На острие удара
Часть 9 из 26 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Конкретно сейчас они спорили о Гумилеве. Леночка, отец которой был в свое время большим его поклонником, пламенно защищала великого поэта, которого загубили большевики. Поляков, которому стихи Гумилева, что называется, не зашли, спокойно отбрехивался. Мол, и поэт так себе, и как человек не очень. Чем? Бабник. И не надо говорить, что все мужики такие. А еще, высокомерен слишком. Почему? Да потому, что принял участие в заговоре и влетел по собственной глупости. Не стоит противника недооценивать. Не пристало это разведчику-профессионалу. Особенно учитывая, что «сиволапое мужичье» белогвардейский «цвет офицерства» только что раскатало в блин, тем самым доказав, что как минимум не глупее. Так что – сам виноват. Леночка бесилась, но доказать обратное не могла. А от этого соответственно бесилась еще больше.
В результате к уже ставшему почти родным подъезду они подошли изрядно распаленные. Настолько, что даже внушительный пакет, затаренный в ближайшем магазине, практически не мешал Полякову жестикулировать. Наверное, из-за своей увлеченности спором они и не обратили в первый момент внимания на выдвинувшуюся им навстречу шкафообразную фигуру в плаще. А когда увидели, было поздно.
– Ну что, козлики, доигрались?
– Капитан, не сходи с ума. Убери пистолет, – от внимания Полякова не укрылись ни лицо ночного гостя, ни то, что он явно не в себе. А судя по выхлопу, еще и пьян, сволочь. – Ты чего, с дуба рухнул?
– Не-ет, все из-за вас, скоты!
То, что диалог с нажравшимся до неприличия инструктором вряд ли удастся наладить, Полякову было ясно сразу. А вот то, что этот идиот полностью невменяем и не собирается разговаривать, а вместо этого сразу начнет стрелять, оказалось для него полнейшим сюрпризом. Зато Леночка, как и положено женщине, о будущем и возможных связанных с ним неприятностях думала чуть больше и сумела в тот момент сработать на опережение. Это Сергей понял уже позже, а пока он удивленно смотрел на три пули, зависшие в воздухе аккурат напротив его лица.
– Да бей ты уже его, – именно этот вопль девушки разом вывел из ступора и его, и удивленно рассматривающего свое оружие инструктора. Сразу после этого характер взаимоотношений принял исключительно деловой характер.
Леночку Поляков оттолкнул влево, в кусты, а сам ушел вправо. Капитан дважды выстрелил, и на этот раз пули неприятно взвизгнули совсем рядом с ухом – стрелять этот козел умел как в трезвом, так и в пьяном виде. На рефлексах, не иначе.
Бросок вперед, еще один выстрел, руку будто плетью стегнули, однако природа милосердна. Когда в твоих жилах бурлит адреналин, у тебя остается какое-то время между ранением и моментом, когда организм почувствует боль. И этого хватило на то, чтобы выбить оружие из руки противника и с чувством ударить его в челюсть.
Первый удар, ногой с разворота, получился на диво удачно. Пистолет улетел в темноту и лязгнул об асфальт где-то в стороне. А вот второй удар подкачал – не стоило наносить его раненой рукой. Впрочем, в тот момент об этом совершенно не думалось, просто времени не было – одна мышечная память. И результат вышел, скажем так, не очень. Не будь этого ранения, Поляков свернул бы противнику челюсть и почти наверняка отправил его в нокаут. Или с ног бы сбил, это уж как минимум. Сейчас же у инструктора только голова мотнулась, зато руку пробило болью так, что самого Полякова едва не стошнило. И все же сил разорвать дистанцию ему хватило.
Они стояли друг против друга, как в пошлом боевике. Только если Шварценеггер с таким ранением готов был драться дальше, не обращая внимания на дырку, то Сергею предстояло ощутить всю разницу между кино и действительностью. И как-то объективная реальность, данная ему в ощущениях, совсем не радовала.
