимают оружие и зубы, готовясь дать бой, то ополченцы, которые только прибыли и еще не видели тварей, трясутся от страха.

Ян бросил взгляд на крепко сбитого мужика с мозолистыми руками, сероватыми волосами и круглым простодушным лицом, он вроде из-под Ланска, фермер. Он посмотрел на поручика, и тут его глаза начали меняться, их буквально мгновенно затопило алым, словно разом лопнули все сосуды. Этот признак Кноту был хорошо знаком, так обращаются под тьмой. Выхватив из кобуры револьвер, Ян вскинул его, фактически уперев ствол ополченцу в лоб, и спустил курок. Тяжелая мягкая пуля развалила череп надвое, и почти обратившийся опрокинулся на деревянный настил пола. За его спиной, с ужасом глядя на поручика, в забрызганной кровью и мозгами форме сидел еще один ополченец, почти подросток, хилый, тощий, лет восемнадцати. Он даже оружие бросил, его губы дрожали, а руки тряслись.

— Следить за обратившимися, — заорал во всю глотку Ян. — Стреляйте сразу, не дайте им натворить дел.

Его приказ подоспел вовремя, прозвучало еще два одиночных выстрела.

Ян перешагнул через тело и опустился рядом с пареньком.

— Так надо было, — тихо произнес он. — Возьми оружие, сынок, сейчас мне понадобятся все. Так что, не робей, можно с тьмой воевать, если яйца в кулак сжать. Помни, там, за спиной, твой дом, и мы то, что сдерживает тьму.

Парень кивнул, видимо, слова поручика придали ему уверенности. Он размазал по лицу кровь обратившегося товарища и, подтянув брошенный на землю карабин, с решимостью сжал рукоять и цевье.

— Молодец, — похвалил его Ян и, встав в полный рост, заорал во всю свою луженую глотку, — десятники, доложить о потерях…

И тут тьма превращается в день. Маги очухались и, наконец, повесили «Око богов». Огненный шар появился на высоте в пару сотен метров, залив все ярким огненным светом, и не только позиции батальона, но и реку, и часть вражеского берега, на котором уже суетились человеческие фигурки. Одновременно с этим раздался свист снаряда.

— В укрытия! — заорал, что есть мочи, Ян и рухнул плашмя на дно траншеи рядом с трупом.

И вовремя, в бруствер буквально в трех метрах от него угодил снаряд, вокруг засвистела шрапнель, в спину прилетел ком земли.

— Не высовываться, — понимая, что дальше будет только хуже, проорал очередной приказ Ян.

И оказался прав. Все ждали тварей тьмы, а вместо этого ударила артиллерия захваченного Лотрингского королевства. Обращенные, еще не утратившие разум, вполне прилично пользовались винтовками, пулеметами и пушками. Да, им уже не хватало мозгов на тактику, да и плевать орде на тактику, она была простой и эффективной — залить линию укреплений железом и свинцом. И это принесло свои плоды — кричали раненые, падали убитые, сотня и приданные ей ополченцы сжались в окопах без возможности поднять голову, и только бойцы в каменных укрепленных огневых точках могли приглядывать за пространством перед позициями. В ответ ударила полковая артиллерия. И судя по тому, что перестрелка разгоралась по всему оборонительному рубежу, противник начал наступление.

Близкий разрыв ударил по ушам. В голове поручика зазвенело, он потряс головой и сел, привалившись к доскам, которыми была обшита траншея, спиной. Рядом лежал Курт, пытаясь зажать разорванную осколком шею. Он булькал кровью, которая текла изо-рта, пытаясь что-то сказать, но ничего не было понятно. Ян отвел глаза, он ничем не мог ему помочь. Когда он вновь посмотрел на него, тот уже был мертв, он сидел, уронив голову на залитую кровью грудь.

— Прощай, Курт, — произнес Ян и, слегка подавшись вперед, закрыл покойнику глаза. — Не добраться тебе до ненавистного барончика. А может, это к лучшему, лишний кмаг нам пригодится на рубеже, а ты уж больно упрямый и непреклонный, не спустил бы ты удара хлыстом. Спи, пусть боги примут тебя, как достойного.

