На руинах Мальрока

– Внизу оставим…

– Так ведь…

– Затащить наверх их вряд ли получится. Если и потеряем лошадей, то не смертельно – самим бы до утра дожить.





* * *


Ночка выдалась та еще: спать на холодных камнях – удовольствие ниже минимального. Костра не разжигали, хотя топлива даже на скале хватало: боялись привлечь нежелательное внимание. Пятеро часовых охраняли не только удобный подъем наверх, но и весь периметр, поглядывая друг на друга и на Зеленого.

Странно, но птиц волновался меньше всех – проспал всю ночь честным сном праведника. И волновались мы зря: никто нас не побеспокоил. Даже лошадей, оставленных внизу, не тронули, хотя те, несмотря на путы, успели разбрестись далеко.

Или погань местная совсем уж неопытная, или она ждет более подходящего случая. Но непонятно поведение Зеленого – он, даже если ее недавнее присутствие почует, начинает резко волноваться, а вел себя на месте гибели латников спокойно.

Или убийцами были обычные люди? Может, и так… Тогда зачем лошадей убили, а сами пошли пешком? И зачем крест вырезали на дереве? Крест-то для этого мира специфический… плохой – солдат у горловины именно на таких распяли, и с нашими похожим образом обошлись: до табличек все совпадает.

И как обычный человек может такие трюки исполнять? Ниндзя из дешевых боевиков рыдают от зависти: прокрасться в лагерь по веткам; спуститься вниз по стволу тополя; подобраться к часовому, прислонившемуся к нему спиной; свернуть ему шею. Это просто фантастика.

Ничего не понимаю…





* * *


Убежища возле разоренной стоянки разведчиков мы не нашли. Нападающие, кем бы они ни были, ушли по главной дороге, никуда и не думая сворачивать. Если даже предположить, что скорость шага у них равнялась лошадиной или даже ее превосходила, то в данном случае им все равно приходилось плестись как обычным смертным – латники так быстро двигаться не могли. Так что около полудня стало понятно – похитители продолжали идти даже при ярком солнечном свете, а это для нечисти нетипично, тем более что до смутных дней далеко еще. Нечисть, конечно, тоже разная бывает, но все же я мыслил традиционно…

Затем Люк обнаружил могилу. Неведомый противник, сделав привал, похоронил кого-то в кустах, причем сделал это с соблюдением серьезных мер маскировки: ни земли раскиданной, ни веток поломанных – лишь длинный холмик, прикрытый предварительно срезанным дерном. И единственный демаскирующий элемент – все тот же крест прямой, сделанный из пары палок, скрепленных полоской лыка. Впрочем, Люк бы нашел захоронение и без этого ориентира.

Земля была рыхлой, и воины легко раскопали могилу без лопат. В ней оказался не один из латников, как я подозревал, а незнакомый мужчина в изношенном зеленом камзоле и рваных штанах из серой шерсти. Борода неухоженная, небрежно обрезанная, на голове колтун сальных волос. На левом боку одежда почернела от запекшейся крови – там обнаружилась рана от меча. Но погиб он не от нее – кто-то перерезал ему горло, а потом (надеюсь, потом) на лбу вырезал короткое слово.

Увы, стыдно признать, но я до сих пор практически не умел читать. Ну некогда мне было заниматься образованием, да и нельзя устраивать таких уроков в открытую – скрытно приходилось постигать тайны местной письменности. Всех моих познаний хватало лишь на одно – понимал, как правильно держать книгу: даже неполного знакомства с алфавитом хватало, чтобы не смотреть на текст вверх тормашками. Но сейчас этого было недостаточно…

К счастью, выручил Мирул – солдат оказался грамотным и громко просветил своих бойцов:

– «Бери». У него на лбу вырезано «Бери». Зачем так сделали? И кто это вообще такой?

– Рана, что у него на боку, похоже, от пехотного меча, – отозвался Люк. – Наверное, это тот самый, кого у ручья ваш латник подрезал. Раненого тащили за собой, пока не ослаб, а потом добили и закопали. Зачем на лбу вырезали такое, не знаю. Сэр страж, это темный был? А почему тогда ослабел от раны обычной? На них ведь все быстро затягивается.

Опять увы: я не умел отличать труп темного от трупа обычного человека. Ну что взять со стража-самозванца?! И Зеленый, зараза, хранит презрительное молчание – хоть бы шикнул разочек для приличия.

И опять выручил Мирул. Ожидающе уставившись на меня, он спросил:

– Можно я?

Ничего не понимая, кивнул, разрешая. Воин, достав из-за голенища широкий нож, распорол одежду на груди трупа, столь же уверенно вскрыл грудную клетку, с треском задрал пласт ребер, поковырялся в уродливом разрезе, покачал головой:

– Или это простой человек, или я чего-то не понимаю. Сэр страж, сами взгляните.

Стараясь не заблевать окрестности, подошел, склонился над трупом. Потроха как потроха – мокрые и противные. И попахивает от них плохо, несмотря на свежесть тела. Распрямился, кивнул, стараясь, чтобы голос был абсолютно уверенным, подтвердил выводы Мирула:

– Это человек.

