На льду

Я делаю вид, что напрягаю память. Потом киваю.

– Наверно, расследование.

– Какое расследование?

– Внутреннее, которое ведет финансовый отдел.

– Почему?

Я склоняю голову набок, начинаю крутить локон между пальцами.

– Кое-кто утверждает, что он отпраздновал свой день рождения за счёт фирмы. Но это, наверно, полная фигня. Зачем ему это, когда у него куры денег не клюют?



Я решаю побаловать себя вечером. Покупаю вино и пиццу на вынос, зажигаю свечи – те же, что горели на ужине в честь нашей помолвки. Включаю музыку, и сразу на душе у меня полегче. Все уже не кажется таким ужасным. Я больше не беспомощная жертва, у меня появилась миссия – восстановить справедливость. Я думаю о себе не как о человеке, а как об орудии мести, и от этого мне тоже легче. Это дает ощущение свободы. Когда живешь одной целью, не нужно ни о чем больше думать, не нужно принимать решений. Перед тобой только одна дорога, и она прямая. Только не напиваться, напоминаю я себе. Нужно сохранять ясность мыслей и быстроту реакции. Сейчас я не могу позволить себе похмелье. Каждый час, каждая минута, каждая секунда важна для достижения цели.

Дисциплина. Самоконтроль. Ясность мысли.

Справедливость.

После второго бокала закупориваю бутылку, наклоняюсь над раковиной и пью холодную воду прямо из-под крана. Один волос падает в раковину и блестит на солнце. Какие красивые у меня волосы, думаю я.

Я иду в ванну и замираю перед зеркалом в восхищении. Волосы горят как пламя, бледная кожа светится как фарфор. Я явственно вижу: я красавица. Я действительно красива. Почему я все время считала себя пухлой, обычной и скучной? Почему никогда не видела себя такой, какая я на самом деле? А ведь Йеспер мне много раз это говорил, но я ему не верила. Не верила, пока не увидела собственными глазами. Я сильная, красивая, и мне никто не нужен. Даже Йеспер. Особенно Йеспер.

Поезд метро опоздал, но я так была увлечена чтением, что даже не заметила. Я читаю газету, водя пальцем по строчкам, чтобы не пропустить ни единого слова.

«Скандально известного директора компании подозревают в поджоге с целью получения страховки и растрате», – читаю я. Далее перечисляются все скандалы, связанные с компанией. «Тучи вокруг короля моды сгущаются», – делает вывод журналист и спекулирует на тему, как долго акционеры и совет директоров позволят Йесперу оставаться на посту. График, иллюстрирующий статью, показывает, что курс акций компании в последние месяцы резко пошел вниз. Под статьей фото мужчины, с которым я встречалась вчера. Тот самый журналист с крошками вокруг рта, который с интересом слушал мой рассказ.

Это даже слишком легко, думаю я. Он так легко проглотил наживку. Готов был поверить каждому моему слову. Или…

Космическое равновесие? Карма? Или Бог все-таки существует?



Легкой походкой я пересекаю площадь. Теплый ветерок ласкает волосы. Облака несутся по голубому небу. Перед магазином Армия спасения кормит бездомных. Я смотрю на них и вижу людей, которые не способны взять жизнь в свои руки, людей, ставших игрушками судьбы, не могущих подняться и дать ей отпор. Я могла бы стать одной из них – сломанной, никчемной, уничтоженной, но нашла в себе силы отомстить. Не дала превратить себя в лист, подхваченный ветром и летящий без цели и направления.

Перед магазином курит Ольга. По ее позе и тому, как нервно она подносит к губам сигарету, видно, что что-то случилось. Ольга явно нервничает. К тому же она никогда не курит перед входом, только в коридоре. Согласно правилам, это запрещено. Покупателям не стоит видеть продавцов курящими в рабочее время.

При виде меня она начинает махать руками. Ветер вырывает сигарету из ее пальцев и несет прочь, мимо алкашей в потрепанных куртках к неработающему фонтану посередине площади.

– Привет, – говорю я.

– Здесь полиция! – театрально сообщает она, вытаращив голубые глаза. Ветер треплет светлые, с отросшими темными корнями волосы.

– Полиция?

– Они хотят с тобой поговорить.

– Со мной?

– Да. С тобой.

– О чем?

– Понятия не имею. Я думала, ты в курсе.

Я пожимаю плечами, стараясь выглядеть беззаботно, но чувствую, как пульс учащается, а спина становится мокрой от пота.

Ольга буравит мою спину взглядом. Она курила перед входом не из беспокойства за меня, а из любопытства. Это очевидно.

Они говорят с Манур у кассы. Мужчина и женщина лет сорока в гражданской одежде. Они похожи на обычных покупателей. Мужчина крупный, коренастый, с коротко стриженными волосами. Он больше похож на харизматичного злодея из детективного фильма, чем на полицейского. Женщина высокая, тощая, с плохой осанкой и прямыми длинными волосами. Завидев меня, она резко поворачивается и окидывает меня изучающим взглядом.

– Эмма Буман? – спрашивает она, протягивая мне тощую руку. Рукопожатие на удивление крепкое. – Меня зовут Хелена Берг, я из полиции. Мы хотели бы с вами поговорить.

– Йонни Лаппалайнен, – представляется второй полицейский, который неожиданно появляется слева от меня. Я и не заметила, как он подошел. Он ограничивается именем. Ни должности, ни отделения, ни другой информации. Через его плечо я вижу Манур. Глаза у нее круглые, как блюдца. Она тоже гадает, что им нужно. Я медленно качаю головой, давая понять, что не в курсе.