Огневой налет начал стихать через час. По мере того, как снаряды выбивали арту противника, которая лупила прямой наводкой, обращенные не прятались, у них не было укреплений, они гибли десятками и сотнями. Но их было очень много, гораздо больше, чем войск королевства Наваро. Не будь они такими тупыми, они бы использовали это гораздо эффективней, но для орды это не играло никакой роли, тьма защищала ее, лечила, тьма имела полное превосходство.

И когда огненный вал стих, вперед пошла орда. Правда, шла она вяло, с трудом сдерживаясь, чтобы не обратиться в бегство под светом «Ока богов». Вот только оно слабело. Ян не знал, что происходит, но полковые маги вели свой бой, ведь у противника свои колдуны, и как сообщали разведчики и те, кто вырвался из Лотриннгского королевства, они умеют подавлять «Око богов».

— Держаться! — заорал Ян, вскакивая и укладывая карабин на побитый осколками и взрывами бруствер. — Ни шагу назад! Кто побежит, того пристрелю!

Твари под светом «Ока богов» шли вперед очень неохотно, их гнала чужая воля. Там, во тьме, скрывался тот, кто приказывал им атаковать, несмотря ни на что. В бинокль поручик видел массу низших, спешащую к берегу. Это были дикие и домашние животные, захваченные тьмой, упыри, как свежие, так и уже старые с коркой-броней, а также мелкие живоглоты и резуны, но первые двое преобладали. В рядах он не смог разглядеть сильных врагов — ни проклятых, ни аргов, ни жвалов, ни черных колдунов. Сплошное мясо, которое бросили вперед. Сотни и тысячи. Если будет, кому обыскивать поле боя, то это будет невероятный сбор сфер. Только бы выстоять.

— Тащи сюда огнеметы, — заорал он, срывая голос. — И трупы отволоките в укрытия, нечего им под ногами валяться. Десятникам доложить о потерях!

Да, он стоял на самом опасном участке, остальные будут сбивать врагов с гребня крутого берега, ему с сотней, хотя теперь уже меньше, придется удерживать самый опасный на прорыв участок. Хорошо, полковник Терт, командующий вторым королевским, сделал правильный вывод, по итогам первой атаки сейчас стянул за спину Яну почти всю батальонную артиллерию и организовал второй рубеж еще из сотни ополченцев.

Вот первые ряды противника достигли не слишком высокого, но вполне крутого противоположенного берега. Они прыгали в воду с трехметровой высоты. Некоторые выгребали, других сносило течением.

На этот раз маги батальона не стали ждать, пока противник переберется на их берег, а, объединившись в малый круг, ударили со всей мощи. Ян это заклятие видел впервые, площадь использования поражала — насколько хватало глаз, из-под земли вспыхнул огненный ковер. Он был, не сказать, что высок, не больше полуметра, но пламя лизало ноги и лапы, а невысоких тварей, вроде резунов и живоглотов и некрупное зверье, так вообще полностью. Пламя охватывает тварей, те вспыхивают, словно ружейный порох, падают и больше не поднимаются. Спастись смогли только первые ряды, сумевшие спрыгнуть в реку. Вот только ответ противника не заставляет ждать. Да, там, во тьме, собралась немалая сила.

— В укрытия! — поняв, что сейчас произойдет, заорал Ян и метнулся к ближайшей землянке.

Тьма над ними вспухла багровым, в ней видны темно-красные отблески, и на позиции полка обрушивается огненный дождь. Бойцов, не успевших добежать до укрытия, капли прожигают насквозь. От боли они падают, катаясь по земле, но вскоре затихают обугленными головешками. Не спасают ни зачарованные жилеты, ни защитные амулеты. Лишь спустя минуту над траншеей появляется выставленный полковыми магами мощный щит. Огненные капли бьют в него, растекаясь по тонкой, слегка мутноватой пленке, стекая за границу траншеи. Земле все равно, но снова сотня и приданные ей ополченцы понесли потери. Но самое плохое, это то, что магам пришлось оставить свое огненное заклятие, которое без подпитки сошло на нет. Твари, подстегнутые тьмой, рванулись вперед, как сумасшедшие. Да и «Око богов» сбавило в насыщенности, поддерживать его стало гораздо тяжелее, и полковые маги уже не могли одновременно атаковать и прикрывать сотни.

— Доложить о потерях, — вновь заорал Кнот.