Откуда инструктор достал нож, он даже не понял, настолько быстрым получилось движение. Нож не из тех, которыми любят понтоваться – не блатная финка и не тесак а-ля Рембо. Узкий, предельно функциональный складник. Таким клинком можно не только куртку расхаракирить или шрам оставить. Тонкое лезвие легко найдет дорогу между ребер, а длины как раз хватит, чтоб отправить человека на тот свет. И держал его инструктор оч-чень профессионально.
– Брось железяку, придурок…
Наверное, последнее слово было ошибкой. Уж больно лихо попер капитан в атаку, и Сергею пришлось отчаянно крутиться, разрывая дистанцию. Учитывая, что каждое движение отдавалось болью в раненой руке, удовольствие ниже среднего. И чем бы это закончилось, сказать трудно, если б как раз в этот момент из кустов не выбралась Леночка. Без лишних сантиментов она залезла в брошенный пакет, извлекла из него только что купленный молоток для отбивания мяса и, пользуясь тем, что инструктор стоит к ней спиной, молча врезала ему по затылку. Познакомившись с ухватистой железкой, инструктор хрюкнул и обмяк.
– Ты как? – убедившись, что главный антагонист сегодняшнего вечера лежит тихонько и намерен какое-то время продолжать заниматься этим общественно-полезным делом, Леночка поспешила к жениху. Поляков как раз присел на корточки, борясь со вновь подступившей к горлу тошнотой, и баюкал пострадавшую руку. Тем не менее его мысли оставались кристально ясными. Поймав взгляд девушки, он улыбнулся, хотя вышло наверняка не слишком приятно.
– Нормально, Ален. Спасибо тебе. А сейчас звони Кузнецову. Срочно.
– Ты…
– А я потерплю. Ничего страшного. Но пускать это все на самотек нельзя.
Леночка звонила, Поляков сидел прямо на земле, стараясь лишний раз не шевелиться. А человек, наблюдавший за ними, тихонько отступил и скрылся в темноте. Светиться лишний раз ему совершенно не хотелось.
Европа (формально).
Через два дня
Свет был яркий настолько, что как ножом резал глаза. Дина сомкнула веки, подождала немного… В голову закралась подленькая мыслишка, что это – тот самый загробный мир, о котором рассказывают перенесшие клиническую смерть. Узкий тоннель со светом впереди. Раньше Дина считала их придурками, сейчас же эта мысль показалась ей страшной.
Она снова распахнула глаза – и снова зажмурилась, но уже успокоенная. Когда ты умерла, вряд ли ощущения, что в них насыпали песку, могут быть такими яркими. Еще несколько попыток – и вот, наконец, она смогла видеть, хотя и с усилием, часто-часто смаргивая.
На проверку свет оказался не таким уж ярким. Обычный дневной, солнечный, бьющий через приоткрытые жалюзи. Не смертельно – однако же весьма неприятно и раздражало зверски. Раньше такой светобоязни не было. Уж не стала ли она вампиром? Дина мысленно усмехнулась, попыталась отвернуться и едва не вскрикнула. Шея, как оказалось, тоже болела.
Однако ее движение, как оказалось, тут же привлекло внимание. Быстрые и тяжелые, но в то же время мягкие шаги, тяжелая рука на лбу… Знакомый голос:
– Очнулась, девочка? Хорошо, очень хорошо. На вот, попей.
И кружка с водой у пересохших губ…
На следующий день она уже сидела в кресле с высокой спинкой и вполне самостоятельно ела. Врачи, конечно, были против – ну да они всегда против. В данном случае Дина решила, что их рекомендациями можно пренебречь, благо из неприятных ощущений у нее осталась лишь слабость. Учитывая же, что силой ее укладывать никто не пытался, рекомендации врачей относились к разряду «как бы чего не вышло» и были перестраховкой. Очень хорошо. Особенно учитывая, что ходить в судно было противно. Так что, пусть держась за стеночку и с чужой помощью, но до уборной Дина могла сейчас добираться.