Интересно – а как солдат это понял? Ох и невежа ты, Дан, и самое неприятное – скрывать невежество приходится…

– Это один из тех, кто напал на латников, – задумчиво произнес Люк. – Выходит, они все же люди?

На этот раз выручил горбун:

– Парень, человек – это не всегда хорошо. Демы вон тоже люди. Надо бы его рассмотреть – у демов всегда татуировки есть вроде бы.

– Не всегда, – возразил Мирул. – Те демы, которых шпионить к нам засылают, без татуировок обычно. Говорят, татуировки только у всех пиратов демовских есть, а остальные ими не отмечены или отмечены редко. До моря отсюда не близко – вряд ли это пираты.

– Тогда кто?

– А почему я должен знать – мое дело сэра стража голодным не оставлять и за лошадью его следить, – устранился от темы Тук.


– Раз это люди, то им убежища не требуются – весь день могли идти, – вздохнул Мирул. – Плохо, сэр страж: если здесь демы завелись, то совсем плохо получается…

– Догоним – узнаем, кто это, – заметил я. – Раз они простые люди, то мы должны с ними справиться. Судя по этому трупу, они даже доспехов не носят.

– Доспехи и забрать могли, – предположил латник. – Оружия ведь не оставили. Да и у наших оружие с доспехами забрали – лишь седла побросали, упряжь да плащ окровавленный. Но даже в доспехах не страшно – справимся. Лишь бы они к подмоге сильной нас не привели – осторожнее догонять надо.





* * *


После полудня мы вынуждены были свернуть с дороги – вслед за вражеским отрядом. Тех зачем-то понесло на юго-восток, а нам деваться некуда было – пошли вслед за ними.

После того ручья, где напали на наших разведчиков, местность, кстати, разительно изменилась. Если раньше растительность была по-северному уныла и по-горному скудна, то теперь мы чуть ли не в тропиках оказались. Высоченные лиственные и хвойные деревья, разноголосый щебет птиц, яркие бабочки иной раз в две ладони размахом крыльев, и даже какие-то лианоподобные растения, оплетающие стволы лесных великанов. Хоть ситуация и не располагала к анализу чудес местного микроклимата, резкая зональность удивляла и наводила на мысли, что здесь можно расположиться с большим комфортом, чем у горловины.

Если нам это позволят…

Несмотря на зеленое буйство, глаз не радовался. Угрюмо как-то здесь – даже бабочки кажутся пылью присыпанными. Или от нервного напряжения глаза все рисуют в серых тонах, или низкая облачность так действует. Или это особенность Межгорья…

Долго двигались по мрачному лесу. Несмотря на сумрак, ехали будто по хорошей дороге – между деревьями почти не росли кустарники, а травы и вовсе не было, если не считать редких кустиков папоротника. Но затем начался подъем, и вскоре мы выбрались на открытое место, поросшее сплошной массой какой-то древовидной колючки. К счастью, наши враги ориентировались здесь неплохо – ушли по удобной и широкой тропе. Ну и мы вслед за ними направились.

Без сюрпризов не обошлось, но благодаря наблюдательности Люка трагедии не произошло.

Внезапно остановившись, он опять спешился и, что-то осмотрев, подозвал меня:

– Сэр страж, взгляните. Только ни к чему не прикасайтесь.

Сперва я ничего не понял, но затем, разглядев тонкую бечевку, натянутую на высоте груди, начал подозревать нехорошее. Люк подтвердил мои слова, показав на замаскированную в кустах толстую изогнутую ветвь, на манер расчески обвязанную острыми колышками.

– Сэр страж, если за веревочку потянуть, то стопор освободится, и эта палка распрямится поперек тропы. Тот, кто здесь при этом окажется, получит в грудь кол, а то и пару. У нас такие ловушки на дичь ставят, но охотники знаки особые вокруг вешают, чтобы человек не напоролся. Здесь, похоже, не на дичь, а как раз на человека поставлено – даже обмазали кончики чем-то липким и вонючим, чтобы рана воспалилась. И поставлено недавно совсем – всего час назад некоторые колышки еще живыми ветками были.

Ничего не ответив, я отошел на несколько шагов, поднял увесистый плоский камень, размахнулся, швырнул. Бечевка с хлопком улетела в кусты вместе с освобожденным стопором, согнутая жердь с гулом вынеслась из ветвей, в конце траектории по инерции выгнулась, завибрировала, размахивая колышками, будто длинными когтями на костлявой лапе.

Подойдя к разряженной ловушке, потрогал деревянное острие, констатировал:

– Они знают, что мы здесь. Ловушку приготовили специально для нас. Не верю, что просто так задержались, возясь с ней. Люк, проверь следы. Внимательно их осмотри. Ты говорил, что их было семнадцать вначале. Сейчас должно оставаться шестнадцать плюс три наших латника. Проверь.