И на этот раз он все же получил ответ. Через пару минут явился десятник Тирл. Отсалютовав поручику, он, что есть мочи, рявкнул:

— Во второй сотне погибших одиннадцать, раненый восемнадцать, из них шесть легко и остались в строю. У ополченцев — сорок один безвозвратные и тридцать шесть раненых.

Ян тяжело вздохнул, противник еще не дошел до них, а они потеряли почти сотню человек. Что же будет, когда орда переправится?

Твари, прореженные огнем, все же преодолели реку. Их было немного, и ни одна из них не добралась до укреплений, но сейчас, на том берегу, который погрузился во тьму, так как «Око богов» с каждой минутой тускнело, собиралась новая орда, и скоро она пойдет на прорыв.

Ян посмотрел вверх. Щит над головой продолжал работать, но теперь в него из тьмы били ветвистые молнии. Черные колдуны, срывающиеся во тьме, могли атаковать, не опасаясь возмездия. И тут Ян понял, весь этот рубеж просто видимость укреплений, он не сможет сдержать прущую орду. Здесь может лечь вся армия королевства, но твари все равно пройдут дальше. А вот и твари — поверхность реки покрылась сотнями голов, противник пошел в новую атаку.

Заработала замолчавшая артиллерия, в двадцати метрах от берега вспух фонтан воды, пошли на дно несколько тварей, еще нескольких унесло течением. Но задержать такую массу только артиллерийским огнем было нереально, уже щелкали карабины отдельных стрелков, работали пулеметы, но твари все равно шли вперед, и скоро первые из них достигли берега. И видимо, они учли ошибки предыдущих штурмов — они не лезли на заводь поодиночке, а собирались под высокими берегами на мелководье.

— Стоим! — набрав в легкие как можно больше воздуха, заорал Ян, понимая, что как только наберется критическая масса, невидимый командир бросит их в атаку.

И словно подслушав его мысли, твари рванули вперед. И снова сплошные низшие. Заработали пулеметы, щелкали, не прекращая карабины, даже пара заклятий маги пустили. Арта и минометы сосредоточили свой огонь на заводи. Разрывы ложились довольно кучно, летели вверх легкие тушки, кровавые ошметки и оторванные конечности. Но твари шли. Они стали хитрее, укрываясь за покачивающимися на мелкой воде телами погибших, они подбирались все ближе и ближе.

Твари, накопив массу для прорыва обороны, рванули вперед, но перед этим нанесли ментальный удар. Часть рассеяли мобильные светоносцы, размещенные прямо за траншеей, часть приняли на себя амулеты и зачарованные шлемы. У бойцов дрожали руки, тряслись губы, хотелось бежать, но кнехты второго королевского выстояли, никто не оставил рубежа. Только залп на поднявшуюся в сорока шагах от них массу тварей вышел нестройным. А вот ополченцам не повезло, они были хуже защищены. Многие, попавшие под ментальную атаку, рванули из траншеи в тыл, стараясь убраться из этого жуткого места, как можно быстрее. Другие падали на дно, съежившись на деревянном настиле, подогнув к груди ноги и заливая все слезами и соплями, некоторые погибли, не пережив удара.

Но полковые маги все же нашли мгновение и послали навстречу бегунка свой ментальный удар, который развеял ауру страха и придал людям уверенности. Бегунки разворачивались и, стреляя на ходу, возвращались.

Волна тварей ворвалась в окопы, несмотря на огнеметы, пулеметы и работу больше чем полусотни карабинов. Их было немного всего пару десятков, но…

Ян принял на вскинутый карабин удар когтистой лапой. Когти проскрежетали по металлу ствольной коробки, оставляя глубокие царапины. Удар был так силен, что поручик опрокинулся на спину и, уже из положения лежа, всадил твари, плотно окутанной тьмой, пару пуль в грудь. На бруствере появился зараженный медведь. Он увидел лежащего человека и приготовился соскочить и растерзать его, но в этот момент кто-то, перепрыгнув двухметровую траншею, ударом руки, окутанной белой светом, снес его. В другой руке у спасителя был зачарованный длинный кинжал, хотя, скорее, это больше было похоже на короткий меч.

— Вставай и бейся, поручик, — крикнул он, и Ян с удивлением узнал своего капитана, молодого баронета Гектора Рэнса.