Полански сидел напротив. Он в больнице дневал и ночевал. А вот остальные… С ними все обстояло куда хуже. Мехвод их погиб. Когда вертолет, окончательно потеряв управление, рухнул на землю, Полански успел сделать единственное – задрать нос, защищая кабину. Однако грузовому отсеку при этом не поздоровилось. Могучая турбина, раскрученная до диких оборотов и заставляющая детище советских инженеров шустро летать по небу, попросту влетела в него. Разумеется, от оказавшегося на ее пути человека мало что осталось. Пожалуй, даже мясорубка не смогла бы отработать столь же эффективно.
В общем, опознали его только по руке с часами. Все остальное, считая одежду – в фарш. Зрелище, как сказал Полански, жуткое было. Хорошо, что Дина его не увидела – для неокрепшей детской психики оно противопоказано.
Дина слова насчет ребенка про себя отметила, но промолчала. Вместо этого поинтересовалась, что с Моше. С ним, как оказалось, дела обстояли не столь паршиво, хотя, конечно, и не радужно. Когда вертолет и земля не поделили местоположение, его через сорванную дверь вышвырнуло наружу. В таких ситуациях, бывает, гибнут. А бывает, и наоборот, остаются без единой царапинки. Тут уж как повезет.
Конкретно в данном случае вышло серединка на половинку. Сломанная рука и тщательно ободранный бок. Шрамы останутся… Дина от удара потеряла сознание – как сказал позже врач, сотрясение мозга обеспечено, а остальное придется смотреть позже. Но она хоть обошлась без ранений. У Полански обломком дюралевой обшивки рассекло одежду и оставило глубокую царапину на груди, но это – меньше, чем ничто. Он сумел оттащить товарищей от вертолета, который, к слову, даже не попытался взорваться. Русская техника оказалась куда как надежнее иных американских и европейских аналогов, которые не преминули бы отомстить экипажу хорошей обжаркой.
Дальнейшее подошло бы в качестве сюжета для голливудского боевика. Сбили их, как оказалось, именно поляки, явившиеся к месту крушения чуть позже. Добить русский, как они считали, экипаж. Полански не стал церемониться с земляками и решил вопрос максимально просто. Вначале он хотел дождаться, когда один из поляков зазевается и отобрать автомат, но они стояли настолько бездарно… В общем, на фоне медленно разгорающегося вертолета они представляли собой великолепную мишень. А у Полански был при себе пистолет, из которого он и положил гостей, благо их всего четверо и оказалось-то.
Так он стал обладателем не сильно помятого фольксвагена, который честно доставил всех троих к границе Литвы, где их арестовали местные пограничники. Впрочем, узнав, кто перед ними, связались с посольством, оттуда примчался какой-то чиновник, и все решилось очень быстро. Моше, травмы которого были страшными на вид, однако же с точки медицины обыденными, жил сейчас в посольстве, ожидая отправки на родину. Дину же, упорно не приходящую в сознание, положили здесь, в отдельную палату. Ну а Полански категорически отказался бросать командира, и с помощью того же чинуши из посольства ему дали разрешение остаться. Даже выделили комнатушку, в которой можно было ночевать.
Огорчало Дину одно – информационный вакуум. Телевизор и компьютер запретили, дабы больная не перенапрягала мозги и зрение, поэтому единственным источником информации для нее оставался все тот же Полански, поведавший ей о том, как развивается война. Как Польшу оставили один на один с русскими, и те играючи ее разнесли. О том, что страны Прибалтики в плотной блокаде – воздушное пространство закрыто, море русские тоже, своим произволом, блокировали. И никто, что характерно, не смеет пискнуть. Так что Моше имеет все шансы застрять тут надолго. Как минимум, до снятия воздушной блокады.
В общем, кругом весело. А Полански сидит, в ус не дует, как будто его Польша волновать перестала. Разительно не походит на то, как он вел себя, наблюдая бой… Крепкие нервы у человека. Вот и сейчас – сидит, медитирует, что-то с фломастерами колдует. Дина присмотрелась…
– Ты зачем пули красишь? Да еще в разные цвета?