Следопыт возился недолго:

– Четырнадцать их сюда пришло – двоих не хватает. Точнее, хватает, да только они не по тропе пришли, а кустами, снизу откуда-то. И не одни были: к ним еще трое прибавилось – новые какие-то, не знаю откуда взялись. И ушли потом эти пятеро вслед за остальными – их следы поверх всех. И что хуже всего: наших латников вообще следов не видно – их обувку я хорошо запомнил. Простите, сэр страж, мы слишком быстро шли, и я не заметил этого. Двигался за главным следом и не углядел, как они куда-то подевались. Они обхитрили меня… обманули… Не могу я на ходу полном все подмечать, вот и попался… Надо назад вернуться, чтобы эту хитрость распутать.

– Ты не виноват – мы действительно шли слишком быстро. И еще: я заметил, что троп здесь много – целый лабиринт. И, судя по положению солнца, мы двигаемся по дуге, а не по прямой. Думаю, они специально вели нас длинной дорогой, а эта парочка, что откололась, воспользовалась короткой, к сообщникам выйдя. И латники наши вряд ли сбежали – кто-то их увел, значит, подкрепление у них было большим: не три человека. Кто-нибудь ведь должен был с нашими остаться?

– Все верно, – согласился Мирул. – Иначе они бы никак не успели подготовить ловушку. Она хоть и простая, но времени требует: найди жердь тугую, примотай к ней колышки, вырезанные из подходящего дерева, ступор фигурный приготовь и кол с зарубом, место найди удобное. И хитро разделились, раз мы этого не заметили, – наверное, на одной из полянок, камнями засыпанной: на них разве что увидишь… За нос они нас водят, сэр страж. И не пойму: откуда вообще узнали про погоню?!

Покосившись на солнце, я, думая о своем, ответил:

– Уже не так важно… Они здесь каждую тропку знают, а мы – будто слепые: где-то ошиблись, чем-то себя выдали. Обыграли они нас… Люк, мы останемся здесь, а ты бегом на вершину холма мчись. Без лошади – она по таким кустам быстро не пойдет. И не один беги: пяток ребят с тобой будет, для защиты. Там сверху осмотрись и подыщи место для ночлега хорошее и безопасное.

– Так до темноты еще очень долго ждать, – удивился Люк.

– Если мы пойдем за ними дальше, то неизвестно, куда они нас заведут. Это их лес, они здесь как дома, и их явно больше шестнадцати осталось. Мы ничего про них не знаем, а вот они могли сосчитать наши следы и теперь готовят новую пакость. Ловушки еще не так опасно, а вот засада… Нам потери ни к чему, а их может оказаться целая толпа. Да и будь их мало – не догоним: они здесь слишком уверенно держатся – каждую тропку знают. А мы как стадо баранов топчемся…

– А если назад уйти и потом с подмогой вернуться? – предложил Мирул.

– До темноты не успеем из леса выбраться, а я не хочу в нем ночевать. Мрачно там очень, к тому же, если вспомнить, как ловко они по тем тополям лазили… Нет, возле деревьев мы держаться не станем.

– Ваша правда, – согласился латник. – Позвольте совет дать: пускай Люк подыщет поляну, или речку сверху углядит – на берегу чистое место почти всегда найти можно. Озеро тоже сойдет, особенно если большое. Раз все так непонятно, то лучше у воды ночь провести – так надежнее. И позвольте с ним вместе сходить: зрение у меня тоже хорошее – четыре острых глаза лучше, чем два.

До вершины холма вроде не особо далеко, но прождать разведчиков пришлось больше часа. Об их возвращении догадались заранее – шума они производили немало. Слишком густые кустарники на склоне, и колючих среди них хватает – если зазеваешься, то придется освобождаться с болью и руганью.

Люк, первым вывалившись из зарослей, доложил:

– Сэр страж, мы сверху озеро очень большое углядели по ту сторону холма, и река там тоже имеется. А в том месте, где она в озеро впадает, замок стоит. Здоровенный замок – никогда таких огромных не видел!

– Замок или развалины замка?

– Не развалины – замок почти целый на вид. – Это уже Мирул доложил, выбравшись из кустов. – Но до него далеко, и с такого расстояния трудно подробности разглядеть. Башни стоят, стены тоже, но вроде пятна черные имеются, а это верный признак копоти от пожара. Но даже если сгоревшими стоят, то строили, похоже, очень добротно, раз не рассыпалось все, – серьезный замок и очень большой.

Развернув пергамент карты, я уткнулся в нее с умным видом. В отличие от «филькиной грамоты», оставшейся в наследство от сэра Флориса, эта карта была почти как настоящая: с попыткой соблюдения масштаба, с реками, озерами, поселениями и замками, различными местными ориентирами. Без лишних завитушек и украшений, предельно практичная. Но, увы, до карт моего мира ей было бесконечно далеко – я давно уже не понимал, даже приблизительно, где мы находимся.

Озеро… Больших озер в центральной части Межгорья целых четыре… если верить карте. Теперь реки… Все озера соединены реками между собой; несколько впадают в них, стекая с гор; и одна течет в сторону моря. Четвертое озеро окружено болотами, замков на западном берегу не отмечено, и сильно к востоку удалено. Если учесть, что крупных озер мы по пути не встречали, то вряд ли это оно – неизбежно должны были хоть мимо одного из троицы пройти. Значит, искомый замок на берегу одного из них. Что мы тут имеем…