Вскочив на ноги, Ян выстрелил в спину упыря, который нависал над раненым ополченцем, затем свалил живоглота, который присосался к обезумевшему от страха потрепанному кнехту из второго десятка. Больше в траншее тварей не было, но вся она была завалена телами его людей и убитыми темными.

Подхватив ранцевый огнемет у мертвого зажигателя, как именовали их в войсках, он пустил длинную струю, которая как раз достала до уреза воды, и спалил сразу трех упырей.

Барон заколол еще одного резуна и, развернувшись, спрыгнул в траншею.

— Держать позицию, — заорал он, что есть мочи. — Все стреляют. — И, подавая пример, всадил влет пару пуль в башку зараженного тьмой волка, который вынесся как раз на него.

— Нам бы подкрепление, — дрожащим голосом произнес один из ополченцев.

— Стоим, — заорал Гектор прямо в лицо мужику, — пока не отойдет штаб полка и не загрузят наш боекомплект. Твари прорвались через рубеж, на котором стояли войска Тадского королевства. Там только рукотворные укрепления да холмы с оврагами, и сейчас орда заходит к нам справа. А здесь так, отвлекающий удар, не дают снять людей, так что, стоим и держим свой участок, потом отходим, прикрывая остальную армию, которая сейчас сбивается в кулак за лагерями. Этот рубеж не удержать…

И Ян понял, это конец, они все останутся тут, никто не уйдет с этого рубежа, но остальная армия будет спасена.

— Отходим, поручик, — скомандовал барон через четыре часа.

— Нет, ваша милость, — прохрипел Ян, кое-как поднявшись. Разорванная грудь, перетянутая окровавленными бинтами, не давала нормально дышать, он едва мог стоять. Проклятый, возникший из неоткуда, славно его потрепал. Он убил его, но все равно выбыл из строя. — Уходите, ваша милость, я останусь, тут мой рубеж. — Он ухватил полупустой баллон огнемета и, закинув его на плечо, пошатываясь поднялся на утоптанную ступеньку, высунувшись по пояс из траншеи, и дал струю по наступающим тварям. — Уходите. — И он достал из кармана штанов и швырнул в окровавленные руки барончика мешочек со сферами. — Используй с умом.

Сферы достались ему по случайности за три предыдущих дня стояния, десяток черных шариков, ни много ни мало, вот только он не успел их использовать, поблизости не было капища богов и свободного мага, который отвел бы его в астру. Так зачем они ему мертвому? Пусть послужат живым.

— Прощай, поручик, я горд тем, что знаком с тобой. Уходим, — заорал барон, и все, кто мог, кто остался от батальона и двух сотен ополченцев, стали медленно отступать под прикрытием магов, и огрызаясь огнем.

Ян, закусив губу, кивнул. Вот бывает, при знакомстве убить падлу хочется, а вон как оказалось, трижды спесивый надменный барончик спасал ему жизнь. Поручик в долгу не оставался и каждый раз одаривался сторицей, так что, ничья, выживет, хороший из него командир будет, а значит, нужно помочь сосунку.

— Беги, сосунок, — наплутовал его Кнот, — и превращайся в мужчину.

Ян был не одинок, раненый магик Игмор, тот самый, с которым он ходил во тьму, лишившийся ног, вскарабкался на бруствер и на остатках сил сотворил небывалый огненный вал, шириной метров тридцать, и толкнул его на врагов. Были и еще, справа от Кнота из пулемета стрелял десятник Герт, он положил ствол на бруствер и держал машинку одной рукой, второй у него не было, из разорванной шеи текла кровь. Кто-то замотал рану бинтом, но десятник доживал свои последние минуты, кто-то стрелял слева из карабина, но он был вне видимости.

Они продержались почти семь минут. Баллон огнемета опустел, и он подобрал залитый кровью владельца карабин. Последнее, что увидел поручик второго королевского полка, Ян Кнот, это, как от его пули точно в лоб опрокидывается на спину проклятый. Он сполз на дно залитой кровью траншеи, «Око богов» едва мерцало без подпитки и быстро тускнело. Вот оно дрогнуло, и вокруг воцарилась тьма. Именно она остановила уставшее сердце Яна Кнота, который стоял до последнего на своем рубеже и сделал все, что мог, и даже чуть больше.



Конец четвертой книги