– По гомосекам стрелять буду. У них флаг радужный – вот и патроны должны соответствовать.
Дина прыснула…
Восемь дней спустя, когда они выходили из больницы, она посмотрела на напарника и негромко спросила:
– Послушай… Только честно: кто ты?
– В смысле? – Полански сделал удивленное лицо.
– Слишком многое знаешь, можешь и умеешь для простого солдата. И образ мысли…
– Поверь, тебе лучше этого не знать, – улыбнулся гигант. – Пошли, не забивай голову ерундой. У нас и без этого проблем хватает.
– И все же?
– Не скажу.
– А если прикажу, как старшая по званию?
Полански рассмеялся:
– Воистину, ты настоящая женщина. Любопытство так и прет. А женщина – она похожа на кока-колу.
– Такая же вкусная?
– Нет, вредная и шипит постоянно. Все, не бери дурного в голову, тяжелого в руки. Машина уже пришла, и не стоит заставлять водителя ждать. Хотя бы в целях конспирации.
Дальний Восток.
Это же время
– …Не в обиду тебе сказано, – задумчиво потеребил мочку уха Полтавец, – но быть первыми вам не дано. Какими бы великими бойцами вы себя ни считали.
– Это почему еще?
– Потому что именно ваши предки разработали ту систему боя без оружия, которой ты так гордишься. Да-да, без оружия. Все ваши приспособы – это, по сути, модификации сельскохозяйственных орудий, не более того.
– Не совсем понял, – помотал головой Чжэн.
– Ну, давай поясню на пальцах. Вот почему у русских не было создано какой-либо стройной системы борьбы без оружия?
– А ваши знаменитые кулачные бои? В каждой книге упоминаются.
– Тут немножко другое. По сути, это часть системы, включающей в себя в первую голову работу людей вооруженных, готовых драться насмерть. То есть воин с мечом и копьем или там топором должен уметь драться и без них. Однако бой голыми руками – это уже последний шанс, что в шаге от безысходности. И он не слишком востребован, поскольку любой крестьянин таскал при себе нож, топор, рогатину и умел неплохо ими владеть, как и положено свободному человеку. У вас же любой предмет, мало-мальски похожий на оружие, попадал под запрет. Оружие, к твоему сведению, запрещают носить рабам.
– Не всегда.
– Исключения есть, но правило в целом они не меняют. Вот и приходится что-то выдумывать. Борьбу без оружия выдумали рабы. Так что, пусть она хороша и ее изучают по всему миру, но вы – потомки рабов. А мы – потомки свободных людей. А генетика – интересная штука, и у нас она лучше. Вот поэтому у нас всегда будет преимущество.
– Учитывая, что вашему народу всего пара тысяч лет, а нашему…
– Неизвестно сколько. Потому что, во-первых, я не видел пока ни одного неоспоримого доказательства глубины вашей цивилизации, а во-вторых, вас завоевывали раз за разом. Сколько там генов осталось от тех, кто основывал Китай? Впрочем, не обижайтесь, майор, такое бывает часто. Вон, посмотрите на американских ниггеров. Тоже ведь потомки рабов. Те, кто оказался достаточно храбр и силен, остались в Африке, а генетический брак увезли на плантации работать. И ничего, живут себе, и вполне неплохо.
Чжэну, очень возможно, было обидно, однако виду он не показал, чем заработал несколько лишних очков в глазах полковника. Он вообще произвел неплохое впечатление, этот китайский майор. Не трус, чрезвычайно компетентен… А еще он хотел жить и ненавидел тех, кто его подставил. В разработку его взяли плотно, ну а Полтавец, бывший тут постолку-поскольку, но с большими полномочиями, по мнению орлов из ФСБ, только путался под ногами.