– Мы хотели бы попросить вас проследовать с нами в участок для допроса, – сообщает тощая женщина и ждет моей реакции. Ее имя уже выпало у меня из памяти. В моем сознании сейчас нет места для таких мелочей. Оно загружено до предела. Я прокручиваю в памяти события последних дней. Кто мог видеть меня у дома Йеспера в тот вечер? Может, продавец в магазине краски что-то заподозрил и связался с полицией? Может, Ольга донесла? Но я ей не рассказывала, что собираюсь сделать. Только то, что Йеспер сделал со мной, да и то не все.

– Это действительно необходимо? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает мужчина, – но это не займет много времени.

Я снова смотрю на Манур. Она только кивает, давая понять, что мне лучше подчиниться.




Женщина-полицейский с длинными секущимися волосами сидит напротив меня в комнате с белыми стенами и белой мебелью. На столе перед ней ноутбук. Больше в комнате ничего примечательного нет. Вблизи она выглядит старше. Глубокие морщины спускаются от углов рта к подбородку. В русых волосах видна седина.

Рядом с женщиной молча сидит мужчина. Время от времени он приглаживает рукой короткую стрижку, словно проверяя, на месте ли редеющие волосы, и смотрит в окно. Я тоже смотрю в окно. Бледное осеннее солнце заливает площадь и высохший фонтан. Опавшая листва лежит кучками вдоль стен.

– Вы узнаете это? – спрашивает женщина и открывает коричневый конверт. Что-то вываливается на стол.

Это пластиковый пакетик с металлическим предметом. Я беру его в руки, взвешиваю на ладони и открываю. Это кольцо. Мое обручальное кольцо.

– Да, – говорю я. – Это мое обручальное кольцо.

– Вы уверены? – уточняет мужчина. Я киваю.

– Да. Мы не делали гравировку, но это мое кольцо.

– Когда вы в последний раз его видели? – спрашивает он, откидываясь на спинку стула. Стул издает скрип, протестуя против его тяжести.

– Когда сдавала в ломбард на Стургатан. Мне нужны были деньги.

Полицейские переглядываются.

– А когда вы его купили? – спрашивает женщина, наклоняясь вперед.

– Это обручальное кольцо, я же сказала. Я его не покупала, мне его подарили.

– О’кей, мы только уточняем. Когда и как вы его получили? И от кого?

Я вздыхаю. Не понимаю, что им нужно. Смотрю в окно. Внезапно меня посещает мысль, что я тоже хотела бы сейчас сидеть на скамейке в парке в грязном пуховике с бутылкой спиртного в руках. Как эти бездомные перед магазином. Где угодно, только не здесь.

– Мне подарил его мой парень, точнее жених. Две недели назад. А потом он меня бросил. Мне нужны были деньги, и я отнесла его в ломбард. Что в этом противозаконного?

Мужчина покачал головой.

– Ничего. Но дело в том, что это кольцо украли из ювелирного магазина на Линнегатан две недели назад. Вам что-то об этом известно?

– Украли?

– Да. Из магазина. Все ломбарды сверяют заложенные драгоценности со списком украденного, и кольцо вычислили очень быстро. Поскольку у ломбарда были ваши данные, мы вас сюда и вызвали.

Я вся холодею. Холод поднимается от ног к груди и голове, сжимая все тело железной хваткой. Йеспер украл кольцо? Зачем ему это понадобилось? Он не хотел тратить на меня деньги? Или это еще одна часть его чудовищного плана, которую я тоже упустила?

Женщина сверлит меня взглядом. Видно, что она мне не верит. Я вижу волоски у нее над верхней губой, и мне хочется сказать ей отодвинуться. Потому что с каждым сантиметром, с которым она наклоняется ближе, ком в горле увеличивается. Вся эта ситуация невыносима. Мне не хватает воздуха. Стены сжимаются вокруг меня.

– Мы думаем, что вы украли это кольцо, Эмма.

Я не в силах ответить. Во рту пересохло. Язык прилип к гортани и не шевелится. Мужчина с финским именем вздыхает. Думаю, за свою долгую рабочую жизнь он чего только не наслушался. Он не верит мне, думаю я. Они оба мне не верят.

– Эмма, посмотрите на это.

Он поворачивает ноутбук ко мне, и я вижу черно-белую картинку в плохом разрешении. Сначала я вообще ничего не понимаю, но потом узнаю интерьер ювелирного магазина. Текст в углу экрана сообщает дату и время. Женщина нажимает на значок «Плей», и картинка оживает. Продавщица говорит с кем-то, стоящим спиной к камере. Продавщица жестикулирует, поднимает поднос, рукой показывает на стол с двумя стульями, потом идет и садится спиной к камере. Второй человек на видео идет за ней, присаживается на другой стул, снимает шапку и перчатки.

Это я. Она – это я.

Женщина на видео это я.

Она, то есть я, примеряет кольца. Одно за другим. Она, то есть я, улыбается, наслаждается процессом.

– Я смотрю кольца, – говорю я. – Мы с Йеспером смотрим кольца.

– Это мы видим, – отвечает мужчина, – но в магазине вы одна.

Я ничего не понимаю. Этого не может быть.

– Подождите, поставьте на паузу, – говорю я. Он пожимает плечами, ставит на паузу.

– Прокрутите назад.

– Мы сто раз уже его смотрели.

– Пожалуйста.

Он делает, как я прошу.