Откровенно говоря, задача у Полтавца была максимально простой. Узнать, как действия его группы выглядят с противоположной стороны прицела, а заодно проанализировать, насколько эффективны его снаряды против китайской брони. Опять же, с точки зрения противника. И это он сделал в первый же вечер. Увы, обратно вылететь не смог – на регион обрушился тайфун и зашел далеко в глубь континента. В последние несколько лет погода сошла с ума и толком не прогнозировалась, а потому и накладки случались довольно часто. В результате полковник застрял в этой дыре, и как-то надо было коротать время. В том числе и за разговорами с перебежчиком. Мало ли, вдруг в неформальной беседе что-то новое всплывет, о чем он и подумать не мог, не то что специально вопрос задать. Пока что результат впечатляющим не выглядел, однако кое-какие мелочи всплыли. И то хлеб.
Кивнув собеседнику на прощанье, он встал и отправился к себе. Все, завтра он отсюда улетит. Синоптики клятвенно пообещали, что погода наладится. Может, и вправду повезет. Бюро погоды создано для того, чтоб безбожно врать, как говаривал в свое время один подводник из Грузии, но когда-то же и они должны угадывать. Пора, пора, хотя, если быть честным, ему с погодой даже повезло. Застряв в этой дыре, он смог переждать бурю вдали от эпицентра. А буря, надо сказать, была знатная.
Полтавец невольно поморщился от воспоминаний. Генерал Кузнецов, старый товарищ и командир, был сам на себя не похож. От начальственного мата, казалось, стены тряслись и картины с гвоздей падали. И было от чего.
В хлам нажравшийся офицер, устроивший безобразия – это не то чтобы норма, но и на нечто экстраординарное, увы, не тянет. Человеческий фактор, чтоб его. В любой армии мира подобное случается, и, что характерно, все вменяемые командиры любой ценой стараются не выносить сор из избы, заминая дело. А то это ведь и ущерб репутации твоей страны, и проблемы для тебя самого. Чаще всего замять дело удается, но сейчас…
Прав был генерал, когда говорил насчет ошибки. Фамилия, имя, отчество! Заместитель по кадровым вопросам теперь до конца жизни будет прописку у тюленей регистрировать. Потому что так лажануться в секретной программе – это надо ухитриться. И попробуй, замни, если проект на личном контроле президента! Он, конечно, человек думающий, но за неудачу спросит так, что мало не покажется. И дай бог, чтобы дело закончилось одним кадровиком.
Хорошо еще, пострадавший не дурак и орать на весь мир не стал. Однако же пообещать разобраться и кого надо взять за цугундер в обмен потребовал. И его можно понять – своя шкура дороже, чем абстрактная благодарность. И не только своя, он и остальных тем самым защищает от повторения нападений. А то ведь сейчас повезло, но в следующий раз могут не отмахаться. Вполне логичное требование, особенно учитывая дырку в плече, за которую тоже кто-то ответить должен. И хвала богам, что кость не задета и нервы, через два дня уже смог вернуться к тренировкам.
Но этот урод… Он, конечно, урод! Мало того, что нажрался – так ведь еще и не помнит ничего! Нет, пьешь ты водку – так пей, кто не без греха. Смешиваешь с пивом… Ну, твоя печень – твои проблемы. Но хлебать балтийский чай[5] – это уже чересчур. И что он засосал помимо этого – вопрос открытый. Такое впечатление, что он пошел на помойку и горстями жрал цветмет, запивая раствором удобрений из ближайшей лужи.
В общем, если бы это зависело от Полтавца, то он прописал бы ему визит в проктологический центр «Либерал», где его быстро научили бы Родину любить. А так – заперли, и он только через сутки начал приходить в себя, а говорить и вовсе когда Полтавец уже уехал. Но, судя по тому, что полковнику сообщили, толку от этого было чуть. Память о последних днях то ли под воздействием выпитого, то ли из-за черепно-мозговой травмы была фрагментарной и восстанавливаться не спешила. Наверное, цинично подумал Полтавец, из-за того и другого вместе. Другие от таких доз и вовсе мрут. А девчонка его еще и приложила знатно. Молодец, кстати, не будь у нее такого решительного характера, дело могло обернуться куда неприятнее.